The star boy. About pain and blood.

Conan Grey — Heather Луна Солнце сменилось Месяцем озаряя ночь своим сиянием, голубые сияющие лучи проходили сквозь оконные рамы освещая всё пространство комнаты. Фотографии находящиеся на них давили на сознание возвращая в болезненные но такие счастливые воспоминания моих университетских будней. О да, так называл только он … Сириус Орион Блэк. Человек с приходом которого в моей жизни стали появляться лучи яркого солнца. Он был моим — Солнцем. А я его — Луной светившей для него олного. Мы дополняли друг друга, кружась в танце собственных страданий которые уходили прочь как только следовало посмотреть в глаза. Такие родные глаза общества друг друга. Одного лишь взгляда хватало чтобы передать все те чувства что вспыхивали огнем. Стоило только мне найти серые сияющие глаза которые порой были похожи на две точки соединения звёзд в моих воспоминаниях как всё переживания шли прочь. Такие волшебные и манящие глазницы на которые хотелось смотреть, и смотреть не смея оторвать взгляд. Воспоминания о нашем счастье застилали пеленой глаза возвращая во время беззаботности. Я чувствовал трепет в груди который возвратился ко мне, словно я перенесся во времени…во времени осознания своих чувств и тайных свиданий с Сириусом. Мои друзья. Они были для меня всем. Всем миром. А в его центре был Сириус Орион Блэк, он был центром вселенной и центром маленького мира моих сожалений. Но теперь центр был выжжен самыми лучшими свечами и «вселенная Луни» осталась с центровой дырой, и пытаясь восстановить её я стал офицером информационной безопасности. Стал всём тем в ком нуждался мир, ведь число киберпреступлений и кибертерроризма увеличивался с каждым днём внушая не малый страх горожанам. Проводя каждый свой рабочий день, роясь в делах о недавно замеченных подозрительных данных. Недавно созданных кодов или сайтов. В такие моменты облегченный вздох и небольшая полуулыбка красовалась на солнечной коже и даже лучи яркого закатного солнца не были такими слепящими как радость от того что сегодня я не проведу одинокие часы в обществе виски и воспоминаний о Блэке. — Рем, у меня есть некоторые сведения по последнему делу. — проговорил парень повернувшись ко мне головой при это разминая спину и руки. Работать целый день в сидящем положении было конечно же плохо, поэтому во время обеда большинство команды выходило на просторный балкончик разминая конечности и проводя период времени за тёплым ароматным кофе. Осень устилала дороги своими листьями, преображая дорогу в цвета жёлтого и красного. Деревья одиноко стояли оголяя свои ветви а красно-золотые листья осыпались. С их ветвей сыпались красно-золотые листья задерживаясь в воздухе, и показывая взору свой последний танец в порыве ветра, прежде чём опуститься на одинокую землю. — Даже так. и чем же ты порадуешь меня, Элиот. Есть что-нибудь интересное? — с предвкушающей улыбкой проговорил я потягиваясь на черном кресле. — О, поверь тебе понравиться. — фразы в которых звучало предвкушение сошли с уст парня. Элиот был одним из моих лучших сотрудников, и тем кто по большей части занимался сбором информации для дальнейшего расследования дел. Голубые радужки глаз сверкнули в предвкушении от той информации которую с минуты на минуту сорвётся с его губ. — Слушай. Недавно к нам обратилась женщина Арелин Ресми, её дочь пропала в центре парка около одного заброшенного аттракциона. Тогда я посмотрел всё по камерам парка и ничего, совершенно ничего. Наверное это потому что этот аттракцион находился вдали от всех и камеры на него не попадали. И тогда я ещё подумал зачем ей на заброшенный аттракцион. Я искал какие-то сведения о этой девушке на сайтах продажи наркотиков. Даже искал на сайтах самых известных аукционах где торговали людьми. — на этой фразе Элиот замолчал смотря в ореховые глаза парня напротив, чьи челюсти были плотно сжаты а зубы были настолько стиснуты между собой что складывалось ощущение словно через них пройдёт даже камень. Настолько накаленная атмосфера была. Римусу Люпину как и любому другому разумному человеку торговля людьми была просто омерзительна. Она вызывала отвращение и желание выбить всё живое из таких «поставщиков тел». Но подавив в себе желание провести трёхчасовые