1525 год
Зима не пощадила простой люд. Сурово и безжалостно в тот год убила немало подданных Султана Сулеймана. И пока Господа наслаждались обилием еды и запретной выпивки, сидя с тёплыми мехами перед каминами своих роскошных домов, обычные люди едва сводили концы с концами… Где-то на окраине леса, вдали от чужих глаз располагалось старое поместье уважаемого когда-то Паши. Стояла глубокая темная ночь. Снаружи доносился вой ветра, временами скользящего по окнам дома и проникающего через щели внутрь. Лишь главный зал был освещен едва тлеющими остатками пламени, которые грели белокурую худощавую девушку, что сидела перед камином, пытаясь согреть продрогшие ладони. Её красоту не портили ни чёрные круги под глазами от постоянной бессонницы, ни синяки по всему телу, что мало сочетались с белоснежной кожей. Казалось, девушка даже не дышит, настолько смирно склонилась над камином. Только вот внезапно распахнутая дверь заставила её встрепенуться. Немедленно вскочив на ноги, она приготовилась к встрече со зверем.1530 год, дворец Султана
Утро рыжеволосой Госпожи не задалось. Едва она открыла глаза, пробуждаясь от крепкого сна, верный слуга ворвался в покои, дабы доложить нелицеприятную новость. — Гюль ага? Что за спешка? — томно протирая глаза, спросила Хюррем. — Я по вашей просьбе следил за покоями Повелителя и, — евнух шмыгнул носом и продолжил, — Махидевран Хатун покинула их только утром. Хюррем стиснула зубы, стоило аге произнести имя соперницы, а затем схватила подушку и кинула в него. — Как так?! — крикнула Султанша, а на глазах уже навернулись слезы. — Он меня совсем не любит! Совсем! И по привычке, девушка разрыдалась подобно маленькому ребёнку, у которого отобрали сладость. А Гюль ага хорошо усвоил, что в такой ситуации надо докладывать Нигяр Калфе, и благо, очень скоро в покои зашла женщина. Она жалостливо посмотрела на Султаншу, тяжело вздохнула, а затем, похлопав агу по плечу, обратилась к нему: — Иди, Гюль ага. Тебя Валиде заждалась. Как только тот вышел, Нигяр повернулась к Хюррем и кинула на нее осуждающий взгляд. — Ведёшь себя совсем не как Госпожа. Забыла, что у тебя двое Шехзаде? Ты в первую очередь о них должна думать, а не о том, кто в покои Султана ходит. — Нигяр! — крикнула Хюррем, выбираясь из постели. — Ты не понимаешь! Я не могу приказать сердцу! Оно обливается кровью, когда я вижу Падишаха с другой! — слезы так и били ключом. — Тем более с этой! С этой! Она за столько лет не родила даже ребёнка! Почему Повелитель её принимает! Калфа покачала головой, выслушивать очередную истерику наивной Госпожи было утомительно. Каждый раз приходилось все ей объяснять по новой. — У неё был ребёнок. И Повелитель её любил. Может и сейчас лю... — Нет! Замолчи! Он любит только меня! Все! — Хюррем закрыла глаза руками и напрягла все мышцы, чтобы сбросить оковы тревоги и немного прийти в себя. — Ладно, давай что-нибудь выпьем. Прикажите принести щербет и лукум. — Конечно, Госпожа, — не без радости Калфа выполнила просьбу Султанши.***
Султан Сулейман часто гулял по дворцовому саду, наслаждаясь ароматом роз, что были рассажены на каждом шагу. Рядом с ним почти всегда находился его верный друг и соратник Ибрагим Паша, Великий Визирь империи. — Как считаешь, Паргалы, следует ли нам на время уехать в Эдирне? Отдохнуть от забот, расслабиться. От такого внезапного вопроса Паша опешил. Конечно, непостоянство Падишаха не было новостью для него, но сейчас, когда в империи все еще царит разлад, его предложение казалось цинизмом. Но разве мог простой раб перечить желанию своего господина? — Если ваша душа того хочет, мой Султан, ничего не может вас останавливать, — скрыв негодование и обречённость в голосе, произнес Ибрагим. Так и продолжили шагать по саду, каждый уйдя в свои мысли. Визирь и забыл, когда в последний раз