«Любовь не знает логики, она выше разума… Любовь пребывает на вершинах, над долинами разума. Это существованье возвышенное, венец бытия, и редкому человеку она даётся».
— Джек Лондон.
~
Это был сентябрь тысяча девятьсот девяносто пятого года. Это было время, когда Президент Казахстана отдал приказ о переносе столицы государства и посадке космического корабля «Союз ТМ-21» в нашей стране. Но эта история не об этом, поэтому мы не будем на этом останавливаться. В то время Андрей Владиславович Васильев, бывший ученик музыкальной школы имени Сергея Васильевича Рахманинова, играл «В пещере горного короля» Эдварда Грига на алом рояле в Михайловском театре в Санкт-Петербурге. Это был поистине волшебный момент, который петербуржцы навсегда запомнят в своей жизни, когда жизнь в настоящее время была не особенно хорошей из-за войны в Чечне и сложного перехода к рыночной экономике, проводимого правительством, в частности Егором Тимуровичем Гайдаром. Его музыка не была особенной, потому что это была не его оригинальная композиция, но, учитывая ужас, царивший в стране в то время, например, августовский государственный переворот или сентябрь–октябрь 1993 года в Москве, его музыка напоминала колыбельную и успокаивала, вселяя надежду на то, что все будет хорошо. Эта мелодия была самой яркой в темно-серой жизни обычных людей, но для иностранцев, сидевших в зале, это был просто повод убедиться, что он музыкальный гений и сделал бы блестящую карьеру в музыкальной индустрии, если бы уехал за границу. Но все петербуржцы и зарубежные гости, сидевшие в Михайловском театре, не знали одного, что все композиции Эдварда Грига в исполнении Андрея Владиславовича Васильева были похожи на простые движения рук на пианино и не более того. Я никогда не считал, что создаю искусство, подумал он про себя, я всегда просто повторял произведения других, ничего не добавляя от себя, как Странный Эл Янкович, и не создавал свою собственную музыку, как Фредерик Шопен, но почему все считают меня творцом? Но на самом деле я просто копирую другие идеи, и ничего больше. Поначалу я пытался бороться с этим, но потом понял, что, возможно, это мое призвание. Когда я закончил играть «В пещере горного короля» Эдварда Грига, я, как и Андрей Владиславович Васильев, встал со своего места и начал кланяться, как это принято в азиатских странах, перед толпой, которая встала и начала аплодировать мне, как будто я совершил какое-то чудо. великое открытие, как и Альфред Нобель, изобретший динамит, но я не стал сопротивляться своему нарциссизму и с большим удовольствием начал получать похвалу от жителей Санкт-Петербурга, которые были мне безответны. Ко мне подошла пожилая женщина с лишним весом около тринадцати килограммов, которая была одета как любая советская женщина, работавшая в партийном аппарате СССР, ее звали Раиса Робертовна Волконская. Она была моей учительницей музыкального искусства. Она держала в руках рано распустившиеся тюльпаны, которые я ей подарил. Раиса Робертовна подошла ко мне, и мы обнялись. — Ты молодец! — с гордостью сказала Раиса Робертовна. — Это благодаря вам я такой талантливый. — уверенно сказал Андрей Васильев. — Андрей, пожалуйста, не принижай свои таланты. Я ничего для тебя не делал. Я просто редактировал и направлял тебя в нужном направлении. Все остальное — твоя заслуга. — настойчиво сказала Раиса Робертовна. — Отныне я буду знать себе цену. — сказал Андрей с гордой улыбкой. — Ты бесценный. — решительно сказала Раиса Робертовна. — Я попрошу вас постоять вместе для фотографии. — настаивал один из фотожурналистов. Он был мужчиной. — Давай сфотографируемся вместе. — сказала Раиса Робертовна, желая услышать от него «да». — Но я не фотографируюсь для журналов или интервью. — напомнил ей Андрей. Он не хотел этого делать. — А прошло много времени с тех пор, как я так гордилась своими учениками, как сейчас, поэтому, пожалуйста, сфотографируйтесь со мной. — Раиса Раиса Робертовна Волконская настояла на своем. Своим тоном и взглядом она