Двенадцать

Белесоватый свет уходящего за горизонт солнца поблескивал сквозь тонкие линии быстро сменяющихся деревьев. Машина резво двигалась на трассе под песни, доносящихся из динамиков. Ши Цинсюань, пребывая в отличном настроении, напевал их во весь голос, выкрикивая на неплохом английском вместе с певцом. — You want it louder? Yeah, yeah! Увидев табличку с названием нужной деревни, он свернул с дороги на тропу и, подпрыгивая на снежных ухабах, направился в гущу леса. Молодой человек, несмотря на любовь к городской жизни, образ которой ему так походил по нраву, решил уехать из суетливой столицы в глухое село. Идея праздновать Новый Год не с шумной компанией, а одному в деревушке, где почти не было связи и периодически пропадал свет, пришла к нему неожиданно в один из вечеров. Своим решением он удивил не только друзей, но и старшего брата, который долго его отговаривал от этой сомнительной затеи, однако Ши Цинсюань остался непреклонен. Трудности пути совсем его не смущали. Вплоть до девятнадцати лет, он каждую зиму и лето приезжал сюда, готовый перетерпеть все неудобства деревенской жизни, ведь здесь были незабываемые события с дорогими сердцу воспоминаниями: первая поездка на велосипеде, первое плавание в горной реке, блуждание в казавшимся тогда страшном лесу, встреча рассвета в четыре утра после бессонной ночи, первое касание к чужой коже, первый поцелуй... Здесь был тот самый человек, с которым эти воспоминания создавались и которого он не видел вот уже двенадцать лет. Окунувшись в свои мысли, Ши Цинсюань чуть не проехал нужный дом. Он резко остановился у одноэтажного здания, заглушил двигатель и вышел из машины. Деревня, окутанная в заснеженные массивы гор, встречала его ароматом топящейся печи, лёгким колющим ветерком и тишиной, периодически прерываемой воем собак с угуканьем кукушки. Ши Цинсюань оглянулся на белые верхушки дальних гор и наблюдал, как морозное солнце уходило за горизонт величавых пиков, накрыв небо малиновым шлейфом. Точно такой же закат был в их последнюю встречу. Начав замерзать, он прошёл к обветшалому дому и стал пытаться открыть заевший замок. С трудом проникнув внутрь, молодой человек подошёл к электрическому щитку, чтобы включить свет, однако при нажатии тот издал очень нехороший треск. Помещение озарилось на несколько секунд светом, затем лампочка начала мигать, блок заискрился, и дом снова погрузился в кромешную тьму. От аппарата пошёл небольшой дымок. — Оу... Не ожидая подобного исхода, Ши Цинсюань сокрушенно вздохнул и, решив, что прикасаться к щитку было небезопасно, включил фонарик на телефоне, чтобы осмотреть две комнаты и кухню. Хорошо, что он взял с собой свечи на случай проблем с электричеством, которое отключалось здесь с завидной частотой. Он прошёл в большую комнату, где одиноко стоял старый деревянный комод, обшарпанный стол с настольной лампой и стопкой обветшалых книг, высокий шкаф со сломанной ручкой, покрытый пылью телевизор и небольшая кровать. Всё было почти точно так же, как и в его детстве, не хватало лишь нескольких бабушкиных вещей, которые они увезли после её кончины. Казалось, будто время в этом доме застыло на целую эпоху и вряд ли когда-то могло сдвинуться с места. Задумавшись, он опустил глаза на блестящий от инея пол и наблюдал как через окно проникал голубой свет уличного фонаря, создавая причудливые тени. Картинки из прошлого в миг заполонили его разум, однако он быстро их отогнал, не желая погружаться в ностальгию. По крайней мере не сейчас. Зайдя в кухню, Ши Цинсюань попробовал включить газ, но, как и ожидалось, ничего не вышло. Все–таки за него давно никто не платил и его попросту отключили. Он обернулся на большую печь и произнёс: — Нужно попросить у соседей дров. Раньше лаолао всегда покупала их у семьи Лан. С этой мыслью он вышел на улицу и хотел направиться к соседнему дому, но повернув голову, застыл на месте. Сердце на миг замерло, отказавшись