И поверь, я смогу.

      Олег свободно растягивается на чужом диване. Бесконечно смотреть можно на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как кто-то работает. Сейчас он крайне увлеченно наблюдает за тем, как Дима пытается убраться дома. Конечно, Олег хрен знает, зачем, но «перед новым годом надо же, а то что я, со срачем буду встречать?». Хотелось ему сказать, мол, Дим, да забей ты. Конечно, кто б его послушал. Именно поэтому Шепс хихикает, когда из шкафа на Матвеева вываливается несколько мотков веревки. — Чё, твои садомазобэдэсээм штуки вывалились? — он садится на диване и почти физически ощущает, как Дима закатывает глаза. — Да кто бы говорил, любитель пожестче, — ответ, конечно, в тон. Шепс жмет плечами, поднимает руки, капитулируя. Действительно, он тоже любит пожестче. — Так я обычно сам связываю, — подначка вырывается сама собой. Дима отходит от дверцы шкафа, бровь приподнимает. Моток веревки все еще у него в руках. — На что это ты намекаешь? — Я? Да ни на что, Дим, — Олегу с трудом удается сдерживать смех. Подобные шутливые перепалки бывают слишком хороши. Впрочем, зачастую Матвеев не обижается, но становится любопытно, о чем таком он подумал. — Ну смотри, а то я припомню как тебя Марьяна к дереву привязала, — чернокнижник закатывает глаза, возвращаясь к разбору шкафа. Олег фыркает громко и демонстративно подходит ближе. — Дай посмотреть хоть, чё у тебя за веревки там, — он останавливается рядом, Диме за плечо заглядывает и слегка охуевше присвистывает. В шкафу находятся не только веревки, но и плетки в подвешенном состоянии. Наручники. Пара портупей. И что-то еще, что Олег не успевает толком разглядеть. — Нихуя ты... ценитель.       Дима жмет плечами, показывая, что развивать эту тему не очень хочет. Наверняка ему неловко о таком с Олегом говорить, но Шепсу любопытно. — И ты типа... пиздишь? Или тебя? Я не осуждаю если что, просто.. да просто интересно. Если не хочешь, то не отвечай, — он отходит на шаг, падает в кресло почти и одну ногу под себя подгибает. — Олеж. Если я не выгляжу как тот, кто не может отпиздить, это не значит, что я не могу, — это звучит слегка натянуто. Шепс хмурится, разглядывая чужую напряженную спину. — Тебя задело?       Сначала Матвеев молчит, очевидно, размышляя над вопросом. Одной ладонью он упирается в дверцу шкафа, а вторая все еще сжимает моток веревки в руках. — Меня никогда не воспринимали как Верхнего. Иногда — все еще задевает, поэтому я не люблю стереотипы. Да, несмотря на то, как я выгляжу, я люблю, когда подчиняются мне. И это никак не зависит от внешности. Я люблю контролировать, пиздить, как ты сказал, связывать, — он поворачивается, смотрит прямо, открыто. Этот взгляд пробирает Олега почти до мурашек, ровно как и то, о чем именно Дима говорит.       Должно быть обидно. Олег его понимает в некоторой степени — его так же не воспринимали всерьез из-за брата, поэтому хотя бы примерно чужое раздражение он понимает. Не на Шепса Дима злится, а на человеческое мышление, неспособное его представить в доминирующей роли. Олег не знает, почему думает о том, что Диме бы такое. пошло. — Дим, я так не думаю. Ты можешь быть тем, кем хочешь, вне зависимости от внешности, — Олег не отводит взгляда. Невольно ему представляется что-то, в голове мелькают картинки. Приходится слегка тряхнуть головой, чтобы избавиться от таких мыслей. — И мне реально интересно, если хочешь поделиться, то готов выслушать.       Дима вздыхает. Закрывает шкаф, не выпуская веревку из рук кидает ее в Олега, но так, чтобы он спокойно поймал. Шепс улыбается. Это значит, что с Димой все в норме и он готов рассказать, а рассказ, скорее всего будет долгим. — Я никогда не подчинялся. Ну, знаешь, просто не хотелось в целом. Ради эксперимента мог бы, но с этим сложно, потому что надо очень доверять, — Матвеев усаживается в кресло напротив, продолжает говорить. — Иногда интересно, что испытывают нижние. И, раз уж я ответил на твой вопрос, ответь на мой. Понравилось, когда Марьяна тебя связала?       