Кладбище проклятых людей

- а псарня то всё никак успокоиться не может?— едкий смешок острым осколком впился в самую спину, пронзая кожу и проходя аж до самого учищенно бьющегося сердца. Он с превеликим трудом остановил себя, чтобы не пустить в ход кулаки и не размазать эту самодовольную морду в кровавую кашу. - тебе бы рот держать закрытым, пока пуля не пронзила глотку, — Чуя развернулся к собеседнику и тут же пожалел об этом, ведь агрессия начала набирать обороты и полностью овладевать разумом. - как в прошлые разы? — он медленно и совершенно тихо подошёл к напарнику, стягивая ухмылку с лица, словно лоскут потрепанной ткани, уже неправдоподобной.— Пошли уже, сегодня нас ждёт уйма приключений. Но, если ссышь или хочешь вновь потаскаться за моим учебником, то можешь свалить куда-нибудь. - не неси хуйни, уже больше года о нем ни слуху, ни духу. Сдох уж где нибудь. У всех твоих подопечных тяжёлая судьба? — Осаму продвинулся дальше по улице, в развалочку идя на встречу яркому свету с шумных больших площадей города. Чуя тут же увильнул за непутёвым напарником, всеми путями стараясь кольнуть его словами. - видимо, всё так и есть. Наставник из меня хуёвый. Осматривая собственное отражение в зеркале, Ацуши не мог понять: кто это на него так внимательно смотрит? Что он тут забыл и почему выглядит как фарфоровая кукла, просто мёртвая оболочка? Сейчас его радости в жизни - это фигура отца, мелькающая каждый день в его комнате, беспокойно впихивающая в тощее тело разноцветные безвкусные жидкости. Лишь изредка после процедур Накаджима блаженно растворился в кошмарах, где бесчисленное множество раз убивал себя, людей, которым принадлежали знакомые имена, собственную мать и приютовских детей. Кажется, после каждого такого прихода, Накаджима всё больше терял рассудок и не отдавал отчёта своим безрассудным действиям. Ещё вчера он резко схватился за прозрачный чистейший кувшин с водой и с силой разбил его о голову Мери, устремляя на девушку гневный взгляд, полный чистейшего презрения. А неделю назад он воткнул в ногу отца шприц, что так и норовил встретиться с его веной. В комнате эспера всегда царил хаос и вечный беспорядок и белая мебель обрела малиный цвет от яркой артериальной крови, ведь Ацуши не раз пытался разрезать собственную плоть каким нибудь осколком, припрятанным под мягкой подушкой. - так вот этого дикого кота мне нужно вразумить? — мужчина в тёмной рубашке, полностью обтягивающией его сильное накаченное тело, уселся на стул прямо перед кроватью. Накаджима насупился, став похожим на воробья в ненастную холодную погоду, и начал гортанно рычать на незнакомое лицо. Мери быстро удалилась из комнаты и захлопнула за собой исцарапанную дверь. - чего рычишь, котяра? — фыркнув звучно, мужчина схватил лицо парня, смотря прямо в глаз, второй который был прикрыт специальной повязкой. Он брезгливо повертел головешку Накаджимы, уже ощущая острые когти на собственных запястьях, от того то и среагировал быстро, засунув два пальца в ротовую полость эспера, засунув их по самые гланды. - слышь, заморыш. То, что ты сынок босса, хоть и делает тебя особенным, но не передо мной. Я запросто могу раскромсать твоё тело и заставить мучиться в агонии, так как твоя регенерация сейчас работает крайне медленно, — у Ацуши слезятся глаза, когда пальцы упираются в стенку глотки и давят так, словно хотят протянуть насквозь. Парень смиренно опустил руки, обозначив это как повиновение, и хватка ослабла, а приносящие боль пальцы освободили ротовую полость. Эспер начал задыхаться, всем телом падая в руки мужчины напротив. - чудесно. Можешь же, когда захочешь. А теперь слушай меня внимательно, дикое животное, — хриплый низкий голос пронзил слух над самым чутким ухом, выпустив