Самый прекрасный цветок

Целуя брата в ответ, Майкрофт неохотно выпускает его из объятий и коротко любуется, пока одежда не скрывает от взгляда мрамор бедер, поджарого живота и сильных плеч. Если в душе младшего после пропажи образовалась дыра, то душа старшего — была сплошь высохшей пустыней с единственным оазисом воспоминаний, который с каждым годом мелел, пока вдруг живительная влага не забила ключом, разливаясь по трещинам в иссохшей почве. Он расцвёл, как земля после засухи, спасённая дождём. И за это он будет вечно благодарен брату, вряд ли он когда-нибудь полюбит кого-то так же, как Шерлока. Как брата и тем более как мужчину... Майкрофт думает об этом, нежась в теплоте одеяла, пока брат выходит из каюты. Думает, когда он возвращается, кутаясь в плотней, пока ветер гуляет по комнате, а после рабочие приносят еду и чайник. Думает, наблюдая, как собранный и суровый Шерлок меняется, стоит им снова остаться наедине. И пусть понимание того, что этой любви никогда не покинуть их уединённого мирка, горчит на кончике языка, он может с этим смириться. Пока брат любит его в ответ, ничего больше ему и не нужно. — Время идёт, а что-то совсем не меняется, — усмехнувшись, старший подбирается с кровати, не скидывая с плеч одеяла, двигается к сервированному столу, ополаскивая пальцы в лимонной воде. Он находит неподалёку свой мешок, выуживая оттуда свёрток со сбором, и высыпав щёголь в одну из чистых чаш, заливает кипятком из чайника, оставляя настаиваться. — В детстве я тоже тебя кормил, — Майкрофт зачерпывает суп ложкой, улыбаясь старым почти выцветшим воспоминаниям, в которых подносил еду улыбчивому кудрявому карапузу, когда няньки с ног до головы в еде опускали руки. — Рад, что с тех пор ты стал вести себя за столом гораздо лучше. Он снова смеётся, чувствуя развивающееся в груди тепло, пока надламывает хлеб, щипает птицу и вкладывает ложки с супом брату в рот, разбавляя кусочки горячей, вкусной еды короткими, но нестерпимо сладкими поцелуями и глотками пряного вина. — Если я действительно поселюсь рядом с тобой, ни у кого не возникнет подозрений? — спрашивает Майкрофт, когда они почти заканчивают с трапезой. Он понимает, что это плавание скоро закончится, и уют каюты сменится сначала дорогой, а после просторными залами и комнатами Риверрана, где брат будет гораздо чаще лордом Талли, чем его тёплым Шерлоком, и иметь к нему лазейку хотя бы под покровом ночи хочется нестерпимо. Шерлок смеется когда, Майкрофт вспоминает его детство. Но послушно ест все что дает ему брат, пытаясь накормить в ответ. С нежными поцелуями и улыбками Шерлок говорит вдруг. — Я уже тогда любил тебя сильно. Больше отца, больше матери. Помню как боялся за тебя когда ты болел, меня не пускали к тебе, а я в ответ изводил всех кто рядом, вполне осознанно. Я мстил за то что меня лишали тебя и твоего общества. Когда ты спас меня, а сам попался.... — Шерлок замолчал, а потом продолжил — Я не находил себе места. Скажу честно, это место не находили все, кто был рядом со мной. — грустно произнес лорд — Я так тосковал по тебе и очень боялся что тебя возможно уже нет в живых. Тогда я сразу же думал, что пусть бы утащили меня, но не моего светлого, любимого братца... Ты так настрадался, мой любимый — Шепчет Шерлок прижимая брата к себе — Столько всего вынес... Спасибо что спас меня тогда... Я бы тебя не дождался... — Шерлок обнимает будто закаменевшего брата, прижимаясь к нему, поглаживая по спине просит прощения, безмолвно и неустанно. — Поэтому теперь я буду защищать тебя, заботиться о тебе, быть с тобой. И пусть кто-то попробует открыть рот по поводу наших соседних спален, клянусь он поплатится за свои дурные мысли в отношении братьев, столько лет разлученных. Майкрофт действительно каменеет от мысли, что на его месте мог бы быть Шерлок. Тогда ещё совсем ребёнок, привыкший к роскоши знатного дома, капризный и упрямый. Что его могли бы ломать как старшего или даже хуже, и руки сами тянутся