биться, дыхание перехватило, а кадры прошлого будто вылетели из ящика с надписью "воспоминания". Перед ним остановился высокий мужчина, с ведром и рыболовными снастями. Ши Цинсюань тут же узнал черты лица, которые с годами стали острее, заглянул в золотистые глаза и быстро перевел взгляд, остановившись на фигуре. Молодой человек отметил про себя, что тот уже не был тем тощим подростком с тростинку: он вытянулся, плечи его стали шире, хотя телосложение оставалось худощавым. Он был так же чертовски красив. — Ши Цинсюань? Низкий голос, казавшийся таким знакомым и одновременно чужим, вывел его из ступора. — Хэ-сюн! То есть...Хэ Сюань, — он натянуто улыбнулся, — Привет. Давно не виделись, ха-ха. Как ты тут оказался? Ши Цинсюань понимал, что несёт полный бред, но не мог реагировать по другому на неожиданную встречу. В стрессовых ситуациях он всегда вёл себя чересчур активно, издавая неуместный смех. Хэ Сюань, казалось, хотел изогнуть бровь из-за глупого вопроса, но всё же сдержался, отвечая: — Я здесь живу. — Ха-ха, да, точно... Эм, ладно, я пойду, куплю дров, пока окончательно не стемнело. Рад был тебя встретить, — пробормотав, мужчина быстрым шагом направился к соседнему дому, подальше от старого знакомого, словно бежал от разбушевавшегося пожара. Щеки неприятно обожгло совсем не от колючего холода. — Стой. Он резко остановился, однако поворачиваться не стал. Хэ Сюань сообщил, что старика Лана нет дома, поэтому может одолжить свои дрова. Предложение знакомого его очень удивило: обычно Хэ Сюань был безучастен и редко предлагал свою помощь, предпочитая дать возможность человеку самому решить вопрос, однако сейчас был готов оказать содействие. У Ши Цинсюаня встал выбор не идти к нему и замёрзнуть в доме, где не жили долгое время, либо перетерпеть пару совместных минут и спать в тепле. Он выбрал второе. — Ох, вот как. Ну, хорошо! Давай тогда доедем на машине. До твоего дома идти намного дольше. Если ты живёшь всё там же... — Всё там же. Они сели в автомобиль и, как только Ши Цинсюань завёл машину, из динамиков заорала музыка, оглушая их обоих. — ....gotta be more gas in the tan... — Ой, забыл сделать тише, — быстрым движением пальца он нажал на панель, уменьшая звук. — Из последнего альбома? — А? Да. Ты тоже до сих пор их слушаешь? — Да. — Правда? Тогда включу громче! Под музыку и пение водителя, который незаметно для себя начал вторить певцу, они доехали до дома Хэ Сюаня. Мужчина оглянул соседскую обитель: она была такой же, как и двенадцать лет назад — двухэтажный кирпичный дом темного цвета, прилегающий к густому лесу у подножья горы, большой огород, сейчас покрытый снежным одеялом и небольшая баня. Ши Цинсюань стоял у ограждения, нервно перебирая замёрзшие пальцы. — Заходи, — проговорил Хэ Сюань, кидая на него нечитаемый взгляд, — дрова лежат в сарае за домом. Я сейчас подойду. Ответив кивком, Ши Цинсюань направился на задний двор, оглядывая участок, и заприметил детские лопаточки с формочками для снега. На его лице появилась грустная улыбка. В его возрасте у многих знакомых уже было по одному ребёнку и мужчину ничуть это не удивляло, но осознание, что у Хэ Сюаня есть дети обрадовало и огорчило одновременно. Добравшись до сарая, он начал складывать напиленные полена в тележку. Хэ Сюань вернулся через минуту с черными перчатками. — Надень. Он кинул ему их и стал укладывать поленья. Ши Цинсюань окинул свои покрасневшие от холода ладони, улыбнулся и поблагодарил, погружая руки в тепло. — Ты приехал недавно? — вдруг спросил Хэ Сюань, чем удивил молодого человека. Он, будучи человеком молчаливым, редко начинал разговор первым, и, если говорил, то только по делу, в противовес Ши Цинсюаню, обычно очень общительному и любившему поболтать, но сейчас словно проглотившему язык. — Да, буквально за десять минут до нашей встречи. А что? — Твой дом не успеет нагреться за ночь, ты замёрзнешь. Если хочешь...