табун мурашек по слабому телу. На лице мужчины воссияла до невозможности мерзкая улыбка, пока губы нашептывали совершено страшные слова Ацуши в ухо, — я буду со всей строгостью заниматься твоим воспитанием. За каждый твой малейший провал ноготочки будут отделяться от мягкой кожи, пока ты будешь кричать и умолять остановиться. Крепкая горячая рука взялась за тощее запястье с силой и подняли поближе к их лицам. - после того, как твои ноготки закончатся, я буду отрезать и пальцы, твои милейшие уши и дерзкий поганый язык. Пока ты не усвоишь простые истины,— опустив голову, мужчина заглянул в лицо Накаджимы, излучавшее то ли испуг, то ли желание.— И да. Ты провалил первое занятие. Должным образом не поприветствовал незнакомого человека, старше тебя, с благими намерениями, желающего помочь бедному котёнку. Юркие пальцы охватили белоснежный ноготь на пальце эспера и почувствовали мелкую дрожь его тела. - впердь, будь внимательнее, — резкое движение руки повлекло за собой громкий крик и несколько капель солёной горькой воды из самых недр его пустых глаз. Белые простыни окрасились в яркие алые кляксы, смешиваясь с мокрыми каплями слёз, пока Ацуши зажимал больной палец что есть силы. - следующий урок мы начинаем прямо сейчас. Смотри на меня, Ацуши, внимательно смотри и улавливай суть. Ты должен безприкословно слушаться и не рыдать, — его голос уже никак не повлиял на дергающегося в припадке парня, метавшегося по постели и крича от боли, ведь его тело чувствительнее, чем кто-то мог подумать. - провалился, — остановив беспокойное тело, мужчина заглянул в мокрые красные глаза и миловидно улыбнулся, сдирая резко и быстро ещё ноготь, пока за ним не последовал ещё один. И так Ацуши рыдал и метался каждый раз, когда твёрдая поверхность на кончиках пальцев с звучным треском отделялась от мягкой плоти и приносила бесконечную боль всему его телу и разуму. Его туловище танцевало дикий танец на малиновой от крови постели, пока уголки рта рвались от истошных громких криков, которые не прерывались ни на секунду. Накаджима притих лишь когда ему отрезали первый палец, обрубая его по самую ладонь, если не сумасшедше отрывая от плоти. Эспер уже не рыдал, не бился в судорогах, а смотрел прямо на своего мучителя стеклянными глазами, не мигая. - ты усвоил урок, котяра? — брезгливо откинув палец в угол комнаты, черноволосый парень с алыми глазищами, зрачок которых напоминал острое копьё, впился взглядом в спокойное румяное лицо "ученика". - да, сэр, — Ацуши зажимал кровоточащую ладонь целой больной рукой без ногтей, совершенно безразлично отвечая и наблюдая за мужчиной. - умница, смышленный, а я так надеялся вырвать тебе язык, — наградив эспера касанием о сырые от пота волосы, черноволосый мужчина поторопился покинуть комнату, — босс, он весь ваш. - следи за словами, Итан. Ты сделал всё в соответствии с указаниями? — взглянув на сына, Кеничи показалось, будто тот был не в сознании, но ещё способен говорить и даже что-то воспроизводить руками. - да-да, босс хуев. Зачем ты парня то так изводишь? Лишь этого понять не могу, — запихнув ладони в карманы узких чёрных брюк, ранее названный Итан глянул на измученного парнишку. - безвольной куклой, с умершей душой, куда легче управлять. Я стану ему единственным лучиком света в этом мраке бесконечной ночи, — в руках Кеничи блеснул серебряный скальпель, который он тут же поднял на уровне собственного плеча. - ты прямо там собираешься его оперировать? - верно, сначала утешу, вкачаю ещё одну гадость и посмотрю на то, что в моём любимом сыне вообще происходит, — прямо перед носом Итана дверь захлопнулась, а уши уловили едва уловимый бубнёж. - сумасшедший ублюдок... Две фигуры медленно плыли в мрачном переулке, скрывая свои шаги за гулом машин и бесконечных голосов людей. Они будто бы попали в другой мир, где всё было совершенно иным и заоблачным. - ух ты бля, — Чуя остановился прямо перед грудой мяса и внимательно присмотрелся, выискивая какие-то зацепки о личности бедолаги.