С наступлением осени все вокруг окрасилось в оранжевые, красные и желтые цвета. Небо над моей головой казалось особенно голубым, а ковер из разноцветной листвы под ногами — невероятно ярким.
Мне подумалось, что я здесь лишняя: слишком бледная, одетая исключительно в черное. Каждый слой моего тяжелого дзюни-хитоэ был выполнен в темных тонах, но я привыкла к этому так быстро, что уже не помню, когда надевала что-то цветное.
Лицо обожгло тепло последнего в этом году солнечного луча. Зима близко, и земля вот-вот остынет. Поля опустеют, снег посыплется с небес, укроет дороги холодным покрывалом, а мне исполнится двадцать шесть лет на третий день января. Приближение холодов ознаменовалось праздником урожая, на который молодой Император пригласил нас с мужем. Он хотел выразить свое почтение, в первую очередь, моему супругу.
Я изменилась слишком сильно, но было трудно сказать, кто преобразился сильнее: я или
он.
Я посмотрела на Рёмена, пока мы ждали сопровождающего, которому было поручено провести нас в самое сердце Сисиндэн — главного здания дворцового комплекса.
Мой супруг скрестил руки на груди, и татуировки на его запястьях выглянули из-под рукавов хаори. Два алых глаза на его правой, уже не совсем человеческой, половине лица встретились с моими. Я чувствовала его недовольство. Сукуна очень хотел вернуться домой, но не мог не прислушаться к моему совету посетить Хэйан-кё. Даже самый могущественный колдун обременен ответственностью, и кто знает, как бы Король Проклятий распорядился своим положением, если бы меня не было рядом?
Всю дорогу он переговаривался с Урауме, но я не слушала. Перестала, как только поняла, что они говорят о войне. Мысль о вооруженном конфликте между нашим и соседними государствами заставила меня расстроиться. Сильное беспокойство вызывало стремление моего мужа принять в нем участие.
«Это может развеять мою скуку», — говорил Сукуна, и на его бледных губах играла улыбка. —
«Я хочу испытать их силу».
Я решила не спорить с мужем в этот раз. Только мое спокойствие помогало ему не вступать в конфликты с придворными и другими магами, также приглашенными сегодня посетить императорский дворец.
Всюду, куда ни посмотри, были кленовые листья: на наших одеждах, на сундуках с подарками и подношениями и даже на крышах.
Я заметила знакомую фигуру, и на моих красных губах расцвела улыбка. Это был Митсуо.
— Митсуо! — я громко позвала друга по имени, и мой муж недовольно сузил глаза, тогда мне пришлось исправиться, стать тише. — Господин Годжо...
— Госпожа Асано, господин Сукуна, — поприветствовал нас Митсуо, сохраняя привычный спокойный тон и учтиво кланяясь. — Не ожидал, что вы приедете сегодня.
— Я тоже, — сказал мой муж, окинув взглядом крепкого и высокого мага, второго по силе в стране после него самого. — В прошлом году нас сюда не звали.
Годжо кивнул, и его губы сложились в тонкую линию, а я смутилась. Никому из нас не нужно было долго размышлять, чтобы понять, почему Королю Проклятий оказали такую честь именно сегодня: я не могла видеть, но четко слышала бойню, развернувшуюся недалеко от нашего дома в прошлом месяце. Лязг железа и голоса не смолкали какое-то время, пока мой супруг не победил всех лучших бойцов семьи Фудзивара.
Вероятно, новый Император решил проявить осторожность и избежать конфликта с Рёменом. Однако это не изменит его воинственного характера. Никакие подарки и награды не смогут остановить Короля Проклятий.
Мы живем в жестоком мире, где правят сила и власть. Я давно приняла это. У меня нет физической силы, но я научилась управлять своим супругом, и это обычно помогает мне решать все вопросы. Я стремилась к власти и мечтала видеть уважение и восхищение на лицах людей. И, судя по благосклонности магов к моим словам на каждом новом заседании совета, мне это удалось.
Митсуо слушал Рёмена внимательно и вежливо отвечал ему, задумчиво смотря на собеседника своими серыми глазами. Я вдруг покраснела и прикрыла нижнюю часть лица ладонью, кое-что заметив: Сукуна был намного шире в плечах, сильнее и крупнее Годжо, главы могущественного клана. Мой супруг превосходил всех знакомых мне магов, и осознание этого наполнило мою грудь теплым желанием, от которого я поспешно отмахнулась, заправив прядь волос, выскользнувшую из прически, за ухо.
