Устали?

      — И какого черта?       — Н-но… Эвелина Александровна… — у подчинённого от страха поджилки тряслись.       — Что но?! У вас когда должно было быть все готово?       «Острый пронзительный взгляд ярких глаз. Твёрдая изящная рука с аккуратным маникюром. Чуть хищноватые и в то же время мягкие черты идеального лица…» Сергей наблюдал за своей помощницей, отчитывающей аналитика, не успевшего подготовить новые данные. Да, здесь было на что посмотреть. Слишком прекрасна она была в своём праведном гневе.       — И чтобы все данные были на моей почте через час! — после этой фразы несчастный и совершенно выжатый аналитик пулей вылетел из кабинета, чтобы не нарваться на очередную тираду. Он был прекрасно осведомлен о том, на что способна эта неукротимая фурия. Все знали. Слишком хорошо она умела всех строить. Красивая, статная, к копной диких иссиня-черных волос, невысокая, слегка компенсирующая свой рост высокими шпильками. Впрочем, несмотря на вечные десятисантиметровые каблуки, девушка едва доставала до плеча своего непосредственного начальника. Его всегда поражало то, как все те, кого она умудрялась так виртоузно отчитывать, мгновенно съеживались под одним ее взглядом, становясь почти незаметными на фоне бешеной энергии и харизмы этой необычной девушки.       Сергей перестал печатать и быстро свернул заметки, когда Эва, стуча каблуками, направилась к его столу.       — Это невозможно, — проворчала она под нос и села в кресло перед ним. Чёрная папка легла на стол, а пальчики подвинули её к Сергею. — Отчет от тех. отдела. Подпиши.       После этих слов Эва откинулась на спинку, расслабляясь и выдыхая.       — Устали, Эва?       Он обращался к ней исключительно на Вы, но при этом называл коротким именем — это единственное, чего она смогла добиться от стеснительного парня. Сама же Эва нисколько не стеснялась обращаться неформально. Что ж, он мог ей это позволить. Разумовскому слишком повезло выцепить столь ценный кадр среди огромного моря пустышек, что пытались занять теперь уже ее место. Девушка сразу же показала свои способности. Они пришлись как нельзя кстати. Педантичность во всем, четкость, выверенность, профессионализм, эдакая Железная Леди. Разумовский случайно узнал о том, как ее называют остальные в его компании. И у него, пожалуй, не было причин не согласиться со столь точным прозвищем.       — Очень устала. Эти балбесы никогда ничего вовремя не делают, — зло выдохнула девушка, ослабляя галстук на шее.— Какой черт меня дернул надеть эту дурацкую удавку?       — Рабочее время уже несколько часов как закончилось, уже стемнело, а ты отправила его все переделывать.       — Ничего, пусть побегает, хоть немного растрясется. Иногда ты слишком мягок — отмахнулась девушка.       — Да, к сожалению. Но для демонстрации суровости и жестокости начальства у меня есть ты, что бесконечно радует. Всем давно нужен был хороший пинок, а у меня не всегда есть для этого время.       Эва усмехнулась, и спустя еще пару секунд, она, наконец, освободилась от галстука и стала обмахиваться одной из папок, что принесла с собой.       — Здесь жарко. Кондиционер вообще работает? — она обернулась.       — И правда жарко. — Разумовский посмотрел на пульт от кондиционера и сделал на пару градусов прохладнее.       — Спасибо. — девушка откинулась на спинку стула. — Стоп. Ты уже дважды назвал меня на ты. Что случилось?       Сергей сглотнул. Черт, он даже не задумался об этом. Или задумался, но…       — Что ж, я надеюсь, он сможет уложиться в отведенный ему час, — совершенно жалкая попытка обратить ее внимание на что-то другое, чтобы скрыть собственное смущение, — иначе мне придется придумывать ему наказание.       Эва хмыкнула, заметив абсолютно провальную попытку перевести тему, но решила подыграть.       — Я бы на это посмотрела.       — На что? — Сергей недоуменно вскидывает бровь.       — На наказание, — совершенно без задней мысли произносит Эва, одновременно освобождая из петель две верхние пуговички ранее наглухо застегнутой рубашки. Но тут же заливается краской, понимая всю двусмысленность собственной фразы и действий, последовавших за ней. Благо, она слишком увлечена собственным смущением, чтобы заметить взгляд Разумовского, слишком пристально наблюдающего за действиями ее тонких пальчиков.       