***
— Ну почему именно мой кабинет, а? Броди, не выдумывай! — Невысокий паренек хватался за голову, что была нелепо обернута белой тканью. Активно жестикулировал, пытаясь привлечь внимание здоровяка, что сейчас выносил вещи из кабинета. Парень этот совсем молодой. На нем отрепанный халат с закатанными рукавами — никакой элегантности. Зато приоритеты человека налицо. Явный работяга, он сейчас вряд ли из простой жадности беспокоится за рабочее место. Голос его прямо полон негодования, хоть и звучит он забавно. — У тебя их два, Хром. Вытаскивай свои вещи. — Броди обхватил руками несколько коробок, в которые уже закинул множество инструментов. Ксено хмыкает, наблюдая за этой картиной. — Ты сам уже это делаешь! Блин, а… — Чешет затылок смиренно, оглядывая новоприбывших. Небольшая комнатка, чуть больше, чем палата, в которой раньше был Шнайдер, явно была раньше оборудована под склад. Шкафов тут было, кажется, больше, чем должно находиться в простой комнате. Уингфилд осматривал кабинет, ходя неспешно от одного угла к другому. Нервозность присутствовала, но даже в такой ситуации важно оставаться работоспособным. И, пропустив излишнюю благодарственную часть, нужно поскорее приступить к изучению нового рабочего пространства. Уингфилд, как бы то, видимо, ни было, все еще напуган. Он болезненно утомлен, печален и все еще жив. И так же прекрасно осознает реальную ситуацию, где отдых нормальный им пока недоступен. Уже видит, как время, отведенное для сна, займет бесконечная прокрутка тех моментов в голове. Но, если повезет, сможет и вырубиться позже. Кости уже ломило от усталости. И, ладно, он-то переживет, но… Луна сидела вся поникшая напротив окна на единственной на весь кабинет койке. Теребила тонкими пальцами края свитера, дабы как-то себя занять. От одного взгляда на нее жалости столько набирается… А с ней и Шнайдер. Сел рядом, подбадривая просто своим присутствием, слегка загораживая бедняжку от незнакомых взглядов. И молчал, смотря в окно. Хьюстон так минут пять их спины разглядывал, радуясь тихо за то, что они уцелели. Конечно, осмотреть их позже было бы хорошей идеей, в такой погоне без травм не отделаешься, но… они живы. Спаслись и находятся тут вместе с Уингфилдом. Те, кого он так хотел защитить. Только одного тут не хватает. — Ну, сколько-то места освободили. Хватит пока? — Броди пот со лба вытирает, забирая последнюю коробку. Улыбается в своей манере, подбадривая остальных. — Да, конечно хватит. Супер, Броди, спасибо большое. И тебе?.. — Ксено к поворачивается к незнакомому пареньку, вопросительно кивая. Тот же отводит взгляд. — Хром. — Хром. Надеюсь, мы не сильно помешали вам. — На край кровати садится, выдыхая наконец. — Пока отдохните, отоспитесь, завтра все важное обсудим. Расскажете, что там произошло. — Броди вышел из кабинета, махнув рукой, лишь Рури оставалась у двери стоять, подбадривая своей улыбкой Хрома. Лицо его, что секунду назад было обиженным, сменяется на сожаление. — Ну, в общем… я вам соболезную и… надеюсь, вы быстро освоитесь. — Затылок чешет. Неловко ему такие речи серьезные произносить. Он работать привык, а не языком чесать. Оно и видно. Ксено улыбается слегка, замечая в глазах Хрома такой же огонек, что был и у Сенку. И правда, такой же молодой. Совсем еще неокрепший, а головой весь в работе. — Спасибо, Хром. — Вам сделать чаю? — Блондинка, стоящая у двери, подала голос, обеспокоено глянув на поникшую Луну. Та же в миг обернулась, поднимая руку слегка. — Я помогу. — Встала, улыбнулась, как могла, Уингфилду со Шнайдером, подбежала к девушке, и те покинули кабинет. — Зови меня Рури. Я помогу тебе здесь ориентироваться. Если что, не бойся обращаться ко мне. А тебя звать как? — Хорошо. Я Луна. — Пальцы одной руки так и не отставали от края свитера. Рукав легонько перебирает, разглядывая кабинеты, которые они проходят мимо. — Ксено рассказывал