Омут

Душа не может покинуть этот мир и уйти на круг перерождения, если у нее остались сожаления. Или же жажда мести. Хэ Сюаню слишком хорошо знаком этот прогорклый вкус ненависти, он с ним сплавился в печи Тунлу, он вобрал его в себя так много, что, кажется, вся его суть отравлена этим ядом. У его ненависти столько оттенков, что ими можно рисовать картину: кровавый пейзаж его мести. Он не знает других сюжетов. Не знал... Пока тот, к кому он должен питать самую глубокую ненависть, не разбавил его палитру своими цветами. Он все делал так громко и ярко, что рябило в глазах. С самой первой встречи этот несносный тип не желал понимать слово "нет": он не его друг, не будет проводить с ним каждую свободную минуту, не станет таскаться рядом на все опасные задания, не будет развлекаться на шумных пирах, не желает путешествовать по миру смертных в поисках увеселений, вкусной еды и красивых пейзажей. И пить вино сидя на крыше старого храма, наблюдая за звездами, он тоже не станет. Но куда там, юный бог с ослепительной улыбкой, как лавина сходил в его унылую, полную горечи и злобы жизнь. И Хэ Сюань таскался, путешествовал и пил. Убеждал себя, что это часть его коварного плана, что он просто использует этого доверчивого дурака не получая ни капли удовольствия от времени в его компании. Продолжал внушать себе каждый день, что все эти милые улыбки, нежные слова, солнечный взгляд и нежные руки, норовившие при каждом удобном случае вцепиться в его рукав, совершенно не доставляют удовольствия. И у него почти получалось, он почти верил собственным мыслям, продолжая каждый день возвращаться к тому, кого должен ненавидеть. Ветер играет в волосах своего повелителя, нежно касается светлых одежд, пробегает рябью по краю подола и Хэ Сюань любуется. Не хочет, но не может ничего поделать с этим зудящим чувством внутри. Желает украсть еще одну улыбку, еще один нежный взгляд, мимолетное касание. Все это предназначено не демону Черных Вод, а богу земли Мин И, все это не должно его волновать, но волнует. В такие моменты Хэ Сюань особенно мрачен и отчужден, ведет себя грубее обычного, больше молчит, только его ветреного бога не смущает суровый напарник, он заходится заливистым смехом, хватает за руку и тормошит, желая развеять тучи над головой своего Мин-сюна. Знал бы он за кого так беспечно держится, кому отдает столько своего тепла. Что бы он сделал, узнай правду? Испугался? Сбежал? Стал бы защищать брата? Смог бы он после этого так много и беззаботно смеяться? Так радоваться жизни и лучиться солнечным светом? Хэ Сюань почти боится узнать ответ. В его распоряжении года: каждый следующий становится тяжелее предыдущего. С каждым прожитым в небесных чертогах днем, все тяжелее не забываться, не теряться в фантазиях, не пьянеть от ощущений. Только четыре урны в его мертвых владениях отрезвляют разум. Он не бог земли, не беспечный болван, очарованный хмельными мечтами. Его сердце давно не бьется, его разум наполнен гневом и свою месть он свершит несмотря ни на что. И когда приходит время, Хэ Сюань не колеблется. Почти. Раз за разом находит оправдания, чтобы излить свой гнев только на Ши Уду. Если бы хоть раз этот упрямец сделал другой выбор, если бы просто остался с ним, пусть не с демоном, а его маской бога, но Хэ Сюаню хватило бы и этого. Он уже слишком привык быть вором, он смог бы и дальше играть эту ненавистную роль, а может просто растворился во мраке, исполнив свою месть и Цинсюаню не пришлось бы заблуждаться до скончания веков. Но его ветреный бог слишком предан, слишком глубока его привязанность, он скорее отдаст свою жизнь, возьмёт всю вину на себя и будет молить о смерти, чем безропотно отпустит брата. Хэ Сюань слишком ясно помнит его полные отчаяния крики, его стекленеющий взгляд, его мольбы и угасающую волю к жизни. Хэ Сюань не сдался, не имел права, не ради себя, но тех четырех напоминаний, что стали горше яда. Он вырвал