***
Чимин чует неладное между этими двумя ещё с момента посиделок, однако не может понять, в чём состоит причина. Может, они поссорились? Хосок тогда обронил какую-то неосторожную фразу, сам он ей значения не придал, но вполне возможно, что друзья повздорили. Тэ возвращается сам не свой, тут же уходит в ванную и запирается там, а Пак бессильно валится головой на стол и наблюдает за тем, как его смартфон начинает вибрировать. Странно. Поздно уже, кто же это? Омега переворачивает телефон экраном вверх и с нахмуренными бровями рассматривает имя папы на дисплее. Сразу же поднимает трубку: — Пап? — взволнованно проговаривает Чимин, прикусывая пальцы. Обычно родитель не звонит часто, попросту не любит телефонные разговоры, да ещё и такие поздние. — Чимин, прости, что так поздно, — выдыхает папа на том конце, словно нервничает. — Ничего. Что-то стряслось? — Сунха недолго молчит, тихо дышит в трубку, а Чимин всё сильнее настораживается. — Ты сможешь приехать ненадолго на выходных? — спрашивает папа спокойно, но омега будто бы чует неладное и сильно прикусывает губу. — На этих нет, — качает он головой, словно Сунха сможет его увидеть, — у меня подработка. Могу отпроситься и приехать в понедельник. Сунха — очень строгий родитель. Для омеги в приоритете учёба, знания, хорошая карьера и способность обеспечить себя. Он и сам такой, потому не остался в луже после развода и почти не нуждается в помощи отца, лишь принимает его поддержку, которая оказывается приятной, но не жизненно необходимой. Потому для Чимина становится ещё одним поводом для настороженности, когда папа произносит: — Пожалуйста, отпросись и приезжай домой как можно скорее. Я смогу тебе объяснить всё только лично, — таким же ровным тоном произносит папа, вынуждая Чимина уже откровенно паниковать. Он кусает губу, но старается отчаянно держать себя в руках. — Хорошо, я тебя понял, — отвечает Чимин, а после прощается с папой, обещая приехать на следующей неделе. Ему это всё совершенно не нравится. Тэ выходит из душа уже помывшийся и озадаченно, а после взволнованно глядит на лучшего друга, так и застывшего за столом со стеклянным взглядом. — Всё хорошо? — осторожно спрашивает Ким, обращая внимание Пака на себя. — Да, — хрипит Чимин, отчего-то в этом сомневается только. — Да, только папа просит приехать домой как можно скорее, — говорит он, оборачиваясь к Киму. Друг подозрительно хмурится: ему это тоже кажется чем-то из ряда вон, но молчит, не высказывая тревоги и опаски, чтобы не беспокоить взволнованного и без того омегу.***
Будние дни стремительно заканчиваются, приближаясь к выходным. Вечер пятницы друзья проводят комфортно: обложившись закусками и врубив на ноутбуке новые фильмы. Тэхён же чувствует себя, пусть и хорошо в компании Чимина, вальяжно разлёгшегося на кровати и похрустывающего чипсами, но всё же неловко. Язык чешется другу обо всём рассказать, но что-то очень сильно его останавливает. Сомнения, страх быть непонятым, осуждённым, хотя Пак никогда такого и не выказывал в его сторону. Он даже никогда нелестно не высказывался в адрес Юнги, которому присущ подобный образ жизни, считая это личным делом альфы, но что будет, если эта тема затронет Тэхёна? Особенно учитывая, что омега был влюблён в него долгое время, и вряд ли чувства окончательно и бесповоротно покинули Чимина. Может случиться так, что это станет не только опасной ситуацией между ним и Мином, но ещё и расколом в их компании в принципе. Тэхён трусит. Он вообще редкостный трусишка, так что неудивительно. Даже учитывая, что у друга завязывается с сонсен-нимом, он не может раскрыть рот. И нагнетание его раздражает, так что Тэхён угрюмо пялится в экран ноутбука, пока неожиданно не засыпает, пуская слюни на подушку. Утром его