Олег задумывается. Он кусает нижнюю губу, отводя взгляд. Ощущения были странные, но не сказать, чтобы приятные. Шепс старается не вспоминать про это, про беспомощность, ощущение что он вот-вот задохнется и яркие эмоции, чужую энергию. — Было.. странно. Это все-таки больше энергетическая практика, чем БДСМ, но мне шло очень много видений и приятного было мало. В какой-то момент я чуть не отключился, — он вздыхает. Впрочем, это был интересный опыт и Олег ни о чем не жалеет. — Хотя, я бы попробовал именно БДСМ отдельно от всяких практик. Не знаю, сложится ли когда-нибудь. Ну, чтобы не я, а.. меня.       Олег смеется. Все-таки, забавно получается. Они с Димой сидят и вот так запросто обсуждают разные практики, которые проводили, Матвеев делится наболевшим. Хорошо. Спокойно, уютно, Шепс доверяет и эта атмосфера вызывает у него почти домашнее тепло. — Знаешь, со стороны безопасности было безответственно тебя оставлять одного в таком состоянии, Марьяна ж не особо следила, — Дима качает головой. — А че попробовать хочешь? Вообще, есть всякие анонимные места, но даже там нет гарантии, что не узнает никто. И если проблемы с доверием тоже не вариант.       Олег жмет плечами. Анонимные места — не его тема. Ему нужно много времени, чтобы довериться человеку, чтобы позволить взять контроль. И при этом он знает, что не сможет, если хоть на секунду почувствует, что его не уважают. Это буквально триггерит, отсылая воспоминаниями к не самым приятным моментам жизни. — Да то же шибари. Знаешь, подвесы и некоторые обвязки выглядят заебись, — Шепс чуть смущается. Все-таки, нетипичная тема, к тому же Дима.. смотрит так внимательно, словно пытается для себя что-то понять. — Ты мне доверяешь? — вопрос не ставит Олега в тупик. Он, даже не задумавшись, кивает. Конечно, он Диме доверяет, как иначе? Он бы не сидел здесь и не обсуждал бы с ним подобное, если бы не доверял. — Если хочешь, можем попробовать тебя связать. Я умею красиво и функционально. Не сделаю больше, чем ты позволишь.       Олег медленно выдыхает. В груди разгорается интерес. Что Дима сделает, как поведет себя, как будет разговаривать, связывать, двигаться.. это все будоражит сознание. Шепс старается в первую очередь думать о том, что это — эксперимент. — Я.. не знаю. Давай обсудим границы, — получается слегка тише, чем предыдущие реплики. Олегу не становится беспокойно, он все еще понимает, что Дима — это Дима, он не сделает больно, не станет его мучить. Матвееву он доверяет больше, чем кому-либо. — Думаю, я готов попробовать обвязку на руки, с заходом на торс. Я хочу видеть тебя, слышать твой голос и чтобы ты предупреждал меня, если нужно будет уйти. — Я услышал. Смотри. В рамках сессии действует правило «я говорю — ты делаешь». Готов к такому? Я, конечно, иногда люблю поострее, но не когда это первый раз. Обычно, я использую систему светофора, знаком с ней? — Дима задает несколько вопросов, пока Олег вертит в руках злосчастную веревку и думает. Его изнутри жжет интересом, как это будет ощущаться. — Готов слушаться. Про светофор слышал. Зеленый значит все ок, желтый остановить воздействие, красный остановить сессию. Правильно? — Олег чувствует, что в горле моментально становится сухо. Все-таки, это так волнительно, пиздец. Пробовать что-то новое такого формата, еще и с Димой. — Умница, правильно. Где тебя нельзя трогать? Есть еще что-то, что мне не стоит делать? — Дима задает вопросы потому, что это стандартная часть сонастройки. Иначе просто не получится экшена. — Ты давно ел? Пил сегодня алкоголь?       Олег чуть хмурится. Вопросов много и он старается сориентироваться. Кончики пальцев почти покалывает от того, как же. хочется. — Трогать можешь везде, только за волосы не дергай, — Олег немного нервно смеется, закрывая рот ладонью. Все-таки легкое волнение свойственно и ему. — Да ел.. ну часа два назад. Алкоголь не пил.       