можешь остаться у меня, — Хэ Сюань не смотрел на него, продолжая складывать дрова. Удивлению Ши Цинсюаня не было предела, и он невольно задался вопросом точно ли перед ним его давний друг? — А ты разве живёшь один? А где же... "Твоя семья?" хотел было спросить он, но ему не дали договорить: — Один. Хэ Сюань более не проронил ни слова, Ши Цинсюань наседать не стал и ответил, что, если не стеснит старого друга, то с радостью останется. На слове "друг" Хэ Сюаня будто передёрнуло. Он бросил на мужчину раздражённый взгляд, взял парочку дров и пошел в дом. Ши Цинсюань последовал за ним. Мужчина помедлил, прежде чем переступить порог чужого дома, будто боясь окунуться в прошлое и не вернуться назад, погрязнув в воспоминаниях. Пересилив свои надуманные страхи, он шагнул в комнату, осматривая ее. Внутри, как и снаружи, всё оставалось неизменным, разве что вещей стало чуть меньше и появилась корзина с детскими игрушками. На столе возле старого магнитофона среди прочих предметов он заприметил коробку с диском и подошёл к ней. — О, он до сих пор у тебя сохранился! — в голубых глазах отразился восторг, и молодой человек с улыбкой обернулся к хозяину дома, который наблюдал за ним, стоя в дверном проёме, — Я включу, ты ведь не против? Ответом ему послужил короткий кивок. Ши Цинсюань, обрадованный, словно ребенок, включил первую композицию. Музыка заиграла из проигрывателя, и мужчина с наслаждением стал петь выученный наизусть текст. Когда-то давно, находясь на каникулах в Европе, он привёз этот диск из Германии специально для Хэ Сюаня. Ему пришлось отстоять приличную очередь, чтобы заполучить его, но реакция друга стоила того. Тогда он впервые увидел загоревшийся искорку в холодных глазах и краткое, но с искренностью сказанное "спасибо". — Что будем готовить к Новогоднему столу? — качая в такт головой, поинтересовался Ши Цинсюань. — Я привёз с собой некоторые продукты, так что, думаю, проблем с едой не возникнет. — Готовь, что хочешь. Я не праздную Новый год. — Но почему? Как же веселье? Вкусная еда, пару бокалов вина и фейерверки? — Не с кем, — без каких-либо эмоций ответил молодой человек, попутно стягивая куртку с плеч, оставаясь в чёрном облегающем свитере. — Но сейчас есть я! Я купил ингридиенты для апельсинового кекса и глинтвейна. Или давай приготовим хотя бы цзяоцзы. Они обязаны быть на праздничном столе! У тебя есть мясо или овощи? Я привёз с собой муку и яйца. Из них как раз можно сделать тесто. — Есть свиной фарш. — Отлично! Я принесу остальные продукты из машины, — с этими словами Ши Цинсюань вышел на улицу и вернулся через пару минут. Они приступили к готовке, заранее перетащив старенький магнитофон в кухню: Ши Цинсюань замешивал тесто, Хэ Сюань в это время соединял нужные специи для фарша, после чего они вместе сели лепить цзяоцзы. Молодые люди сидели молча, каждый в своих мыслях. Ши Цинсюань хотел начать разговор, расспросить как поживал его давний знакомый всё это время, что с ним происходило хорошего и плохого, но никак не решался даже поговорить на отвлечённые темы. На фоне одна композиция сменялась другой, и когда заиграла двенадцатая по счету песня, Ши Цинсюань резко вскочил и выключил проигрыватель, запачкав кнопки мукой. Под недоуменный взгляд Хэ Сюаня он попытался объясниться: — Что-то мне надоело слушать...голова разболелась, хах. Я выключу. Думаю, сказывается дальний путь до сюда. — Ладно, — больше он ничего не ответил, вернувшись к лепке пельменей. Бледную кожу от нахлынувших воспоминаний затронул румянец, и он бессознательно облизнул нижнюю губу, фантомно ощущая чужое мягкое прикосновение. Им было по пятнадцать, когда они решили закрыться в комнате Хэ Сюаня, включить музыку достаточно громко, чтобы та заглушала звуки, которые могли быть услышаны родителями, и поцеловаться по–настоящему. По–взрослому. Их первый поцелуй произошёл за несколько дней до этого, когда они промокли под проливным дождём и, чтобы согреться, укутались в одно