Инь Янь

Когда они вернулись с путешествия на их планету, на север земель оборотней, они решили осесть. И им неслыханно повезло – прилетели как раз тогда, когда настала их очередь заселяться. Их “хата” оказалась на десятом этаже. Они с сильно набитыми походными рюкзаками, которые были такой же расцветки, как и армейская униформа, пришли тогда на улицу №8 (да, там есть улицы, но их не называют, а только нумеруют), поднялись на лифте на десятый этаж, где их в подъезде встретили аранеа, мирмек и апис тавры, и змеемальчик-кемономими лет десяти. – Здравствуйте, – начала аранеа тавр, – мы будем вашими соседями по квартире. Меня зовут Бэлла, нашего маленького “змеёнка” – Стасян, нашего “трудоголика” зовут Эрик, – положив руку на апис тавра, представила Бэлла, затем представила мирмек тавра, – а местного клоуна зовут Леонард. – Здравствуйте. Меня Сэм, ее Лулу. Приятно познакомиться. Ну, что, как я вижу, вы не с наших краев? Добро пожаловать, надеюсь, вам у нас понравится! – Ах да, забыл спросить, ни у кого из вас нет с арахнофобией? Может с апифобией, мирмекофобией, или в принципе инсектофобией? Я надеюсь, никто из вас не страдает герпетофобией? Будет очень жалко, ведь Стасян такой милаш! Я интересуюсь, потому что я о вас забочусь, ведь я знаю, что вы – оборотни, такие трусливые! Держу пари, что вы ночью обращаетесь в свиней, – начал умничать Леонард. – Прошу прощения, как вас Бэлла предупреждала, он местный клоун, который не может смириться с тем что его увезли из того сущего цирка сюда, в приличное общество оборотней, – извинился за Леонарда Эрик, затем намекнул на то что ему на новом месте до будних дней нужно подготовить рабочее место, – давайте осмотрим квартиру и заселимся. Когда они вошли в квартиру, там их ждали две уютных комнаты и опрятные санузел с кухней. – Сейчас разберем вещи и будем писать резюме. Как хорошо что до начала войны мы успели окончить университеты! – Мигом создала дальнейший план действий Сэм. – А я буду жить с вами в одной комнате! – Сообщил Стас, затем начал глазеть, что Сэм и Лулу достают из своих рюкзаков, и обратил внимание на сами рюкзаки и их одежду, – вы служили? Как оно? Захватывающе? Круто? Интересно? Вы стреляли из пулеметов! Бам Бам Бам! Рычали и бросались терзать противников! Или вы не оборотни? – Почему же, мы оборотни. Ты еще забыл упомянуть о пытках. Должна сказать, служба – это нон стоп борьба за жизнь, в нашем случае, и днем, и ночью, служба – это возможная потеря близких, расшатанная психика, паранойя, нежелательные рефлексы и инстинкты, ряд фобий, плюс принудительный расизм, грех и убийства на лапах, а после войны тебя каждую ночь мучают кошмарные воспоминания, а перед глазами встает кровожадная картина расчлененных воинов. Ты точно хочешь пойти на службу, когда вырастешь? – Спросила Сэм. – Как думаешь, где наша семья? А где твоя? – Низко и тихо спросила Лулу, не нарочно пронзив одновременно и холодным, и сочувствующим взглядом. В ее глубоких, ледяных голубо-белых глазах был виден плачущий Стас, она обняла его и начала успокаивать, – Тихо, я понимаю, я знаю, каково это тебе, потерять родителей. Зато у тебя есть приемные родители, на вид они неплохие. А теперь у тебя есть еще и мы. Да, начали мы не очень… прости, просто… понимаешь, война – это реально кошмар! Мы прошли эту войну полностью, мы знаем, как оно. И я должна сказать, что мы в прямом смысле потеряли родителей. Помню, когда война только началась, они уехали туда, докуда враги добирались медленнее всего. Но потом достали и тот поселок, в котором жили родители! Мы однажды поехали туда, но кругом были только руины, а их там не было. Но я не