— Похоже, наш. - быстро догадался, метр с кепкой, хвалю, — обойдя груду костей и мяса стороной, шатен начал осматривать глубокие царапины на металлических стенах. - заткнись, уебан, — Накахара брезгливо отряхнулся и от слов Дазая, и от смердящего запаха гнилой плоти. Он мигом оказался рядом с напарником, но ненадолго задержался на месте, идя тут же по следу из устрашающе больших порезов на металле. И оба парня уже в тишине шли по этому тернистому пути, полном загадок и неизвестных тайн, туда, где их непременно ждала опасность. Большое заброшенное здание, состоящие из пластин толстого ржавого уже металла, скрипящего жутко от порывов ветра. - ссышь? - ещё чего, самоубийца недоделанный, лучше не отставай. Они зашли в это хрупкое, на первый взгляд, здание и начали его осматривать. Мрак опустился, отделяясь от внешнего мира, затемняя каждый угол, и трудно было что-то им рассмотреть здесь. Внимательные глаза заглядывали в каждый расщелину, вели по стенам, даже прошлись по полу, приметив и там глубокие следы. - ёбанный в рот, это че там? — дернув испуганно напарника за плечо, палец, стянутый чёрной кожей перчаток, указал на самое дальнее и самое тёмное пристанище в этом старом помещении. В том самом углу на потолке ярко горел золотистый глаз, внимательно наблюдавший за каждым действием незваных гостей. - у нас тут неизвестная фигура, думаю, стоит познакомиться, — усмехнулся шатен, но дрожь пробрала и его, ведь с их гулкими громкими голосами этот самый золотой огонёк потух. Раздался раскатистый грохот, будто бы что-то тяжёлое упало с приличной высоты и тихий стук лакированных туфлей эхом звенел в пустующем помещении. Звук становился громче, а эхо сильнее, ударяя прямо по ушам. - мне кажется, тут только Вы неизвестные фигуры, причём Вас не ждали, — Дазай дёрнулся резко от до боли знакомого голоса, на его удивление холодного и раздражённого. Он уловил на себе взгляд Накахары и жестом показал, что стоит сделать шаг назад. Это нечто в тени источало убийственно-опасную ауру. - и сразу затихли. Так даже и не интересно, — показавшись на единственные лучи в этом помещении, парни сначала увидели блестящие чёрные туфли, пробираясь взглядом вверх по ногам, на которых буквально висели свободные чёрные брюки. Грудную клетку стягивала белоснежная рубашка с рюшами, рукава которой были обляпаны запёкшейся чужой кровью, и чёрная желетка с незамысловатой цепочкой. И чем выше Дазай и Чуя направляли свои взгляды, тем сильнее удивлялись. Ухватившись взором сначала за волосы, они сделали уверенный шаг вперёд, синхронно, будто готовясь схватить беглеца, но когда заострили внимание на лице, то тут же отступили. - Ацуши? — Накахара вновь неуверенно шагнул навстречу пропавшего когда-то хорошего знакомого, но хватка Дазая остановила бездумный порыв. - верно. Наконец-то мы встретились, некие Дазай и Накахара. Мои знакомые? Хорошие? Плохие? Уже и не важно. - Ацуши, что с тобой случилось? — Осаму оттолкнул напарника за спину свою, уверенно направляясь к Накаджиме. Он видел его повязку и разум кольнули болезненные воспоминания. - ничего. Абсолютно ничего, и не всё равно ли вам? — по мере приближения знакомой ему из образов во снах фигуры, ногти на его пальцах всё росли и росли, принимая вид острых, словно лезвие, когтей. - Дазай блять, не подходи к нему! Лишь крикнув это, Чуя не успел ничего сделать, а острые лезвия тигриного опасного оружия пронзили грудную клетку ослабившего бдительность шатена, моментально и быстро.