изуродованный ангел

в их мире крылья играли большую роль во всем: в отношении к тебе со стороны общества, карьере, любви, внимании к своей персоне. ведь лишь небольшой процент людей рождался с изящными крыльями на своих спинах. остальные же были обычными, бескрылыми и неинтересными. и крылья были важной составляющей любого известного танцора. каждый танцор обязан был иметь крылья, иначе любой танец выглядел неполноценно и сухо, а для зрителей был абсолютно неинтересен. крылья были предметом изящества, могущества, но также легкости и плавности. они были частью любого перфоманса, любого танца, поставленного для больших сцен. человек без крыльев мог попытаться стать танцором, но он никогда не вышел бы на большую арену и остался бы известным лишь небольшому кругу любителей бескрылых танцев. у момо были красивые крылья. бархатные, размахом в три метра, с пушистыми перьями, что складывались в причудливую форму. цвет у них был сероватый, необычный, какой встретишь редко. и танцы у момо были замечательные, еще с самого детства в ней чувствовался талант, предрасположенность к танцам и большой сцене. родители, конечно же, не оставили это просто так и сразу же отдали момо в кружок. она занимала первые места во всех соревнованиях, была на слуху во многих танцевальных группах и имела авторитет среди других танцоров. все любили момо, все равнялись на нее и хотели быть как она. а момо была счастлива, что ее мечта выступать по-круному потихоньку осуществляется. она уверенно шла вперед, выигрывая все новые медали и кубки. а остальные лишь вздыхали над ее навыками и, что главное, над ее крыльями. большими крыльями, которыми хираи могла так искусно управлять, буквально каждым перышком девушка чувствовала танец. и это вызывало восхищение. и некуда было деться зависти в такой ситуации. конечно же у момо были соперницы. главная — мюи мина, по большей части балерина из группы соседствующей студии танцев. но мина была соперницей лишь в танцах, а в целом к момо она относилась замечательно — хорошо общалась, поддерживала, восхищалась, всегда желала ей побед и расти дальше в своем направлении, а помимо этого испытывала еще и недружеские чувства и желание быть рядом с момо, но и страх сказать об этом в лицо хираи. а сама момо не держала на нее зла, никогда. даже когда мина выигрывала ее, это был приятный проигрыш, который она легко принимала. но не со всеми соперницами у момо были такие хорошие отношения. была компания завистниц, что всегда старалась как-то подпортить выступления хираи, надеясь тем самым освободить себе первое место, что у них никогда не получалось. поэтому они отчаялись и решили пойти на крайние меры. меры, которые стали для хираи раковыми. в один теплый и солнечный день главная девушка в их компании зажала хираи за углом их студии, прямо сразу после занятий. она лукаво улыбалась и распрашивала хираи о танцах, на что та безынициативно отвечала, даже ни о чем и не подозревая. пока между ними шел ленивый диалог, сзади медленно подходили другие девушки. главная девушка кивнула, и тогда одна из других набросилась на спину момо, заставив ту взвизгнуть и пошатнуться. еще одна девушка зажала руки хираи и ударила в заднюю часть коленок, заставив момо упасть на землю и снова зашипеть от боли. хираи пыталась вырваться, но их было слишком много, они держали каждую часть ее тела. — что происходит? — момо начинает паниковать, плакать и неразборчиво что-то шептать себе под нос. девушки плотно фиксируют ее на земле, и главная их достает нож из кармана. посмотрев на себя в отражении начищенного лезвия, та подносит ножик к основанию крыла момо. хираи истошно кричит, всеми силами стараясь вырваться из хватки. но это было бесполезно. их было слишком много для истощенной после тренировки момо. — вы пожалеете! не трогайте! делайте что угодно со мной, но не трогайте крылья… пожалуйста… только не их, — хираи задыхается в плаче, дергаясь и пытаясь увернуться. но девушки ее не слушали, и тогда лезвие прошлось прямо по нежной коже у самого основания. момо орет, бьется об асфальт от боли и пытается сбежать. но все бесполезно. ножик прорезает половину, по спине начинает капать кровь, впитываясь в футболку и оставляя темное пятно близ крыла. момо уже не чувствовала ничего, никакой боли и обиды… она была в предобморочном состоянии и не понимала, что происходит вокруг. нож же продолжал резать ее крыло, впиваясь лезвием в бархатную кожу. серые перья пачкаются в крови, девушки радуются, смеются и восклицают. — нужно быть осторожнее со своим талантом, — сказала главная и, надавив посильнее, полностью отрезала крыло. она бросила ножик в ноги момо, крыло сползло по спине и упало на асфальт рядом с телом хираи, что практически не двигалось, лишь изредка содрагаясь от плача. она не пошла в больницу, не вызвала скорую, не