Напряжение

Спустя пару часов, Лиза с Ромой уже стояли у ворот на входе на машинный завод, осматривая всё, что находится рядом, будто выискивая глазами маньяка то в покрашенных синих столбах, то в каменной арке, то в пожелтевших стенах завода, с опаской поглядывая за спину, дабы предотвратить нападение убийцы сзади, хоть там его вовсе и не было. Но ощущения же редко обманывают, верно? Хотя, сейчас никому не хотелось доверять. Даже самому себе. Валера и Даша остались в участке капаться в архиве по собственному желанию, ведь Семёнова боялась вновь увидеть очередной труп, очередную резко оборванную жизнь, которая так и продолжала читать в воздухе обрывками, от чего по коже пробежался холодок, а от горя близких умершего наворачивались горькие слёзы, щиплющие глаза, будто не желая видеть ничего, кроме темноты и замыленного пространства, ограждая от переживаний, адских мук и душевной скорби, от которой уже хотелось лезть на стены, ведь это жжение в груди буквально разрывало на части, заставляя рассудок мутнеть, что сейчас было совсем не кстати. Валере же нужно было глубоко задуматься, проанализировать всё то, что происходит, ведь весь масштаб катастрофы он вовсе не осознавал, пока был опьянённый влюблённостью в Орлову, которая так нежно окутывала его глаза, словно шёлковой тканью, а потом резко, как будто из ниоткуда, прилетала звонкая пощёчина, обжигавшая кожу. Этой пощёчиной для Туркина были милые беседы Вадима с Лизой, любое их взаимодействие, любое случайное касание, которое отравляло душу Валеры, заставляя вскипать, словно чайник, уже чуть ли не набрасываясь на Желтухина с кулаками, но Туркин знал, что не может этого сделать. Вадим его прикрыл, можно сказать, что спас, а Валера так ему отплатит? Нет, точно нужен был какой-то план… Желтухин же сам поехал домой. Теперь из-за следствия он не мог уехать в город, от чего сильно тревожился за кафе, хоть и доверял Цыгану управление полностью. Слишком много эти двое вместе прошли, чтобы были у них какие-то сомнения друг в друге. Но больше его тревожило то, что он не смог выполнить своё обещание и отвезти Лизу на свидание в Снежинку, ведь выехать теперь из этой злосчастной деревни нереально. Ему оставалось только одно — устроить кафе прямо у них дома, что он и собирался сделать, пока не вышел на улицу, чтобы забрать сигареты Ромы, которые парень забыл в бане. -Виктор Афанасьевич, давайте вы сейчас ещё раз подумайте, проанализируйте происходящее, а потом выскажите нам свой окончательный вердикт, хорошо? -пытался вывести владельца завода Рома на чистую воду уже пол часа так точно, но Бурцев явно не спешил сознаваться в том, что он убивал девочек в лесу, если он вообще это делал. На этого человека ни у Ромы, ни у Лизы, ни у всего следствия в общем не было даже косвенной улики, кроме штыка в руке трупа, и то не факт, что это сделал не кто-то из рабочих. М-да, рано они радовались, что дело пошло в гору… -Девочки умирают уже несколько лет. Это только по предварительным данным. Экспертиза показала, что Алина Артемьева, которую опознала её же мать, умерла в районе пяти часов утра. Напрягите свою память. Какие из работников вчера пришли позже обычного? -устало проговорила Лиза, отметая в сторону все тактичные подходы, вываливая на стол горькую правду, от чего Бурцев нахмурился, приоткрыв от удивления рот, но через несколько секунд быстро оклемался, а затем засуетился на своём стуле в его кабинете, начиная искать что-то по ящикам. -Мне вчера сторож — Иваныч — сдал время ухода и прихода всех рабочих. Ну, это чтоб надбавку за часы давать, понимаете? Сейчас всё найдём. -по голосу Бурцева было слышно, что он явно взволнован тем, что сейчас, возможно, происходит в стенах его завода. Возможно, среди них