Он, Холодный Король, его снежное величество

Садясь тогда, в самый первый раз, в ледяные сани, он честно не ожидал чем это всё обернётся. Ему было страшно и холодно, он действовал инстинктивно, нелогично, не задумываясь о последствиях, а женщина в белом не показалась такой уж плохой. Шуба которой она поделилась хорошо его согрела, еда которой она его угостила оказалась очень вкусной, а обещания показались невероятно заманчивыми. Не сказать что его было трудно искусить и заманить в свои сети. Средний ребёнок в семье, не самый выделяющийся, не самый любимый, он просто хотел признания. Хотел перестать чувствовать себя второстепенным, ненужным. Чувствовать чьё-то расположение именно к себе оказалось невероятно приятно. Приятно настолько что все доводы разума даже не подали голоса когда он пообещал. Пообещал чтобы только и дальше чувствовать это тепло, это принятие. Милость Колдуньи оказалось приятной и мягкой, подобно меховому воротнику с её плеч, и Эдмунд доверился. Доверился, и пожалел об этом в тот же момент когда не оправдал её ожиданий. Его бросили в темницу, но по настоящему сломило его другое. В тот же момент когда расположение Колдуньи покинуло его, холод набросился на его худое тело не хуже голодной псины. Только тогда он понял насколько слабо ощущал явно минусовые температуры от момента встречи с Колдуньей и до того рокового момента. Поэтому он весь сжимается и закрывает всё то, до чего с такой лёгкостью добралась Колдунья, глубоко внутри, строит вокруг непробиваемые стены. А закончив позволяет себе пасть духом глубже чем когда либо считал возможным. * В какой-то неопределённый момент возле решётки оказался Маугрим. Старый и мудрый волк, он смотрел на Эдмунда с печальной усталостью в глазах. И Эдмунд смотрел на него в ответ с обречённостью и осознанием своей ошибки на дне тёмных глаз - Зря ты всё таки пришёл, избранник Королевы - волк вздохнул и лёг рядом с решётками. Эдмунду бы отползти подальше, спрятаться за льдом, но от стен и металла веет таким невыносимым холодом что тот даже печёт, почти обжигает настолько что трудно дышать, и Эдмунд придвигается к волку, явно живому и вероятно тёплому. От обморожения это бы не поможет, но ощущение неодиночества настолько приятно что он цепляется за него. Во взгляде волка нет осуждения, только какое-то пронзительное понимание, и это должно бы пугать, но иррационально Эдмунду становится немного легче. - Вы знали, да? Тогда, когда я только пришёл. - Догадывался - волк слегка кивнул. Эдмунд тоже кивает, подбирает под себя ноги, рассматривает волка подробнее. - На моей практике такие истории не заканчиваются хорошо, вот и всё. Но с тобой всё может оказаться не так просто, как мне кажется. Эдмунд сжимается в комок, смотрит недоверчиво. Он бы заплакал, но на ресницах холод инея, и он хорошо понимает что стоит слезам покинуть его глаза и они мигом застынут на щеках. И поэтому он держит себя в руках. Держит из всех оставшихся в его промёрзшем теле сил. Малодушно решает переключиться и поэтому задаёт волку вопрос. - Почему вы служите ей? Нам сказали что есть какое-то пророчество о том что она падёт. А ещё все уверены что есть какой-то другой правитель, настоящий. И, если это так, почему вы все на её стороне? Волк улыбается ему. В этой улыбке давно пустившая корни грусть, какая-то житейская тяжесть, но и в то же время она мягкая, будто старый зверь нашёл в его ответе именно то что искал. - Потому что жизнь это не просто, человек. Некоторым приходится делать ужасные вещи чтобы выжить, некоторым не хватает удачи чтобы выбрать правильно, а у некоторых возможности выбрать нет вообще. Я думаю ты уже понял каково это, правда? Эдмунд кивает, стыдливо смотрит в пол и понемногу пересматривает свои взгляды на жизнь. Маугрим рассматривает человека перед собой. Тот выглядит маленьким, потерявшимся, и никак не Королём, который приведёт Нарнию к процветанию. Но под влиянием его слов он явно начинает что-то понимать, и это уже хорошо. Из этого ребёнка может вырасти мудрый правитель, если конечно сможет дожить. В волчьих глазах на мгновение