9 сентября 2019 года
За прошедшую неделю погода не улучшилась, как и общее состояние. Каждое утро шел сильный дождь, а ближе к вечеру он прекращался, но ночью снова начинал. Работа, школа, друзья — всё это не давало Татищеву нормально жить. Он забывал про еду и сон. Из-за подготовки к тестам Юра был настолько измотан, что выглядел больным и уставшим. Он день за днем сидел над этими пробниками, казалось, совсем забыв про себя. В то время как у всего класса были хорошие результаты, Юра не смог набрать даже минимальное количество баллов.***
Капли дождя стучали по старому и разбитому окну. Это не помогало расслабиться, а, наоборот, только сильнее раздражало. Один конец ручки был весь в следах от зубов — Юра имел ужасную привычку кусать губы или щеки, когда ему было тревожно или грустно. Мама пыталась отучить его от этой привычки, но вместо того, чтобы перестать кусать губы и щеки, он начал кусать ручки. Время шло, и эти две привычки слились в одну. Старая лампа странно жужжала, но Татищеву сейчас явно было не до этого. Сидя над очередным пробным заданием по русскому языку, Юра пытался понять, что от него требуется. Ему не давались гуманитарные предметы. Что он мог сделать? Он написал профильную математику лучше всех, но даже не мог решить одно задание по русскому языку. Казалось, что телевизор в соседней комнате орал прямо у него над ухом. Юра цеплялся за каждый шорох, каждую деталь, но не мог сосредоточиться на решении. Со стоном он откинулся на спинку стула (который едва не упал) и отбросил ручку подальше.***
— Юр, ты же понимаешь, что можешь не сдать ЕГЭ по русскому? — Сложив руки перед собой, учитель спокойно спросил и после этого потёр свою переносицу. — Да и похуй. — Юра! Русский — это основной предмет. Ты его обязан сдавать, хотя бы на минимальный балл. И не выражайся так, тем более в школе, — чуть зло посмотрел Константин. — Я то, что сделаю? У меня, вон, по математике результаты лучше всех в классе. — Нельзя так. Тут остаётся всего нечего. Хочешь помогу? — Как? — усмехаясь и слегка откидываясь на спинку стула, спросил Юра. — Я могу стать твои репетитором. Будешь после уроков оставаться, и мы будем разбирать каждое задание, — сказал Уралов, глядя прямо в чёрные глаза. — Ну, давайте, — пожал плечами Юрка.***
Весь учебный день прошел слишком быстро. Урок проходил незаметно. И сейчас Юра находится в кабинете ИЗО, совсем рядом с учителем. Они сидят одни, что Юре не очень нравится. Было слишком тихо, и в голову лезли разные мысли. Эта напряженность вызывала желание Юры уйти отсюда. — Расскажи что-нибудь о себе, — нарушил тишину Костя. Юра поднял на него слегка встревоженный взгляд. — Что именно? — перебирая браслеты на руке, уточнил Татищев. — Не так важно. Можешь про детство, можешь про мечты. — Это так важно? — усмехаясь спросил Юра. — Это поможет тебе открыться. Пока ты не сможешь расслабиться, то ничего не получится. Я предлагаю поближе познакомиться, что бы дальше было легче работать. — Хорошо, мне все равно. Меня зовут Татищев Юрий. Я родился в Уфе и вырос со старшей сестрой, братом. Отца я не знаю и никогда не видел, возможно, только на фотографии, которую показывала мама. Я ее тоже смутно помню. Она ушла, когда мне было около восьми или девяти лет, уже точно не помню. Поэтому меня воспитывал старший брат, а сестра почти не участвовала в моей жизни. Иногда она присылала деньги на праздники. Знаю только то, что мама показала и развила любовь к музыке, и я ходил в музыкальную школу. Я пел, играл на фортепиано и гитаре. Между прочим, профессионально! В Екатеринбург я переехал с братом на время, но потом у меня тут появились друзья и своя компания. Я не хотел бросать их здесь и уезжать обратно в Уфу, поэтому попросил брата разрешить остаться в школе доучиваться тут. Вот, в общем, и все, если кратко. — А ты можешь ещё что-нибудь рассказать про маму? — тихо спросил Константин. — Честно говоря, я не очень хорошо помню её. Даже имени не помню, хотя что-то на языке крутиться, а фамилию я уже точно не помню. У меня и моего брата с сестрой разные фамилии от разных отцов. И мы