Они оба сегодня, определенно, в странном настроении.       — Что у нас завтра? — вырывает ее из раздумий голос Сергея.       Девушка с готовностью начинает расписывать планы на завтрашний день, попутно согласовывая их с начальником. При этом она совершенно упускает из виду тот момент, когда он встает из-за стола и останавливается за ее спиной.       Его руки оказываются на женских плечах и слегка сжимают их, начиная разминать их.       Эва непроизвольно дёргается от столь неожиданных прикосновений, и тут же подскакивает со своего места, чтобы оказаться лицом к лицу с Разумовским.       — Что ты делаешь?       — Ты слишком устала. Тебе надо расслабиться, — в голосе сквозит откровенное непонимание такой реакции.       — Повернись, я разомну тебе плечи.       Для Эвы все это слишком странно. Внезапный переход на ты, забота о ее самочувствии. Да, Сергей и раньше замечал ее усталость, но тогда он просто отправлял ее домой и ничего более. Но что происходит сейчас?       — Не хочешь снять туфли? — вырывает из размышлений бархатистый голос Сергея.       Девушка все еще непонимающе на него смотрит, не в силах понять происходящего.       — Ты все время к концу рабочего дня начинаешь чуть мельче ходить, ноги устают от каблуков, — все тем же странноватым тоном сообщает Разумовский, вгоняя девушку еще в большее недоумение.       Эва пристально рассматривает своего начальника, смотрит в его невообразимо голубые глаза. Все еще не произнося ни слова, все еще размышляя над тем, откуда такие измения в поведении Сергея.       И вдруг, по совершенно непонятным ее рациональному мозгу причинам, кивает и откидывает в сторону порядком надоевшие за день туфли.       Оказывается, она еще ниже, чем он себе представлял. Онсутствие каблуков делает ее слишком маленькой и хрупкой. Особенно, по сравнению с ним.       — Позволишь размять тебе плечи? — все тот же тихий пробиращий голос разносится по пентхаусу.       Словно загипнотизированная, она вновь кивает. Не разрывая зрительного контакта, не в силах произнести ни слова. Разумовский удовлетворенно щурится и обходит ее, чтобы вновь оказаться за спиной Эвы. Ладони уже привычно занимают место на покатых женских плечах и начинают медленно и тягуче разминать задеревеневшие за день мышцы.       Эва все еще напоминает натянутую струну. Все чудесатее и чудесатее — кажется, так говорится в одной хорошей книжке.       — Расслабься, — раздается над самым ухом хрипловатый шёпот, отдающийся мурашками по всему телу. Ей ничего не остаётся, кроме как подчиниться велению этого манящего голоса.       Из уст девушки вылетает невольный стон, от которого она сама дёргается, будто отходя ото сна. Слишком приятные ощущения дарят тёплые нежные руки, так аккуратно-настойчиво разминающие напряжённые плечи.       — Вот видишь, — одна из рук спускается ниже и начинает поглаживать спину, — так ведь намного лучше, — вторая аккуратно проходится по кромке воротника и оттягивает его, обнажая тонкую шею. Спустя мгновение Разумовский осторожно касается ее губами. Не наблюдая никакого сопротивления, он улыбается и впивается в нежную кожу еще сильнее.       Пространство наполняет ещё один тягучий стон. Эва роняет папку, которою она до сих пор держала в руках, но не обращает на данную оплошность никакого внимания. Оно сосредоточено на его губах, которые ласкают её слишком чувствительную шею, посылая мурашки по всему телу. Эве ничего не остаётся, кроме как откинуть голову на грудь Сергея, открывая мужчине больший доступ.       — Хорошая девочка.       Руки Разумовского скользят дальше, медленно вытаскивают заправленную в юбку рубашку и начинают движение уже под ней, выводя известные лишь ему одному узоры. Вся кожа словно загорается от мужских прикосновений, ноги подкашиваются. Широкие ладони тут же сжимают талию, удерживая и притягивая ещё ближе к себе.       Не хватает сил даже нормально выразить все смятение поглощающие девушку.       — Ч-что ты? — едва слышный полустон-полушёпот — это всё на что способна смущённая и, как ни странно, уже возбуждённая девушка. И её тут же бесцеремонно перебивают.       — Тссс, — раздаётся вновь над самым ухом, — не думай ни о чём, расслабься, — голос змея-искусителя, от которого всё внутри переворачивается. И с каждым таким звуком ей становится только жарче.       