сейчас ходит, ест с ними за одними столами, работает за теми же станками жестокий убийца, с безумно извращённой фантазией. Вдруг, далее ему вздумается напасть на кого-то из работников? Или, не дай Бог, на начальника. -Вот. Вот Кириллов, Растрелли и Витальев опоздали. -спешно протараторил Виктор Афанасьевич, тыча пальцев в списки сторожа, часто кидая взволнованный взгляд карих глаз то на Лизу, то на Рому, будто прося о защите и помощи, будто боясь остаться наедине не столько с маньяком, сколько с мыслями о том, что он где-то совсем рядом. -Да не это нужно смотреть, -резко сказал Рома, от чего Бурцев вздрогнул, а Лиза перевела на брата удивлённый взгляд, хмурясь. -Нужно идти по цеху, где балки делают и искать, у кого одна пропала, а не этой хуйнёй заниматься. -Балку мог взять любой работник. По всем цехам можно ходить. Тем более, здесь склад общий. -опровергла его теорию Орлова, продолжая изучать список сторожа, который был отнюдь не маленький. Работников 200 там точно было записано, если не больше. Рома тяжело вздохнул, проведя ладонью по лицу, как будто стараясь стряхнуть с себя скорые мысли, которые вовсе не были близкими к тому, чтобы служить хотя бы теориями в этом сложном деле. -Подожди, а как дело-то наше называется? -так же неожиданно, как и впервые раз, спросил Рома, заставляя сестру отвлечься от записей вновь. -Всмысле? -переспросила Лиза, хмуря брови, запоминая, на каком человеке она остановилась при прочтении. -Ну, вроде, следаки все дела как-то называют. Может, Механик? -предложил название Орлов, явно стараясь отвлечься от работы не ради того, чтобы лоботрясничать, а чтобы после приступить к делу с новыми мыслями и идеями, для чего надо было хоть на секунду подумать о чём-то другом, кроме истерзанного тела девочки и испуганного начальника завода, который тоже не внушал особого доверия. Боялся ли Бурцев того, что его убьёт маньяк или того, что его раскроют, если он сам являлся тем убийцей? -Это так срочно? -раздражённо спросила брата Лиза, потирая двумя пальцами руки переносицу. -Ну, так Механик или другие варианты предлагай. -ответил Рома, опираясь двумя руками на подоконник, всматриваясь в гущу леса, в самом сердце которого и находился завод, от которого позже простиралась пыльная лесная дорожка, по которой увозили в город детали для машин. -Лесник. -ответила Лиза, на секунду перед этим задумавшись. Всё же, её разум никак не мог покинуть тот дом в лесу, его гнилые стены и крики, заглушённые внутри, скрипучий, пропитанный алой кровью, пол и, конечно же, труп в центре маленькой комнатки, от воспоминаний о котором работа вновь подкатывала к горлу тяжёлым комом, оставляя кислотный остаток на языке. -Ну, Лизок, давай без твоих детских сказок, а то я со смеху уссусь, если мы при знающих людях это дело обсуждать будем. -Рома явно хотел ещё что-то добавить, но, заметив ошарашенный взгляд сестры, тут же замолк, в напряжении ожидая её последующей реакции. Брови её непривычно были вздёрнутый вверх, а глаза выражали неподдельное удивление, даже страх, окутавший разум девушки, не давая ей даже отвести взгляд от надписи, которую она прочла в записках сторожа, будто написанное чернилами имя приковало Орлову цепями к одному месту, не давая с него сдвинуться ни на миллиметр, пока она не услышала встревоженный голос брата, послуживший для неё спасательным кругом в море забвения и непонимания, желания развидеть надпись. -Чё там? -произнёс Рома, тоже уткнувшись в записи сторожа, желая понять, что же так ошарашило невозмутимую сестру. На желтоватой бумаге было написано чёрными чернилами, которые чуть размазались, так как под конец списка даже почерк сторожа, казалось, начал меняться, но схожести оставались, поэтому ни Рома, ни Лиза не имели