ни с кем из них не виделись, — Юра нервно усмехнулся. — По внешности… Ну, у неё были густые брови, которые, кстати, объединяют нас троих. Она всегда красила волосы в жёлтый блонд, поэтому сложно сказать, какой у неё был натуральный цвет. Я не могу вспомнить её голос. Я пытался, но не смог. Да и не важно это. Она курила и любила музыку, особенно Цоя, я, кстати, тоже его люблю. Вообще, классный чувак, жаль, что умер так рано, столько бы песен было написано. Вообще, я не могу вспомнить ничего особенного о ней. Может быть, где-то и осталась какая-то фотография, но у меня её нет, — Юра рассказывал без какой-либо цели, просто хотел поделиться своими воспоминаниями. Татищев, на самом деле, никогда не считал, что его детство было бедным и несчастливым. Его мозг словно сам стер болезненные воспоминания. Но так же Юра не мог вспомнить ничего хорошего. В памяти остались лишь небольшие обрывки. Лицо матери он помнит смутно, только волосы и вечно холодные руки, которые гладили лицо сына. — А ты знаешь куда она ушла? — беря за руку, видно уже нервного Юру, спросил Константин. — Нет, — голос дрогнул. — Она просто ушла куда-то утром. Она всегда так делала, говоря, что ей надо по утрам гулять. Она всегда возвращалась, но не в тот раз. Я ждал её целый день, сидел около двери. Старшая сестра на тот момент уже не жила с нами, а брат на учёбе был. Я представить не могу, почему она ушла. Вроде всё хорошо было. Мы гуляли, веселились, вместе пели, а она просто взяла и съебала. Потом, когда она не вернулась даже через неделю, Данис, ну, брат, взял опеку надо мной, — Юра рассказывал, иногда тяжело вздыхая. Тёплая ладонь учителя гладила кисть Татищева большим пальцем. — А расскажи что-нибудь интересное про себя, — сменил тему Константин. — Интересное? — переспросил Юра, чуть улыбаясь. В ответ учитель кивнул. — Ну, я знаю несколько языков. — Какие? — Русский язык, конечно, знаю. Затем башкирский. Я ведь башкир по национальности. И татарский. Моя сестра татарка, в детстве она заставляла меня учить эти языки. — С легкой улыбкой пояснил Татищев. — Немецкий язык я учу, и уже понимаю его на слух, могу говорить и писать без ошибок. — Ты долго учил их? — Да нет. Русский и башкирский мне как будто с рождения понятны, а татарский похож на башкирский, поэтому мне было не сложно его учить. Немецкий язык сначала показался мне сложным, но потом я стал понимать его все легче и легче. Рука Кости все еще лежала на Юриной. Юрка, казалось, не возражал, даже наслаждался этим. Уралову было очень интересно слушать Татищева, и он иногда кивал, как будто делая заметки в своей голове. — А ещё, что можешь рассказать? — Ну, я ходил в музыкальную школу. Пел, играл на фортепиано и гитаре, а еще занимался народными башкирскими танцами. Но сейчас я не танцую и не играю на пианино. Мне это не нравится. — То есть, ты до сих пор на гитаре играешь и поёшь? — Да. У меня есть мечта, связанная с этим, вот и иду по этому пути, — впервые за разговор Юра поднял взгляд на Костю. — Какая она? — Вы смеяться будите, — по детски сказал Юра. — Не буду, — честно ответил Уралов. — Хочу стать музыкантом. Сейчас песни сочиняю, пою и исполняю их. Мы с Ильёй на пару. С детства мечтал внести свой вклад в историю музыки. Да, тупая мечта, и что? — в шутку закатив глаза, закончил Юра. — Почему ты так говоришь? Мне кажется, это очень интересно. Я бы с удовольствием послушал, как ты поёшь и играешь. Я уверен, что у тебя всё получится, —сказал Костя с улыбкой. Юра впервые увидел улыбку учителя. Она была… красивой. Хоть он и считал эти мысли «пидорскими», но она действительно была теплой. Это сложно описать словами. — Расскажите что-нибудь про себя, — тоже улыбаясь, попросил Юра. — Я Уралов Константин Петрович. Мне двадцать два года, и я родился и вырос в Екатеринбурге. Я увлекаюсь рисованием, читаю книги и играю на пианино. Мое детство было обычным. В моей семье был средний достаток, у меня нет братьев и сестер. Моя мама работала на колхозе, а папа на заводе. Мы жили не в самом городе, а на окраине, но часто ездили в город. Рисовать и играть на фортепиано меня