Дух

Ривену было плохо, потому что он устал. Его выматывает тяжёлая работа, в которой он, как робот выполняет одни и те же указания каждый день, холодные туманные улицы, в которых всё тело замерзает лишь от одной минуты на них, а далёкие дома тонут в сером дыме, напоминая о себе лишь оранжевыми квадратиками окон, бесцветный город, где количество людей в метро превышает все пределы нормы, и он ежедневно задыхается в этом потоке бесконечно движущихся тел, постоянная потребность в заботе над собственным телом, когда его надо кормить и не доводить до полуобморочного состояния работой. Эти на первый взгляд мелочи заполнили его существование до краёв и не оставляют места для жизни как таковой. А единственный выходной он тратит на уборку. Мусор в его доме как-то сам по себе заполняется, хотя ест он в основном не дома, а холодильник всегда пустой, если бы Ривен присмотрелся, он заметил бы, что в пакетах в основном лежат пачки от еды быстрого приготовления и банки от энергетиков, содержание которых никогда не давало Ривену сил. Они просто доводят и без того усталое тело до панической тряски, когда он может просто лежать на кровать и слушать биение своего сердца. Дело добивают сигареты, которые он незаметно прокуривает весь день, и от которых иногда уже рвёт. А рвота на голодный желудок никогда не бывает приятной. Да и в его жизни мало приятного. Обыкновенное существование, которое состоит из работы и дома, дома и работы. Однако он никогда не жаловался, потому что привык. У него нет времени жалеть себя, потому, что его никто не жалел. А ещё ему холодно в пустом доме, потому, что температура на улице неожиданно снизилась, а коммунальные службы были в шоке, что в октябре пошёл снег (будто бы последние 4 года в этом городе такого не было), а потому до сих пор не дали отопления. Ривен сильнее укутался в два одеяла и продолжил что-то печатать на ноутбуке, это нужно было для работы.  − Чтобы лучше согреться, можно сделать горячий чай. – чуть охрипший от долгого молчания голос доносится сверху. Он всегда появляется неожиданно. Он склоняется над Ривеном и его длинные чёрные волосы спадают на парня. Последний их убирает. − У меня нет на это времени. – Ривен тихо бурчит что-то, и он отходит от стола. Парень поднима-ет на него взгляд.  Он всегда был в чёрном толстом пальто, в чёрных брюках и сапогах и на фоне всего чёрного, что было на нём, лицо казалось мертвецки белым, почти трупным, а стеклянные глаза только дополняли эту картину. Но он всегда улыбался. Это была лёгкая улыбка, которую Ривен никогда не мог понять, она была такой красивой, загадочной, и что знающий человек назвал бы, изящной. Но Ривен никогда не вникал в более тонкие материи искусства, поэтому называл её просто красивой. Он не обижался, ведь для искусства у этого человека был другой человек, а Ривену можно просто назвать её красивой.  − Хочешь я заварю? – он смотрит таким мягким взглядом, словно Ривен это не уставшее от работы ничтожество с непонятными планами на будущее, а самое ценное для него существо. Ривен не может отказать, потому что не видит причин этого делать. − Пожалуйста, Гелия. – он улыбается чуть шире. − Простите за вторжение. – доносится с кухни, спустя пару секунд. Оттуда слышно тихое копошение, а затем свист чайника. Вскоре появляется Гелия с чашкой в руках и протягивает её Ривену. Тот принимает её и греет руки. Они оба молчат, но это молчание такое приятное и совершенно не удручающее, в этом молчании хорошо. Ривен не знает, что Гелия такое. Он просто в один день появился в его доме и сделал его лучше. Нет, не убрал мусор, не починил сломанные дверные ручки и не продезинфицировал от тараканов кухню, он сделал лучше дому просто появившись в нём. Дома стало теплее и без отопления, без печки, без солнца. Ривен не может объяснить, как это произошло, оно просто произошло, и он это принял. Ему стало лучше и приятнее, а значит что-то да идёт хорошо. Гелия элегантный. Его толстое пальто красиво обрамляет тело, а чёрные сапоги подчёркивают такие же черные и блестящие волосы. Каждое движение Гелии дышит изяществом и плавно переходит от одного в другое. При этом он всегда улыбается и что-то внутри Ривена сжимается, смотря на это улыбку. Как и сейчас. Ривен смотрит на это лицо полное доброты и мягкости и просто не понимает, за что небеса благословили его этим прекрасным человеком. Потому что Ривен знает, что он не достоин этого человека.  − Тебе не холодно?  − Нет, моё тело его не чувствует, но спасибо за беспокойство. – Его приятный голос был чарующе тёплым. – Что ты делаешь? − Я не успел закончить работу в офисе.  − Но ведь ты не сможешь отдохнуть. Неужели нельзя завтра закончить? − Не хочу откладывать это надолго. − Стоит оставлять и на себя время. Кто о тебе позаботится, если не ты? Он элегантно прошёлся по комнате и присел на кровать. Казалось под ним даже матрас не прогнулся, настолько лёгким и почти несуществующим он был. − Ты.  − Я ведь не всегда буду рядом. − В те дни, когда ты будешь, рядом, будешь заботиться ты. – до ушей донёсся тихий смешок. Они провели несколько часов в тишине, прерываемой лишь стуком клавиатуры и щёлканьем мышки. Спина заболела, шея устала наклоняться к пиксельному экрану ноутбука, а голова перестала что-либо обдумывать. Глаза, казалось засохли, и начали жечь, будто бы в них было насыпано песком. Ривен начал растягиваться, но, неожиданно, на его плечи опустились заботливые, худые руки. Они аккуратно мяли их, расслабляя, и казалось, пуская владельца в сон. На лицо вновь опустилось пару локонов, но в этот раз он их не убрал. Они немного щекотали, но в принципе не сильно мешали. Он поднял взгляд на Гелию и подумал о том, каким же красивым было его лицо. Светлая кожа не имела ни единого пятнышка, на ней чёрными птичками аккуратно выделялись брови, а глаза такие тёмные, что их можно сравнить с небом без звёзд, которое сейчас возвышалось над городом, греческий нос и не сильно выделяющиеся губы приятно дополняли лицо. Губы казались почти незаметными, но такими аккуратными. Ривен так хотел до них дотронуться. Он всё это утро думал только о них, потому, что со стороны они выглядели такими мягкими и нежными. Наверное, Гелия пользуется каким-то блеском или гелем, чтобы они выглядели так заманчиво. Такие губы только у девушек и бывают, но Гелия не девушка. Да, кожа у него очень мягкая и нежная, и волосы длинные, а голос может и высоким стать, по крайней мере Ривену так кажется, но он не девушка. Он словно стоит вне этого разделения, будто бы при желании может стать кем-то другим, но становится таким только для Ривена. Вероятно, он выйдет из этой комнаты и испарится, потому, что он не человек. Он дух. Чей-то прекрасный дух. Ривен хочет проверить свою теорию. − Не хочешь прогуляться?  − Прогулки − это хорошо. Они помогают мыслям придти в норму и отдохнуть. – ОН взглянул в окно и его нос в профиле казался ещё красивее. – Оденься потеплее. − Слышу от того, кто в любую погоду носит пальто. – он тихо хмыкнул и отошёл. Без его рук плечи заныли новой болью и холод прошёлся по всему телу, даже под толщей двух одеял. Ривену показалось, что без его прикосновений стало до омерзения неприятно и одиноко. – Так… ты хочешь?  − Давай Следующие 10 минут, во время которых Ривен быстро оделся и обувался, Гелия лишь глядел в окно. Там, на фоне туманного города, гонимые ветром летали крупные белые хлопья снега. Он был таким спокойным. Его фигура возвышалась над всем мирским, и, наверное, если бы он стоял на этой промозглой улице и холодные снежинки летели ему прямо в лицо, он ничего бы не сделал. Потому, что мысли, в которых он тонул, казалось были намного важнее мерзкого снега.  