будит грохот шлёпнувшегося на пол чего-то явно тяжёлого, и Тэхён недовольно раскрывает глаза. Глядит за тем, как Чимин виновато шипит на упавший телефон, а потом оглядывается на омегу, приоткрывшего один глаз. — Прости, Тэ, — шепчет Чимин, уже собранный и с рюкзаком на плече — собрался к Ыюну. — Не хотел тебя будить. Тэ ворчит и переворачивается на другой бок, снова отправляясь к своим сладким снам. Просыпается второй раз уже в обед — соня, конечно, он редкостный. Потягивается, ворочаясь в тёплой постели, укутавшийся сразу в два одеяла: Чимина покупка второго не спасает, Тэхён, по всей видимости, забирает ночью и его. Лениво чешет живот под задравшейся майкой, а потом тянется к телефону. Начало третьего. Поспал так поспал. Зевая, сразу же натыкается на поток уведомлений, пришедший, пока омега высыпался после рабочей недели, а взглядом цепляется за сообщение от Юнги. Кожа тут же покрывается мурашками, волосы на руках встают дыбом, и Тэхён моментально просыпается, садясь на кровати. Лохматый и заспанный, открывает мессенджер, читая пришедшее смс.от: Белобрысый:
Буду у вас в 6.
Коротко, ясно, непохоже на Юнги, обычно даже не общающегося без смайликов и глупых картинок. Это пронзает позвоночник Тэхёна искрами и разрядами тока, вынуждая нервничать. Значит, сегодня. Готов ли омега? И да, и нет. Волнуется? До тошноты. Он выдыхает и, бросив смартфон на подушку, резво поднимается с кровати. Оглядывает комнату, понимая, что до сих пор не разобрал все свои вещи, а вчерашние пачки из-под чипсов позорно валяются прямо на полу возле постели. Чешет голову и лохматит волосы ещё больше, судорожно выдыхая и надувая щёки. Нужно навести порядок и привести квартиру Чимина хотя бы в подобие человеческого вида. Но сначала — почистить зубы. Он начинает летать по однушке в панике, хватаясь то за одно, то за другое и искренне надеясь, что Паку в квартире Чона икается, как не в себя. Вот ведь неряха! Приходится полазить и, увлёкшись, достать даже то, что, скорее всего, Чимин ни разу не убирал. Тэхён, заколов волосы у лба, быстро меняет постельное бельё, заправляет вечно расхлябанную здоровую кровать, пылесосит и моет полы. Как только у них появится лишнее время, обязательно припашет Чимина к генеральной уборке, ибо жить в таких условиях не будет. Естественно, тому это придётся не по вкусу, но Тэ на самом деле мало волнует — он любит порядок, а Чимин — бардачник. Опомниться успевает, когда протирает зеркало в ванной. Телефон пиликает в кармане уведомлением и привлекает внимание: половина шестого, а Тэхён — растрёпанный, с неряшливой пальмой на лбу и красный от усердия. В панике бросает тряпку под раковину в ведро и включает на всю воду в душевой. Ну, не будет же он Юнги встречать потным и пыльным после уборки! Он кажется себе какой-то клушей. Вот правда. Нервничает, перебирает кучу баночек Чимина, ища, чем помыться и при этом не пахнуть термоядерно, как любит лучший друг. Выбирается из ванной раскрасневшимся и всё ещё переживающим, решает, что наряжаться во что-то прямо выделяющееся будет слишком, потому просто напяливает домашние белые шорты и просторную футболку. Чувствует себя донельзя глупым. Нелепым. Мокрые волосы липнут к шее и вискам, и Тэ быстро просушивает их феном, пока не слышит, как в дверь звонят. Юнги приехал. Сердце выскакивает куда-то в пятки, колотится там, бедолага, вынуждая дыхание учащаться. Лохматый после сушки он несётся в сторону входной двери и распахивает её перед альфой, выглядящим довольно спокойным, стоя на пороге с пакетами из семейного ресторанчика в руках. — Привет, — выпаливает Тэхён с абсолютно круглыми глазами, держась за косяк, пока Мин осторожно проходит в квартиру и скидывает кеды. — Привет, Прелесть, — словно ни в чём не бывало