Капитан Джон Прайс

Обычно они не ссорились, у них хорошо получалось понимать друг друга и обходить конфликты. Прайс, как старший, был более сдержанным и терпеливым, но и Валерия старалась не нарываться лишний раз и вести себя спокойнее. Но сегодня все пошло наперекосяк с самого начала, будто сама судьба испытывала их на прочность – все к ним лезли, всё валилось из рук. Понемногу кровь начинала закипать. Последней каплей этого сумасшествия стала ее ошибка на миссии, которая чуть не стоила жизней половины команды. Ребята хоть и смогли все исправить, но безнаказанным это оставлять было нельзя. Именно поэтому Прайс уже 20 минут отчитывал ее, не скупясь на крепкие выражения. Валерия, конечно, понимала, что виновата, но его слова слишком сильно задевали, поэтому она не смогла сдержаться и вступила с ним в конфронтацию. Они кричали друг на друга, кажется целую вечность, пока Джон со злости не выпалил то, о чем в последствии будет сожалеть всю жизнь: – Урод? Ну, знаешь ли, я хотя бы не режусь. Оба замерли, в шоке глядя друг на друга. Никто не ожидал, что он скажет _это_. Что угодно, только не это. Знал ведь, что кольнет больнее всего, потому что она смогла доверить эту тайну только ему, но если бы Валерия знала, чем это обернется, она никогда не допустила бы даже мысли признаться ему об этом. Не стоило вообще доверять хоть кому-либо. Жила ведь всю жизнь одна смогла бы и дальше прожить. Уж лучше так, чем услышать о своих слабостях от него с таким пренебрежением. Прайс до сих пор не мог поверить в то, что ляпнул с горяча. Он ведь даже не думал так никогда, как тогда смог сказать это? Мысли роились у него в голове… Удастся ли им общаться, как и прежде, или все их отношения разрушены навсегда? Но самое главное, что сейчас делать? Прежде чем он смог что-либо предпринять, Валерия выдавила одно единственное слово, что выражало всю горечь, обиду и предательство, которые она почувствовала за эту несчастную минуту: – Что? В ее глазах застыли неверие в происходящее и разочарование. И пусть даже у Прайса были 1000 и 1 оправдание, полностью доверие было уже никогда не вернуть. Их разговоры стали резко холодными. Теперь даже при нем Валерия носила вещи исключительно с длинными рукавами – сама спряталась в панцирь и вместе с собой, спрятала и свои шрамы. Кажется, именно тогда он понял, что не сможет получить ее прощения. Множество попыток извиниться заканчивались безуспешно. Она будто не видела сожаления Прайса, или не хотела. Было ощущение, что он делает только хуже и это уже не исправить. Никогда.