Это все понятно, почему Дима спрашивает. Чтобы ему вдруг плохо не стало, в обморок не грохнулся. А про алкоголь… критичная для многих тема — после алкоголя никаких взаимодействий и никакого секса даже. Олег понимает, почему так. Матвеев заметно становится более собранным, явно думает, что делать будет. Этот его взгляд Олегу нравится. — Хорошо. Тогда смотри, удобнее будет если снимешь футболку, но можешь остаться и в ней, если хочешь. Я пойду помою руки, ты как решишь — встань на ковер на колени. Удобнее будет в такой позиции работать. С этого момента сессия будет начата, — Дима все проговаривает медленно, чтобы убедиться, что Олег правильно его понимает. Шепс фыркает, когда чернокнижник отходит на кухню. Он снимает с себя футболку, оставляет ее в кресле и опускается на колени. Ковер достаточно мягкий, но босые ноги без носков чуть холодит. Олег чувствует, как быстро бьется сердце, когда он слышит шаги.       Дима сначала касается его волос, чуть поглаживает, массирует кожу головы и это почти вызывает стон. Приятно, давно ему так никто не делал. Олег старается настроиться максимально на свои ощущения, чтобы полностью в них окунуться, получить эмоции. Матвеев вовсе не спешит его сразу же связывать — он проводит ладонями по плечам, пальцами едва ощутимо ведет к лопаткам, потом крепко берет за предплечья и заводит из-за спину.       Это не воспринимается чем-то странным или неправильным. Олег позволяет. Он сам прикрывает глаза, чувствуя эти прикосновения. Осторожные, но в тоже время каждое из них исполнено внутренней властности и трепета. Шепс прекрасно понимает, что одно его слово — и Дима остановится, но самому чернокнижнику это нравится. Нравится так трогать, нравится решать за него.       Дима проводит пальцами по запястьям, одной рукой чуть давит на спину, заставляя наклониться. Несколько первых витков стягивают вместе запястья и предплечья. Веревка мягкой змеей ложится на кожу, легкое покалывание не кажется неприятным, Олег очень быстро к этому привыкает, как и к ощущению того, что Дима у него за спиной.       Дыхание, правда, сбивается достаточно быстро. Олег словно со стороны слышит, как он шумно выдыхает на каждое прикосновение. Дима медленно и методично обвязывает руки, проводит по коже, поглаживая и проверяет натяжение, чтобы нигде не пережать. Он совсем неожиданно кусается за плечо и Шепс почти срывается. Выдох на грани со стоном. — Олеж, какой цвет? — Матвеев кончиками пальцев проводит от шеи по плечам, легко разминает мышцы и это так приятно, что тут Олег уже не сдерживается. — Мм.. зеленый, — получается с придыханием. Щеки медленно краснеют и горят так, словно Олег температурит. Он чувствует, что руки связаны умело — ими можно немного пошевелить, но при этом наверняка не получится никак развязать узлы. Где-то внутри разливается тепло, ощущение спокойствия. — Хватит думать. Расслабься и отдай контроль, — Дима шепчет на ухо. От этого пробирает мурашками и Олег невольно выпрямляется. В моменте это кажется невозможно правильным, таким логичным. В голове не пустеет сразу — мысли уходят постепенно, словно люди из вагона метро на каждой последующей станции. Видимо, сегодня его поезд доедет до конечной.       Матвеев берет второй моток веревки и опускается рядом с Олегом на одно колено. Шепс открывает глаза, смотрит прямо, хотя и хочется отвести взгляд. Татуированная ладонь ложится на шею, поглаживает под кадыком, пальцы едва сжимаются на шее и отпускают. Олег думает — наверное, ему бы пошел ошейник. Дыхание все еще сбито, теперь от случайной мысли, которая крутится в голове. — Можно спросить?.. — он сглатывает, наблюдая за сосредоточенным лицом Димы. — Да, Олеж, — чернокнижник откладывает веревку, обращая на него внимание. — У тебя есть ошейник? — получается тише, чем он планировал. Дима на пару секунд кажется даже удивленным, но улыбается. Снова гладит по шее, раздумывая. — Есть. Хочешь? — Олег выдыхает с облегчением. Ему не приходится напрямую говорить о своем желании, потому что Дима догадывается сам. — Тогда мне нужно будет отойти на минуту. Я буду рядом, не переживай.       