отвечает, водружая пакеты на стойку. А Тэхён чувствует, как буквально хочет провалиться под землю. Может, всё это было глупой затеей с самого начала? Может, ещё есть шанс остановиться? Но, поймав на себе внимательный взгляд, снова загорается и едва ли не краснеет от того, как альфа на него смотрит: с интересом, с яркостью, чего раньше омега никогда не замечал. Они проходят вглубь комнаты — тихой, чистой и непривычной. Кажется, в бардаке Чимина они оба чувствовали себя комфортнее. Неловко присаживаются на край прибранной постели и сидят вот так — бок о бок, не произнося и слова. Юнги мнёт свои руки, Тэхён дёргает ногой, словно… Дурдом какой-то. И продолжается это до тех пор. пока альфа не вздыхает и не оборачивается к другу. Хотя, друзья ли они теперь? Ага. По перепиху. — Слушай, — выдыхает Юнги. — Я не хочу, чтобы между нами была неловкость. Понимаю, что её не получится избежать, и я уже согласился, но Тэ, прошу тебя, давай мы будем вести себя, как друзья всё же? Мне комфортно с тобой. И ведь мы могли до этого без проблем проводить время. Так что представим, что это просто наш привычный вечер, мы будем смотреть кино, пока Чимин занят, а там… уж как получится. Тэ сглатывает и часто кивает. Юнги прав. Если между ними всё время будет густая и тревожная атмосфера, то окажется трудно. Он старается выдохнуть, успокоиться и поднимается с места, чтобы разобрать еду, привезённую альфой, по тарелкам. Непросто. Успокоиться не выходит, но волнение чуть ослабляет хватку на горле, вынуждая расслабить плечи. Он распаковывает угощение, пока Мин сбрасывает куртку и роется в шкафу Чимина, где бывало оставлял свои вещи, если им светила незапланированная ночёвка. Быстро и без стеснения меняет джинсы на шорты, а футболку так и оставляет, пока Тэ двигает столик к кровати. — Давай посмотрим фильм? — прочистив горло, спрашивает Мин, глядя на друга, суетящегося у кухонного гарнитура. — Давай, какой? — чересчур нервно спрашивает омега, отчего Юнги приподнимает бровь. — Юнги, я понимаю, стараюсь не дёргаться, правда. Выбери что-то на свой вкус. Альфа прикусывает циркуляр в губе и кивает, отводя от друга взгляд. Что-то щёлкает на ноутбуке, водит длинными пальцами по тачпаду, смотря в экран. Тэхён же с сомнением смотрит на бутылку вина, которая осталась после прошлого раза. — Ты ведь на ночь останешься? — старается придать голосу уверенности, но сомневается, что получается хорошо. — Я тогда открою вино. — Разливай, Прелесть, — на выдохе отвечает альфа. — Только немного. Омега кивает и, откупорив спиртное, наливает всего по бокалу. Это так, для храбрости. Ему самому смешно от царящей в душе неразберихи, а в воздухе — напряжения. Тэхён забирается с ногами на постель и подаёт Мину палочки, когда он разбирается с проигрывателем и включает кино. Совсем нет желания вдаваться в то, что происходит на экране, но Тэ с собой борется и следит за сюжетом, пока жуёт рис и соус из морепродуктов, попутно по чуть-чуть глотая красное сухое. Юнги выглядит более расслабленным: он не дёргается, ужинает, то и дело случайно соприкасаясь с бедром Кима голой коленкой, а того от каждого этого движения пронзает электрическими разрядами так, что он едва не давится с едой. Когда с ужином покончено и фильм просмотрен почти наполовину, омега уже более расслабленно убирает со стола. Юнги помогает ему, рассортировывая остатки по контейнерам, пока Тэ моет посуду и допивает свой бокал. И тут настаёт момент, когда руки больше занять оказывается нечем. Оба, остановившись возле барной стойки, замирают и пялятся друг на друга. Дальше что? Что им делать? Когда Тэ встречался с Донхуном всё проходило как-то органично, со временем даже не задумываясь: омеге хватало прикосновения к телу или поцелуя в шею, чтобы он уже понял, чего