разговоры с Элиотом на эту тему он продолжил внимательно слушать напарника. — И сегодня утром она пришла ко мне и рассказала что её дочь вернули домой. Её вернули «S». — Не говори мне что её вернул Блэкхед… — всём своим разумом он отказывался в это верить. Ведь не хотелось верить в то что за всю историю хаккинга было невозможно. — Но это действительно так, Рем. Её вернул Блэкхед…ты ведь понимаешь что это значит? Это значит что всё эти подгруппы хакеров лишь — ярлыки. И есть хорошие люди среди них. Ведь они её вернули. Возможно хакеры созданы чтобы помогать а не разрушать — оптимистическое настроение слышалось в нотках юноши, словно говоря о том что такое действительно возможно, но Римус знал что это невозможно. Это не случиться. Никогда. — Это не так, Элиот — грубый голос вывел радостного юношу с своего транса своеобразных иллюзий. — Блэкхеды — это то что с самого их возникновения было понятно. Они несут угрозу, как ты этого не понимаешь. Блэкхед это не просто хакеры, это — кракеры! Взломщики, шантажисты, и другого рода преступники которые гоняться за собственной выгодой. Блэкхед — это кракеры. — А как же этики? — от этого слова воспоминания ударили в самую точку сознания возвращая в воспоминания, беззаботных студенческих времён. *** Массачусетский технологический университет 1971–1978 гг. Приход зимы радовал «юных гениев» как их называл преподаватель Гораций Слизнорт. Белые как июльские облака снег устилал тропы передней и задней части двора Массачусетского университета. Летом когда приходило время сдавать экзамены теплота солнечных лучей обжигала мою кожу. Невероятное тепло что разрасталось в груди с непреодолимым трепетом, сидеть с учебниками под тёплыми лучами золотисто-желтого у старого дуба на заднем дворе здания было сплошным удовольствием. Тепло солнца и предвкушение от каникул у Джеймса Поттера и его семьи которая с радостью принимала меня на всё праздники и не только. теперь я жил у Поттеров. Это решение принял весь преподавательской состав и Юфимия и Флимонт Поттеры, не смея оставлять меня без любви, поддержки, дома и друзей. Трагические воспоминания о приюте в котором я прожил к своему шестнадцатилетию и моё появление там давили на сознание возвращая в воспоминания, от которых я всю свою сознательную жизнь пытался избавиться. Вырвать их с корнями золотисто-каштановых волос что ярко переливались под солнцем. Но ничто не высечешь из своих воспоминания. Это истину я уже усвоил. Прохладный воздух окутывал пять друзей, прохлада проходилась по щекам оставляя за собой ало-красный цвет. Практически всё студенты вышли во двор желая испытать на кончиках пальцев снег, чья прохлада ощущалась так отчётливо. Очки запотели от морозного утра выходного дня, в который всё юные гении могли вздохнуть спокойно не ожидая подзатыльник от учителя высшей математики за неправильный ответ. О да, профессор Вильгельм Джонс слишком строго подходил к своему предмету, за что ученики были явно не рады. Ну не Римус точно. Высшая математика была его любимым предметом, хоть он и был очень сложный и требующий долго проделанной работы. Поэтому вспоминая то как парень в запотевших очках пытался что-то разглядеть он вспомнил их нытьё в гостинной по поводу вчерашней лекции учителя Джонса. Темно-каштановые кудри спадали на светлое лицо парня, отчего он постоянно взъерошивал их пытаясь убрать прядки спадающие к лицу. Карие глаза походившие на два каштана опавших осенью и затерявшихся в желто-красной листве сверкали выискывая определенную девушку. Коричневая радужка глаз проходилась по толпе студенток факультета астрономии, которые играли в снежки словно маленькие дети. Такие маленькие и беззаботные ребята, не познавшие настоящих страданий и трудностей что преподносила жизнь. Жёлтый шарф что связала ему мама со всей любовью и заботой сползал к заснежённой земле отчего юноша факультета математики поправлял его, закидывая обратно на шею также бережно как и это изделие сделала его мать. Джеймс Поттер, да он был таким — без башенный человек с вечно сползающим галстуком красно-золотого, взъерошенными волосами цвет сумерек и своими без башенными идеями пранков. И к большому сожалению или счастью.