вспыхивают озорные искры, но тут же гаснут. - А вам ничего не будет за общение со мной? - будто спохватившись спрашивает Эдмунд - Я видел приказ в доме фавна… Маугрим недоумённо смотрит на мальчика, а потом смеётся. С каким-то надломом внутри, но в то же время весело и с подвыванием. Эдмунд от такого откровенно теряется. - На том приказе была моя подпись, избранник Королевы - замечает волк когда успокаивается, но звучит как-то невесело - Никто кроме Королевы не в состоянии сделать что-либо главе Секретной полиции. - Даже тот гном? - недоверчиво спрашивает слегка пристыженный Эдмунд - Даже тот гном - будто даже довольно фыркает волк. Эдмунд присматривается к нему, и видимо натыкается на что-то за серой массой шерсти - У вас такой высокий пост… Но вы будто не рады этому. Почему? - Какой любопытный ребёнок - волк качает лобастой головой, но отвечает - Я на этом посту не от хорошей жизни, как и многие другие. Мои волки, гномы, минотавры, химеры… все они присягнули Королеве не просто так. У каждого, конечно, свои причины, но многие просто не захотели передохнуть от голода. Служба Королеве это занятие далёкое от приятного, но тут хотя бы накормят и обогреют, умереть не дадут. После первых голодных лет зимы многим этого хватило для присяги. Зимний лес немилосерден. Маугрим ненадолго замолкает, будто чтит чью-то память. Эдмунд на его последние слова угрюмо кивает. Да, он знает это. Будь покрытый снегом лес приятным и безопасным местом, Колдунья в жизни бы его к себе не заманила. - А на счёт поста… Нет ничего приятного в том чтобы обрекать жителей своей страны на смерть или страдания. Лично присутствовать при казнях. Подписывать приказы после которых жизнь знакомых тебе существ уже не будет прежней. Это тяжело, это больно, и такого бремени я не пожелаю даже врагу. И прощения мне, конечно же, не видать. Слишком много крови у меня на клыках и когтях. Волк дёргает ухом, вздыхает и встаёт. Он кивает Эдмунду в знак то ли прощания, то ли уважения. - Королева зовёт меня. Если мне повезёт однажды мы увидимся вновь - заглянув напоследок в полные грусти тёмные глаза Маугрим добавляет будто невзначай - Внутри ты добр, человек. Не позволь этому умереть. Эдмунду хочется сказать что-нибудь тоже, но все подходящие фразы из головы будто выметает, так что на прощание волку он кивает в ответ и отползает подальше в глубь льда. Холод обгрыз его настолько сильно что почти перестал ощущаться, и Эдмунд падает в зыбкую дрёму. * Проснувшись, он находит возле себя кусок чего-то съедобного и кружку насквозь промёрзшей воды. Он пытается есть, но терпит неудачу. Закашливается, хрипит, и только после этого знакомится с соседом по камере. По его мнению всё идёт даже неплохо, но приходит Колдунья. При ней Эдмунду страшно, при ней Эдмунду ещё холоднее чем было раньше, при ней Эдмунду хочется просто перестать существовать. В отчаянном порыве защитить пострадавшего от его слов фавна он рассказывает то что утаил раньше, и чувствует себя от этого ужасно. Самое плохое что это ещё и не помогает. Эдмунд беспомощен перед Колдуньей. От холода и страха он сбегает в собственные мысли. Он думает над тем что сказала Колдунья мистеру Тумнусу. Что Эдмунд его предал. Но предал ли он фавна? Эдмунда назвали предателем, но считается ли предательством доверие не тому? Является ли предательством ошибка? Он думает о том что Питер его не простит. Не просто так. Девочки — может быть, но не Питер. Брат уже наверняка расценил его действия как ужаснейшее из предательств, а от этого не отмыться в его глазах. Разве что положить жизнь на борьбу за что-то праведное, но какой тогда смысл в прощении, если сверху его придавит могильная плита? * Самым противным в повторении собственной ошибки Эдмунд считает осознание. Тот момент, уже после совершённого действия, когда понимаешь что сделал ровно то же что и в прошлый раз. И понимание что прямо сейчас всё повторится. Повторится так же плохо как произошло впервые. И оно действительно повторяется, и Эдмунд понимает о чём говорил волк. Смотреть как кто-то превращается в камень неприятно, пугающе, почти