оба хотят или не очень. А тут — Юнги. Светлые волосы падают на лоб, отросшие корни контрастируют с белыми кончиками. Смотрит исподлобья, словно тоже решает, как поступить. И вдруг шагает в сторону: быстро гасит свет в квартире, оставляя только светодиодную жёлтую ленту над рабочей кухонной зоной, а после возвращается к Тэхёну. — Фильм ещё не закончился, — тихо и хрипло проговаривает, протягивает ладонь, чтобы осторожно переплести их пальцы. Тэхён от этого едва не задыхается, но позволяет увлечь себя к постели. Юнги ложится сзади — совсем близко, отчего сердце омеги бешено колотится, а мозг направлен совсем не на слежку за сюжетом кинокартины. Тэхён лежит и прислушивается к каждому шороху, который издаёт альфа, напряжён всем телом, словно ждёт от него первых шагов. Герои беседуют, кажется, ругаются на экране ноутбука, а после сливаются в страстном поцелуе, высказав друг другу претензии. Тэ сглатывает. Он вдруг чувствует, как Юнги двигается ближе и с осторожностью кладёт тяжёлую руку ему на бок. Они обнимались и раньше. Оба тактильные, не видящие в прикосновениях ничего плохого. И было совершенно нормально переплестись конечностями во сне или обниматься во время просмотра фильма, но не тогда, когда, по сути, вы готовитесь к тому, чтобы заняться сексом. Просто тянут время. Тэхёну нервно, непривычно, но от прикосновения Юнги всё внутри замирает и вздрагивает от неожиданности. Он шумно сглатывает, ощущает, как альфа двигается ещё ближе, уже соприкасаясь с его лопатками грудью, и тогда Тэ больше не выдерживает этой нерешительности: отчаянно и быстро двигается назад, упираясь задом в пах Юнги и прижимаясь как можно теснее. А сам трясётся, будто осиновый лист. Альфа его не торопит, лишь произносит: — Помни: если ты поймёшь, что это всё-таки ошибка, — горячо шепчет Мин на ухо, выпуская табун мурашек по позвоночнику Кима, — даже в середине процесса мне хватит одного твоего «нет», чтобы остановиться. Тэ смачивает пересохшую глотку мизерным количеством слюны и чётко кивает. А после ощущает чувственный поцелуй за ухом и едва ли не позволяет вздоху вырваться между губ. Но дальше ничего не происходит: Юнги лишь медленно поглаживает его по талии пальцами и прижимается носом к голове. Никаких поползновений. Он бы мог запустить руку под ткань футболки и погладить его кожу, но будто сдерживается. А вот у Тэ уже нет никаких сил. Он слишком сильно нервничает, если они не сделают ничего прямо сейчас — омега взорвётся. Выворачивается, перевернувшись к Юнги лицом и выдыхает через нос, сразу же привлекая внимание альфы. Тот глядит пронзительно, у Тэ даже сперва не получается понять его взгляд, направленный прямо в глаза, пока он не спускается к сомкнутым губам. И тогда тело начинает пробивать разрядами прохладных импульсов, всё больше набирающих температуру. Какой он — Юнги — в поцелуях Тэхён уже понял. А каков он в… остальном? Ласков и нетороплив? Нежен? Груб? Настойчив? Тэ не знает, потому в очередной раз сглатывает и вдруг обхватывает его за плечи, находясь крайне близко. Их лица почти соприкасаются, остаётся всего несколько миллиметров, чтобы столкнуться, и Юнги первый их преодолевает, не выдержав. Отходит на второй план фильм, всё их окружающее тоже, когда он снова целует. И в голове всплывают воспоминания о ночи после клуба, когда они поцеловались впервые. Как и в тот раз, тело Тэхёна прознает чем-то горячим и неудержимым, так что омега сразу же поддаётся этому ощущению, позволяя Мину сминать свои губы. Он прикусывает нижнюю, пирсинг холодит поцелуй, а язык всё время цепляется за серёжку, но от этого под лопатками только пробегает приятная дрожь. Смешивается слюна, сталкиваются языки, когда Юнги начинает напирать чуть сильнее, но всё равно оставляет другу путь