вызвала и полицию. пролежав пятнадцать минут в луже собственной крови, никому ненужная и такая незаметная за углом здания, девушка встала, подобрала свое крыло и, сжимая его в руках, пошла домой. с самого порога та упала на пол, в истерике комкая перья и неистово крича от боли, как моральной, так и физической. родителям она лишь сказала, что это произошло случайно и что в больницу обращаться не стоит. мама ее долго плакала, пытаясь обработать обрубок крыла и замотать бинтами. момо шипела, ревела и неразборчиво говорила несвязанные слова обиды и апатии. крыло она свое оставила дома, лежать в шкафу и пылиться, пока она не придумает, что с ним можно сделать до момента начала разложения. в эту же ночь, когда отчаяние ее достигнет пика, она поймет, что второе крыло ей и не нужно. возьмет кухонный нож, постелит на пол тряпочку и, надавив на основание второго крыла, отрежет его себе, сдерживая крики, ведь родители все еще спят. утром, ничего никому не сказав, та лишь покажет второе крыло, заставив свою маму рыдать еще сильнее, чем та рыдала вчера. она пройдет лечение у психиатора, в надежде излечить травму, что «подарила» ей вся эта ситуация. не получится. каждый вечер она будет рыдать, обнимая свои крылья и вытирая слезы о перья. лицо ее опухнет до ужаса, она больше не сможет взглянуть на себя в зеркале, боясь увидеть некрасивую и сломленную девушку, которую лишили мечты. на занятиях по танцам она больше не появится. никогда. все ее мечты были в момент сломлены из-за человеческой зависти, пожирающей души людей и не оставляющей места для искреннего восхищения и доброты. теперь момо ни на что не годится, теперь момо словно падший ангел. вся ее жизнь строилась на танцах и желании выступать перед широкой публикой. сейчас она никому не будет нужна. изуродованный ангел. у нее больше не было желаний, хотелось лежать целыми днями и рыдать, реветь и визжать, не подпуская никого к себе. кроме одного человека. мюи мины. в один момент ей очень захотелось увидеться с миной и рассказать всю правду о произошедшей ситуации, высказаться своей бывшей коллеге и наконец попытаться все отпустить. мина ведь даже не знала, что все так произошло. просто слышала, что момо резко перестала приходить на занятия, слышала еще и смешки той самой компании подруг. но не придавала этому большого значения. момо приглашает мину к себе домой, под предлогом важного разговора. и ведь он правда был важным для момо, для ее морального состояния. мюи с волнением проходит в квартиру хираи, спешит в ее комнату и, распахнув дверь, видит момо на кровати. ее лицо все такое же опухшее, красное, в слезах и соплях — момо уже не волновал собственный вид. — что случилось?! — восклицает мина, даже не заметив отсутствие крыльев за спиной девушки. — я падшая. я уродлива. я ненужная, — шепчет момо, обнимая себя и поглаживая оставшееся основание крыльев на спине. — что… — мина подбегает к хираи, заглядывает через плечо за ее спину и осматривает, — где твои крылья?! — в шкафу. висят в шкафу, пылятся… — безэмоционально отвечает момо, пожимая плечами. — кто сделал это с тобой? — девочки из твоей группы. они отрезали мне крыло, я отрезала второе. вот и все, — момо опускает глаза в пол и чувствует, как по щеке снова начинают катиться слезы. — как? как они могли так поступить?! момо, почему ты не рассказывала? им место за решеткой, момо! — мина берет ее за плечи и трясет, вот-вот и она сама прослезиться. в горле встает болезненный ком из-за такой несправедливости. — я… я боялась. я не знала, что делать, мина, — момо всхлипывает. мина обнимает ее, мягко поглаживает и обводит основания бывших крыльев, а сама начинает плакать, пачкая футболку момо своими слезами. — мне жаль. очень жаль, милая… ты все еще можешь посадить их, — вздыхает мина и утыкается носом в плечо хираи, — это абсолютно ужасно. — могу я кое о чем попросить? — момо шепчет почти неслышно, еле отдышавшись от накатившей истерики. — конечно! что такое? — можно потрогать твои крылья? — момо хотела насладиться тем, что однажды потеряла. просто хотела притронуться к чему-то такому важному, идеальному и далекому. — да, можно, конечно можно… — пускай мина никому не доверяла притронуться к крыльям — самому драгоценному, что у нее было, но момо она позволила. все же она любила момо, все же момо была сломлена и сидела перед ней в слезах, с потухшими глазами и хрипрым голосом шептала свое желание. мина поворачивается спиной, раскрывая свои крылья перед лицом момо. хираи проводит ладонью по перьям и чувствует необычайную мягкость, словно перья были воздушными, почти неощутимыми под прикосновениями пальцев. хираи знала, что мина с детства очень следила за своими крыльями и делала все, чтобы те были максимально мягкими, белоснежными и блестящими и этим завораживали зрителей еще сильнее. момо проходится