одеяло, плотно прижавшись друг к другу. Тогда это было лёгкое и бездумное касание губами, в этот же раз они хотели попробовать поцеловаться правильно. В тот раз он так увлёкся, что прикусил зубами губу Хэ Сюаня, оставляя на ней небольшую ранку. Вспомнив не совсем неудачно фрагмент из прошлого, он ударил себя ладонью по лицу, чем вновь привлек внимание мужчины. — Ты в порядке? – на его лице, казалось, промелькнуло настоящее беспокойство. — Д-да, что-то просто потемнело перед глазами, — соврал Цинсюань и поднялся с места, — поставлю пока воду для цзяоцзы и налью вина. Будешь? Молодой человек на вопрос коротко кивнул. Достав две кружки, он разлил насыщенную рубиновую жидкость и залпом осушил стакан, в надежде отогнать нахлынувших призраков прошлого, которые никак не уходили у него из головы. Ши Цинсюань с одной стороны был рад, что Хэ Сюань не запомнил события, связанные с этой песней, с другой – ему было больно от того, что мужчине словно всё равно, будто для него ничего не значило произошедшее между ними. Пытаясь отвлечься от незванных мыслей, он решил приступить к приготовлению апельсинового кекса и глинтвейна. Молодой человек поручил Хэ Сюаню выдавить сок из апельсинов, натереть цедру и нарезать фрукты для напитка, а сам приступил готовить тесто. Замешав нужные ингридиенты, он перелил жёлтую ароматную массу в форму и поставил в духовку, затем начал готовить пряный глинтвейн. К налитому вину были закинуты аккуратно нарезанные кружочками апельсины, палочка корицы, зелёный кардамон, звездочка бадьяна и крошки гвоздики. По всему дому разносился потрясающий аромат специй и цитрусов. В соседнем сотейнике кипел янтарный сироп с апельсиновой цедрой, а в другом почти дошли до готовности цзяоцзы. Ши Цинсюань, погрузившись в процесс, постепенно расслабился, а былые напряжение с тревогой спали окончательно. Пока он готовил, Хэ Сюань мыл посуду, после чего приступил к разделу пойманной рыбы. — Ты всё также увлекаешься рыбалкой? — поинтересовался молодой человек, жуя оставшееся яблоко. — Это не только хобби, — он умело прошёлся вдоль хребта, разрезая рыбу на две части, отделяя сочное мясо от кожицы. — Хорошо, когда любимое дело приносит прибыль. Тебе с детства нравилось рыбачить, так же, как и моему брату. Вы часто соревновались. Ты всегда был так расстроен, когда он побеждал, – Ши Цинсюань по–доброму рассмеялся. — Он был старше и не всегда честно выигрывал соревнования, – в голосе проскальзывали нотки негодования от отсутствия справедливости, нежели обиды. Ши Цинсюаню ответ друга не понравился: — Да ну, нет, брат всегда был честен! Человек он, конечно, упёртый и не простой, но так подло бы не поступил! — Даже когда моя удочка вдруг сломалась? — Это случайность! — Ты правда в это веришь? Ши Цинсюань задумался над сказанным, но мысль, что брат мог так подло подставить его друга, ему совсем не нравилась. — В любом случае, ты продолжаешь заниматься рыбалкой и по сей день, а гэ давно её забросил. Как-то я предложил ему порыбачить вместе, но он отказался, а я так хотел! Помню, что в детстве мне нравилось ловить рыбу, это было довольно весело, особенно, когда ты обучал меня. Я тогда чуть не ушёл с удочкой под воду! — он звонко рассмеялся, вспоминая, как упал в реку. — Заодно научился плавать. — Да, ахаха. Ты тогда подхватил меня и сказал как лучше плыть. Хэ—сюн, если вспомнить, ты столькому меня научил, — молодой человек задумчиво коснулся подбородка. — Мы многому научились вместе. Слова Хэ Сюаня прозвучали немного двусмысленно, что даже он сам немного смутился, явно подумав не о занятиях плаванием. Неловкая тишина, возникшая между ними, была прервана треском, исходившим от лампы. Свет в комнате часто замигал, а после окончательно потух. Кухня стала освещаться только голубым пламенем газа и уличным тусклым фонарём. — Как хорошо, что я привёз с собой свечи. Сейчас занесу. Через пару минут он вернулся с пакетом парафиновых свечей, позже