к побегу, однако Тэхён, кажется, даже не думает уже об этом. Он обнимает Юнги, прижимаясь грудью к чужой, пока альфа уже увереннее обхватывает его талию и сминает ткань футболки пальцами, чуть задевая при этом подушечками кожу, отчего Тэхён не сдерживается и вздыхает в поцелуй. Это даёт подобие зелёного света Мину, который целует чуть агрессивнее, кусается за губы и язык, а Тэ ощущает, как в животе начинает образовываться горячий упругий шар. Он пока маленький, но стоит рукам альфы забраться всё же под одежду, как начинает очень быстро расти и нагреваться. В желудке что-то трепещет, щекочет нутро, и омега, влажно причмокнув, отстраняется. Юнги пьяно на него глядит, он тяжело дышит, снова пытается поцеловать, но Тэхён ускользает, начиная покрывать поцелуями щеки и подбородок Мина, отчего тот смеживает веки, наслаждается касаниями. Сам смело оглаживает ладонями талию, пока переворачивается и сажает Тэ ловким движением на себя, стирая последние границы между ними. Тэхён уже ощущает проблески желания в альфе, когда устраивается на его бёдрах. На фоне играет музыка из фильма, но они снова утопают в поцелуях, падающих то на губы с тянущейся паутинкой слюны, когда отстраняются, то касаются шеи и скул. Юнги прикусывает кожу на кадыке омеги, выдохнув, а его ладони так приятно и горячо оказываются на бёдрах — прямо рядом с краем задравшихся шорт, что Тэхён нетерпеливо ёрзает. Сам обхватывает кисти Мина, вынуждая его провести к ягодицам, спрятанным под тканью, и альфа шумно выдыхает. Его крупные ладони с силой сжимают задницу омеги, отчего тот весь вытягивается в струнку, уже чувствуя, как шар возбуждения, растущий внизу живота, становится нестерпимо горячим и распирающим. Он хочет ещё, хочет больше. Потому тянется к полам футболки альфы, но тот опережает его и валит на постель спиной, уже нависая и оказываясь между разведённых ног. Напористо покрывает влажными поцелуями шею, останавливается у ворота одежды, пока Тэхён учащённо дышит от каждого его пьянящего прикосновения. Хочет больше контакта, потому сам тянет футболку с себя, отбрасывая куда-то в сторону. Чуть мнётся: они уже много раз видели друг друга без одежды — в нижнем белье, — но это совершенно другое. Грудь Тэхёна вздымается от тяжёлых вздохов, шорты не скрывают натянувшейся ткани в области паха, пусть тот и старается свести колени. Слишком широкие для омеги плечи, очень острые ключицы, но при этом совсем плоская грудь и мягкий живот, вздрагивающий от каждого вдоха. Юнги заворожённо осматривает Тэхёна, его глаза горят, смущая омегу. Мин склоняется и вдруг решительно проводит одними губами по ключицам к груди, задевая затвердевший от возбуждения сосок, из-за чего Тэхёна выгибает ему навстречу с едва различимым выдохом. Как током бьёт. А альфа продолжает — ведёт к другому соску, чуть высунув язык и оставляя влажную дорожку. Юркие пальцы гладят бедра, скользя под просторный край шорт, не находят там другой преграды в виде трусов, отчего зрачки альфы сильнее увеличиваются. Он ведёт подушечками по гладкой коже на грани, где бёдра перетекают в округлые ягодицы, обхватывает сосок Тэхёна губами, уже вырывая тихий звук, скорее похожий на мявканье, чем на обычно глубокий голос Кима. Живот омеги дрожит, руки не знает, куда деть, пока мокрым языком Юнги дразнит чувствительную грудь, чуть втягивая кожу в рот. Тэхён ощущает, как он обхватывает голые ягодицы под мешающейся тканью оставшейся одежды, как стискивает их в ладонях, вынуждая ощутить прохладу смазки между половинками. Ёрзает, когда альфа покрывает живот поцелуями и укусами, уже совсем увлекшись лаской. — Юнги, — тихо зовёт Тэ, а потом едва различимо стонет, стоит тому поцеловать проступающий бугорок стоящего члена. Тэхёна едва не подкидывает на