про тебя. Говорил, ты очень способная девушка. — Улыбается мягко, боясь спугнуть. У Луны в ответ уголки губ поднялись слегка, даже просияла на вид, но все еще уводила взгляд. Коридоры тут ощущались совсем иначе. Назначение этого здания, по сути, ничем не отличалось от их госпиталя, но атмосфера здесь совсем не та. Луна бдительно пыталась запомнить каждый завиток и поворот, дабы быстрее понять структуру здания. И хоть как-то отвлечься. С кем поведешься — Уингфилд передал эту черту уходить от мыслей в работу. — Кухня тут. Думаю, ты быстро разберешься, порядки у нас и у вас не такие разные. — Потянулась за стаканами, передавая их в руки Луне, что стояла недалеко от стола. — Ты, наверное, не захочешь вечно находиться в одном кабинете с ними, мы предоставим тебе отдельную койку. У нас с сестрой свой кабинет, сможешь устроиться у нас. Она у меня довольно бойкая, но, надеюсь, вы поладите. — Рури поворачивается, продолжая улыбаться ярко. Луна благодарно кивала, краснея. Стаканы в ее руках еле заметно задрожали. — Не волнуйся так. — Плеча легко коснулась рука. Рури смотрела нежным-нежным взглядом, словно мать. Своим одним лишь присутствием успокаивала, сама по себе тепло излучала. Луне так давно этого не хватало. — Давай отнесем всем чай, а потом, в палате, ты мне все расскажешь, ладно? — Мягко приобняла ее, по голове поглаживая. А Луна впервые за это время со спокойствием закрыла глаза. Долгожданное чувство безопасности пригрело наконец. Как же становилось спокойно…***
Комната освободилась. Уингфилд успел запросить у Броди пару бытовых вещей, что им может пригодиться. Новую одежду выдали сразу, Луна с Рури к тому моменту уже подоспели с чаем, а как отдали, так не стали засиживаться и тоже ушли. Теперь лишь двое оставались внутри кабинета, наблюдая за вышедшими на небо звездами. Темнота давала покой, заполняя пространство вокруг. Воздух, кажется, никогда не был таким свежим. И пропитанным печалью. Чрезмерно много они там потеряли. — Спаслись все-таки. — Шнайдер первым ломает тишину, произнося слова на выдохе. — Не верится, что кончилось. — Уингфилд сам тон подхватывает. Сейчас иначе и не хочется. Сигарету протягивает. Окно полностью открывает. Приглашает чуть ближе, кивая в сторону окна. А Шнайдер улыбается впервые за вечер. Встает с койки, все еще прихрамывая. Уингфилд хмурится, наблюдая за этой картиной. Без травм не обошлось, действительно. В погоне мог снова связки надорвать или еще чего хуже. И ведь молчит, не жалуется. Какая же теплая его улыбка. Полностью своим присутствием убеждает, что это все пустяки. Даже глаза Стэнли, печальные, теперь излучают немного надежды. Правильно это. В такие времена нужно это ценить. Живы, и на том спасибо. А тут и условия хорошие почти под рукой. Огонек к своей сигарете подносит, вдыхая дым. Стэнли так же поджечь помогает. Оба руками на подоконник опираются. Окно совсем неширокое: плечами сталкиваются, вначале слегка лишь соприкасаясь, а после и вплотную, боком друг к другу прилипнув. Лето уже не в разгаре, как-никак. От ночной свежести дрожь мелкая по телу идет. А так теплее. Под боком у каждого находится человек, что спас их жизнь. В поочередных вдохах и выдохах немая благодарность. И правда, благодарность даже не казалось чем-то обязательным. При всем уважении, все чувства ощущались в воздухе сами собой. И все же хочется хорошо это выделить. — Спасибо тебе, Стэнли. — Сам не может перестать улыбаться. То ли от надежды, что усиленно продолжает расцветать, то ли от неловкости. В ответ едва слышный смешок: — Считай, что долг вернул. Ты тоже мне крупно помог. Рад, что хоть мы уцелели. Я не был знаком со всеми в том госпитале, но… все равно соболезную вам. — Регулярные затяжки делят предложение на несколько частей. Им некуда торопиться, впереди целая ночь. Рури увела Луну, остальные не сунутся сюда до наступления утра. Чай, что они