Они шли по пустому внутреннему двору. Хотя вернее будет сказать, что они пробирались сквозь сугробы. Гелии это не приносило особого труда, но Ривен, казалось прямо здесь и прямо сейчас упадёт и умрёт, покрывшись слоем падающего снега. Холодные снежинки, словно маленькие иголки кололи всё, что только возможно. Лицо, глаза, руки, которыми Ривен пытался закрыться от снега. Он посмотрел на арку, которая вела к выходу из двора и понял, что пробираться сквозь метель осталось недолго. Затем взгляд вернулся на Гелию, который, как Ривен и предполагал ранее, не испытывал ни капли дискомфорта. Его задумчивый вид делал его нерушимой скалой, для которой потоки ветра и холодного колотого снега прямо в лицо, казалось никак не мешали. Потому, что он шёл спокойно и его стан ни на миг не дрогнул. Эти потоки сносили  Ривена с ног, но они старались не мешать Гелии. Будто бы лелея и уважая его. Создаётся ощущение, что все вокруг по умолчанию должны ходить Гелию, иначе он исчезнет. Растворится в воздухе, оставив после себя шлейф водной свежести. Но Гелия, наверное, позволяет Ривену не быть таким. Гелия и сам частенько помогает Ривену, успокаивает его и будто бы делает его жизнь лучше. В длинной арке от омерзительного свиста ветра оставались лишь отголоски. Ривен прижался к стене, чтобы передохнуть и набраться сил. Он вспотел от жаркого пуховика, который душил его, как змея обвившись вокруг горла. Гелия стоял рядом. Его руки были в карманах, а взгляд направлен на вспотевшего Ривена, который проклинал и этот мир и этот чёртов день и этот чёртов холодный город с отвратительной погодой, которая никогда не может стать хоть на толику приятной и тёплой. Он злился и был готов хоть кулаками биться, однако мог лишь бессильно сидеть на холодной земле. – Скоро новый год. – эта мысль только что мелькнула в голове Гелии, будто бы оба персонажа забыли о ней. Юноша наклонился. – Ты его празднуешь? – Нет – Ривен успокоился, когда услышал голос Гелии и перед его глазами мелькнули чёрные локоны волос. Он выдохнул и, казалось в нём открылось второе дыхание. – Я хочу пиво. – Он считал, что его униженное и отчаянное положение спасёт только пиво. – Ты будешь? – Нет, я не хочу. – Гелия подал руку Ривену, тот было готов подняться, однако, как только он взялся за неё, то его сразу же потянули вверх. Он опёрся о чужое тело. Они стояли так близко друг к другу, что казалось начали слышать дыхание каждого. Ривену показалось, что дыхание Гелии словно сильнее свиста ветра, но оно спокойное. Будто-бы в него объятиях, Ривен сможет спрятаться от ужасного снега и ветра и сможет найти спокойствие. Однако он не стал это проверять, потому, что сразу отпрянул. Буркнул тихое спасибо и вышел из арки, вновь попав под град снежинок, больше похожих на маленькие кинжалы. Они добрались до ближайшей пятёрочки. Внутри тёплого магазинного помещения яркий свет от люминесцентных ламп резал глаза, играла какая-то спокойная, не сильно отвлекающая попса. Они прошлись по стеллажам с продуктами, не особо долго их изучая. Ривен нашёл полку с алкоголем и выудил из неё пиво. Самое недорогое пиво, которое только мог там найти. Затем он подошёл к усталой кассирше в новогодней шапочке и та начала пробивать товар. Ривен оглядел магазин, его взгляд привлёк календарик, который висел за женщиной. Декабрь подходил к концу, а на фоне дат была изображена полуголая девушка в купальнике и варежках. Ривену подумалось, что для того, кто стоит на фоне зимнего пейзажа в купальнике она выглядит слишком счастливой. Но взглянув на свои покрасневшие от холода руки, он понял, что для полного счастья в его жизни возможно не хватает пары перчаток. – Какой ужас. – Гелия подошёл и так же взглянул на календарь. – Выглядит омерзительно. – Он нахмурился и на лбу появилась пара морщин. Ривен усмехнулся и быстро оплатил покупку. – А ты, я посмотрю, искусствовед высшей степени. – Можно и так сказать. Мой партнёр очень хорошо разбирается в искусстве, ненавидит безвкусицу и вульгарность, к чему и меня приучил. – Вот оно как... – Ривен со щелочком открыл банку пива и отпил половину за раз. – Ты считаешь меня безвкусным? – Я нет. Я считаю тебя глубокой личностью, которая лишь на первый взгляд кажется злой и уставшей. В тебе есть что-то необычное и меня это привлекает.