думаю, что они умерли, по крайней мере очень надеюсь, что они оттуда вовремя уехали. И теперь мы не знаем, где они. Пока что, не знаем. – А как вас воспитывали родители? – Поинтересовался Стас. – Не спрашивай, – начала Сэм, – допустим, мама у нас была хорошая. Она нас любила, она нас всегда поддерживала, а после “разговоров” с отцом – успокаивала и вытирала слезы, а во время тех “разговоров” с отцом она нас защищала. А об отце и вспоминать не хочу. Он был не только строгим, но и жестоким и коварным. Вот бывают строгие, но очень добрые, но наш папаша – не тот случай. И поэтому я все провинности брала на себя, как бы он не наказал Лулу. Когда я росла, я иногда себя чувствовала как раз не оборотнем, а добычей. Я чувствовала и замечала его в засаде, когда он “давал второй шанс”, но потом всегда находил причину, из-за которой бывало, что МЫ во много раз сильнее получали тогда, чем когда он бил нас сходу. А мог он нас сильно побить за малейшую оплошность. А хочешь знать, чем он нас бил? Нет, не ладонью и не ремнем, он нас бил железной палкой, иногда деревянной тростью, царапал когтями, кусал волчьими клыками. Но несмотря на кошмары моего детства я не желаю ему ничего плохого, я надеюсь что он жив, несмотря на то что он меня раз чуть не убил. Я желаю ему спокойно пожить одному, но лично Я не собираюсь его искать! Да, я понимаю, что он был одним из моих учителей школы жизни, но в том-то дело, что эта школа нужна для того чтобы как раз иметь возможность в дальнейшем выжить, а я могла однажды ее и не пройти, если б не Лулу и мать. И я поняла, что он – тот, который не заслуживает любых моих эмоций, и гнева тоже. Я могу лишь пожелать всего наилучшего, и тихо уйти из его жизни, понимая, что месть – удел слабых. Только подумать, война послужила мне свободой… – Додержала речь? Отлично, пошли, Стасян, лучше погуляем в парке. Купим тебе мороженого. Видишь, тёте надо остыть и выговориться, – забеспокоилась о психике малыша Бэлла. – А, да. Простите, я не хотела никого обидеть, Стас, забудь это и живи в радость, живи беспечной жизнью, ты еще мал для таких разговоров. В принципе я уже выговорилась, а Вы очень вовремя его отвлекли. – А Вам не стоило этого рассказывать, если заботитесь о его нервах! – А какие у Вас родители, и есть ли они на данный момент? Когда меня просят рассказать о своем прошлом, да, я не могу остановиться, потому что есть что вспомнить! – По крайней мере держите себя в руках, – уже спокойно и понимающе сказала Бэлла, после чего она спросила у Леонарда, – идёшь с нами? – Пойду, потому что “вовкулакам” нужно погрызться, – сладко уколол Леонард. – К счастью, Лулу уравновешенная, как никто, – с легкой усмешкой ответила Сэм. Когда две сестры остались наедине, Лулу начала: – Сэм, ты же понимаешь, что мы всё-таки найдем наших родителей? Я понимаю, что нас отец не любил, но надо подумать о маме! Подумай, каково ей сейчас, быть одной с тем, кого она даже не любит? – Мы даже не знаем, что с ней! Помнишь, мы искали их, летая в города и поселки? Мы прочистили всё что возможно! Делаем вывод, что они – отшельники. А теперь вспомни, сколько раз он ей угрожал, бил её, а она молила о пощаде ради нас? А теперь скажи мне пожалуйста, какова вероятность того, что она жива, если они в лесу и их уголовный кодекс не касается? – Но попробовать поискать в лесах надо, вдруг найдём. – Хорошо, допустим мы ее найдем, но где и на что ей жить? Мы сейчас на мели! Если ее искать, то в дальнейшем будущем, когда будет всё готово. Нам нужно поскорее найти работу, и немедленно начать копить на съемную квартиру. – Хорошо, так и сделаем. – Но проблема с папашей не