— Я был очень занят семьей в последнее время, — сказал мой друг, и его слова снова привлекли меня. — Не так-то просто уделить время каждому из десяти детей.
Я наблюдала, как менялось лицо моего мужа: сначала он сощурил глаза, а потом выгнул бровь, не понимая, откуда у мужчины десять детей, если он в браке всего семь лет.
Митсуо чуть наклонил голову, от чего его серьги звякнули, и я решила объяснить:
— У господина Годжо три супруги.
Румянец занял мои щеки, когда Рёмен, теперь уже с пониманием, усмехнулся и одобрительно кивнул:
— Впечатляюще, — он потер подбородок большим пальцем, и его улыбка стала шире. — Теперь ясно, чем ты постоянно занимаешься.
Сукуна замолчал, и его взгляд снова обратился ко мне, когда я будто случайно толкнула его в бок локтем. Он самодовольно ухмыльнулся, нежно опустив одну из своих правых рук мне на плечо, и мягко погладил. На первый взгляд, можно было подумать, что я скромная и послушная женщина. Однако это не так. И кажется, именно моя непокорность особенно нравилась Королю Проклятий.
— Это просто обязанность, — пояснил Годжо, позволив себе тихо рассмеяться.
Мой муж ничего не ответил, решив, что молодой мужчина лукавит. Я тоже не стала продолжать разговор, тем более что Митсуо уже торопился, а наш сопровождающий, которым оказался сайсё преклонного возраста, спешил к нам, шелестя подолом своего парадного одеяния по усыпанной листьями земле.
Советник нервничал и постоянно поправлял свою высокую черную шляпу, кланяясь и приветствуя моего мужа.
— Мой господин, я распорядился выделить Вам личные покои в Сэйрёдэн, — сказал сайсё, — А Вашу жену разместят в Токадэн. — продолжил он.
Он был очень доволен собой, словно все предусмотрел. Однако советник ошибся и понял это только тогда, когда встретил холодный взгляд моего мужа:
— Нам подойдут одни покои, — раздраженно заявил Рёмен. — Не стоит готовить две разные комнаты.
— Но... Таковы правила, — старик часто моргал, даже не глядя в мою сторону, как будто боялся гнева Сукуны. — Женщина должна жить в гареме.
Я почувствовала, как муж рассердился: его эмоции быстро перешли от раздражения к ярости, но сразу же угасли, когда я заговорила.
— Возможно, Его Величество сделает для нас исключение? Мы проведем во дворце только одну ночь.
— Моя госпожа, при всем уважении...
Он заметил, как взгляд Рёмена стал еще более суровым. Мне показалось, что мой супруг без колебаний вот-вот убьет советника, если тот произнесет еще хоть слово.
— Ты не расслышал? — глубокий голос Сукуны пронизывала злость. — Ты и твоя прислуга подготовят для нас
одну комнату. Это ясно?
— Не надо, — прошептала я, пытаясь успокоить мужа, и он сжал мое плечо, веля не вмешиваться.
Старик помедлил с ответом, но в конце концов согласился и завершил разговор быстрым и низким поклоном.
Я тихо вздохнула, совсем не удивившись тому, что мой супруг воспринял слова сайсё как неуважение не только ко мне, но и к себе лично. Рёмен был раздражен. Он всегда злился, когда дела шли не по его плану. Я попыталась улыбнуться ему, но это не помогло. Его глаза потемнели, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок.
Я понимала, что мне не следует уходить, но женщинам не разрешалось присутствовать на церемонии во дворе. Хотя он мог бы и не соблюдать это правило, речь шла о репутации его супруги, поэтому Сукуна уступил и позволил мне провести время в компании придворных дам.
Перед тем как уйти в Дзенэйдэн, я погладила своего мужа по щеке, и его лицо сразу же смягчилось. Я понимала, что он пошел мне навстречу, согласившись посетить столицу и праздник, поэтому мне хотелось оставаться благодарной.
— Моя госпожа, — я услышала совсем рядом голос служанки и обернулась. Передо мной стояла темноволосая девочка. — Ее Величество велела проводить Вас.
Я улыбнулась и кивнула, поблагодарив ее. Моя доброжелательность, кажется, смутила девушку, и она бросала на меня застенчивые взгляды, пока мы медленно двигались по галерее дворца.