Короткое поглаживание по щеке и чернокнижник исчезает из его поля зрения. Олегу почему-то становится сложнее говорить, он сосредотачивается на ощущениях от своей беспомощности, от того, как мягко и окутывающе ощущается контроль Димы. Он не душит, не подавляет — просто укутывает, как в ворсистый плед. Так согревающе и спокойно, что даже не хочется выбираться.       Дима возвращается быстро. Простая черная полоска кожи в его руках будоражит и вырывает шумный выдох. Олег смотрит. Матвеев снова опускается рядом, сначала просто пальцами проводит по шее, затем легко тянет за волосы, заставляя голову запрокинуть. Шепс подставляет шею практически с трепетом — ощущение правильности сносит все внутренние барьеры. Ошейник и чужие пальцы касаются горла, чернокнижник возится, застёгивая и Олег невольно улыбается. Это оказывается приятно. — Хороший мальчик, — звучит с легким смешком, но Шепса пробирает. Он прикусывает нижнюю губу, понимая, что прикосновения становятся все более дразнящими, откровенными. Второй моток веревки Дима использует, чтобы обвязать торс. Он мимолетно щипает за соски, царапает, оставляя красные полосы на коже и Олега внезапно с этого ведет. Он осознает, что уже не совсем в сознании, что все доходит будто через вату. Остается только выкрученное до максимума физическое напряжение.       Шепс осознает, что при каждом вдохе чувствует веревку и ошейник на шее, что это его сковывает, но ощущается приятно. — Олег. Мне сейчас нужно отойти на пару минут. Я рядом. Если что я вернусь к тебе, — Дима растрепывает его волосы и дожидается согласного мычания. На большее Шепс сейчас не чувствует себя способным, его ведет, ему непривычно-хорошо. Он даже не замечает ход времени, Матвеев словно бы возвращается через пару секунд. — Я планирую использовать свечу и лед. Назови, пожалуйста, цвет.       Продраться сквозь дурман собственных ощущений оказывается сложно. Шепс страдальчески вздыхает, пытаясь понять, что от него хотят. Он с трудом осознает чужие слова и невольно облизывает пересохшие губы. — Зеленый, — это все будоражит. Невольно на губах появляется ухмылка, Олег не пил, но чувствует себя опьяневшим. Он не знает, нормально ли это и должно ли так быть, но ему это нравится. — Хочешь воды? — Дима заботливый. Он проводит пальцами по щеке, за ухом почесывает. Олег кивает, прикрывая глаза. Ему хочется пить, горло сохнет, поэтому вопрос Матвеева очень даже кстати. — Тогда сейчас вернусь с водой.       Чернокнижник оставляет свечу и кружку с несколькими кусочками льда рядом. Олег старается ни о чем не думать, чтобы не сбивать настрой. Когда Дима возвращается, он чуть тянет Олега за волосы и подносит кружку к губам. Шепс приоткрывает рот и пьет мелкими глотками. Матвеев очень умело поит: не льет слишком много, но при этом и не слишком мало, укладываясь в золотую середину.       Дима отставляет кружку с водой на журнальный столик и берет в руки свечу. Олег чувствует, что напряжение постепенно скатывается, стягивает низ живота и щеки снова краснеют, выдавая его отношение к этому. Матвеев никак не акцентирует внимание, огонек на свече загорается и чернокнижник поднимается. Он обходит Олега, чуть давит на плечо, заставляя откинуться назад, опереться на свое бедро. Первые несколько капель воска падают на живот и это оказывается не больно. Горячо, чуть щекотно, странно. Олег вздрагивает, выгибаясь.       