кровати от неожиданности, а потом и вовсе возмущённо вскрикивает, когда альфа быстро стягивает мешающие шорты. Головка члена болезненно шлёпается о низ живота, пачкая кожу в естественной смазке. Вдруг хочется прикрыться, оставшись полностью голым. Он несмело глядит на стоящего на коленях альфу, а тот горячо разглядывает Тэ, сильным движением рук разведя шире ноги. Осматривает аккуратный член, мокрые от смазки ягодицы и длинные, просто неприлично длинные ноги. — Господи, какой же ты красивый, — шепчет Юнги, вынуждая Тэхёна зардеться от самой груди до кончиков ушей, видя, с каким желанием его рассматривает Мин. — Невероятный, Тэ… Юнги снова нависает над ним и целует в губы, вырывая возбуждённый хриплый стон. На него ещё никто с таким восхищением не смотрел. Ни Донхун, ни кто-то другой. С желанием, да. Но не с восхищением, будто перед ним — произведение искусства. Идеальное, красивое, желанное, восхищающее и поражающее. Он возбуждается от одного взгляда Юнги, ёрзает под ним, а после тянет за край одежды, прося уже в перерыве между мокрыми поцелуями раздеться. Мин остаётся без верха, бросает футболку подальше. Тэ замечает, как оттопырены его шорты возбуждением, но ему не дают ни прикоснуться, ни раздеть: Юнги покрывает торопливыми поцелуями коленки и внутреннюю сторону бëдер, приближаясь к паху. Целует влажные ягодицы, вынуждая Тэ покрыться пунцовыми пятнами ещё сильнее. Проводит широким мазком языка от корня члена до головки, и омега громко стонет, стискивая его плечи. То ли хочется оттолкнуть, то ли притянуть ещё сильнее, когда альфа ведёт кончиком языка по уздечке. — Юнги… Поторопись… — Некуда мне торопиться, — низко выдыхает альфа. Так строго и властно, что Тэхён намокает по щелчку пальцев сильнее и смотрит на него донельзя открыто. Юнги больше не разговаривает: обхватывает губами головку и вбирает в рот сразу до половины. Тэ дрожит. Он всегда был убеждён, что сосать — не альфье дело. В отношениях этим занимался он, а Донхун… Потому омега старается отпихнуть Юнги, но при этом судорожно и рвано на выдохе постанывает, когда тот обхватывает член ртом снова и снова, погружает в горячую влажную среду, выбивая воздух из лёгких омеги. Рукой себе помогает у основания. — Юнги… я так кончу, — всхлипывает Тэхён, пытается отползти, но тот его не пускает, лишь с чмоком позволяет плоти выскользнуть изо рта, а ласку рукой не прекращает. — Ну и прекрасно, — усмехается альфа, и кончить хочется только от его самоуверенно ухмылки. Он склоняется снова, обхватывает головку и дальше берёт ещё глубже, почти позволяя члену упереться в горло. Тэхён теряется в пространстве, впивается ногтями в плечи альфы и даже не замечает, как тот, чуть раздвинув ягодицы, гладит омегу между ними, проходясь подушечками по входу. Тэ прогибается в спине, когда Юнги всё же берёт особенно глубоко и делает это так хорошо, что звёзды пляшут перед глазами. Он хнычет, поджимает пальцы на ногах, всё хочет альфу отпихнуть, когда чувствует подступающий оргазм, но тот пережимает плоть у основания, вырывая между губ вскрик. Острота ощущений от близкого пика, сжатого члена и вдруг проникнувшего внутрь омеги пальца, вынуждают хватать ртом воздух. У Тэ кружится голова, он не понимает, где низ, а где верх, лишь хочет разорваться на кусочки в руках Мина, который медленно вводит второй палец, пока обхватывает плоть губами, снова начиная извращённую пытку контролем оргазма. Когда в нём свободно двигаются уже три пальца, а сам омега, мокрый от пота и красный от возбуждения, мечется по покрывалу, почти плачет, Юнги часто и тяжело дышит, в последний раз не позволяя ему кончить. — Юнги, пожалуйста, — шепчет Тэхён, а сам прогибается в пояснице, стоит кончикам пальцев ткнуться в чувствительную простату. — Прошу