Спину обжег взгляд алых глаз, и я покинула своего супруга, надеясь, что за время моего отсутствия не случится ничего плохого.
***
В просторной светлой комнате звучали женские голоса, а в воздухе витал яркий цитрусовый аромат, смешанный с запахом зеленого чая. Дамы, обмахиваясь веерами, оживленно обсуждали самые интересные события и слухи, ходившие по Империи.
Я внимательно слушала и кивала и время от времени благодарила служанок за их труд. Совсем юные девушки подливали в наши чашки терпкий чай, и я не могла не задуматься: как они оказались здесь? Работа при дворе — не из легких, как и работа на любого благородного господина или госпожу. Я знаю это из-за Уме. Иногда я замечала, как сильно он утомляет себя, хотя никогда не признается в этом.
— Госпожа Асано, — прервала мои размышления Ее Величество, сидевшая рядом со мной. — Как Вам чай?
Я увидела, как на выбеленном пудрой лице появились ямочки. Императрица была не старше своих служанок, и эта юная задорная леди оказалась того же возраста, что и я, когда выходила замуж. От нее исходил сладкий душистый аромат, а ее улыбка напомнила мне меня прежнюю.
— Ваш чай приготовлен с большим мастерством, Ваше Величество.
— Ах, благодарю! — она хихикнула и передала одну из сладостей придворной даме. — Чайные церемонии — это мое увлечение.
Женщины продолжали общаться, а Императрица все рассказывала мне что-то, пытаясь похвалить мои нефритовые шпильки. Кто-то из наложниц сделал мне комплимент, сказав, что у меня красивые глаза. Я покорно улыбалась и принимала добрые слова, стараясь найти что-то прекрасное в своих собеседницах. У каждой из них были гладкие волосы, на острых плечах покоились двенадцать слоев цветных кимоно, а зубы были темнее, чем мое собственное одеяние. Все вокруг наслаждались праздником.
Но мне было тревожно.
Я смотрела в окно, пытаясь увидеть, что происходит во дворе Сисиндэна. Однако рыжая листва скрыла его от моего взгляда, и мне не удалось ничего
рассмотреть. Вдалеке слышались голоса священников, готовившихся к молитве. Я закрыла глаза и попыталась разобрать слова. Удивительно, но мне это удалось.
— Зачем Император пригласил сюда этого человека? — задумчиво произнес незнакомец.
— Его Величество поступил так в знак глубокого уважения. Кто знает, как бы повел себя Сукуна, если бы заподозрил недобрые намерения Государя? — безрадостно объяснил второй.
Мужчины ушли, и я больше ничего не узнала. Однако того, что я услышала, было достаточно, чтобы я забеспокоилась сильнее. Мне казалось, что я чувствую раздражение своего супруга прямо сейчас. Я почти видела, как он сидит, глядя куда-то перед собой, и единственный, кто может составить ему компанию, — это наш слуга.
Мое сердце подпрыгнуло в груди от резкого шума, и я распахнула глаза.
Придворные дамы, переполошившись, подбежали к окну, а я, наоборот, встала из сэйдза, крутанулась на месте и, не обращая ни на кого внимания, поспешила на улицу.
***
Мне не сразу удалось добраться до внутреннего двора. Я подумала, что заблудилась, но суета и голоса привели меня прямо к Сисиндэну. Когда я подошла ближе, мои шаги эхом отдались от брусчатки, и все разговоры вокруг стихли.
Повисла звенящая тишина, и присутствующие склонили головы, а я смогла рассмотреть происходящее: незнакомая мне девушка лежала на каменной дорожке в полубессознательном состоянии. На ее бледном, полностью обнаженном теле виднелся разрез, небрежно, но достаточно глубоко нанесенный моим супругом.
Приподняв подол своего кимоно я подошла ближе к раненой, чувствуя, как мои тяжелые волосы, уложенные в прическу, рассыпались по плечам. Должно быть, пара заколок выпала во время спешки.
Я посмотрела на мужа, но он закрыл глаза от усталости и даже не думал объясняться. Урауме тоже был мрачен и лишь хмурился, глядя в сторону. Мои губы зашевелились, чтобы задать волнующий разум вопрос, но я остановилась, увидев дрожащего мальчика, склонившегося передо мной до самой земли.
— Ты слуга этой леди? — спросила я. Мой голос прозвучал тихо, но достаточно требовательно. И ответ последовал незамедлительно.