– Ривен вновь усмехнулся: такими словами его ещё никто не описывал. Пара глотков и алкоголь начал отдавать в голову. – Куда идём? – Я не хочу никуда идти. – Ривену была неприятна эта метель и он бы хотел дождаться, пока она стихнет. Парень не нашёл ничего лучше, чем присесть на ступени у входа в магазин и продолжать пить. Он почувствовал себя последним алкашом. Гелия же продолжал стоять рядом, и кажется, если бы не эта нежность в его глазах, которая вызывала трепетное желание прижаться к нему, Ривен бы вновь погряз в самоуничижительных мыслях. Он опёр голову о его ноги. – Ты простудишься, если будешь сидеть на холодном. – забота сочилась даже в его голосе. – А мне нормально. Он просидел так пару минут. Захотелось выпить ещё пива, однако банка была уже пуста. Ривен её сжал и бросил в близстоящую урну. Подумалось, что стоит купить новую банку, однако вставать уже не хотелось. – Мне холодно. – неожиданно заговорил Гелия и безбожно врал и они оба это понимали. Он обнял себя, изображая, что замёрз. А выражение лица так и молило о возвращении домой в более тёплое место. Ну или хотя бы в магазин поблизости. – На улице до обледенения морозно! Такими темпами я скоро окоченею! – Ривен ещё немного посидел, смотря на то, как Гелия отыгрывает роль обделённого теплом. Выглядело нереалистично, будто бы холода он никогда не чувствовал, а лишь отдалённо слышал о такой температуре, потому, что единственным, на что его фантазии хватило, было лишь тереть себя руками. От "холода" у него не синели губы, не краснел нос. – Для убедительности мог бы и подышать на руки. – Ривен встал, они оба вернулись в магазин и стояли у входа.  Гелия с довольной улыбкой прижался к стене, недалеко от двери, а Ривен стоял напротив. – Тут намного лучше! – под жужжащим светом люминесцентной лампы, кожа юноши стала ещё белее чем была. Выглядело это немного жутко, будто бы кожа мёртвого человека, но без следов разложения. Однако под такой омерзительной лампой, Ривен уверен, что даже мисс мира выглядела бы ужасно. Хотя рядом с Гелией и мисс мира будет не такой красивой. Он не знает, кто сегодняшняя мисс мира, но он уверен, что она не имеет и толики его красоты. Смотря на эти улыбающиеся губы, захотелось прямо сейчас поцеловать его, однако Ривен сдержался. Не сдержалась его воображение. Наверное поцелуй с Гелией приятный... его губы на ощупь, наверное такие же мягкие, как и на вид. И кожа наверняка нежная, несмотря на этот странный цвет. Пока это желание не зашло далеко, Ривен решил вновь пойти за пивом. – Я пойду куплю ещё банку. Подождёшь меня? – короткий кивок и Ривен вновь вернулся к стелажам. Он чувствовал, как краска приливает к лицу, и разозлился на себя. Он был похож на пятиклассника, который не знал, как позвать девочку на прогулку. Вторая, а потом и третья и четвёртая банки не изменили погоду снаружи, поэтому они оба до сих пор стояли у входа в магазин. Ривен продолжал разглядывать лицо Гелии, будто бы с каждым разом находя его всё красивее и красивее. Оно было похоже на скульптуру. Расстановка глаз, нос, губы, всё это было таким необычайно красивым. Ривен не находил слова, чтобы это описать, поэтому просто смотрел. Любовался. Однако в один момент Гелия обеспокоенно оглядел друга. – Тебе стоит поменьше пить. Нам ещё нужно пробраться сквозь снежную улицу и подняться несколько этажей. – Ривен усмехнулся. – Мне нормально... – чуть заплётываясь говорил он. – Я просто расслабляюсь. – Ещё одна банка опустела и он пошёл за пятой, когда вернулся, заметил, что метель ослабла. Мигом опустошил и эту банку, чувствуя, что стоять на ватных ногах удаётся с трудом и хочется спать. Гелия повернулся к окну. – Метель успокоилась. Пора идти. – Он вышел. Ривен, чуть приходя в себя, собираясь силами оттолкнулся от стены, однако