его голову не занимали бесчисленное множество мыслей и забот, что вызывали лишь боль и тревогу. Казалось, отдавая все свое время и силы на благо государства, мужчина и вовсе забыл о себе. Словно живой мертвец, которого тянет невидимая нить долга. А Султан… кто бы мог подумать, что наследник великого Селим Хана окажется настолько слаб перед лицом проблем и обязанностей за свое государство. За годы правления, Султан Сулейман так и не завоевал доверие своего народа, и лишь благодаря рабу из Парги, что преданно служил своему другу, Сулейман сумел продержаться на троне так долго.***
В гареме мало кто воспринимал Хюррем Султан всерьёз. Ее поведение и поступки говорили сами за себя. Вместо того, чтобы заниматься воспитанием Шехзаде, она упорно искала себе занятия по душе: то днями напролёт судачила с рабынями, то выпрашивала у Султана разрешение устроить очередной праздник, то вовсе заливалась слезами из-за того, что Султан ненароком забыл ей сделать комплимент по поводу её очаровательного наряда. Мать Султана, Айше Хавса, волей неволей взялась за воспитание внуков самолично. За здоровьем наследников следила особенно тщательно, и именно поэтому, заметив какими бледными они стали, приняла весьма разумное, как ей казалось, решение. — Дайе, — обратилась она к преданной служанке, — передай моему сыну, что я хочу отвести внуков к одному очень искусному лекарю. Пусть назначит кого-то ответственным за нашу безопасность. Сейчас повсюду одни разбойники, да нелюди, — тяжело вздохнула султанша, заканчивая речь. Дайе лишь покорно склонила голову, и украдкой взглянув на рыжеволосую Госпожу, что выпучила глаза на мать Султана, поспешила выполнить указание. — Валиде! — неприятно высоким голосом вскрикнула Хюррем. — Мы же собирались в Эдирне с Повелителем! Как же так? Я не хочу к лекарю какому-то, я хочу к Султану! — она вскочила с места и незаметно топнув ногой, всхлипнула. — Глупая ты девчонка, неужто не видишь, что твоим детям нужна забота?! Когда же ты повзрослеешь наконец? Уйди, не хочу тебя видеть, — устав от наивности и ребячества невестки, понимая, что ничего не может её вразумить, Валиде лишь устало взмахнула рукой в сторону двери.***
1525
Дверь зала противно скрипнула, пропуская внутрь холодный, леденящий душу воздух, что тут же добрался до дрожащей девушки. Она затаила дыхание, сжала зубы до боли, готовясь к очередному кошмару. Обжигающие слезы прорывались сквозь закрытые веки.. – Что развалилась? – противный мужской голос прозвучал над ухом. – Где ужин? – мазолистая рука грубо толкнула девушку, и она, не удержав равновесия, упала в сторону камина. Лишь чудом избежав удара в голову, она судорожно поползла прочь от озверевшего мужа. Но, увы, ему ничего не стоило сделать несколько шагов и вновь оказаться над ней. Гнев окончательно затуманил разум мужчины, стоило ему краем глаза заметить припрятанную в углу скрипку. – Опять?! Ты опять играла?! – мужчина схватил девушку за горло и сжал пальцы так сильно, что перед ее глазами поплыли черные точки. – Ахмед... прошу... – все, что она могла, просить о пощаде. – Я предупреждал! Говорил! В моем доме не будет ни одного напоминания о нем! И пока бывший Паша кричал и изрыгал всевозможные оскорбления в сторону молодой супруги, ее тоненькие ручки, в которых оставалось так мало сил, с трудом нащупали висящую около камина кочергу. Всего миг. Один единственный шанс на спасение. Удар. До боли точный. Безчувственное мужское тело с грохотом повалилось на ветхий деревянный пол. За считанные секунды горячая кровь расползлась во все стороны. Лужа была настолько большой, что подол белого шелкового платья спасшейся девушки насквозь пропитался алой жидкостью. Казалось, она не замечает ни трупа мужа, ни собственные руки в крови. Важнее всего было вновь почувствовать глоток свежего воздуха.