сомнений в том, что запись достоверна. «251. Евгений Орлов. Без пяти девять. Задержался на пятьдесят пять минут. -15р от зарплаты в сумме». -Ты тоже это видишь? -спросил Рома необычно высоким голосом у сестры, на что та покачала головой, выражая положительный ответ, от чего по телу Орлова пробежал целый табун мелких мурашек, заставлявших парня изредка дёргаться, потирая глаза, вовсе не веря тому, что было написано в записях сторожа. -Вашу мамашу… -проговорил Рома, хватаясь одной рукой за голову, от чего Бурцев не слабо напрягся. -Нашли убийцу? Это он? -затараторил мужчина, уже решивший, что маньяк пойман, и теперь все на заводе могут работать спокойно. -Однофамилиц, может. -выдавила наконец-то из себя Лиза, пока перед глазами всплывала холодная и мокрая после ливня могила брата. По серому кресту с фотографией брата стекали капельки чистой дождевой воды, будто Женя сам плакал в этот момент, но где-то глубоко под землёй, в деревянном гробу, будто стараясь достучаться до людей снаружи, которые уже успели возложить цветы на его могилу, лепестки которых уже успели разлететься по всей оградке, налипая на чёрный заборчик, словно мухи на сахар. Но вряд ли человек, тело которого давно уже остыло, мог сейчас подняться. Вряд ли он мог бы достучаться до кого-нибудь. Вряд ли бы он смог, можно сказать, ожить. -Так у нас на заводе всего 236 работников. Я этого не знаю. А вы знаете? Он не на заводе? -вновь затараторил Бурцев, приводя этими словами Орловых в чувства. -Фух, бля… Я-то уж подумал… Ух, бля… -проговорил Рома, опираясь спиной на стену кабинета, начиная улыбаться от того, как сильно на душе полегчало. -Так, сейчас вычеркните из списка тех, кто не работает у вас. -быстро пришла в себя Лиза, вновь возвращаясь к делу, будто её окатили ледяной водой после тёплой кровати. -Нахуя? Если эти люди прошли на завод, значит, они могли украсть балку. -сказал Рома, показывая, что следователь из него мог бы получиться хороший, если бы не его садистские наклонности и желания видеть мучения других людей. -Так, позовите сюда сторожа. -проговорила Лиза, вновь хмурясь. Да, от воспоминаний о брате было теперь отделаться сложно… -Никита Сергеевич, расскажите нам, каким образом посторонние люди прошли на территорию завода этим утром. -спокойно проговорила Орлова, сидя на стуле Бурцева напротив сторожа, пока Рома оперся на спинку этого стула руками, наблюдая за действиями сестры, можно сказать, из-за неё спины. -Ну, мы с Санычем вчера накатили чутка на сон грядущий… -начал Никита Сергеевич, как вдруг его перебил начальник завода, стоявший у окна в своём кабинете, нервно покуривая импортные сигары. -Опять набухались в говно вы. Тебя щас за дачу должны показаний за решётку отправят. -сказал Бурцев, от чего сторож явно стал чувствовать себя некомфортно, стал ёрзать на стуле, скрестив руки на груди, принимая закрытую позу. -Разговор будет долгим, да? -произнёс Рома, разочарованно вздохнув. За пару часов до этого… -Хитрая моя, опять поиграть задумала? -спросил Желтухин, когда почувствовал непривычно горячие пальцы у себя на торсе, но потом нахмурился, когда со спины к нему прильнула совершенно не его Лиза, ведь привычно ванильно-перчёный аромат духов Орловой сменился на приторные клубничные, от чего в носу у мужчины неприятно защипало, а когда тело сзади крепче прижалось к его спине, то этот сладкий парфюм стал отдавать нотками трупной кожи и засохшей крови, от чего Вадим тут же развернулся к неизвестному человеку лицом, чуть не ударившись головой об полку в бане. -Ну, Вадик, приветик. Давно не заезжал. Мы тут без тебя скучали. -проговорила до боли знакомая рыжеволосая девушка, низкого роста, прожигая Желтухина хищным взглядом своих изумрудных