Следом капли падают на грудь, плечи, несколько попадает на соски. Дима прицельно выбирает участки, где нет веревки и у него получается это делать так, что Олег стонет. Тихо, почти неслышно, сквозь зубы. Это кажется стыдным, неправильным. Стонут только во всяких видео соответствующего содержания, Шепс всегда был тихим и умел сдерживаться. — Олеж, не переживай. Можешь громче, тут хорошая звукоизоляция, — Дима одной рукой поглаживает по волосам, подносит свечу ближе к коже и несколько красных капель стекают по животу. Это оказывается чуточку больнее. Шепс прикусывает нижнюю губу, стараясь молчать. Боль не сильная, она скорее оттеняет пьянящее удовольствие, на лезвии ножа удерживает. Дима гасит свечу.       Кубик льда кажется еще холоднее, когда касается кожи там, где только что капал воск. Олег сдавленно матерится, шевелит руками и мычит. Штаны начинают сдавливать достаточно, чтобы возбуждение казалось болезненным. Дима достаточно близко прижимается, водит кусочком льда, пока он не истаивает в пальцах совсем. Пальцы снова накрывают соски, сжимают и до легкой боли сдавливают. Тут у Олега не остается шансов — стон вырывается помимо его воли, но Дима одобрительно хмыкает на ухо.       Шепс переступает коленями по полу, шумно дышит. Руки ниже опускаются, по ребрам щекоткой проходят. Это заставляет выгнуться в попытке вывернуться из чужих рук, но Дима не отпускает. Он неожиданно целует за ухом, прикусывает мочку. Мурашки по позвоночнику явно выдают возбуждение от таких действий, Олега пробирает смущением. Чернокнижник абсолютно внезапно тянет за пояс джинс вверх, заставляя буквально чуть ли не задохнуться от ощущения того, как ткань давит. — Дим, Дим, — Олег слышит, как беспомощно это звучит, с гребанным придыханием, которое полностью палит. Он ерзает, стараясь еще сильнее вытянуться, чтобы прекратить воздействие. — Хочешь помогу? — Дима накрывает пах ладонью, с нажимом поглаживает. Олег со стоном выдыхает. Будь это кто угодно другой — он бы не согласился, не стал бы, не смог. Диме он доверяет, но не хочется рушить их дружбу. Эти размышления затягиваются на некоторое время. — Назови цвет. — Зеленый. Пожалуйста, Дим. Пож.. луст.. — вторая просьба теряется, половина букв во вздохе тает. Олегу хочется кончить. Дима медленно расстегивает ширинку, второй рукой гладит по шее рядом с ошейником. — Ты бы знал, как красиво выглядишь на коленях. Пиздец, когда еще и просишь. — от чужих слов становится жарко. Шепс бы не поверил, что Дима может такое сказать про него. Чужие пальцы стягивают штаны и белье на бедра, медленно поглаживают у основания, чуть сжимают. Эти ласки тоже приятны, но они словно легкий ветерок в палящую летнюю жару — нихуя не приносят облегчения. — Нет, так не пойдет. Оближи-ка. И слюны побольше.       Пальцы, которые только что его касались, тычутся в губы. Олег фыркает, протестующе кусается, мол, можно было бы и смазку взять, но ему очень быстро давят на язык. Даже мотнуть головой не получается, потому что Дима внезапно крепко держит за подбородок другой рукой, пока трахает его рот пальцами. Это ощущается так странно и непривычно, что Олег не понимает, какие у него ощущения по этому поводу. Он больше не кусает чужие пальцы, только тихо мычит, когда Матвеев почти до глотки указательным и средним достает. Конечно, стыдно, что такое возбуждает еще сильнее.       Думается, после этого Олег точно пересмотрит свои принципы, но сейчас, когда влажные пальцы размазывают слюну по члену — становится не до мыслей. Шепс понимает, что ему в целом много не надо, а Дима пока что не заставляет просить и берет умеренный темп. Он в целом делает приятно, сжимает ощутимо, уделяет внимание головке, ускоряется и иногда чуть тормозит, растягивая удовольствие.       