решена. Прости, но я не собираюсь иметь с этим тираном дело в принципе! Ни за что! И думаю маму “спасти”, так называется. Наверняка она хочет от него уйти, вот зуб даю, а тут мы её вернём в приличное общество. И будет она жить в уютной квартире, а мы её будем финансово поддерживать, следить за ней. – Вот и отлично! А сейчас вперёд писать резюме и искать работу. Тем временем на прогулке Бэлла спросила: – Эрик, как учился Стас на этой неделе? – В принципе хорошо, вижу что в целом он знает тему, но он не знает некоторых нюансов, и поэтому и оценка не А+. И должен сказать, что он не пропадет, он уже собрал банду, которая не дает Стаса в обиду главным хулиганам пятого класса. И я иногда вмешиваюсь, чтобы не подрались, но а если дело не доходит до драки, то не трогаю, чтобы Стаса и его друзей не приняли за стукачей и любимчиков учителей. – И я должен сказать, они мои лучшие друзья, хоть и старше меня, – начал Стас, – Самый старший друг – это Илья. Он с одиннадцатого класса, он кот. Он хоть и самый высокий, самый мускулистый и самый сильный, он хоть и с брутальным тяжелым взглядом, но он самый не на то есть, божий одуванчик. А также у меня есть подруга с десятого класса, ее зовут Ровена. Она хоть и маленького роста, но она очень бойкая и всегда меня защищает первой. У нее не волосы, а иголки. А также я дружу с Билли, он с 9го класса. Он хоть и старше меня, но он меня побаивается за мои волчьи уши и клыки, так как он белка, он тоже кемономими как и остальные в моем кругу друзей. Но хоть он и слегка боязливый, но также и харизматичный, и четкий. А также у меня есть еще одна подруга, она с восьмого класса, ее зовут Кейко. Она хоть и такая кокетка, но слово держит. И она, так скажем, по характеру милая и веселая разбойница. Своим дружелюбием, энергичностью, бравостью и безбашенностью она в страхе держит весь ее класс, который состоит из кислых и ничего не хотящих амеб. Среди серой массы хоть она создает какой-то движ, будучи с серыми ушками и хвостиком! – А теперь скажи мне пожалуйста, почему с тобой хотят дружить одни старшеклассники? – Упрекнул Стаса Леонард. – Потому что они видели что меня пытались “заклевать” хулиганы, и их аргументация дружбы – тот факт что мне нужна помощь и поддержка. А также они меня считают милым. – Это конечно очень мило, но они этим могут пользоваться, и вскоре могут тебя просить разные глупые вещи, позоря тебя перед твоими одноклассниками, – рассказал свои опасения Леонард. – Но они еще меня поддерживают из-за того что я – сирота, – добавил Стас. – Как раз этим они тоже могут пользоваться. Подростки очень жестоки. – Я должна сказать, что самые жестокие подростки есть в классах, начиная с шестого по восьмой, в девятом и т.д они уже адекватные. Да и тем более старшеклассникам не гаразд смеяться над младшими, они наоборот помогают им. А что насчет семьи – хоть у тебя, Стасян, формально ее нет, но ты для нас всех являешься настоящим членом любящей тебя семьи, – подбодрила Бэлла. – Мне, как сироте, очень повезло с вами, вы меня любите! А бывает такое, что родители не любят даже своих родных детей, – озвучил свои мысли Стас. – Я, конечно, не такая, как они, но если даже у меня был бы свой ребенок, я любила бы тебя не меньше его. И тут, откуда не возьмись, Кэйко с радостными возгласами “СТАСЯЯЯЯЯН! Иди сюда!” – Кэйко, привет! – Ринулся к ней Стас и обнял ее, как змея добычу, но легонько. – Хороший мальчик! Все, все, пускай. Не хочу быть съеденной, – вставила шуточку травоядных кемономими с заячьими чертами. – А где Билли? – Поинтересовался Стас. – Он же бармен, забыл? По выходным он вообще весь рабочий день работает, а не только