расставленных на кухонном столе. Спичка чиркнула, маленький огонёк опалил тонкий фитиль, постепенно наполняя комнату тёплым светом. — У соседей тоже нет света, видимо опять по всей деревне отключили. Неужели за столько лет так и не решили проблемы с перебоями электричества? Ладно у лаолао в доме сейчас сломался электросчетчик и нет газа — там никто не жил длительное время, но почему так сложно наладить коммуникации? Так ведь совсем некомфортно жить! Спасибо, что у тебя газ не отключили, — Ши Цинсюань не переставая возмущаться, закладывал вторую порцию цзяоцзы в пароварку. — Как ты собирался ночевать без света и газа? — Ну, я не предполагал, что с проводкой что-то случится... — В доме, где никто не жил двенадцать лет? Ши Цинсюань неловко дотронулся до шеи и признал, что был слишком оптимистично настроен. Когда он собирался в деревню, то несомненно думал о проблемах с теплом и электричеством, однако всё равно приехал, непонятно на что надеясь. Цель поездки, которую он преследовал, чтобы, наконец, расставить все точки над i, случайно нашла его сама, однако настигла его в тот момент, когда Ши Цинсюань совсем этого не ожидал. Всё же он считал, что ему невероятно повезло случайно встретить давнего знакомого — если бы не он, то городскому жителю пришлось бы нелегко переживать суровые ночи. В очередной раз поблагодарив хозяина дома, мужчина предложил попробовать сварившийся глинтвейн, на что получил краткое "давай". Они присели за стол с кружками, от которых шёл белый шлейф горячего пара. Напиток красного цвета, источающий потрясающий аромат терпких пряностей в перемешку со сладостной ноткой фруктов, на вкус был так же приятен. Лёгкий треск древесины в печи, подрагивание пламени свечей и разбушевавшаяся вьюга разбавляли тишину дома, придавая особую атмосферу уюта. Ши Цинсюань и мечтать не мог о том, чтобы сидеть с Хэ Сюанем в новогоднюю ночь, пить глинтвейн и наслаждаться совместным времяпрепровождением. Он не мог сказать наверняка, ощущает ли человек напротив то же, что и он: казалось, будто тот просто ждёт, когда настанет утро и гость покинет стены его дома. Возможно, в знак давнего знакомства он из вежливости предложил переночевать? Или же, скучая по семье, решил скрасить вечер? А может поругался с женой и назло позвал его, ведь она знала об их отношениях? Чем глубже Ши Цинсюань погружался в думы о причине своего нахождения здесь, тем мрачнее и менее правдоподобными становились его предположения. Он отвлекся от созерцания окна и встретился с холодным янтарем глаз, внимательно на него смотревших, что немного смущало, однако Ши Цинсюань не собирался отворачиваться. Решив, что больше не в силах держать в себе мучающие его вопросы, он, не отводя взгляда, начал: — Знаешь, у меня накопилось к тебе пару вопросов. — Спрашивай. — Где твоя семья? Почему ты один встречаешь Новый год? Вопрос был не главный, но позволял Ши Цинсюань подвести его друга к нужному ответу. Обычно лицо Хэ Сюаня не выражало эмоций, сейчас же на нем отразилось лёгкое недоумение, будто он не ожидал подобного вопроса. — Родители давно переехали к сестре в соседний посёлок. Конкретно сейчас они с ней и племянниками улетели на отдых. Пришла очередь Ши Цинсюаня не понимающе смотреть на собеседника. Под словом семья, он подразумевал совсем не то, на что ответил Хэ Сюань. — Нет, нет, нет, я не про родителей и Хэ–мэй. — он активно замахал руками, — я про Мо Ян. Где она? — Понятия не имею. Почему я должен о ней что-то знать? — мужчина нахмурился и потянулся за пачкой сигарет. — Как "почему"? Разве она не твоя жена? — С чего бы? — Вы ведь встречались, разве нет? К тому же, я столько раз слышал от твоей родни, что вы планируете пожениться! Огонёк от зажигалки засиял на пару секунд, после чего комнату обволок дым. Однажды они курили одну сигарету на двоих точно такой же фирмы, когда решили впервые пробовать эту вредную привычку, которая по сей день оставалась с Хэ Сюанем. — Нет, не встречались. Мы виделись несколько раз только из-за родителей. Их идея свести нас с самого начала была провальной, — он откинулся на спинку стула, — Теперь ты ответь мне на вопрос. Ты поэтому избегал меня и только сейчас решил всё выяснить? —...