выйдя из магазина, голова вновь помутилось. Она начала кружиться и он остановился, чтобы не потерять равновесие и не упасть. Гелия вернулся, осторожно придержал его за руку. Ривен взглянул на его лицо, но ничего не разглядел, лишь отдалённо заметил тёмные впадины глаз и чёрные брови с волосами. Он почувствовал, как что-то горькое рвётся к горлу и только успел сожалеть о выпитых банках. Ривен оттолкнулся к урне и начал рвать в неё. 5 банок, то есть чуть больше двух литров пива, на голодный желудок были плохой идеей, однако он совершенно не думал об этом, выпивая их. Не думал об этом и в тот момент, когда Гелия просил остановиться. И не думал ровно до того момента, пока они не полились наружу. Ему было ужасно стыдно. Не столько перед своей неосмотрительностью, сколько перед Гелией. Потому, что настолько жалким он себя не ощущал никогда. Совесть грызла его по той лишь простой причине, что такие встречи с Гелией происходят нечасто. Он приходит лишь зимой, раз в несколько дней и вновь пропадает месяцами, а когда возвращается, то видит одну и ту же картину. Ривен проклинал всё, что только мог проклясть, пока содержимое желудка не вышла из него до последней капли. Мысли чуть пришли в себя и он боязненно повернулся к Гелии, ожидая осуждения. Тот стоял рядом, в его взгляде не было ни осуждения, ни злости, ни жалости он был спокоен. Они молчаливо договорились, что стоит вернуться домой и пошли, не проронив ни слова. Путь, который в обычный день занимал пять минут, из-за снега растянулся на все десять, а из-за стыда и растерянности, забрал и пятнадцать. Ривен был чёрствым и неэмпатичным, поэтому не мог понять, что чувствует Гелия, когда идёт в этой всепоглощающей тишине, лично он чувствовал лишь омерзительное чувство стыда и неудобство. Он остановил юношу, потянув за рукав пальто и взглянул в его глаза, пытаясь прочитать эмоцию. Ничего не вышло. Гелия либо действительно был спокоен, либо притворялся, что спокоен. Ривен был уверен, что на него злятся. В тесном лифте они поднимались всё так же в тишине, слушая лишь дыхание друг-друга. Лицо Гелии ничего не выражало, лишь приподнятые уголки губ оставляли надежду на хорошее расположение духа. В квартире Ривен снял верхнюю одежду, пока Гелия смотрел в окно, утопая в своих мыслях. По крайней мере так это выглядит со стороны, и он не хотел начинать разговор. Долго возился с ботинками и когда смог снять их, Гелия подошёл к нему и обхватил ладонь руками. Кажется, он обеспокоился. – Ты холодный. – Да откуда ты вообще понимаешь, какой я? – Ривена бесила эта забота. – Ты не человек! – было легко понять, что Гелия не человек, потому, что люди не могут бесшумно появляться в чужих домах, не могут в лютый холод носить пальто без шарфа и шапки, люди должны подаваться законам физики. А он просто существует! Когда Гелия поднял взгляд, Ривен понял, что ему стоило молчать. Его усталый взгляд прошёлся по лицу, и вновь опустился к рукам. – Иногда достаточно одного взгляда. Иди в кровать, здесь холодно. Он сказал это тихо и ушёл на кухню. Ривен хотел было сказать что-то ещё, но не находил, все слова застряли в горле и не могли выйти. Он глупо стоял в коридоре, стыдливо поедаемый новым чувством вины, разглядывал плывущие узоры на обоях. Если бы в желудке что-то было, его бы скорее всего вырвало. Он неуклюже поплёлся на кровать и нерасторопно лёг. Укрылся одеялом. Свою несуразность он не мог ничем прикрыть, потому, что думал, что не заслуживает ни капли его любви. Гелия делал чай. Ривен сонный лежал на кровати под одеялом, держась за последние клоки сознания. Он услышал как на стол поставили чашку. И тихо ушли. С неохотой открыл глаза и увидел Гелию, сидящего на подоконнике. Луна, впервые за несколько ночей выглянула из за туч. Его лицо будто бы было освещено светом от неё, ведь оно было таким же светлым и бледным. Гелия взглянул на Ривена. – Луна сегодня красивая. – Да как обычно. – он пожал плечат и