научил мой друг. Он же привил мне любовь к книгам. В школе я учился хорошо, не был отличником, но почти. После школы я поступил на педагога в УрГПУ и отучился. Я немного поработал в сельской школе, но потом решил перейти сюда. Вот, вроде бы и всё. — А почему на учителя пошли? — Мать так захотела. Вообще, я мечтал стать медиком, хирургом. Но маме это не нравилось. Она говорила, что врачей не уважают, что я не смогу нормально зарабатывать, и лучше пойти на учителя. — А почему вы послушались её? — Когда я заканчивал одиннадцатый класс, в середине года случилась тяжелая ситуация: от рака легких умер мой отец, который много курил. После этого моя мама стала больше интересоваться религией и ударилась в веру. Я не разделяю ее взглядов и не верю во все эти религиозные идеи. Из-за наших разногласий по поводу веры у нас начали возникать конфликты, которые значительно ухудшили наши отношения. Поступление в педагогический университет немного улучшило ситуацию, но сейчас мы практически не общаемся. Мать не хочет общаться со мной, а я не хочу навязываться. Если бы я мог перемотать время назад, я бы не поступил на хирурга, хотя до сих пор мечтаю об этой профессии. Но я понимаю, что изменить прошлое невозможно, и стараюсь принимать свою жизнь такой, какая она есть. — А почему не поступили бы? — Если бы я не пошел работать учителем, то не встретил бы одного человека. В любом случае, на врача долго учиться, поэтому сейчас я не пойду на врача. А ты на кого хочешь поступать? — Я планирую стать инженером, но моя мечта стать музыкантом до сих пор со мной, — с улыбкой ответил Юрка. Татищев никогда никому не рассказывал о своем детстве. Только с Ильей, а теперь уже и с Костей. Для него это была слишком личная тема. Молодой учитель вызывал доверие, хотелось просто поговорить с ним. Юра не мог описать чувства, которые он сейчас испытывает. Ему хорошо и спокойно, но… Будто хочется больше. От этих мыслей сразу появляется ком в горле, слишком противно от своих мыслей. Все эти желания ненормальные, нормальный человек не должен хотеть чего-то больше с человеком своего пола. Нет, это все ужасно, противно, мерзко. Юре тошно. Тошно от себя. Тошно от своих желаний. Константин Петрович точно не такой, как Юра. Юре нравились парни, но Данис говорил, что это ненормально. Что Юра болен и ему нужно в психиатрическую больницу. Противно от таких людей, противно от самого себя. Константин Петрович — его учитель, и у него точно есть девушка. По крайней мере, кольца на пальце нет. — Что случилось? — обеспокоено спросил учитель, чуть потрепав Юру за плечо. — Всё нормально, — будто зло ответил Татищев. — Мы долго тут сидеть будем? — Тебе куда-то надо? Если да, то я тебя не держу. Позанимаемся завтра, после уроков. — Да, мне надо идти. До свидания, — напоследок ответил Юра и покинул кабинет.***
Татищеву очень повезло, что Илья жил рядом со школой, и он сразу направился к нему. Возможно, это было не совсем правильно, что он пришел без приглашения, но Томин, конечно, не должен был выгонять его из квартиры. По крайней мере, мама Ильи точно не позволила бы ему этого сделать. Солнечная погода сменилась пасмурной. По телевизору передавали, что будет дождь, но Юра не взял с собой зонтик. Но это и не нужно, он добежит до дома.***
— Юра? — удивилась Настасья, когда перед ней стоял запыхавшиеся парень. — Здравствуйте, Настасья, — улыбнулся женщине Юрка. — Заходи ты. Как в первый раз, — приветливо и уже весело проговорила дама, впуская гостя. Квартира Томиных была небольшой, хотя Юра не мог сказать ничего о размере, учитывая, что он живет в коммуналке. Тем не менее, она была уютной. С кухни доносился приятный запах, от которого у Юры невольно свело желудок, потому что он почти ничего не ел два дня. Раздевшись и повесив куртку на вешалку, Юра осмотрелся. Ничего не изменилось, хотя, а должно ли было? — Ильюша в своей комнате, — крикнула из кухни женщина. — Ты на долго? Может кушать хочешь? — по доброму спрашивала Настасья. — На сколько долго не знаю, но от еды бы не отказался, — улыбаясь ответил ей паренёк. Пройдя не столь длинный