из своих мыслей все тепло, что накопил за долгие годы, закрыл свое сердце для сочувствия, нацепил маску с оскаленными клыками и выгрыз из этого нежного, преданного создания последнюю счастливую искру. Ты исполнил свой долг, демон Черных Вод, сыграл свою партию идеально, выплеснул обжигающую ненависть, омыл ее кровью врага. Дело за малым: всего лишь сломленный смертный, даже сил не надо прилагать — одно движение и мертвец. Так чего ты ждешь? На что ты еще рассчитываешь? Но ярость сменилась пустотой, охладел пыл ненависти и спала кровавая пелена с глаз. Перед ним осталась только хрупкая бледная тень некогда слепящего своим сиянием бога. "Он получил своё наказание, смерть слишком легкая расплата" — шепчет тихий голос. И Хэ Сюань легко идет на поводу - это помилование для него, Черновода. Спасительный обман, иначе он потеряет остатки разума. Он сохранил ему жизнь, оставил в столице, где бывший бог прежде исходил все дорожки. Рукой подать до любого храма, никто из небожителей не откажет ему в помощи, заберут на средние небеса, обеспечат покой, поддержку. Со временем мрачная тень Черновода растворится, сотрется из памяти. Он будет жить, возможно не так беззаботно, но спокойно и счастливо. Так он думал до той встречи. В искалеченном теле не осталось прежней легкости и беззаботности, он больше не парит, словно лепестки на ветру, не вздымает по своей прихоти ураганы или легкий бриз. Его глаза такие же ясные, а голос звонкий, к его свету так же тянутся страждущие и он не отказывает никому. Растрачивает последние искры своего света на этих несчастных бродяг, одаривает их со щедростью бога. Утратив силы, Ши Цинсюань не перестал быть божеством и сейчас Черновод со всей ясностью понял, что значит преклоняться. У него не осталось права, но хотя бы еще раз он желает ощутить эту силу. В руках своего господина веер способен смести горы, в нем недостаточно сил и хватает только на один взмах. А после Хэ Сюань исчезает, запечатлев для себя этот образ. Ему не хватит решимости встретиться снова лицом к лицу. Что угодно, только не этот безнадежный, отчаянно испуганный взгляд. Лучше спрятаться в обломках своих мертвых вод, уснуть беспробудным сном и больше не думать, не чувствовать, не метаться от отчаяния. Лучше уже не жить, но покой не приходит. И теперь его единственная цель — вернуть этим бледным щекам хоть подобие красок, вдохнуть в приоткрытые губы еще глоток спасительного воздуха. Только не уходи, только не оставляй меня насовсем в этом ледяном пустом ничто. Хэ Сюань боится думать слишком много, просто продолжает пытаться, не считает времени, не рискует хоть на мгновение остановиться и не замечает, как медленно, но необратимо его покидают собственные силы. Завеса тумана, спеленавшая их в белый кокон, постепенно иссушает демоническую сущность. Пьет жадно, довольная богатым источником. А Черновод вливает энергию в неподвижное тело, не замечая, что ее уходит куда больше, что тянут из него саму его суть. Усталость наваливается тяжелым покровом, погружает в сонную апатию, хочется закрыть глаза, уткнуться носом в изгиб тонкой шеи, ощутить на губах вкус светлой кожи, а под руками — изгиб тонкой талии и провалиться в сладкое забытье. Не чувствовать больше этот затхлый запах одиночества, не думать ежедневно, ежечасно о прошедших годах под чужой маской, ставших так похожими на блаженство. Хочется сдаться, отдать себя всего этому всемилостивому богу, его нежным рукам, даже если они разорвут измученную душу Черновода в клочья. Плевать, на все плевать, только бы эти руки касались его так же нежно, как прежде. Но его бог сейчас не дышит... Мысль отрезвляет, возвращает в реальность. Что на него нашло? Что за бессмысленные сожаления сейчас, когда на это нет времени? Хэ Сюань трясет головой, пытаясь вернуть себе ясность сознания, но это удается едва. Словно что-то вытягивает на поверхность самые мрачные мысли и чувства, подталкивает в