— Да, госпожа, — паренек задрожал сильнее и часто закивал.
Я вздохнула и снова оглядела обнаженную фигуру и глубокую рану, которая, вероятно, причиняла девушке сильную боль. Затем снова заговорила:
— Забери отсюда свою хозяйку, — я жестом подозвала еще двоих мужчин, чтобы слуге не пришлось нести тело в одиночку. — Проследите, чтобы ее вылечили.
Рёмен одарил меня острым взглядом и ухмыльнулся, слишком самодовольно.
Я закусила губу. Сегодня он казался мне еще сильнее, чем обычно, и я почувствовала странный укол, от которого мне захотелось сделать что-то... Доказать, что я не боюсь и не волнуюсь.
И я улыбнулась супругу в ответ.
***
В оранжерее дворца было гораздо теплее, чем я ожидала.
Цветы словно приветствовали меня, и я не смогла пройти мимо небольшого пруда с розовыми лотосами на синей поверхности. В воде я увидела свое отражение и позади себя — Сукуну. Он, казалось, был доволен сегодняшним происшествием и с удовольствием его вспоминал.
«Как же с ним тяжело».
За семь лет я научилась различать ситуации, когда лучше промолчать, чтобы не дать диалогу перерасти в ссору. Не всегда удавалось предотвратить конфликт, но я старалась. Мудрость жены не в том, чтобы подчиняться мужу или ублажать его, а создать иллюзию, будто все происходит так, как хочет он, но решение, на самом деле, принимает
она. Тогда мужчина будет страстно желать порадовать женщину, положит весь мир у ее ног. Мой супруг на это способен, я никогда не сомневалась...
Я обняла Рёмена, прижимаясь щекой к его татуированной груди. Она была настолько широкой, что мне не удалось сомкнуть руки у него за спиной. Я почувствовала, как он нежно перебирает мои длинные волосы, и с моих губ сорвался короткий вздох.
Теплые лучи осеннего солнца коснулись лица Сукуны, заставив его прищуриться. Ветер подхватил с земли кленовые листья и закружил их в воздухе, опуская на наши одежды.
— Мы здесь гости, — тихо сказала я, решив, что настало подходящее время для разговора. — То, что произошло во дворе, было недостойно.
— Пожалуй, так и есть, — он пожал плечами и коснулся губами моего лба. — Мне не понравилось, что ты ушла.
— Поэтому Вы решили, что эта девушка подойдет, чтобы на ней выместить свою злость? — я приподняла брови, но не отодвинулась.
Рёмен не обращал на мое недовольство внимания и продолжал прижимать меня к себе. Мои щеки вспыхнули сами собой, когда я поняла, чего он хочет.
— Но разве можно... Здесь? — прошептала я, опустив взгляд.
— Я люблю рисковать, — ответил мне муж. — Ты меня знаешь.
Он с силой развернул меня, прижав спиной к широкой груди, а затем мягко подтолкнул к скамейке, позволив опереться на нее. Одна пара рук легла на мою талию, а другая задрала край кимоно вверх.
Дыхание перехватило, деревянная поверхность заскрипела, и я вскрикнула, когда он сразу вошел в меня.
По телу прокатилась волна удовольствия и легкой боли, и я закрыла глаза. Мой супруг крепко держал меня за бедра, оставляя на коже белые следы от своих пальцев. Он двигался нежно, плавно, не так, как обычно.
Жарко... В оранжерее становилось невыносимо
жарко.
Я старалась не издавать громких звуков, чувствуя стыд перед обитателями дворца и слугами. Заниматься любовью где-то вне стен нашего дома казалось мне неправильным.
Рёмен застал меня врасплох, впиваясь зубами в мое плечо.
Тело окончательно расслабилось. Я прогнула поясницу, прося войти еще глубже. Он что-то шепнул мне на ухо и надавил крепкой ладонью между лопаток, и я непроизвольно легла грудью на поверхность. В тот момент я не беспокоилась о том, что могу испортить макияж.
Мне было все равно.
Рёмен грубо ласкал меня, пока не достиг пика. После он остановился, медленно вышел, и я почувствовала, как по внутренней стороне бедер потекла влага.
Я перевернулась на спину и часто задышала. Бледные щеки раскраснелись, помада стерлась, и мой супруг, увидев, в каком я изможденном состоянии, довольно улыбнулся.
— Ты была права, — прошептал он, целуя меня в губы. — Нужно приезжать сюда чаще.