дала понять, что если он не поступит так, как она хочет, она обидится на него. — Хорошо, но только одно фото. — настойчиво сказал Андрей. Он не хотел ее обидеть, но и фотографироваться тоже не хотел. Они вместе встали и взяли друг друга за руки. Раиса Робертовна Волконская начала улыбаться, как Мэрилин Монро, а Андрей Владиславович Васильев не улыбался, потому что хотел оставаться серьезным, как любой советский человек на фотографии. Тут же подбежала тысяча журналистов, которые, как гиены, начали пытать их и пожирать вспышками своих фотоаппаратов и начали задавать десятки вопросов. — Андрей Владиславович, кто вы по национальности? — заинтересованно спросил журналистка. — Каковы ваши политические взгляды? Вы либерал? Вы консерватор? Вы либертарианец? — спрашивал мужчина-журналист. — Я не буду отвечать на ваши вопросы. — решительно сказал Андрей. — Ну, пожалуйста, ответьте на один вопрос. — торопливо сказал один из журналистов. Он протягивал ему микрофон. — Давайте зададим ему один вопрос не о его политических взглядах, а о музыке. — предложила Раиса Робертовна. Она понимала, что ему будет неловко отвечать на такие вопросы. — Хорошая идея, Раиса Робертовна. — одобрительно сказал он. — Я буду отвечать только на вопросы о музыке. Если у вас их нет, то лучше не отходите. — решительно потребовал Андрей. — У меня как раз такой вопрос! — гордо сказала журналистка. По ее одежде было видно, что она студентка. — Задавайте свой вопрос. — уверенно сказал Андрей Васильев. — Меня зовут Юлия, я студентка второго курса факультета журналистики Санкт-Петербургского государственного института кино и телевидения, и у меня к вам вопрос, кто, по вашему мнению, больше всего помог Владу в том, чем вы сейчас занимаетесь? — спросила она, вчитываясь в каждое слово в своей записной книжке, как будто очень нервничала и все забыла. — Любовь к музыке у меня появилась после просмотра анимационного фильма «Бременские музыканты», а к фортепиано — после прослушивания пластинки на проигрывателе Бориса Чайковского, я училась в местной казанской музыкальной школе, где Дмитрий Борисович научил меня играть на фортепиано, а Раиса Робертовна стала отправной точкой. точка, благодаря которой я начал учиться. Я здесь. — Андрей Владиславович Васильев говорил спокойно и гордо, он не пытался принижать заслуги других в том, чего достиг сам. — Значит, она была главной причиной, по которой вы добились успеха? — с любопытством спросила Юлия. — Я не хочу здесь принижать заслуги других, поэтому ответьте на этот вопрос сами в своей газете. — пренебрежительно и хладнокровно сказал Андрей. Я взял Раису Робертовну Волконскую за руку, и мы направились к выходу для участников этого музыкального мероприятия. Кроме них двоих, с нами шли еще пять человек, которые играли на саксофоне, альте, зурне, русской семиструнной гитаре и контрабасе. Среди них были гораздо более интересные личности, чем я, но никому не было до них дела, потому что они не были популярны. — А почему вы уехали из Татарстана? — спросил один из журналистов. Он мужчина. Андрей резко остановился, когда ему оставалось сделать еще пару шагов до выхода. Боже, это напоминает мне голливудские фильмы, подумал он про себя. Андрей отпустил Раису Робертовну и повернулся к ним. — Что ты мне сказал? — непонимающе спросил Андрей. — Я спросил вас, почему вы уехали из Татарстана? — спокойно повторил он вопрос. — Я ушел, потому что там лучшая музыкальная школа, которая мне подходит. — уверенно сказал Андрей. — Хорошо, спасибо за информацию. — с благодарностью сказал он. — А откуда вы знаете, что я из Татарстана? — спросил Андрей. Он заподозрил неладное. — Может, ты меня и не помнишь, но мы с тобой были друзьями там, пальто. — насмешливо сказал он и ушел. Андрей Васильев застыл как вкопанный от этих слов, которые произнес мужчина примерно его возраста. Этот голос был таким знакомым и роднящим и в то же время забытым из-за течения времени. Раиса Робертовна подошла к нему и взяла за правое плечо. — Андрей, пошли