тебя, не издевайся! Альфа хитро хмыкает, утирая слюну с уголка губ, нависает над Тэхёном, уже сильно дуреющим от его действий. Пальцы из ануса пропадают, оставляя холодную пустоту, и Ким несдержанно хнычет. Переворачивается, под внимательным взглядом Юнги хватается за резинку шорт. Стаскивает нетерпеливо вместе с бельём, вынуждая Юнги сесть, а когда перед лицом оказывается возбуждение — мокрое от смазки, твёрдое и соблазнительное, облизывает вмиг пересохшие губы. Ему не нужно приглашение, он хочет такого сам. С Донхуном это, скорее, было обязанностью, но тут Тэхён не выдерживает и с глубоким грудным стоном берёт член Юнги в рот почти до упора. Медленно выдыхает через нос, плотно смыкает губы в кольцо, чтобы позволить ему почти выскользнуть из горячего рта, а после насаживается глоткой на головку, вырывая то, что он уже слышал. Стон Юнги. Горячий, сдержанный и хриплый, почти неразличимый за его собственным тяжёлым дыханием. И обращённый только к нему. Внутри всё от этого звука полыхает и плавится, омега готов сам уже оседлать альфу, плевать на всё вокруг. Но вспоминает о важном. О том самом важном, заранее спрятанном под подушкой. Отрывается от мокрого и твёрдого члена Мина, вызывая у альфы шипение, а после ныряет рукой под свое спальное место и выуживает презерватив. Торопится, протягивает его Мину, а тот ловким движением раскатывает латекс по всей длине. Тэхён сидит на коленях, позволяя возбуждению прижиматься к животу, не знает, как хочет устроиться, пока Юнги сам его не разворачивает к себе спиной. Тэхён не очень любит эту позу, потому что ему часто бывало больно, но позволяет Юнги управлять им. Ставить на колени и довольно осторожно нажать на голову, чтобы омега лёг грудью на постель, прогнуться в пояснице и чуть расставить мокрые от смазки бёдра. Ноги дрожат, Тэхён едва ли не скулит, когда альфа разводит сильнее ягодицы и мажет большим пальцем по влажному анусу. Тэ виляет задом призывно, и Мина дважды просить больше не нужно. Внутри всё горит оттого, как в него входит головка — всё же у Тэ давно никого не было, волнительно что ли. Он постанывает от опьяняющего чувства заполненности, а Мин не торопясь входит до конца. И в этот раз нет никакой боли, никакого дискомфорта, Тэхён долго и протяжно стонет, закатывая глаза, ощущает, как его сильно распирает изнутри членом альфы, как хочется самому податься назад и привести того в движение. Юнги никуда же не торопится. Зачарованно наблюдает за тем, как плоть сначала почти полностью выскальзывает из ануса, а после с шлепком вгоняет обратно, вызывая у Тэ более громкий стон. Омега вцепляется в покрывало пальцами, едва держится от возбуждения на разъезжающихся коленках, и только крепкие руки Мина на его талии не позволяют совсем растечься по кровати. — Блять, — выдыхает судорожно Мин, вдруг наваливаясь на омегу и утыкаясь лбом ему в затылок. — Блять, Тэхён, — хрипит он, вдавливаясь тазом в его зад, а Тэ готов хныкать и скулить, прося ещё. Он на грани, но всё равно чувствует, как Юнги и сам дрожит от возбуждения и того, что вот-вот кончит. Но сдерживается, выравнивает дыхание, чуть покачивая бёдрами и вырывая тихие стоны между губ омеги. А тот нетерпеливо соскальзывает с плоти и с усилием насаживается обратно, едва сдержав вскрик. Хорошо. Слишком дурманяще. Ощущается так идеально, словно Юнги просто создан для того, чтобы его седлать, под него прогибаться и ждать, пока альфа хорошенько отымеет тебя. Тэхён очень теперь понимает, почему омеги, даже зная о том, что Мин спит без отношений, отчаянно продолжают бегать за ним. Это просто крышесносно. Темп толчков не беспорядочный. Методичный, размеренный — ощущается, как Юнги себя контролирует, а вот Тэ уже не может. Он готов взорваться прямо сейчас, потому отчаянно