предложили, недопитым остался стоять на тумбе. В легких тепло. В груди, в целом, тоже. Плечо Шнайдера теплое, как и тон его голоса усыпляющий. Говорит так, чтобы из всех в мире людей лишь только Уингфилд его слышал. — Мы слишком многое сегодня пережили. — Ксено выдыхает остатки дыма, тушит сигарету, да та летит куда подальше в окно. Тело тяжелеет и одновременно легчает. Дышится лучше, мыслится тоже. Вернее, не мыслится совсем. Голова светлеет от долгожданного прекращения бесконечного потока мыслей. И на плечо Шнайдера приземляется. Что творит — сам себе не объясняет. И знает, что Стэнли объяснений не нужно тем более. Так спокойно... Звуков почти никаких, кроме шуршания листвы да свиста ветра. — Так вы, ребят, на новом этапе отношений, я смотрю? Звук доносился точно с улицы. Шум листьев был явно причастен к появлению голоса. А эту ехидную интонацию Хьюстон ни с кем не спутает. Спать мигом расхотелось, а где-то в груди ухнуло. Он даже голову от плеча Стэнли отлепил. Нет, ему стесняться нечего. Просто кое-кому срочно нужно надрать зад. И обнять по-хорошему. — Асагири, ублюдок. — Из окна высовывается наполовину, цепляя взглядом Гена в темноте. Голос Уингфилда, с хрипотцой, полон то ли счастья, то ли ярости. Естественно, улыбка на лице доктора показывает, что верный первый вариант. — Эй-эй, с выражениями полегче. Я, в отличие от некоторых, окурки на землю не бросаю; тебе напомнить, как ты сам наших пациентов за такие проделки отчитывал? Позор тебе, Хьюстон! Одна секунда, и Ксено выпрыгивает из окна, приземляясь так элегантно, как самый натренированный акробат не сможет. — Ты что тут вообще делаешь? — Ксено не верит глазам. Уже успел прокрутить всевозможные варианты, где этой встречи не произошло. Уже успел проклясть себя лишнюю сотню раз. Сейчас же улыбка с лица не сходит. — Гуляю, не видно? Воздух све-еженький такой… Красота. В голову Асагири прилетает добрый подзатыльник, а после Гена награждают и объятиями. — Я знал, что ты, черт, выживешь. Ты как вообще сделал это? Мы не слышали звука машины, не говори, что ты… — Честно, не ожидал, что все так быстро произойдет, но перестраховался и смылся позавчера сюда на осмотры. — Тон уже серьезнее. Тема такая, его самого тоже касается. — То-то я тебя не видел. — Как там вообще было? Броди уже передал мне, что нападение было, и… вижу, что только вы спаслись. Скажи, а Сенку правда?.. — В глазах нет надежды. Нет, Асагири не холоден. Волнения в этих глазах целый вагон и маленькая тележка. Только смирения там еще больше, понимания, что реальность — она вот такая. — Да, пристрелили. — Уингфилд сам поник, поворачиваясь в сторону, где небо лучше видно. — Ясно. — Тот самый тон. И глаза прячет. В траву смотрит, не создавая никаких звуков, но позволяет увидеть, как маска трескается. — Я рад, что вы, ребята, живы. Луну тоже видел, но она меня нет. Не стал беспокоить бедняжку, Рури только ее успокоила. — Ты сам-то как, Ген? — Шнайдер включился в разговор, помахав из окна. Улыбается, тоже чертовски рад его видеть. Как-никак он и Шнайдеру дорог. — Жить буду. Мое состояние лучше вашего раза в три, так что давайте, отсыпаемся, ребята, завтра со всем с вами разберемся. — Улыбается, глаза прикрыв, да и почти разворачивается, только Ксено его руку ловит. — Асагири. — Жмет ладонь крепко. — Спасибо. — Всегда рад. — Теплая улыбка расползается по лицу менталиста. Ночь так и длилась вечно. Сначала Шнайдер помогал Уинфилду попасть обратно в кабинет, потом они вещи, наконец, свои разобрали, не забыв сменить старую одежду на только что выданную. Спустя пару минут и холодный чай был допит. А после недлинного спора о том, кто займет койку, оба умудрились уместиться и спиной к спине на ней и заснули. Тело измотано. Уснуть без проблем удалось. Будут ли сниться кошмары? Никто не сомневается — будут. Только… вот бы лишь наяву кошмары больше не повторялись.