обнять брата как можно крепче. Ощутить его тепло под ладонями, прижаться переносицей к основанию шеи, глубоко вдохнув, чтобы ощутить родной запах. Почувствовать, что он здесь. Рядом. Он слушает брата, не в силах выговорить хоть слово от ужаса, стоящего перед глазами, а после крепко жмурится. — Я люблю тебя, всегда любил, с первой секунды, как увидел, — тихо говорит он. — И буду любить, столько времени, сколько мне отпущено Старыми и Новыми Богами. Шерлок не выдерживает, он трепетно берет в руки лицо брата и приникает к его губам своими. Целуя без всякого сексуального подтекста, только лишь в желании успокоить и успокоиться самому. — Я тоже люблю тебя. Сильно - сильно. — Шерлок покрывает мягкими поцелуями родное лицо. Между ними сейчас нет похоти, только щемящая сердце нежность и любовь. Когда окончательно темнеет, они лежат под теплым одеялом в объятьях друг друга, а за плотно закрытыми дверями ветер начинает рвать мачты, выть среди парусов и кидать корабль по волнам как утлое суденышко. Когда первая молния расчерчивает небо, а гром грохотом обрушивается на них. Суровый безжалостный воин вздрагивает прижимая к себе брата крепче. Но на самом деле, пытаясь сам найти убежище в руках Майкрофта. По всем признакам, в Вестеросе наступает осень. И эту бурю можно было бы расценить как недобрый знак, но Майкрофт слишком верит в слова брата о том, что их больше ничего не разлучит. Даже если это суденышко вдруг пойдёт ко дну. Он обнимает Шерлока, прижимая к себе и крепче крутая в одеяло. Касается губами виска, макушки, и ерошит носом кудрявую копну, вспоминая их незамысловатый детский ритуал. — Я здесь, маленький брат, — тихо отзывается старший, пряча младшего от рокота грозовых облаков в собственном шепоте, думая, сколько таких гроз он пережил в одиночестве. Майкрофт вливает ему в уши всякие нежные глупости, отгоняя страх и позволяя жаться к себе, перебирает упругие мягкие локоны, пока Шерлок не забывается беспокойным сном, вздрагивая в его руках, когда гром стучится в оконные ставни. Утром Майкрофт выскальзывает из кровати, пока брат ещё спит. Поправив одеяло на брате, он как можно тише приводит себя в порядок и, накинув на плечи найденный плащ, поднимается на палубу, которая после вчерашнего шторма представляет из себя давольно печальное зрелище. Будто успела хорошенько порезвиться шайка разбойников... Но после бури всегда наступает затишье. — Мы сильно сбились с курса? — спрашивает он у капитана, который был одет приличнее, чем его экипаж, и который завидев пассажира из "знатных кают", поспешил к нему держа в руках две кружки, маняще клубившиеся паром. — Нет, милорд, — Майкрофт не сопротивляется, когда он пытается всучить ему одну из них. — Отстанем от графика максимум на четверть дня; надеюсь, Вы с Вашим спутником не слишком торопитесь завершить плавание. — Дело... терпит, — отвечает он, делая аккуратный глоток. — Раз уж отставание намечается только на четверть дня. Шерлок измотанный грозой и качкой, просыпается хмурым и раздражительным. Не открыв глаз, первым делом шарит по кровати и не находит брата. Веки тут же распахиваются, открывая настороженный взгляд оценивающий пространство, так просыпаются дикие коты, в полудреме и постоянной готовности. Мгновенно поднимаясь с кровати, играя мускулами под белой кожей, он приводит себя в порядок, четко и быстро, по военному. Пока одевается, думает чем вызвано его беспокойство. Майкрофта никто не тронет здесь, если какой нибудь самоубийца не решит оригинально закончить свою жизнь, прикоснувшись к знатному лорду. Тем более что им придется разделяться и не цепляться друг за друга... От этих мыслей, Шерлок делается еще суровее и когда он распахивает дверь господской каюты, на палубу выходит не Шерлок. А лорд Великого Дома, Уильям Шерлок Скотт Холмс Талли. При взгляде на этого человека невозможно представить, что он может признаваться в любви и вставать на колени чтобы ублажать возлюбленного. Самовлюблённый, жесткий