Олег бы сам делал практически так же, он это осознает слишком хорошо. Попытки толкаться бедрами заканчиваются после второго раза, когда Дима попросту его перехватывает рукой поперек живота, не давая этого делать. Шепс старается не вслушиваться в звуки, которые сам издает, потому что все чаще срывается в жалобные стоны на грани со скулежом. Его подводят к грани. Дима сжимает пальцами член у основания, не давая кончить. — Дим, пожалуйста.. я хочу… я.. прошу, —он жарко выдыхает, пытаясь дернуться, поерзать и хотя бы как-нибудь получить больше ласки. — Можно, Олеж. Такой хороший мальчик, — горячий шепот на ухо и Дима снова двигает ладонью. Шепс чувствует подступающий оргазм и ровно в этот момент чужие зубы смыкаются на загривке, вырывая из груди высокий, жалобный стон. Олег чувствует, что его размазывает полностью и до конца, ему становится очень хорошо. Сил нет даже пошевелиться, поэтому он полностью опирается на Диму, шумно дышит, прикрыв глаза.       Его гладят по голове, давая отдышаться и хотя бы минимально прийти в себя, прежде чем чернокнижник принимается развязывать веревки. Сначала — он вытирает белесые капли и поправляет джинсы с бельем. Олег благодарен ему за то, что не следует ровно никаких комментариев. После этого Дима развязывает веревку на торсе, снимает воск и вытирает кожу. Шепс чувствует, что его все еще накрывает этим пьянящим ощущением, все вокруг немного нереальное, а касания Матвеева — необходимость, чтобы не уплыть окончательно.       Когда вторая веревка тоже оказывается в стороне его все еще не отпускают. Дима долго разминает и растирает запястья и затекшие руки, разгоняя по ним кровь, а потом помогает допить воду из стакана. Олег искренне ему благодарен, но сказать сейчас ничего не может. Даже когда чернокнижник мягко помогает ему устроиться на диване, когда обнимает — не хочется говорить.       И только когда Дима тянется снять ошейник Олег бросает короткое «оставь». Никто с ним не спорит. Матвеев позволяет в себя утыкаться, позволяет дышать в шею и обнимать. Он слишком хорошо знает, что сейчас Олегу это нужно, что важно побыть рядом столько, сколько захочется, чтобы потом не стало хуже. — Ты умница. Такой красивый и послушный, — пальцы в волосах и шепот, почти воркование. Это успокаивает, можно даже сказать убаюкивает. Олег медленно успокаивается и приходит в себя, пока Дима поглаживает под ошейником, по спине и прочесывает волосы. Так спокойно и приятно. — Я в норме, Дим, — получается выдать спустя еще какое-то время. Олег медленно отстраняется первым. Он снимает ошейник уже сам и садится на диване, медленно потягивается, осознавая свои ощущения и то, что произошло. — Поговорить хочешь? — в тоне явно чувствуется беспокойство и легкое напряжение, но Шепс улыбается. — Все ок, не ссы. Бить ебало не буду, мне, кажется, понравилось. Не знаю пока, куда меня это знание приведет, — он фыркает, отводит взгляд невольно. Странно в какой-то момент осознать, что то, как Дима заставил его просить показалось правильным, нужным. Словно это был какой-то секрет, который он хранил от всех, а Матвеев нашел ключик к тайне. — И ощущение такое странное было, будто пьяный и немного не я. — Да, я заметил, что ты уплывал моментами. Это нормально, главное, чтобы тебе хорошо было, — Дима улыбается. — И прости, что укусил. Не сдержался.       Олег хмыкает. Каждый поворот головы ощущается именно благодаря чужому укусу. И, кажется, именно это толкнуло его за грань тогда. — Знаешь.. тебе идет. Доминировать, — Шепс чуть склоняет голову вбок, наблюдая за реакцией. Дима чуть приподнимает бровь, но взгляд ощутимо темнеет. Приятно так темнеет. — Спасибо, — ладонь снова ложится на шею. Олег расслабляется, чуть вытягивая ее, чтобы было удобнее. — А тебе идет стоять на коленях.       Это вызывает возмущенное фырканье и Шепс хочет ответить, но Дима внезапно оказывается слишком близко. Между их губами несколько сантиметров и Олег медленно подается вперед. Ему этого хочется. Поцелуй получается коротким и почти невинным, они несколько раз губами соприкасаются и Дима отстраняется, напоследок погладив большим пальцем по шее. — Ляжешь сегодня со мной, а не на диване?       Олег кивает. Он верит в новогодние чудеса.