пропасть сожалений, где очень легко утонуть без оглядки. — На что ты рассчитываешь, Черновод, спасая того, кого сам же и сломал? — Надеешься на прощение? На благодарность? Все еще хочешь увидеть свет в его глазах? Как нелепо. Ты его погасил там, в глубинах Черных Вод. Хэ Сюань ощущает как под ним шатается земля. Или это его покачивает в разные стороны? В глазах только мутная пелена, никак ее не сморгнуть. Он смотрит вниз на неподвижного Цинсюаня и отвешивает себе пощечину. На мгновение разум проясняется, но тут же теряется снова в этом странном голосе, словно изнутри разъедающем сознание. — Ты помнишь его мольбы? Что ты на них ответил? Хэ Сюань помнит: "ты обратился не к тому человеку". — Ты помнишь его отчаяние? Его пустой взгляд? Его желание умереть? Ты знаешь, кто тому виной? Ты помнишь, что показал ему? Как держал в руках голову его брата, как по твоим рукам стекала липкая кровь, как ты наслаждался его болью? НЕТ! НЕТНЕТНЕТ! НИКОГДА! Он никогда этим не наслаждался, не хотел смерти Цинсюаня, не смог бы причинить ему вред. Даже чёртову судьбу забрать не смог, зачем она демону? Он больше ничего не сможет изменить: прошлое, настоящее, будущее. Оно есть только для живых, а Черновод мертвец. Цинсюань жив, у него все еще есть потенциал к вознесению, его, Хэ Сюаня, потенциал, но это не важно. У него есть столько друзей среди небожителей, любой из них легко мог забрать его на средние небеса. Так почему же не забрали? — А ты все еще не знаешь ответ? Что тебе было не понятно в его словах " я хочу умереть"? Великий демон Черных Вод свершил месть, раздавил врагов, превратил богов в жалких существ. Такая сила, такое могущество! Смотри же на своего врага, вот он — жалкая оболочка без воли. Хэ Сюань смотрит, его подводит зрение, силуэт в его руках расплывается в мареве тумана. Что-то не так, это все неправильно. Он победил монстра, но что же тогда происходит? Чей это голос? Хэ Сюань знал, что всегда так думал, но не позволял своим мыслям взять верх над реальностью. Так почему сейчас не получается их контролировать? Он должен помочь Цинсюаню, должен как-то отсюда выбраться. Как глупо было не сообщить Хуа Чэну с Се Лянем где он... Хэ Сюань хватает лежащий у ног камень и крошит в руке. Острые осколки впиваются в руку и мыслям возвращается ясность. Вокруг клубится туман и в нем однозначно неправильно все. Хэ Сюань пытается разогнать его своей силой, но куда там, кажется от его сил остались жалкие ошметки. В какую ловушку он угодил? Что это за магия? Пелена на глазах смыкается, заходится счастливым хохотом туман: — Да, Черновод, ужасный непревзойденный демон, уничтожающий богов! Ты такой могущественный, кто на небесах с тобою сравнится?! Вот ты где сейчас! Убиваешься над трупом врага, как же так? Где твоя радость? Месть свершилась до конца! Смотри, вот же он, твой мертвый бог! Сознание подводит Хэ Сюаня, его кренит в сторону, сил нету даже сидеть. Под щекой оказывается твердая речная галька, он упал рядом с Цинсюанем, но все еще так невыносимо далеко. Сжимает в руке острые осколки камня, тянется из последних сил к запястью и росчерком проводит по тонкой коже. Кровь брызгает на гладкие камни, боль тонкой струйкой течёт в сознание и пелена опять спадает. Хэ Сюань знает, что у него один только момент этой ясности. Тянется окровавленной рукой к тонким холодным пальцам, хватается так крепко, как позволяют остатки сил и отдает последние крупицы духовной энергии. Все что сумел наскрести. С него выпили целый океан, а жалкие капли он отдал добровольно. С отчаянной надеждой, что этого хватит. В голове помутилось окончательно, перед глазами упала темная пелена. Последнее, что жадно впитывал Черновод — до боли знакомое лицо, ощущение родных, сейчас таких холодных пальцев. А потом исчезло и это. Двое неподвижно лежат на берегу темной реки. Один обратил лицо к небу, второй — к своему богу и не отпуская руки, бессильно сомкнул веки.