Руки Сергея поднимаются выше, поглаживают грудь девушки сквозь тонкое кружево, чтобы спустя пару секунд аккуратно сжать её. Из груди Эвы вырывается очередной стон, за который мужчина награждает её ещё одним поцелуем в шею.       Девушке кажется, что она попала в какой-то странный, но в то же время волшебный сон. В нём её вечно тихий и бесстрастный начальник, превратился в… Она даже не знает как это выразить. Но сейчас попытка хоть как-то назвать происходящее — последняя вещь, которая волнует девушку. Безумный коктейль эмоций зарождающийся в ней вырывается наружу уже совершенно неконтролируемыми стонами. И все эти чувства в ней вызывает тот человек, который прямо сейчас ласкает её все более и более нагло и бесстыдно. Одна из его рук остается на груди, отодвигая так мешающую сейчас ткань бюстгалтера. Вторая же спускается ниже и пробирается под неприлично короткую для офиса юбку, которую Эва внезапно решила надеть сегодня с утра.       Ей слишком хочется его поцеловать. И она не может отказать в этом удовольствии. Девушка выворачивается из объятий, оказываясь с Разумовским лицом к лицу, чтобы тут же притянуть его обратно, сливаясь с мужчиной в страстном поцелуе.       Сергей усмехается. Не разрывая поцелуя он сметает все бумаги со стола и усаживает Эву на него. Девушка непроизвольно охает, когда Разумовский бесцеремонно задирает юбку и оказывается между её ног.       Эва вновь стонет, ощущая сквозь разделяющую их ткань возбуждение Сергея. Её руки стараются избавить его от рубашки. Дурацкие пуговицы едва поддаются мелко подрагивающим женским рукам. И всё же борьба с ними завершается в её пользу. Девушка буквально сдирает со своего начальника рубашку, желая ощутить под своими руками горячее и твёрдое тело. Ладони проходятся по крепкой груди, оглаживают тот час же напрягшийся живот, чтобы потом одной рукой обвить шею, а второй зарыться в рыжую шевелюру. Внутри разливается жаркое и тянущее чувство и она совершенно неосознанно двигает бёдрами, чтобы оказаться еще ближе и потереться о него. Он тут же отстраняется.       — Тише, — большой палец обводит распухшие от поцелуев губы, — терпение, моя девочка.       Ладони очерчивают контуры столь желанного тела, поглаживают ножки. Когда пальцы оказываются на внутренней стороне бедра и, спустя пару секунд задевают ластовицу трусиков, дыхание Эвы совсем сбивается, а рассудок, кажется, окончательно покидает её. Длинные, аристократичные пальцы начинают ласкать девушку через ткань, вызывая всё более громкие стоны.       — Пожалуйста, — едва слышный скулёж вырывается из груди.       — Откинься на спину, малышка.       Он опускается перед ней на колени, подтягивая её бедра ближе к себе. Руки Разумовского, будто успокаивая, медленно гладят ноги, дойдя до коленок, подхватывают их, ставят на край стола. Сергей слегка прикусывает внутреннюю сторону бедра девушки и поднимается всё выше. Руки отодвигают тонкую ткань трусиков, наконец, открывая доступ губам и языку.       Если бы Эве с утра сказали, что к вечеру её начальник будет стоять перед ней на коленях и вылизывать так, словно она наивкуснейший десерт из тех, что он когда-либо пробовал, то она ни за что бы в это не поверила. Более того, Эвелина с удовольствием отдала бы этого чудака на растерзание психиатру. Но сейчас психиатр нужен именно ей. Иначе как объяснить эту до невозможности абсурдную, возбуждающую и приносящую дикое удовольствие ситуацию?       От возникшего напряжения нога соскальзывает со стола, и девушка уже собирается вернуть её на место, но Сергей перехватывает её и кладёт к себе на плечо. Эве кажется, что она точно скоро сойдёт с ума от таких действий.       Разумовский продолжает работать языком, то и дело задевая клитор, из-за чего тысячи мурашек в который раз проносятся по женскому телу. Сергей чуть ли не мурчит, слыша и чувствуя насколько ей хорошо.       — Такая вкусная, — шепчет и снова касается языком промежности.       Тонкие пальчики зарываются в рыжые волосы и царапают, когда к языку и губам Сергей решает добавить пальцы. Язык не прекращает ласкать самую чувствительную точку. Мужчина проводит пальцем по влажным складочкам, перед тем как толкается внутрь.       — Так прекрасно сжимаешь меня, — он ласкает языком клитор, снова двигает пальцем внутри. Стоны девушки теперь, определенно, его самые любимые звуки в этом мире. Парень добавляет ещё один палец и начинает двигать чуть быстрее, чувствуя, как девушка начинает сжимать его сильнее, а стоны становятся громче.       — Прошу, — она теряется в безумно сладкой пытке, которую так хочется закончить. И в то же время невыносимо хочется, чтобы он никогда не останавливался, продолжая дарить ей столь чувственное наслаждение. Эва уже сама начинает насаживаться на его пальцы, желая получить большее.       — Давай, девочка, кончи для меня.       Он ещё быстрее и жёстче толкается в неё пальцами, проводит языком по клитору, надавливая. Пружина, которая так долго сжималась внутри Эвы внезапно распрямляется и её накрывает волна бешеного оргазма.       — Такая молодец, — Сергей ни на секунду не прекращает двигать пальцами, стараясь продлить её удовольствие, — ты так хорошо стонешь от моих пальцев, — ему в ответ звучит ещё один судорожный вдох Эвы, — а то, как ты сейчас меня сжимаешь, — проводит языком по складкам, слизывая выступившее возбуждение, — сводит меня с ума. И я слишком хочу чтобы ты также сжимала мой член.       Девушка приподнимается на столе, чтобы притянуть Сергея к себе. Она чувствует свой вкус на его губах и это кажется ей жутко правильным. Сидеть на столе в его кабинете, всё ещё ощущая дрожь от прошедшего оргазма и целовать его. Руки тянутся к брюкам и начинают поглаживать уже слишком сильно заметную выпуклость.       Разумовский с рыком разрывает поцелуй, хватает её за шею, резко, но аккуратно, фиксируя Эвину голову. Он не может отказать себе в том, чтобы не прерваться на несколько мнгновений и не рассмотреть девушку как следует. Растрепанная и раскрасневшаяся, едва отошедшая от бурного оргазма, с бесстыдно раздвинутыми, подрагивающими ногами. Невыносимо прекрасная и возбуждающая. В его голову закрадывается шальная мысль.       — Милая, ты же будешь хорошей девочкой? — бархатный голос врывается в сознание девушки. Сергей выжидающе смотрит ей в глаза в ожидании ответа.       — Да, — тихо, на выдохе, в очередной попытке прийти в себя, которая проваливается, разбиваясь вдребезги о слишком возбуждающий голос Разумовского.       — Разденься для меня, — котороткий поцелуй в губы и Сергей отступает и садится в кресло, давая девушке свободу действий.       Безумно странная ситуация. Безумно будоражащий приказ, который заставляет девушку подчиниться.       Эва спускается со стола, всё ещё опираясь на него в попытках найти равновесие. Поняв, что ноги уже почти не дрожат и она может спокойно стоять, Эва отталкивается от предмета мебели и начинает медленно выполнять приказ своего начальника. Тонкие пальцы принимаются расстёгивать последние две пуговицы, оставшиеся в петлицах. Лёгкое движение плечами и рубашка оказывается на полу. Эва расправляет собравшуюся на талии юбку, дёргает собачку молнии и стягивает её вниз, оставаясь в одном нижнем белье.       Со стороны Сергея слишится слишком громкий выдох, который как нельзя лучше показывет, насколько ему нравится происходящее. Девушка довольно улыбается такой реакции. Ей нравится то впечатление, которое она на него производит.       Эва заводит руки за спину, щелчок расцепившихся крючков и кружевной бюстгалтер оказывается в кипе таких ненужный сейчас вещей. Остались только трусики, и Эва почему-то тянет время.       Она рассматривает так вольготно устроившегося перед ней Разумовского. Стройное подтянутое тело. Словно хищник застыл перед прыжком. Глаза, горящие неистовым огнём желания. От этого взгляда хочется сбежать и одновременно утонуть в нём. Она чувствует, как плавится под этим взглядом. И без того мокрые трусики, кажется, намокают еще сильнее.       — Ты хочешь, чтобы я сняла их? — девушка проводит руками по собственным бёдрам, оглаживая их, поворачиваясь вокруг своей оси, чтобы мужчина лучше её рассмотрел. Лукавая улыбка и озорной взгляд из-под длинных темных ресниц.       — Да, — еще один низкий и шумный выдох, — давай малыш, будь хорошей девочкой.       Слегка покачивая бёдрами, Эва избавляется от последней детали своего гардероба и выжидающе смотрит на Сергея, который не издавая ни звука жадно оглядывает женское тело. Ни на секунду не отрывая от девушки взгляда, все также в полном молчании, встаёт и подходит к ней. Рассматривает Эву с высоты своего роста. Его пальцы захватывают в плен её подбородок, заставляя запрокинуть голову.       — Какая послушная девочка, — вторая рука уже вовсю блуждает по её телу, вновь заставяляя растворяться в его ласках.       — Такая умница, — шепчет прямо в губы, перед тем как поцеловать их.       — Хочу тебя, — выдыхает Эва слегка отстранившись, умоляюще заглядывая в его глаза.       — Подойди к столу и повернись ко мне спиной. — Мужчина наблюдает как девушка выполняет его приказ.       Он избавляет себя от оставшейся на нем одежды. Эва слышит звук разрываемой фольгированной упаковки, но не смеет повернуться. Сергей останавливается позади девушки.       — Наклонись над столом и раздвинь свои чудесные ножки, — раздается над ухом Эвы и она тут же подчиняется, — Умница, — нежный поцелуй в плечо.       — Черт возьми, — выстанывает девушка, когда Разумовский, проведя несколько раз по влажным складочкам толкается внутрь и тут же набирает внушительный темп. Слишком сильно он её хотел. Слишком долго набирался смелости, чтобы отпустить себя. Сходил с ума каждый день от ее близости и невозможности прикоснуться к ней. И, наконец, все его желания осуществляются.       От того, насколько в ней узко, перехватывает дыхание. Он останавливается на мгновение и почти полностю выходит из Эвы, чтобы тут же толкнуться обратно ещё сильнее.       — Серёжа, — из груди Эвы вырывается полувсхлип.       — Что такое, малышка? — ещё толчок, сопровождающийся чуть более сильным сжатием её талии, — мне остановиться?       — Не смей. — яростно шипит между громкими стонами, цепляясь за край стола в попытках удержаться.       — Как скажешь, милая.       Его размышистые глубокие толчки выбивают не только дыхание но и, кажется, душу. Еще немного, и не останется сил даже для стонов. Зеркальная гладь стола запотевает от ее тяжелого дыхания.       У Разумовского просто срывает крышу от происходящего: задыхающаяся, совершенно потрясающая девушка, раскрытая только для него, выстанывающая его имя. Он и не знал, что оно может так звучать. А как изумительно она сжимается вокруг него…       — Ты такая послушная девочка, — в ней так тепло, так влажно, так восхитительно, — ты так хорошо меня принимаешь, — хрипло стонет, чувствуя как скользит член внутри нее.       Его толчки меняются. Уже не резкие и быстрые, а медленные. Сергей размеренно вбивается в неё, входя до самого основания. Мужские губы скользят по задней части шеи. Выцеловывают каждый миллиметр кожи. Сергей чувствует, как она опять начинает сокращаться вокруг в преддверии нового оргазма, и кусает её за основание шеи. Девушку тут же накрывает новая волна сумасшедшего удовольствия.       — Боже, Серёжа, — она практически срывает горло — так громко она кричит, настолько ей хорошо.       Всё внутри него напрягается. Серёжа последний раз глубоко входит и тут же выходит из неё. Широкие ладони с громким звуком встречаются со столом. Стон прорезает горячий воздух, а Серёжа запрокидывает голову, встряхивая намокшими волосами. Разумовский едва удержал себя на грани. Слишком сладко сейчас, чтобы все так быстро закончилось.       Эва цепляется за край стола, извиваясь. Ей все равно этого мало, ей нужно ещё. Прямо сейчас.       — Серёжа, пожалуйста! — вырывается из её груди мольба.       — О чем ты просишь, малышка? — Сергей изображает полное непонимание, при этом ни на секунду не прекращая гладить и ласкать её разгоряченное тело. Ни на секунду не даёт ей собрать мысли в кучу, прийти в себя.       — Серёжа, прошу тебя, — раздается тихий всхлип.       Разумовский поворачивает Эву лицом к себе. Невесомо гладит по волосам, оглаживает плечи, ведет пальцами по ключицам и осторожно приподнимает подбородок девушки, запрокидывая её голову так, чтобы посмотреть ей в глаза.       — Так о чем же ты просишь, котёнок?       — Я прошу, чтобы ты продолжил брать меня на этом столе, — девушка так же начинает оглаживать его тело, — и хочу, чтобы ты сделал это прямо сейчас.       Эва притягивает Сергея к себе и увлекает в очередной полный страсти поцелуй. Разумовский рычит в её губы, подхватывает девушку под бёдра, усаживает её на стол и рывком входит.       