коридор, Татищев постучался в дверь. Её почти сразу открывает Илья. — Опа, здоров, — приобнимая друга за плечи, весело крикнул Томин. — Что за причина, из-за которой ты пришёл ко мне? — усаживаясь на серый диван поинтересовался Илья. — Да это пиздец, Илья. Это такое блядство, — нервно смеясь ответил Юра и сразу прикусил нижнюю губу. Илья заметно напрягся после слов друга. Он уже без улыбки посмотрел на Юру, который начал перебирать пальцы. Казалось, что Юра смотрит в пустоту, в его черных глазах невозможно было прочитать ни одной эмоции. Юра сидел молча, и только его хриплое дыхание нарушало тишину. — Я даже не знаю, как это объяснить, — наконец заговорил Татищев. Его хриплый голос вызвал у Ильи мурашки, заставляя съёжиться. — Ты же знаешь, что я тебя не осужу. Мы столько вместе прошли, — попробовал приободрить друга Томин, но у него это не получилось. — Начни с самого начала. — Ты же помнишь, как я тебе рассказывал, что мне парни нравятся? — сильнее сгорбившись спросил Юра. Илья утвердительно кивнул. Он всё помнил. Он не осуждал, а даже поддержал друга. Все мы разные, у каждого свои вкусы. Не обращай ни на кого внимания, — говорил тогда Илья, после слов Юры. — Все это не нормально. Это так мерзко. Это какая-то психологическая проблема. Здоровый человек не может полюбить человека своего пола. Я болен. Я никогда не смогу стать нормальным. Я пытался закрыть эти наклонности где-то глубоко внутри себя. Даже после того, как я влюбился в Аню, меня не покидали мысли, что было бы лучше, если бы она была мужчиной. Я чувствую себя отбросом общества. Илья, это не лечится, — нервно дыша, быстро говорил Юра, будто у него было мало времени. — Все эти люди не заслуживают того, чтобы жить. Это против природы. Это настолько противно, что меня начинает тошнить, когда я думаю об этом . — Успокойся, Юр. Ну…это нормально. В этом ничего такого нет. Твоя история как-то связана с этим? —протягивая стакан с соком, который до этого стоял на столе, поближе подсел Илья. Татищев сделал несколько жадных глотков, как будто Томин мог забрать этот стакан. — Да. Я начинаю чувствовать симпатию к Константину Петровичу, — резко ответил Юра и замолк, дожидаясь реакции друга. Илья сидел с широко раскрытыми глазами. Его рот приоткрылся в удивлении, и из головы пропали все мысли, которые были там до этого. — Ты…ты сейчас серьёзно? — нарушил воцарившую тишину Томин. — Блять, да, — откидываясь на спинку дивана, безразлично ответил он Илье. — Можешь выгнать меня из своей квартиры, говоря, какой я отвратительный пидор, но я не могу держать всё это в себе. — Выгонять я тебя точно не буду. Чувствам не прикажешь, — Илья пытался подобрать слова, чтобы поддержать друга, да не мог. Эта ситуация не казалась абсурдной. Юра бы точно не стал шутить на такую тему. — Юр, мы со всем разберёмся. Я помогу. Когда-нибудь я оплачу тебе психолога. Дальнейшему развитию диалога помешал стук в дверь, после которого послышался голос Настасьи. — Мальчики, я обед оставила на столе. Я с Тимофеем поедем в магазин. А ещё, Юра, оставайся у нас на ночь, там ливень такой, — кричала по ту сторону двери женщина. — Хорошо, — крикнул Илья маме и посмотрел на Юру. — Пошли поедим. Хоть чуть-чуть отвлечёмся, —предложил Томин, вставая с дивана. Юра встал вслед за Ильёй и пошёл за ним. Сев за овальный тёмно-коричневый стол, Юра сразу взял в руки ложку и набрал немного рассольника. Илья рассказывал про то, что происходит у него с Таней. Юра слушал, иногда тихонько смеялся, а иногда огорчённо вздыхал вместе с другом. — Та вапфе пофдец, — Илья, жуя кусочек хлеба, начал рассказывать новую историю. — Мама попросила меня разобрать шкаф. Я подумал, ладно, разберу. Разобрал, некоторые вещи мама пустила на тряпки, некоторые вещи отдала детям своих подруг, а некоторые решила оставить для тебя. Кстати, хочешь примерить? Вещи в пакете, занимают место у меня в комнате, — с улыбкой сказал Илья.***
10 сентября, 2019 года