и жестокий, он двигается к обнаруженному брату, тот стоит чуть отстраненно, но не настороженно, рядом с ним стоит капитан этого судна. Сам того не осознавая, Шерлок вздыхает с облегчением, но не теряет суровости, волосы Майкрофта треплет сырой холодный ветер, он довольно щурится, пьет горячее нечто и кутается в тёплый плащ Шерлока. — Здравствуйте, Милорд. Погодка то сегодня какая — залихватски начинает капитан — Красота! А вчера была еще лучше, такие звёзды были, такие звезды. И штиль полнейший. — сарказм моряка в адрес вчерашней бури, был понятен. Потрепало корабль неслабо. Матросы вязали канаты, расставляли бочки, терли палубу и все это невзирая на ветер. — Скорее всего штиль был только на вашей стороне корабля. — безэмоционально говорит Шерлок. — Это еще что! — продолжает усатый жизнерадостный мужик — рыбу нам на корабль занесло! Точь в точь ваша светлость на морду, то есть на лицо! Такой же сурьёзный, как вы милорд! — Шерлок выгибает бровь и с удивлением смотрит на мужика, пока Майкрофт отворачивается, стараясь не ржать, или хотя бы не так откровенно. Мужик то ли издевается, то ли всерьез это все говорит, но он в самом деле зовет посмотреть на "залетную" большую рыбину, похожую на сурьезного Шерлока. Он не знает как, но брата он узнаёт по шагам. Просто чувствует, что по палубе, приближаясь к ним, вышагивает именно Шерлок, и, бросив взгляд себе через плечо, оглянувшись, не может не залюбоваться его статью, после чего прячет немного лукавую улыбку за глотком чая, за которой впрочем, приходится прятать и смех. — Доброе утро, мой Лорд, — говорит он, когда, опередивший его капитан наконец смолкает и уходит к сурьезной рыбине, давая Майкрофту вставить хоть слово. — Я хотел узнать, что нынче подают на завтрак, но после шторма у команды слишком много забот и слишком мало рабочих рук, все привлечены к устранению ущерба; капитан сам ходит и предлагает всем испить чая после холодной ночи. Майкрофт нарочито учтив с братом, хотя прильнуть к нему хочется нестерпимо, но он держится на расстоянии и позволяет себе лишь невзначай извиниться за то, что младший проснулся в одиночестве. — Мне жаль, что я не успел вернуться, пока Вы ещё спали, ночь была...не простой, — он приглашающим жестом предлагает Шерлоку пройти за капитаном, если слова о "рыбине" его заинтересовали, или просто прогуляться и подышать свежим морским воздухом, возвращаясь к теме еды, чтобы просто поговорить о чём-то. — Без обеда обещали не оставлять и сообразить на ужин ещё одно блюдо в качестве извинений. Майкрофт смотрит на горизонт, пока они неспешно продвигаются по палубе. — А ещё мы немного сбились с курса, поэтому плавание продлится на четверть дня, или может быть на половину, в зависимости от того, как быстро устранят последствия, но, полагаю, что после такого шторма — это ещё везение. — Просто утро — Говорит лорд Талли и уже тихим голосом Шерлок добавляет — Проснулся без тебя, замерз, некого было целовать... — Шерлок идет с Майкрофтом на расстоянии понимая что это расстояние в две ладони, самое близкое что они могут позволить себе на людях. Они идут неспешно переговариваясь, Шерлок смотрит на холодный простор водной глади, стального цвета толща воды будто перекатывается, масляная и мрачная. Небо над океаном серое, набрякшие тучи не в силах разогнать холодный порывистый ветер. Вдали, на горизонте небо настолько неуловимо соприкасается с водной гладью, что кажется что нет горизонта вообще, что вокруг серый мир и единственное яркое пятно в нем рыжеволосый брат. Который с мягкой довольной улыбкой кутается в плащ. Шерлок внезапно улыбается и говорит тихим шёпотом — Я соскучился по твоему вкусу. — После Шерлок говорит обычным тоном, обычные вещи. Переговаривается с боцманом, помогает придержать канат, а потом наклоняется и тихонько говорит — Я бы вылизывал лепестки твоей розы неустанно, и внутри и снаружи. — у самого Шерлока от таких воспоминаний, сладко тянет в паху, но он продолжает. — А