отпил чай. – Луна и луна, никак не изменилась. Тихий смешок пронёсся по комнате. Гривен отложил чашку и вновь лёг на кровать. Он был готов уснуть. Мысли о завтрашнем дне огорчали, ведь ему вновь придётся вставать и в зимнюю стужу сквозь сугробы тащиться на нелюбимую работу, выполнять одни и те же наскучившие действия. Эта мысль больно давила на голову и тело устало отзывалось ей. Он хотел спать, но знал, что если уснёт, то не увидит Гелию ещё долго, а покидать юношу не хотелось. Не хотелось вновь оставаться один на один с собой, со своими мыслями и проблемами, не хотелось уходить в эту пучину отчаянья и тоски, в ожидании следующего прихода Гелии, который состоится неизвестно, когда. Он думал, что этот вечер с ним надо было провести лучше, надо было говорить с ним, лежать вместе, отложить работу, не выходить из дома, не делать этих глупых вещей, замкнуть свой мир на нём, хватаясь за всё то время, что они проводили бы вместе. Сейчас эти последние минуты казались такими драгоценными, но Ривен не знал, что с ними теперь делать. У них нет времени всего мира, лишь маленькая его долька. Лишь короткие вечера пару раз в несколько месяцев, когда на земле ещё лежит снег. С приходом рассвета, Гелия уходит и не возвращается ещё долгое время. Юноша подошёл к Ривену и тот аккуратно дотронулся до его руки. Он взглянул на него, душная тишина была неприятной и до омерзения пустой. Юноша вновь о чём-то задумался и Ривену хотелось понять хотя бы дольку его мыслей. Хотя бы почувствовать, что кружится в голове этого духа, в чём утопает его сознание, когда он смотрит на него. Ривен чувствует себя бесконечно далёким от него и до невообразимого маленьким перед его мыслями и волнениями. Он даже не может предположить, о чём волнуется сердце Гелии, потому, что такого уровня человек не может волноваться о чём-то обыденном, в его голове, наверное, решается судьба мира или вселенной, а сердце тяготит к вопросам бытия, но Ривен никогда не сможет понять эти вопросы, их важность или глубину. И он это знает, знание этого ещё больше отдаляет от Гелии. Юноша начал медленно развязывать ремень, затем расстегнул пуговицы и снял пальто, а вместе с ним и рубашку, брюки и сапоги. Он раскрыл одеяло и лёг на кровать, обняв Ривена. – Мне холодно. Ривен был в шоке и кажется даже почувствовал, что краска прилила к лицу. Под жарким одеялом, он слышал своё сердцебиение и чувствовал чужое, почти ледяное тело, которое стеснялся обнять в ответ. В этот момент он вообще много чего стеснялся сделать. Он побоялся нарушить идиллию малейшим движением. Одновременно с этим на себя пришла и злость от мысли, что он ведёт себя, как школьник, поэтому он пришёл к мысли, что надо и ответить на обьятия такими же обьятиями. Аккуратно, стараясь не доставить неудобств Гелии, он прижал его к себе. – Ты действительно холодный. – Может объятия с тобой меня согреют. – Тогда нам надо чаще обниматься. – Гелия тихо хмыкнул и Ривен только гадал, каким было его лицо в этот момент. Он мог только чувствовать его волосы: они ничем не пахли, а тактильно походили на что-то сухое и хрупкое и были не особо приятными. Наверное они такие из-за того, что он не человек, но Ривен уверен, что когда Гелия был жив, у него были самые лучшие волосы. Они лежали молча, но молчание было приятным, не тем, которое возникает, когда поговорить не о чём, а тем, которое возникает, когда хочется слышать друг-друга. Хочется слышать дыхание партнёра, хочется чувствовать его тело, заглядеться на его выпирающие ключицы, на гортань, губы или даже нос. Всё это хочется увидеть, иногда обстрогать. Но не говорить, потому, что слова нарушат всю идиллию, всё единение и умиротворение. Перед тем, как провалиться в дремоту, Ривен подумал, что если бы у него спросили, какой момент в его жизни он мог повторять бесконечно, он скорее всего сказал бы, что хочет засыпать, прижимая к себе холодное тело Гелии, в надежде в один день его согреть.