— Здравствуйте, — заходя в кабинет, поздоровался Юра с учителем. — Здравствуй, Юра. Проходи и садись. Сегодня уже заниматься будем, — что-то печатая на ноутбуке, сказал Константин. — Не устал? Может чаю попьём для начала? — Если хотите, — ответил Юра, стараясь не смотреть в сторону учителя. Он то натягивал рукава своего свитера, то закатывал их по локти и прислушивался к каждому шороху. Татищев почувствовал, что на него смотрят, и явно ощутил, как взгляд учителя рассматривает его. От этого осознания его ладони вспотели. Послышался стук каблуков учителя, который сначала отдалился, но потом стал очень близким. Чётко ощущался еловый одеколон учителя. Перед Юрой поставили пустую кружку, которая была раскрашена в забавный волнистый узор. Затем послышалось тихое жужжание, которое доносилось от кипящего чайника рядом. Следом на столе появилась пачка печенья, вафель и коробочка чак-чака, что вызвало приятное удивление у Юры. — Чак-чак? Вы тоже его любите? — спросил Юра, беря сладость в руки. — Не прям. Ты вчера говорил, что ты башкир. Почти сразу в голову пришёл чак-чак. — Вы его не сильно любите потому, что настоящий не ели. А ещё татарский чәкчәк и башкирский сәк-сәк отличаются по вкусу, — кладя в рот кусочек, рассказал Юра. — Да? Я думал, что это одно и тоже, — наливая кипяток из чайника, который уже вскипел, ответил Уралов. — Ну, по сути, одно и то же, но каждая семья готовит по-своему. И все же у двух народов рецепты немного отличаются. Если хотите, я могу принести вам настоящий, домашний рецепт, — сказал Татищев, кладя уже второй кусочек. — Я буду очень рад, — улыбаясь ответил Константин. — Тебе сколько ложек сахара класть? Или ты без него? — Я обычно с мёдом пью, — тише ответил Юра. Константин Петрович, улыбнувшись, достал из выдвижного ящика стола маленькую баночку с тягучей и сладкой жидкостью. — А вы решили сюда пол дома перевезти, — удившись и немного растеряно подметил Юрка. — Ну, зато у вас всегда будет с чем чай попить. Никогда не знаешь, в каких ситуациях и что пригодится, — сказал мужчина, передавая банку ученику. Второй день репетиции, а они даже не начали работать над пробником. С одной стороны, Юре так легче. Когда есть время подумать, всегда лучше. Но к хорошему быстро привыкаешь, поэтому после нескольких минут их чаепития, Константин решил перейти к учебной части.***
На улице уже стемнело. Сколько они просидели, было не ясно, но они точно успели разобрать несколько заданий. — Вы ещё здесь? — удивилась пожилая женщина, техничка, когда увидела, что в школе кто-то есть. — Мы уже уходим, — собирая вещи в дипломат, ответил ей Уралов.***
— Тебя подвезти? — подходя к калитке, спросил мужчина, поворачивая голову в сторону парниши. — Если не сложно, — пожал плечами Юра. — Тебе куда? — Садясь за руль, Костя снова задал вопрос. — В кафе. — Зачем? — от той лёгкой интонации, с которой Уралов говорил буквально несколько секунд назад, не осталось и следа. Теперь его голос звучал строго, и это заставило Юру напрячься. Татищев поёрзал по кожаному креслу, чувствуя себя неуютно. — На работу, — кратко ответил Юра и повернул голову в окно. — Юра, мы уже обсуждали это. Ты же понимаешь, что по закону не можешь работать в ночную смену? Если бы ты подрабатывал днем несколько часов, то это было бы одно дело, но когда ты работаешь с вечера до утра, это уже не нормально. Я даже не буду говорить о том, что это мешает учебе, ты и сам это прекрасно понимаешь. Это очень большая нагрузка, после которой у тебя не остается сил на учебу. В конце этого года у тебя будут ЕГЭ, и если ты их не сдашь, то не сможешь поступить в университет. Если работа для тебя очень важна, то, пожалуйста, поищи себе другую. Там, где ты будешь работать 4 часа в день. Я могу помочь тебе найти более стабильную работу или договориться с владельцем кафе, в котором ты работаешь, чтобы тебя на дневную смену поставили. Юра понял, что спорить на эту тему бесполезно, поэтому даже не стал пререкаться с учителем. Он и сам понимал, как его выматывает работа, да сделать ничего не мог. Деньги сами себя не заработают. — Тогда домой, — после продолжительной паузы, снова заговорил Татищев. — Хорошо, — после слов Константина, машина тронулась с места. — Юра, я поговорю владельцем кафе.