оуу я не хочу быть эгоистичным, но под наш прицел в большинстве случаев попадали ученики факультета менеджмента, или как мы их называла УФМ. Это была война факультетов, наша с УФМ. Конечно другие девять факультетов жили в стране надежд, солнца и счастья, и дружеских отношений между собой. Они сохраняли тёплые и трепетные отношения, между собой. В то время в то время как мы устраивали ежедневные розыгрыши для УФМ не давая им даже перевести вздох поддерживая межфакультетскую войну. Честно говоря я даже не помню с чего всё началось, и кто был первым? Но это было весело. Беззаботное время давило на пространство, давая нам возможность лишь танцевать под пластинки проигрывателя в нашей гостинной. А розыгрыши и вечеринки стали их неотъемлемой частью. Это было наше время. Это мать вашу время, TO WHACK. Джеймс перенимался с ноги на ногу исполняя неизвестный танец движений, и толи он пытался согреться то ли выжидал свою рыжеволосую принцессу предварительно улыбаясь во весь рот обнажая белоснежный ряд прямых зубов и ямочки, которые при свете солнца становились ещё ярче видны. И наблюдая за этой картиной «королева-драмы-Сириус-Блэк» не удержался от комментария. — Ваууу, Сохатик а ты у нас оказывается очень разносторонняя личность. Вот танцы древних племен исполняешь. Вот только вопрос. : Кого ты вызвать собираешься? — с едва скрываемой ухмылкой. О боже это блэковская ухмылка, которая располагалась на фарфоровой коже аристократа словно чеширский кот. Порой у менч складывалось чувство будто она запечатлилась на его прекрасном лице с молоком матери. Маленький рост, солнечная кожа словно светилась в эту зимнюю пору. Облака были скрыты за небосводом и его кожа подобно солнцу словно всё освещала. Худенькое тельце умиляло любого человека. А россыпь веснушек на лице солнца только ещё больше его умиляло, делая не человека а рыжего котика. Такого отреченного от всех, но такого сияющего. Ребра и ключицы выпирали открывая взору красивую худобу. Вечно красный нос то ли от смущения или от холода был немного вздернут. Цвет волос меняет оттенки в зависимости от освещения — от темного русого до светлого мышиного. Сами же волосы тонкие и очень мягкие словно сахарная вата. Маленькие темные глазки далеко посажены и постоянно бегают, ищя объект своего обожания. Всё это идеально описывало Питера Петтигрю мирно стоявшего у арок по правую сторону компании гениев. Что же я мог сказать о Питтере? Стоит наверное сказать что Пит слабый человек, нуждающийся в покровителе. Так в школьные годы он выбрал в качестве своего покровителя за которым и стал следовать — Джеймса Поттера. На сомом деле я никогда не замечал Питта, как бы грустно это не звучало но он был какой-то тенью робко таившейся за Джейми, но всё-таки он был нашим другом. Он всё. Неотъемлемай часть TO WHACK. И сейчас видеть его улыбающимся от комментария Сириуса было словно своеобразным пластырем на рану, ведь я видел и замечал как он чувствует себя. Чувствует себя лишним в некоторые моменты когда парни хотят поговорить между собой, и в такие моменты я рад подставить ему свое плечо поддержки. Поиграть с ним в шахматы лишь бы друг не чувствовал себя отречено. И даже сейчас невольно пихнув обладателя «комментария» и серых глаз походивших на туманное утро. Такое загадочное и таинственное, я направился к арке где стоял одиноко Пит невольно улыбаясь миру словно говоря «Я в порядке». — Какой ты жестокий, Лунни — скорчив обиженное лицо маленького ребенка, будто ему не купили видео игру, своим гармоничным голосом сказал Сириус, потирая свой бок. Голос брюнета отдавался в ушах на затворках сознания Римуса словно в его голове играла заевшая пластина «Сириус Блэк и его охриненный голос». Его голос был подобен самой лучшей песни из идеально подобранных нот, музыканта что черпал вдохновение из природных пейзажев. Ну а я, нашел своё вдохновение в наследнике древнего аристократического рода Блэк. Его тёмные как сгустки тьмы волосы доходили до волос обрамляя светлую кожу своими прядями словно ветвями голых деревьев в холодное время года. Как сейчас. Тёмные глаза устремились в мои ореховые, и всё в мире стало неважно. Теперь я видел лишь его а фигуры вокруг нас стали расплывчатым пятном света. Голоса заглушались на фоне моего бешенного сердца, страдавшего от любви к нему.и теперь я видел лишь одного его.