Да. Когда Хэ–мэй сказала, что ты ушёл на свидание с Мо Ян, как со своей девушкой, меня охватила такая обида и злость, ведь ты вместо того, чтобы встретиться со мной, ушёл к ней и даже никак не предупредил, что начал другие отношения. Затем твоя мама подтвердила, что ты с ней встречаешься и была так этому счастлива... Я помню, как она до этого нахваливала Мо Ян и говорила, какая та замечательная и будет тебе отличной парой. — Это было не свидание, — он тяжко вздохнул и сделал ещё одну затяжку, — она пришла сама, когда я рыбачил с отцом. Он, специально оставил нас, но я сразу предупредил, что ничего не выйдет, даже если на этом будут настаивать родители. Тогда она спросила, в тебе ли дело. Я вспомнил, как Мо Ян застукала нас, когда мы целовались в гараже. Я ей не ответил, но, судя по всему, она всё поняла. Родители устраивали ещё пару встреч, потом отстали. Возможно, ей получилось убедить своих в том, что идея нас свести была плоха. Почему ты просто не дождался меня и не спросил? Ши Цинсюань вдохнул и уронил голову на кисти. Каким же идиотом он был! — Я правда подумал, что ты мог начать с кем-то встречаться, кто рядом с тобой, мы ведь виделись всего два раза в год, и то — на пару недель. Кому будет хватать таких коротких встреч? К тому же твои мама и сестра были так убедительны... Я хотел пойти на эту чёртову речку, чтобы услышать всё от тебя, но когда представил, как ты говоришь о нашем расставании, мне стало страшно и больно. После я понял, что видеть тебя совсем не хочу. Черт. Я чувствую себя полным дураком! — Рад, что ты это признал, — губ Хэ Сюаня коснулась еле уловимая улыбка, а Ши Цинсюань звонко рассмеялся от собственной глупости. Двенадцать лет он мучил себя собственными домыслами, выстроенными на догадках и чужих словах, хотя нужно было просто пересилить себя и поговорить. Обычно Ши Цинсюань в открытую спрашивал, если его что-то волновало, но с Хэ Сюанем всё было иначе. Он боялся из его уст услышать слова, способные причинить боль и решил, что сказанного посторонними достаточно. — Ты правда-правда ни с ней, ни с кем-то другим сейчас не состоишь в отношениях? — Правда. — А детские игрушки? — Это для А-Ли и а-И. Юэ–мэй часто привозит своих детей ко мне. — Ох, вот как. Я подумал, что они принадлежат твоим детям, — молодой человек почувствовал неимоверное облегчение от сказанного и снова рассмеялся. Ощутив острую необходимость закурить, хотя делал это редко, он протянул длинные пальцы к чужой руке, забирая почти докуренную сигарету, и затянулся. Едкий дым коснулся языка, распространяясь по всему телу, окончательно освобождая нагруженную голову. Ши Цинсюань, почувствовав свободу, придвинулся вплотную к столу, сокращая расстояние между ними, и попросил Хэ Сюаня сесть ближе. Мужчина, до этого облокотившийся на спинке стула, по просьбе придвинулся, упираясь локтями о стол. Ши Цинсюань без стеснения рассматривал, как блики тёплого оттенка бегали по бледной коже, придавая суровому лицу мягкость, а в золотистых глазах, подсвечиваемых пламенем, промелькнуло зарождающееся желание. В следующую секунду Ши Цинсюань, прикрыв веки, нежно коснулся его губ в трепетном долгожданном поцелуе. Его щеку тронула прохладная ладонь, провела по гладкой коже и скользнула к затылку, притягивая ближе. Язык медленно прошёлся по нижней половинке, оставляя на ней влажную дорожку, и скользнул в приоткрытый рот, сплетаясь с чужим. Поцелуй стал глубже, напористее, заставляя обоих таять в руках друг друга. Ши Цинсюань, от нехватки воздуха, вдохнул носом и почувствовал резкий запах подгарающего блюда. Он, распахнув глаза, резко прервал поцелуй, воскликнул, что забыл про кекс, и подбежал к духовке. Из