отсюда. — настойчиво сказала Раиса Робертовна. После того, как Раиса Робертовна прикоснулась ко мне, я снова ожила и пошла с ней к выходу. Моя мама Светлана Михайловна и моя сестра Юлия стояли возле выхода. Невысокая женщина с романтическим телосложением и глазами тоже подошла мусульманский зеленый цвет, коричневато-черные волосы, заплетенные в косу вокруг головы, еврейская внешность. На ней была короткая юбка лососевого цвета, льняная блузка со значком в виде звезды Давида и фиолетово-черной петлицей. Это был мой музыкальный менеджер Полина Махт. — Как я выступал с музыкой Эдварда Грига? — спросил Андрей Владиславович Васильев, он хотел услышать похвалу в свою пользу. — Ты выступил просто великолепно. Я только что разговаривала с иностранными продюсерами, и они хотят, чтобы вы играли на фортепиано в лучших театрах мира, таких как Сиднейский оперный театр. — с гордостью сказала Полина Махт. — Мама, Сидней находится в Австралии или Австрии? — с любопытством спросила Юля. — Сидней — это Австралия, я точно не знаю, где он находится. — поспешно сказала Светлана Михайловна Васильева.По ее голосу было слышно, как она устала и как ей хочется спать. — Мама, ты отпустишь меня в Австралию? — спросил Андрей, он ожидал от нее отказа. — Да, даже если ты лети на Луну, здесь все равно есть перспективы после коммунизма, возьми Юлю главное. — Мама Андрея вспылила, в этих коротких, но правдивых словах была сконцентрирована вся суть происходящего. — Мама, мне не нужно лететь на Луну, у меня так-то акрофобии. — напомнил ей Андрей Васильев. — Да, прости, сынок, я просто вся на взводе из-за всего, что происходит. — Сказала Светлана Михайловна Васильева, она призналась, что была груба с ним. — Не важно, не принимай это всерьез. — спокойно сказал Андрей Васильев. Он не хотел, чтобы его мама чувствовала себя виноватой перед ним. — А в Австралии есть кенгуру?! — спросила Юля своим писклявым и веселым голосом. — Да, в Австралии есть кенгуру, а также утконос, ехидна и милые коалы. — спокойно сказал Андрей. — А кенгуру могут прыгать, как я? — спросила Джулия и начала прыгать. — Да, они могут прыгать, но им далеко от тебя. — дружелюбно сказал Андрей Васильев. — Ура! — радостно воскликнула Юля и начала прыгать все быстрее и быстрее. — Юля, будь осторожна, ты можешь пораниться. — обеспокоенно сказала Светлана Михайловна. — Я ничего не боюсь, я ничего не боюсь, я сильная, как Сара Коннор. — Джулия радостно ерзала, как маленький поросенок. — Что касается Австралии, ты согласен поехать туда? — с интересом спросила Полина Махт. — Нет, потому что для меня это слишком далекая страна, и я боюсь перелетов, так что, к сожалению, нет. — спокойно ответил Андрей. — Тогда, может быть, ты отправишься на корабле до Австралии? — с интересом спросила Раиса Робертовна. — Раиса Робертовна, мне нравится убегать из страны, даже если мне предложат поработать за границей, я соглашусь только в том случае, если это недалеко от России и я смогу приехать сюда поездом. — уверенно и патриотично сказал Андрей Васильев. — Хм, настоящий патриот, не то что этот Горбачев или Ельцин, ограбивший и продавший всю страну. — сердито сказала Раиса Робертовна. — Ну, если вы не хотите покупать авиабилет, чтобы совершить зарубежное турне, то единственные страны, которые вы можете посетить, — это Литва, Польша, Чехия, Венгрия и Германия. — спокойно, с легким недовольством в голосе сказала Полина Махт. — Ну и отлично, теперь я не буду садиться в этих летающие ведра. — радостно сказал Андрей Владиславович Васильев с большим облегчением. — Однако тебе там заплатят меньше, и ты сможешь принять участие в следующем концерте только в начале декабря. — спокойно сказала Полина Махт. — Ну, по крайней мере, я могу расслабиться с ребятами из района. — радостно сказал Андрей. — В смысле «ребятами из района»? — непонимающе спросила Раиса Робертовна, она всегда считала его порядочным мальчиком. — Ты дружишь с гопниками? — удивленно спросила Полина Махт. — Я попрошу вас не называть