потом бы я измучал своим вниманием, твою грудь. Майкрофт расправляет плечи и вдыхает сырой воздух поглубже, когда слышит первую смущающую фразу, просто для того, чтобы не потерять лицо и не поплыть при всём честном народе. — Вы испытываете мою выдержку, мой Лорд, — он отвечает брату так же тихо, идя рядом, а потом останавливается, когда Шерлок отвлекается на разговоры с другими людьми на судне, и кутается в плащ брата поглубже после очередного порыва пробирающегося под одежду ветра. Они продвигаются достаточно далеко, когда младший вновь начинает свои провокации, и Майкрофт прикрывает глаза, чтобы немного взять себя в руки, но это не особо помогает: на обратной стороне век слова брата вспыхивают совсем свежими воспоминаниями, от которых чресла наполняются жаром, а лоно влагой. — Мой... бутон готов расцвести для тебя прямо сейчас, — он тоже переходит на шёпот, бросив на брата томный взгляд из-под полуприкрытых век, а после как ни в чем не бывало распахивает глаза и смотрит вдаль, туда, где серое из-за низких облаков небо сливается с тёмным морем. На упомянутой братом груди от растущего возбуждения почти болезненно наливаются соски, которые всё и ещё едва саднят, отчего хочется рапахнуть борта халата под плащом и дать холодному ветру остудить свой пыл. — Как жаль, что вокруг столько посторонних глаз, — Майкрофт действительно вздыхает с сожалением. — Будь мы одни, я бы тебе это позволил: прямо здесь. Раскинул бы ноги или перегнулся через борт, задрав плащ и подол. На последних словах старший протягивает руку и невзначай проводит ладонью по перекладине перил, пока они продолжают свою неспешную прогулку. — Я был бы готов принять тебя сразу всего, даже сейчас... Шерлок держится невозмутимо, но чувствует как начинает весьма неприятно ломить в паху и единственное что может его спасти находится между ног у идущего рядом брата. Шерлок прикусывает щеку изнутри, когда Майкрофт совершенно безмятежно говорит о том, что дескать, Шерлок мог бы задрать подол и взять его. — сам молодой лорд благодарит себя утреннего, когда он надел плащ, а не вышел в одном кафтане, а потом брат говорит что позволил бы в него проникнуть без прелюдий прямо сейчас и Шерлок чувствует теплую смазку, пачкающую штаны изнутри. Когда они стоят на корме, вдали от всех соприкасаясь плащами, то Шерлок берет руку Майкрофта и прижимает к своему стояку — Это сделал ты. За одну минуту. Я возьму тебя на пороге нашей каюты — говорит Шерлок вкрадчиво и смотрит тёмными глазами на рыжеволосого брата — Я разведу твои одежды и сразу возьму тебя. Лорд убрал руку, Майкрофта, но сам положил руку ему на живот и скользнул между слоев одежды дотрагиваясь до лобка, но не рискуя трогать ниже. Майкрофт наблюдает за лицом брата, пока отвечает ему той же монетой: есть что-то азартное в том, чтобы вот так невзначай шептать друг другу фразы на грани непристойностей, пока вокруг снуют люди, а холодный ветер уносит их слова, срывая их с горячих губ. Когда Шерлок опускает его ладонь на свой пах, рот Майкрофта наполняется голодной слюной, стоит нащупать характерную напряжённость, которая, казалось, пышет жаром даже через слои ткани, и старший аккуратно, без особого нажима гладит вставший член, пока воображение иллюстрирует, как брат будет брать его как обещает. — Если бы ты спустился ниже, — Майкрофт смотрит на Шерлока тёмными зрачками, топящими светлую радужку, пока рука младшего проникает под запáх одежд, и сглатывает, стоит ощутить касание к коже. — Ты бы убедился, насколько я к этому готов. Старший Талли и сам чувствует, как между ног у него, по ощущениям, разливается такое же море, по волнам которого они плывут, от желания, разбуженное словами и простым касанием к паху через плащ. — Но у тебя слишком холодные пальцы, — Майкрофт накрывает запястье брата, мягко отстраняя его руку. — Ты можешь заболеть брат мой — Говорит Шерлок обычным тоном и предлагает брату проследовать за собой. Слова Майкрофта, движения его