глаз. -Уйди. Сейчас. Уйди. -промолвил Вадим, чувствуя, как к горлу подкатывался крепкий ком страха, а сердце начинало выбивать дикий ритм из-за переизбытка адреналина. Только не снова. Только не опять. Только не назад… -Он знает всё. И про твою эту знает. И то, что они с братом его ищут. -ответила девушка холодным тоном, потирая своё запястье ногтями, потому что раны на бледной веснушчатой коже только недавно зажили и безумно чесались, а чёрный свитер с высоким горлом дал Вадиму сразу понять, что за время его отсутствия, в деревне ничего не поменялось. За этим горлышком скрывался датчик, отслеживающий движения того, на ком он был прикреплён. Желтухин знал, из чего был сделан конкретно этот экземпляр. Особый экземпляр. Экземпляр так называемой Птички, то есть девушки, которая сейчас стояла перед ним, смотря на него ровно таким же несчастным взглядом, как и много лет тому назад. -Заметай следы. Путай их, если хочешь, чтоб они жили. Тебя он не тронет. Только накажет. Делай что хочешь, но они не должны ничего знать. Он придумал новый план. Он найдёт тебя скоро. Он объяснит. -протараторила девушка, стараясь сдерживать слёзы, поступившие к глазам только от одного упоминания того, о ком они сейчас с Вадимом говорили. Желтухин его знал. Он знал Желтухина. Оба знали Птичку. Но она их вовсе не знала. Боялась. Панически боялась. -Я не… -было начал говорить Вадим, как его вновь перебила девушка, закрывая ему рот двумя руками, от чего тот зажмурился, словно как когда-то давно в детстве от его касаний. -Молчи! Молчи! Молчи! Он всё слышит. Он рядом. Слушай его. Запутывай. Прикрой его. Пожалуйста, живи, Вадик. Живи ради девушки своей. -вновь протараторила Птичка дрожащим от слёз, которые уже горячими ручейками бежали по бледным щекам девушки, изредка стекая солёными каплями на потресканные уголки губ, заставляя девушку приоткрывать рот, дабы это остановить. Последние слова Птички точно отрезвили Желтухина, от чего тот медленно убрал худощавые руки девушки со своего рта. Он больше не тот маленький мальчик, хоть боялся он сейчас ровно так же, как и в детстве. Боялся его. Но точно больше не Птичку. -Откуда он знает про Лизу? -спросил Вадим, понимая, что теперь Орлова в ещё большей опасности. Теперь, помочь ей он сможет только с большим трудом. Но он же сам её в это втянул, верно? Или это судьба? Может, её судьба не дожить до лета? Нет, Желтухин этого не допустит. -Он знает про всех. -ответила Птичка, начиная медленно отходить от Вадима к входной двери в баню спиной. -Подожди. -остановил потрёпанную девушку Желтухин, а затем полез в полки над головой, судорожно что-то ища, раскидывая все банки и мыло, которые там лежали. -Поешь. -сказал Вадим, перекатывая по полу к ногам Птички одну из банок с явно массивным содержимым, потому что перекатывалась она тяжело, будто специально растягивая время. -Нельзя. -ответила девушка, выбегая из бани на улицу, оставляя Желтухина наедине с самим собой. Со скомканными мыслями о нём. О том, что он знает о Лизе. О том, что она на его крючке. Хотя, может, он остался наедине и с ним самим. Никогда нельзя предугадать, что он выкинет в следующий раз. Он опасен. Но Вадим не допустит его к Орловой. Ценой своей жизни не допустит. Что же теперь, придётся заметать его следы? Но разве был ли у Желтухина иной выбор… Но почему тогда сегодня утром у Ромы на столе было его дело? Как он избежал расстрела? Он жив? -Блять… -проговорил Рома, запуская руку себе в волосы, от досады сменая их. Орловы уже на протяжении двух часов допрашивали и сторожа, и того, с кем он вчера пил, и даже Бурцева, но поняли оба только одно. Их водили за нос всё это время. Новых людей в записки сторожа написал вовсе не Никита Сергеевич. Но кто же тогда? Тот, кто заметает следы.