открытой дверцы пошёл небольшой дым, но переживания были напрасны: само тесто подгорело лишь слегка сверху, чему Ши Цинсюань был несказанно рад. Мужчина взял сотейник с апельсиновой глазурью стал поливать кекс, пока тот был горячий, чтобы придать ему сочности и более насыщенного вкуса. Глазурь лилась, словно жидкое стекло, покрывая ровный верх десерта прозрачным слоем. Хэ Сюань встал рядом и наблюдал за умелыми движениями своего гостя, а как тот закончил, сообщил: — Баня уже приготовилась. Иди первый, потом пойду я. — Хорошо, только возьму одежду из машины. — Могу одолжить свою футболку и что-нибудь теплое, у нас всё равно одинаковый размер. Ши Цинсюань отказываться не стал и ничуть не удивился, когда ему дали в руки чёрного цвета футболку и вязанный тёмно-синий свитер, точно такого же кроя, какой был надет на самом хозяине вещей. Одежда приятно пахла порошком и Хэ Сюанем. Молодой человек вышел на улицу, вдыхая морозный воздух. Ледяной ветер проникал под куртку и, казалось, добирался до костей. Ши Цинсюань забежал в баню, скидывая с себя одежду и мечтая быстрее оказаться в объятиях тепла. Замёрзшей кожи коснулась горячая вода, заставляя мурашки рябью пройти по всему телу и расслабиться. Мужчина глядел на деревянный потолок и не мог поверить своему счастью: наконец-то всë разрешилось в лучшую сторону. Помывшись, он вышел в одной футболке полностью размеренный и довольный, и, вернувшись в дом, расположился на стуле. Пришла очередь Хэ Сюаня идти мыться. Ждать его долго не пришлось, и, когда он вернулся, Ши Цинсюань подошёл к нему, коснулся влажных прядей и снова поцеловал. Сначала медленно, нежно, аккуратно оттягивая нижнюю губу, затем всё более страстно, покусывая мягкую половинку. Хэ Сюань обвил его спину руками, подтолкнул к кровати, аккуратно опускаясь с ним. Длинные пальцы погрузились во вьющиеся пряди и сжали их, оттягивая голову назад. Это было не больно, а приятно, особенно на контрасте с влажным языком, который блуждал по тонкой коже шеи. Всё тело горело от нестерпимого желания получать больше и больше, ведь Ши Цинсюань так скучал по ласке этих рук, по тёплому дыханию и касаниям губ к своему телу! Он издал томный вздох, когда рука прошлась по чувствительной плоти, освободив её от штанов, а несколько секунд позже она погрузилась в горячий рот. — Да... Хэ–сюн... Ши Цинсюань откинулся на изголовье кровати и грубо обхватил распущенные черные волосы у затылка. Он то прикрывал глаза, то наблюдал, как Хэ Сюань старательно заглатывает его член как можно глубже. Почувствовав, что ещё чуть-чуть и он не выдержит, мужчина сказал остановиться, после поменял их местами, усаживаясь на его бёдрах. Они избавились от ненужной одежды и были абсолютно нагие, беззастенчиво рассматривая друг друга. По телу Ши Цинсюаня, словно звезды, были раскиданы родинки, а плечи украшали ели виднеющаяся россыпь золотых веснушек; у Хэ Сюаня, в противовес, была чистая, как белое полотно, кожа с редкими пятнышками родинок. Молодой человек прошелся рукой от груди к ключицам, обводя большим пальцем чувствительный сосок, и выше к шее, доходя до острых скул, пока чужие ладони точно так же блуждали по его спине и торсу. Он перехватил руку Хэ Сюаня, когда та легла на его поясницу, прислонил её к своей щеке, после чего провёл кончиком языка по ребру ладони, непрерывно смотря в горящие янтарным пламенем глаза. Даже в такие моменты каменное лицо оставалось почти нетронутым эмоциями, что одновременно забавляло и злило Ши Цинсюаня. Хоть бы раз оно изменило своё выражение в такие интимные моменты! — Я подготовился, — прошептав, он, достигнув подушечек пальцев языком, стал погружать по одному в свой рот. Картина, которая предстала перед Хэ Сюанем, явно не оставляла его равнодушным — вид дрожащего в нетерпении Ши Цинсюаня несомненно возбуждал, к тому же его орган неоднократно подвергался трению от чужих движений. Ши Цинсюань видел это по жестам, учащённому