тонких рук, его взгляды... Все это вместе вызывало сумасшедшее желание, порочное и тёмное. Майкрофт идет впереди с прямой спиной, развернутыми плечами, а лорд Талли идет за ним. На невидимом поводке. Как тогда в борделе, когда Шерлок не знал кто перед ним и готов был выкрасть этого изящного соблазнительного демона и увезти в свои родовые земли, но все обернулось куда лучше и теперь он везет домой брата. Который разрешает трахать его и членом и языком, делать такие вещи, которые называются страшным словом инцест, но Шерлоку плевать. Он очарован и влюблен в Майкрофта и не представляет без него жизни теперь. Когда дверь каюты закрывается на ключ, горячий лорд Талли прижимает брата к стене грубоватым, нетерпеливым поцелуем, а сам торопливо разводит его одежды, поднимает дрожащими руками подол подхватывает его под ягодицы прижимая к себе, что бы расстегнуть ширинку и войти ноющим, липким от смазки органом прямо в мокрое нежное лоно, которое принимает его целиком и сразу. Шерлок прижимается губами к белоснежной шее и глухо стонет от пронзительного удовольствия. Мышцы на его плечах вздуваются когда он удерживая одной рукой Майкрофта за аппетитный зад, , второй рукой он лезет в запах на груди, что бы сжать белую грудь со все еще болезненными сосками и вырвать стон из горла. Сейчас Шерлок не берет брата, и даже не трахает. Возбужденный и доведенный до предела он дерет быстро, грубовато работая бедрами, так явно утоляя свою похоть, пытаясь слить ее в тело, которое вызвало эту похоть... Шерлок совершает неглубокие, частые фрикции долбясь вглубь лона и удерживая Майкрофта так цепко, что возможно на нем останутся синяки. — Ты меня так возбуждаешь, не передать словами...—шепчет Шерлок— я бы тебя трахал днем и ночью. Не вынимал бы член и твердел внутри, что бы снова начать трахать и накачивать тебя своим семенем. Идя по палубе, Майкрофт сохраняет на лице холодную отстранённость, хотя чувствует затылком взгляд Шерлока, от которого по загривку идут мурашки предвкушения, хотя, ещё пару дней назад он поступал совсем наоборот. До того, как брат переступил порог борделя, Майкрофт лишь изображал страсть в постели, а теперь желание вспыхивало в нём, стоило младшему хотя бы намекнуть, что он хочет его. А хотел Шерлок, судя по реакции, постоянно, так что лоно Майкрофта почти всегда было на мокром месте, готовое принимать страсть, желание и семя брата. Переступая порог каюты, Майкрофт успевает лишь расстегнуть булавку плаща, который тяжело опадает на пол, как оказывается зажат между пылающим телом брата и стеной, распахивая губы и полы одежд, давая томящейся страсти выплеснуться наружу. Ткань халата струится по рукам Лорда Талли, расступаясь и опадая, открывая ему желаемое, и когда сильные руки брата подхватывают его под бёдра, Майкрофт оплетает длинными ногами его талию, а руками плечи, цепляясь как утопающий за последнюю соломинку. Проникновение, резкое и хлесткое, пронзает его до хриплого стона в ладонь, которой он зажимает себе рот. До искр перед глазами, с которыми он жмурится, выгибаясь и вжимаясь спиной в стену позади себя, чувствуя, как рука накрывает грудь с налившимися сосками. Брата словно срывает с цепи, и Майкрофт, комкая ткань его кафтана в ладонях, беспрерывно мычит в сжатые губы. Обильно текущая смазка хлюпает в нём с каждым коротким движением чужих бедер. Пачкает лобок, оставляя лоснящиеся пятна на бледной коже. Шерлок так жаден и груб. До болезненного удовольствия, в котором содрогается тело старшего Талли в его руках... а затем содрогается ещё раз, но уже от горячего шёпота, который пробирается до самого нутра, которое долбят и долбят, пока оно туго-туго сжимается, будто выталкивая член из себя. — Я бы принял всё твоё семя, — шепча в ответ, Майкрофт жмётся к брату, опаляя его ухо горячим дыханием, и запускает пятерню в волосы на затылке; целует беспорядочно шею. — Оно бы наполняло меня, лилось из лона по бёдрам, пока ты снова и снова кончаешь внутри.