по вечерам. – А остальные? – Илья на гонке, ставки сделал. Так как гонка не легальна, есть вероятность что он поучаствует! Пошли, посмотрим! – Это, конечно, очень интересно, но вот вопрос: Ровена там? – По идее, да. По крайней мере Илья бы не пустил ее одну в бойцовский клуб. Он ею дорожит. А с другой стороны он даже муху не тронет, что говорить о том, чтобы кому-то вломить, пускай даже за девуш… ой, проболталась! – Кейко, а ты не проводишь за парой слежку? Может, посплетничаем? – Предложила Бэлла. – У меня есть целый архив с пикантными сценами, от поцелуя до ночи, – начала Кейко, – Просто я раз выследила, где они оба живут, к счастью они оба на первом этаже. И я регулярно снимаю их нежные проказы. Фото поцелуя – пять бакков, видео поцелуя – 7,5 бакков, фото нежностей – 10 бакков, видео нежностей у них дома – 12,5 бакков, реально горячее фото – 15 бакков, а видео, так скажем, “ночного пожара, устроенного амуром”, стоит 17,5 бакков*. – И на этом зарабатываешь только ты? – Поинтересовалась Бэлла. – По идее да, но если мы что-то покупаем, то за мой счёт. Я им наврала про родителей мажоров, – рассмеялась в конце Кейко. – Ладно, показывай товар, – не удержалась от соблазна обзавестись авторитетом всезнающей сплетницы Бэлла. – Просмотр видео стоит пол бакка, – “предупредила” Кейко. – Ну грабеж среди бела дня! – Пошутила Бела, – Покажи одно что-то самое милое, и ещё одно, но самое горячее. Одно для меня, одно для знакомых. Поверь, я ещё то “сарафанное радио”, со мной ты будешь в разы больше зарабатывать, разрекламировать мне тебя под силу! – Скажите спасибо что не целый бакк, и дело уже близится к вечеру. В принципе я и так на волне, меня знает почти пол школы, но все равно спасибо за услугу.Вот самое лучшее что у меня есть, – начала показывать фото и видео Кейко. – Только в школе ты известна? Поверь, я пригожусь тебе, особенно когда дело дойдет до родительского собрания, или когда тебя сольет какой-нибудь стукач кому-то из учителей или сразу директору. Тогда ты не сможешь больше подрабатывать в школе, зато тебе будет приносить доход уже не какая-то школота, а элитная, шарящая в этом, взрослая аудитория. Если среди взрослых кто-то попросит твои труды и заплатит, то не спалит тебя кому-нибудь, в отличие от подлых малолеток. Пока они строили грандиозные бизнес планы, они не заметили как вышли из парка и двигались по направлению к заброшенному стадиону, на котором проводились теперь нелегальные гонки. – Я знаю где лучшие и никогда не занятые места. Пошли! – Повела на крышу заброшенной школы Кейко. Они поднимались по ветхим пролетам, вокруг которых красовались черные и немного сырые стены с различными граффити. По дороге на крышу Кейко подняла обугленный огнетушитель, который валялся у разбитого стекла и таблички “при случае пожара разбить стекло”. – А зачем тебе он? – Немного строго спросил Эрик. – На всякий “пожарный”, – подколола Кейко. – Но он, как мне кажется, пустой. Так что если кто-то из твоих в гонке не победит, то победителя предлагаю бить самим баллончиком, – предложил шикарную идею Леонард. – А как я знаю, он хорошо бьет. Вы фигни не посоветуете! А пустой он или нет, сейчас проверим, – сказала Кейко и направила струю остатков, которые таки остались в огнетушителе, прямо на Леонарда, и побежала наверх, только заячьи лапы сверкали. – Видать ошибся. Но теперь тебе ничего не останется выплеснуть на других, – выплюнув пену, произнес Леонард. Потом он пошел в ближайший класс, там взял три стула и полез вместе с ними к остальным товарищам на крышу. Тем временем Кейко села на крышу, достала две рации, одну дала Стасу и произнесла: – Штурман