так моих друзей, хотя они и грубы с вами, они честные и смелые, и именно благодаря им я обрел мужество и уверенность в себе. — решительно сказал Андрей Владиславович Васильев. Он был возмущен тем, как она отзывалась о них. — Андрей, скажи, ты уже устал от жизни молодого питерского интеллигента и хочешь вернуться в мир гопников и прочего пьяного дерьма? — спросила Раиса Робертовна Волконская. Было слышно, как она не хотела, чтобы он был таким, как они. — Раиса Робертовна, я не такой, как они, и не буду таким гопником, как они. Заверил ее Андрей. — Между прочим, они очень порядочные люди, хотя и со своими странностями. — уверенно сказала Светлана Михайловна. — Вы их оправдываете? — потрясенно спросила Полина Махт. — Они хорошие, спросите любого казанца, они о них очень высокого мнения. — настойчиво сказала Светлана Михайловна. — Любой человек, перешедший из одной группы в другую, может заразить эту группу, или она заразит его, и я не хочу, чтобы он вернулся быдлом. — раздраженно сказала Раиса Робертовна. — Раиса Робертовна, я всегда был таким тихим и невозмутимым, но именно они сделали меня сильнее и увереннее в себе, и я не думаю, что встреча спустя столько лет как-то испортит меня. — уверенно сказал Андрей Владиславович Васильев. Раиса Робертовна стала смотреть на него и несколько раз моргнула. Она увидела в нем мультяшного гопника из переулка, но потом увидела его обычным. Она снова закрыла глаза и начала глубоко дышать. — Пообещайте мне, что ты будешь репетировать каждый день, а перед отъездом пройдете со мной тест по этикету, чтобы я могла разрешить вам отправиться в европейское турне и подписать соответствующие документы. Настойчиво сказала Раиса Робертовна. — Вы можете быть уверены, что я пройду это тест. — высокомерно сказал Андрей. — Андрей, ты можешь делать все, что захочешь, но знай, что с начала декабря до середины января тебе придется отменить все свои планы, потому что ты будешь бесценен на европейском рынке как наш балет. — уверенно сказала Полина Махт. — Буду знать, когда закончится время свободы и вернется время рабства. — саркастически заметил Андрей. — Ха-ха, вы гений остроумия и российской демократии. — сказала Полин Махт. Она не очень оценила шутку. — Ладно, не злись на меня. — сказал Андрей, он понял, что шутка не удалась. — Когда ты мне позвонишь? — с любопытством спросил он. — Я позвоню тебе, когда договорюсь с европейскими продюсерами и составлю четкое расписание твоего тура, и что ты будешь играть на пианино, где будешь играть и где будешь спать. — спокойно сказала Полина Махт. — Это, конечно, здорово, но ты можешь назвать мне точную дату? — непонимающе спросил Андрей. — Я позвоню тебе примерно в середине или конце ноября, так что жди звонка. — настойчиво сказала Полина Махт с нотками гнева в голосе. — Кстати, если у вас завтра будет свободное время, не могли бы вы проводить нас на вокзал Пулково в девятнадцать десять по случаю отъезда обратно в Казань? — спросила Светлана Михайловна Васильева. Она знала, какие близкие отношения были у них с Андреем, поэтому хотела, чтобы они расстались нормально. — Да, я завтра приду провожать своего ученика на вокзал. — спокойно сказала Раиса Робертовна. — Конечно, у меня было запланировано свидание с моим парнем, но если он не придет вовремя, я пойду провожу тебя. — нерешительно сказала Полин Махт. Она не знала, как сказать «нет» прямо, поэтому придумала отговорку. — Ну что ж, встаньте на станции Пулково. — добродушно сказал Андрей Васильев. Светлана Михайловна Васильева и Юлия Владиславович Васильева подошли к гардеробу, где взяли свою одежду и надели ее, после чего вышли из Михайловского театра и направились в квартиру, которую снимал Андрей. Все это время, пока я разговаривал с ними и ехал обратно в свою квартиру сталинских времен, в моей голове крутился один и тот же вопрос, кто был этот человек со знакомым голосом. Марат? Может быть, возможно? Интересно, что он там делал? Ладно, я задам ему этот вопрос, когда вернусь в Казань.