больно. А ведь Эдмунд этого лиса видит впервые. До содрогания страшно представить картину, где на его глазах вот так застывает кто-то знакомый, может даже близкий. Сидя там, привязанный к дереву, с разбитой губой и верой хоть во что-то хорошее в себе Эдмунд нащупывает в себе какую-то солидарность с тем лисом. Они будто похожи, но наоборот. Зверь предал зло и сейчас обращён в камень, фактически мёртв. А он предал добро и, почему то, всё ещё жив. Насмешки гнома он принимает с обречённостью смертника. И тогда приходит спасение. Тогда,когда в Эдмунде гаснет последняя искра надежды. * Объективно Аслан прекрасен и возвышен. Раньше при одном упоминании его имени на душе становилось легко и приятно. Но сейчас Великий Лев стоит прямо перед ним, во плоти и полном великолепии, а в душе у Эдмунда пепелище из обречённости и осознания собственной никчёмности. Останься там хоть что-то, оно без сомнения поднялось бы от одного созерцания Льва, но по ощущениям у Эдмунда внутри не осталось даже пепла. Он ужасно устал. После разговора Аслан отводит его к семье. Не сказать что Эдмунд сильно этому рад. Но видеть их всех живыми и здоровыми приятно, спокойно, и он пытается быть милым. Выжимает все свои ресурсы чтобы улыбнуться семье, даже не смотря на не столько видимое сколько ощутимое кожей недовольство Питера. Эдмунд искренне полагает что остатки сил вот-вот покинут его, оставят валяться почти трупом на всё ещё прохладной земле, но этого не происходит. Он даже успевает немного отогреться в ярких солнечных лучах и кругу семьи, но на этот раз его кошмар приходит к нему сам. В тот момент когда Джадис указывает на него Эдмунд готов сдаться. Готов положить себя на этот неизвестный Каменный Стол и умереть. Где-то на задворках его сознания даже мерцает мысль что смерть для всех будет даже лучше, но Питер и Аслан заступаются за него, загораживают собой. К такому Эдмунд не готов, но противиться им бесполезно. Питер старше, Аслан вообще главный правитель этого места. Что может он, совершенно бессильный Эдмунд Певенси, противопоставить их решениям? А утром им с Питером приносят весть о смерти Аслана. Эдмунд понимает всё мгновенно. Великий Лев умер за него. Эдмунда раздирает вина. Мгновением позже к ней примешивается гнев. На Аслана злиться не выходит, поэтому он злится на себя. Эти два чувства сливаются в гремучую смесь, которая искрит где-то под рёбрами, нетерпеливо жжётся и подталкивает к действию, к движению. И поэтому Эдмунд не позволяет Питеру отступить. Он почти что силой заставляет брата возглавить армию и сам рвётся в бой, вперёд, грудью на баррикады, но после небольшой ссоры Питер всё таки уговаривает его остаться с лучниками. Во время битвы Эдмунд на удивление спокоен. Гремучая смесь ещё бурлит за рёбрами, но он уже знает куда её направить. Он раздаёт приказы, подгадывает нужное время для атак и отходит по условному знаку. Но уйти по приказу Питера он не может. Не может бросить брата сражаться одного, не может позволить Джадис ранить и его. Поэтому он атакует свой страх. Атакует Джадис. Разбивает её посох. Под кожей разливается триумф. Бурлящие внутри вина и злость наконец находят свой выход, топят страх и Эдмунд готов сражаться с Колдуньей, готов мстить и готов наконец победить. В следующее мгновение обломок посоха врезается ему под рёбра. Прорывает броню, добирается до самого нутра. И Эдмунд падает, уже готовый к темноте. Потому что так и знал. Потому что считает что заслужил. “Не чёрные” - успевает подумать Эдмунд перед тем как потерять сознание. Он почему-то был уверен что у Колдуньи должны быть глаза цвета её деяний, то есть невыносимо чёрные. Но они светлые. Жаль. От этой жизни он ожидал хотя бы смерти с глазами темнее ночи. А после следует невыносимый холод. Он расползается от раны по внутренностям, вымораживает кости, проникает в мышцы и связки, сковывает сердце с лёгкими и почти доходит до мозга, когда резко отступает. Отступает, но не исчезая, а будто впитываясь в организм, находя себе место под рёбрами и на внутренних стенках вен. И Эдмунд открывает глаза, возвращаясь.