на месте. Ровена, прием-прием, как слышно? – Прием, слышно хорошо, – ответила гонщица. – Прием, Илья, как слышно? – Спросил по рации Стас. – Прием, слышно хорошо. Будешь мне помогать с дорогой – будешь говорить кто обгоняет, с какой лучше стороны обгонять, будешь штурманом, то есть моим помощником, помощником гонщика, – пояснил Илья. Перед гонкой посреди трассы (заброшенного стадиона) танцевали яркие нарядные девочки, посередине которых была кемономими-львица с гривой. Она танцевала, дополняя каждое свое движение огненными “полосками”. – Как же бомбезно все-таки зажигает, в прямом смысле этого слова, Флуор! – Пришла в восторг Кейко. – Кто это? – Спросил Стас. – Видишь эту мужеподобную кемономими-львицу? Это Флуор. Когда-то мы вместе учились танцевать, ходили обе в один кружок, учились танцевать флеш-моб. Потом я ушла оттуда, пошла на курсы самообороны. Я еще хотела заняться баскетболом, но меня не приняли из-за роста. А вот то что я – зайчиха и добротно прыгаю, значит на это им поср@...ь! Ну и пусть набирают себе неповоротливых и не прыгучих оборотней! – Пояснила, утонув в воспоминаниях Кейко. – Кстати, к нам сегодня заселили двух ночных волчар, – поделился новостью Стас. – И как соседи по комнате? – Поинтересовалась Кейко. – Бывалая и холодная, – ответил Стас, – бывалую – Сэм, а холодную – Лулу. – Служили, что ль? – Начала строить возможные предположения Кейко. – Да. Ойй, только первый день, а уже столько животрепещущего успела Сэм рассказать мне! Теперь и в “войнушки” мне играть страшно… – Не слушай ту “Шмуру”. Спокойно себе играй в битвы, к счастью, тебя армия не коснется и дембеля ждать не придется, – успокоила его Кейко, – а что насчет страстей – расскажешь после гонки! – А почему ты ее назвала Шмурой? – Это все потому что девушек с любыми вариациями имени “Саша” по-простому называют Шура. А почему именно “Шмура” – ибо неф….г было стращать ребенка! Поверь, почему именно Шмура – тебя это не касается! Как только Кейко хотела встать за школьными досками, чтобы писать после гонки какие-то “сообщения”, она поняла, что очутилась в ловушке из стульев, из которой не выбраться, т.к их придерживает Леонард! И так ей пришлось всю гонку сидеть в тех стульях, что-то вещая оттуда Ровене. В гонке не победили не Илья, не Ровена. Леонард показал Кейко победителя, после чего выпустил ее с возгласами “Спускаем с цепи цербера! Выпускаем на арену зверя!” Тогда Кейко была зла как никогда из-за того что из-под стула ей не было нормально видно трассу и гонку, почему она ничего толкового посоветовать не могла. Но несмотря на это она, не выпуская из рук пустой огнетушитель, с абсолютно спокойным видом спустилась к Ровене, где гонщица спросила: – Какого ч..та?!! Что с тобой было не так? – Видишь на крыше того мирмек-тавра? Он меня забаррикадировал в стульях и не давал выбраться, только сейчас выпустил. Вот огнетушитель. Он пустой, – разъяснила и отдала баллончик Кейко. Ровена сразу поняла задачу, которую и следовало ожидать от такой безбашенной зайчихи: она стремительно направилась к школе, чтобы там подняться на крышу. Увидев кое-что, предвещающее беду (а если поточнее, то кое-кого), Леонард оттуда спустился чертовски быстро, а Ровена потом стремительно выбежала из той заброшки, следом за ним. А тем временем Кейко вела репортаж: – Всем привет, с вами я, Кейко, и не могу этим вечером рассказать об одном инциденте. Забавы ради меня тот обоссанный муравей забаррикадировал в стульях, тем временем как я была штурманом Ровены. Из-за тех стульев я плохо видела, а Ровена не выиграла гонку. А теперь давайте, мои дорогие зрители, понаблюдаем как поверженная гонщица