дыханию и лихорадочному блеску глаз. Видимо, не в силах больше терпеть, мужчина предложил перейти к более активному процессу, получив незамедлительное согласие. Он аккуратно ввёл по каждому пальцу в тугое нутро, предварительно нанеся смазку, двигая ими вперёд-назад. Почувствовав, что достаточно растянут, молодой человек остановил Хэ Сюаня и плавно насадился на горячий орган. Если бы Ши Цинсюань сказал, что ему было ни капельки не больно, он бы нагло соврал, чего делать абсолютно не умел, а потому, впиваясь в кожу короткими ногтями, так вскрикнул, и начал ругаться, что напугал мужчину под собой. — Чëрт, ну почему это всегда так больно?! Ему предложили сменить позу, но он отказался, упëрто продолжая постепенно погружать в себя член. Чуть позже Ши Цинсюань всё же привык к забытому ощущению наполненности и стал медленно подниматься и опускаться. По телу от макушки до пят начали пробегать мелкие мурашки удовольствия, темп становился быстрее, дыхание чаще. Ши Цинсюань на секунду приоткрыл глаза, наблюдая, как Хэ Сюань крепко прижимался к его груди, сведя брови у переносицы, его смольные прямые волосы немного спутались, а по напряжённому лицу блестели редкие капли пота. Они встретились взглядами и, переплетая языки, погрузились в долгий поцелуй, заглушая собственные стоны. Постепенно колени Ши Цинсюаня от непривычки стали ныть из-за жёсткого матраца, и Хэ Сюань переложил молодого человека на спину, продолжая входить в податливые стенки. Толчки были размеренные, плавные, но чем ближе был конец, тем сильнее они ускорялись и становились глубже. Оба, находясь на пике удовольствия, вторили друг другу: — А–Сюань... — А–Сюань... Хэ Сюань замер, напрягшись всём телом, и кончил. Ши Цинсюань от пары движений по своему члену тоже излился, пачкая их обоих. Молодые люди раскинулись на небольшой кровати уставшие и одновременно довольные. Ши Цинсюань повернулся к своему партнёру, оглядел и с негодованием произнес: — Хэ–сюн, у тебя всегда такое мрачное лицо, даже после секса! Ты только что отымел меня впервые за длительное время, сделайся хотя бы ради приличия немного радостнее. Хэ Сюань лишь отвернулся, показывая спину. — Эй! Ты почему отвернулся? А ну вернись! — Ты ведь недоволен моим лицом. — Но это не значит, что я не хочу его видеть! Ши Цинсюань принялся тянуть его за плечи, пытаясь опрокинуть на спину, на что мужчина никак не реагировал, оставаясь неподвижным. Тогда парень решил втиснуться в пространство между телом и прилегающей к окну части кровати, однако попытка оказалась неудачной, и он придавил Хэ Сюаня сверху, случайно зажав его раскинутые пряди, от чего тот зашипел. Мужчина резким движением перекинул его и обхватил поперёк груди, прижимаясь к спине. — Всё. Успокойся. Ши Цинсюань действительно ненадолго притих и в какой-то момент Хэ Сюань решил проверить не уснул ли он, но тут же услышал: — Скоро будет двенадцать. Нужно вставать. Не хорошо встречать Новый год лежа в постели. К тому же я что, зря готовил? Пролежав ещё пару минут в кровати, они встали, накинули помятые футболки и начали накрывать праздничный стол. Цзяоцзы исходили паром и потрясающим ароматом специй, которые непременно хотелось съесть. Ши Цинсюань положил в тарелку Хэ Сюаня на пару штук больше, помня его аппетит. Наполнив бокалы, он проговорил: — Знаешь, Хэ–сюн, на протяжении двенадцати лет я загадывал одно и то же желание, и оно, кажется, наконец, сбылось. — И какое же? — спросил он, предполагая ответ. — Быть вместе с тобой. Давай начнём встречаться. Ты согласен? Уголков обычно сурово зажатого рта коснулся улыбка, от холодного взгляда не осталось следа. Хэ Сюань прошёлся ладонью по мягкой щеке, после чего трепетно коснулся его губ, что служило ответом. Они расстались двенадцать лет назад перед новогодней ночью, и вновь встретились в точно такой же зимний день. Их история не закончилась, а обрела новое счастливое начало. Оба прошептали друг другу: — С Новым Годом.