Он не может отказать себе в удовольствии снова поддразнить её. Медленные и тягучие движения вызывают у девушки отчаянные стоны, полные желания получить большее.       Сергей закидывает ногу девушки себе на бедро, тем самым меняя угол проникновения и начинает двигаться быстрее. Он целует её шею, изредка прикусывая и тут же зализывая остающиеся маленькие красные пятнышки. Свободная рука опускается на грудь, лаская, сжимая и слегка оттягивая чувствительный сосок, вызывая у девушки хриплые стоны. Она всё чаще начинает опять непроизвольно сжиматься вокруг него. Он накрывает рукой клитор своей девочки, вбирая в рот сосок, дразня тот языком. Толкается чуть резче, когда её острые ноготки в очередной раз впиваются в его плечи.       Сергей притягивает Эву ближе к себе, упирается лбом в её лоб, ни на секунду не прекращая двигаться. Глаза в глаза. И каждый утопает в зарачках напротив.       — Ты же хорошая девочка? — пожар в глазах Разумовского достигает невообразимых размеров. Темп становится всё быстрее. Из-за такого бешеного ритма девушка не успевает даже стонать. Всё её внимание сосредоточено на темных, как грозовое небо омутах. Эва лишь прикрывает веки выражая своё полное согласие и желание подчиниться. Сергею этого достаточно.       — Кончи ещё раз для меня, маленькая, — снова начинает водить пальцами по её клитору, быстрыми толчками чуть ли не втрахивает девушку в стол, — вот так, да, я чувствую, как ты сжимаешь меня, — хрипло стонет, ни на секунду не разрывая зрительного контакта.       — Кончай, малышка, — она замирает, словно ждала именно этих слов, и тут же начинает сотрясаться в дичайшем оргазме. Совершенно беззвучно. Хочется запрокинуть голову и заорать от чувств, желающих вырваться наружу.       — Моя, — Сергей с рыком выдыхает и, не давая ей отстраниться, совершает еще несколько толчков отпускает себя. Он все ещё придерживает её за шею и не даёт оторвать взгляд.       Ещё несколько минут они остаются в таком же положении и пытаются привести дыхание в норму.       Разумовский выходит из неё, откидывает уже ненужный презерватив.       — Моя маленькая девочка, — Сергей целует совершенно ослабевшую девушку в лоб и подхватывает её на руки. От таких действий Эва чуть ли не мурчит.       — Да, твоя, — едва слышный шёпот — это всё, на что способна едва отошедшая от оргазма девушка.       Сергей доходит до дивана и ложится, укладывая Эву на себя. Продолжает неторопливо гладить её тело, прислушиваясь к всё ещё прерывистому дыханию, которое постепенно начинает выравниваться. Спустя несколько минут абсолютно вымотанная девушка проваливается в легкую дрему. Серёжа целует Эву в макушку и прижимает её к себе, улыбаясь.       — Спи, котенок, — произносит и накрывает их обоих легким покрывалом.       — Чуть позже, — потревоженная его словами Эва открывает сонные глаза и смотрит на Разумовского довольно прищуриваясь и приподнимается на его груди, — Может ты мне объяснишь, что только что произошло? — она томно усмехается.       Серёжа провёл костяшками по щеке Эвы, взгляд не отрывался от губ — они еще хранили его вкус, поэтому она периодически облизывала их.       — А на что это было похоже? — поинтересовался он, наконец встречаясь с ней взглядом.       Эва зажмурилсь, но полуулыбка от взгляда Разумовского не укрылась.       — Почему ты отвечаешь вопросом на вопрос?       — Почему ты делаешь то же самое? — неловко усмехнулся Серёжа, отворачивая голову к окну.       — Потому что я не знаю, как мне на это реагировать, — Эва взяла его за подбородок и повернула к себе.       Их глаза встретились. У Сережи перехватило дыхание, а сердце забилось в сто крат чаще. Прежние непонятно откуда взявшиеся уверенность и наглость предательски начинали покидать его. А ведь столько чувств и эмоций хотелось выразить.       — Потому что не знаю, как сказать, что влюбился в тебя.       Он смог. Боже, как давно он хотел это сделать.       — Хм, — Эва задумчиво посмотрела на его губы. — Влюбился значит.       У Сережи внутри все напряглось. Он не мог понять её реакцию…       — Если я скажу, что так само получилось, ты мне поверишь? — хитро усмехнулся Сергей.       — Нет. — Эва ответила точно такой же ухмылкой, обнимая ладонями его лицо.       Сергей перехватывает руки девушки и целует каждую поочередно.       — Правильно, не стоит.