пальцами между первьев, мягко гладит и тянет, а мина улыбается от такого легкого массажа. хираи не может сказать, что не завидует сейчас мине. иметь такие красивые, большие и белые крылья для танцовщицы было даром свыше. и момо считала, что это нечестно. разве если у нее теперь нет этого дара, то имеет ли право иметь этот дар кто-то другой? нет. момо заносит руку, что прятала за спиной, к основанию крыла мины. в руке ее кухонный нож. тот самый кухонный нож, которым она отрезала себе крыло в ту самую ночь, что стала точкой необратимых событий. только теперь этот нож был куда более острым, чтобы мина почти не ощутила всю ту боль, которую когда-то прочувствовала на себе момо, когда ее крыло разрезал тупой и маленький ножик, буквально разрывая кожу рваной раной. момо подносит нож ближе к крылу, продолжая поглаживать перья, а после резко надаваливает и режет. мина начинает визжать, вздрагивает и одергивается, но момо хватает ту за руку и заканчивает начитое — нож спускается все ниже, отрезая крыло полностью. мина кричит, бьется и пытается вырваться. и лишь только когда крыло падает вниз, а капли крови окрашивают пол в комнате момо, хираи отпускает руку мины и позволяет ей убежать. — ты сумасшедшая! ненормальная! ты… преступница… — мина кричит вслед, сбегая из дома момо как можно скорее, не заботясь о дорожке из крови, капающей за ней. момо безмолвно стоит посередине своей комнаты, сжимая в руках рукоятку ножа, окрашенного кровью мины. после нож с дребезгом падает в алую лужу, рукоятка чуть ли не тонет в крови, а лезвие пачкается полностью. момо начинает плакать, падает на колени и сжимает крыло мины в своих руках. — не доставайся же ты никому, — момо целует перья крыла мины. через некоторое время к дому момо подъехала полиция, которую вызвали родители мины. руки хираи скрутили, а после ее вытащили из дома, впихнули в машину и увезли в отделение. долгие разбирательства, вынесение приговора — и вот момо оказалась за решеткой. из-за череды зависти, обиды и мести хираи теперь сидела в тюрьме, без крыльев, мечты, спокойной жизни и теперь уж точно никому ненужная. мина же осталась с одним крылом и глубокой депрессией. она совершенно не знала, что делать. целыми днями, как и момо, она лежала в своей кровати и плакала. отрезать крыло она не собиралась, потому что это было ее единственным лучиком надежды, единственным шансом продолжить свой путь. родители ей оплатили психотерапевта. пропив кучу таблеток, пройдя курс реабилитации, та почти что ушла в ремиссию — как минимум, у нее начали появляться причины жить дальше. а что главное, она продолжила ходить на танцы. после длительного перерыва мина продолжила каждодневно посещать тренировки, в поте лица совершенствоваться и развиваться. пускай тело ее слегка задубело после всех событий, а крыло было лишь одно, она не сдавалась, изнемогала, почти падала в обморок, но продолжала танцевать. все вокруг беспокоились о ней, жалели ее и пытались ей помочь. но мина никого не слушала. спустя пять лет мюи наконец смогла выйти из тренировочного зала, где была только она наедине со своими переживаниями. выйти на сцену, на которую были направлены взгляды десятков людей из зала. как только мина медленно вышла из-за кулис, освещенная огромными прожекторами, по залу разнесся шепот, все смотрели вопросительно и с осуждением. ведь это уродство — танцор с одним крылом. но мина старалась все это не слышать и не видеть. нельзя показаться слабой. однажды ее уже подвела эта ошибка. музыка начинается, с ней начинает двигаться сама мина. плавно, нежно перепрыгивает с ноги на ногу, взмахивает руками, подстраивается крылом под движения, а, что главное, широко улыбается зрительскому залу. под тихую классическую музыку та танцует невесомый танец. и под конец, когда композиция затихает, а мина встает в финальную позу, зал сотрясается громкими аплодисментами, криками и свистом. все восхищены, они впервые видят такой феномен однокрылой балерины, что поразила их своей легкостью, пластичностью и улыбкой. мина прикрывается от стыда одним своим крылом, кланеется и убегает за кулисы. там от нервов она начинает рыдать, громко смеяться и обнимать себя, стараясь успокоиться. с этого дня она осознает, что не крылья делают человека хорошим танцором. сила духа и умение не сдаваться — вот что делает человека хорошим танцором. через несколько лет мина становится очень популярной в своем регионе, выходя на конкурсы и фестивали все крупнее и крупнее по их масштабу. про нее выходит много статей, вырезок в газетах, о ней говорят люди, ею восхищаются танцоры — она профессиональная и единственная в своем роде однокрылая балерина. и она не бросит свою карьеру, никогда не сдасться и тем более не пойдет на глупую подлость, чтобы сломать чью-то чужую карьеру и мечту, как ей однажды это сделала момо.