мочит пустым огнетушителем виновного в поражении. После того, как Ровена хорошенько дала ему (...) баллончиком, ногами и с колена, руками и с локтя, пожертвовала на него свои красивые темные колючки, и после того как она его погрызла зубками дикобраза, воскликнула “Гуляй!”, затем обратилась к Илье: – Всё, ты проспорил, не попьем чаю вместе. – Но ведь был уговор, не если я выиграю в гонке, а если я у тебя выиграю. А я пришел первее! Тогда поехали ко мне, за чаем я тебя поддержу, успокою. – Не надо мне всяких там успокоений! Все хорошо, ладно? – А мне кажется что они все-таки тебе нужны. Да брось, неплохой повод для.. совместного времяпровождения! – ЛАДНО, ладно. Поехали, – “не снисходительно” поддалась соблазну Ровена. – А давай вообще так: купим вкусняшек, возьмем с собой в стаканчиках чай, поедем за город, там на обочине и попьем чай, – предложил прекрасную идею идею, сидя уже в своей машине, Илья. – Давай. Все равно у родителей отпросилась на всю ночь. Так что возвратимся, когда захотим, – согласилась Ровена. Они так и сделали. Купили вкусняшек и заказали два стаканчика чая, поехали к равнинам у леса, там припарковались на обочине, сели на крышах своих авто и после чая начали заниматься… психологией на практике. – Ты так хорошо отмочила того приколиста! Расскажи, где ты научилась такому мастерству, – начал Илья. – А ты такой качок и не ходишь на мои курсы по самообороне! А меня научила жизнь: азам и кое-каким приемам научила мама, чему-то – мои друзья-одноклассники, а иногда мотала на ус те приемы, что использовали на мне местные мучители моего класса, когда били меня одну гурьбой, или когда в шутку с друзьями боролась, некоторые приемы я взяла с боевиков, а некоторые хитрости при уличных драках я придумываю сама. Что насчет побоищ, тех издевательств и извращений, которые проворачивали со мной те бараны – и вспоминать не хочу! Зато не могу не рассказать о том возмездии, которое я сделала им в начале этого учебного года! Каждым летом я особенно усердно тренировалась, благодаря чему я становилась каждым летом настолько сильнее, насколько не становились те козлы, кони и бараны. И первого сентября, на линейке, когда я была одета как при параде, те пресловутые хулиганы подошли и начали с ножами угрожать порчей платья и позорным видом на линейке в трусах. Тогда я ударила первой, отмочила семерых приблизительно с таким исходом: один валялся без тямы, другой был весь в синяках, он подло и трусливо бежал, третий был весь в порезах и лежал в шоке, не осмелясь встать, четвертый был и в порезах, и в иголках, и в синяках, он лежал и молил о пощаде, пятого я прижала к стене за горло, тем временем как шестого я держала на поводке, сделанном из ремешка от моего платья, а на седьмом была верхом. После мочилова-рубилова я приказала кентавру встать на колени и проковылять до середины стадиона, на котором и проходила эта линейка, и обратно, тем временем как с минотавра я не спускала удушающего самодельного ошейника и от недостатка он воздуха он за мной не шел, а ковылял на коленях тоже. А после этого был самый сок: нас разъединили и повели меня к директору, которому я рассказала о них всю правду, которую я оставляла в тайне из опасений усугубления ситуации с ними. К сожалению, этому всему есть фото- и видеодоказательства, – закончила свой длинный рассказ из жизни Ровена и показала фото и видео подтверждения. – Мне ужасно жаль что я этого не застал в живую! Тогда я болел. После разговоров Илья пригласил ее к себе в машину, где предусмотрительно приготовил спальные мешки, и в салоне, под убаюкивающие звуки сверчков и мимо проносящихся машин, они уснули.