ему подмахивает. — Юнги, я больше не могу, — хрипит он, задирая зад повыше. — Я не могу больше терпеть. Я хочу видеть тебя, пожалуйста. И этот хныкающий тон омеги делает взгляд Мина более диким. Резко выйдя из него, переворачивает Тэхёна на спину и сразу же нависает сверху. Жарко глядит в центр зрачков, тут же одним хлёстким движением загоняя плоть снова в анус, из-за чего Тэ вскрикивает и вцепляется в его шею руками. Глушит следующие громкие звуки своими губами, а от размеренного темпа не остаётся и следа: удерживая Кима мёртвой хваткой за стройные бёдра, он срывается на дикие толчки. Тэ готов метаться по кровати и скулить, если бы не вес альфы, то с удовольствием бы этим занялся. Быстрые, нетерпимые проникновения доводят его до фиолетовых вспышек перед глазами, а после — до в буквальном смысле оглушающего оргазма. Сам Тэхён слышит себя будто через слой ваты, пока хнычет, цепляется за чужие плечи, пока отрывисто, на выдохах оглашает комнату высокими стонами. Его горло точно будет завтра болеть. Юнги не останавливается. Толкается коротко и глубоко, что-то шепча на ухо ошалелому после удовольствия Тэхёну, по-прежнему приходящему в себя и вздрагивающему от того, как его продолжают вбивать в постель. Юнги кусает мочку омеги, до синяков сжимает мягкие ляжки и стонет прямо в ухо. От этого звука Тэхён готов кончить ещё раз, даже без стимуляции, он весь трясётся, пока альфа, часто дыша, двигается в последний раз и замирает. — Блять, — шепчет Юнги. — Блять, блять, Тэ… — повторяет Мин, покрывая его шею нетерпеливыми поцелуями. — Не могу, как же ты… какой… чёрт. Тэхён обхватывает альфу руками, не желая отпускать. Теперь он точно не жалеет о произошедшем, о том, что упросил Юнги сделать это с ним. Лучше не было, нет и, кажется, не будет. Потому Тэхён, не позволяя Юнги отлипнуть от себя (хотя тот вовсе, вроде, и не хочет), затягивает в новую ласку, позволяет гладить взмокшее от пота тело и прижимать к своей обнажённой коже. — Чёрт, знал бы ты… — глядит на него альфа сверкающим взглядом. — Видел бы ты себя со стороны. Шикарный. И Тэхён теряется в нём без остатка. В его хриплом шёпоте, блестящих радужках и припухших от поцелуев губах. Он думал, всё это глупости и привязанность. Теперь понимает — пропал.***
Выходные проходят спокойно. Суббота наполнена ленцой и валянием на кровати с Ыюном, а вечером они решают выйти прогуляться на площадку. Чимин решает написать Тэхёну, пока Ыюн бегает вокруг горки с соседским мальчишкой, но друг вышел из сети давненько и омеге не отвечает. Может, занят или в душе? Но не суть. И Чимин быстро возвращается к наблюдению за мальчиком. Его отчаянно волнует звонок папы: вдруг дома что-то случилось? Но он успокаивает себя мыслью, ведь, если бы действительно было что-то серьёзное, Сунха бы сразу ему об этом рассказал, не утаивая. Ещё волнует проклятый недоброжелатель, снова пропавший с горизонта. Молчит, сука, от этого ещё больше нервирует. Да только и с этим омега ничего поделать не сможет. Они условились пока ждать от него дальнейших шагов, а сам Чимин взволнован тем, что ничего по этому поводу не говорит хёну. С одной стороны ему тревожно и стыдно, ведь он умалчивает важную информацию, с другой… Чонгук в последние дни отчего-то выглядит донельзя уставшим. Он заметил это ещё в университете, когда они вышли из подсобного помещения, куда омега старшего затащил. И невозможно было не заметить увеличивающиеся синяки под глазами, нельзя было не увидеть уставший взгляд. Альфа слишком много работает. Неужели им настолько не хватает средств? Чимин прикусывает губу, глядя на топающего в лужу ногой маленького омегу, весело, но довольно тихо хихикающего. Вот, вроде, у Чонгука довольно хорошая должность в университете, молодых педагогов обычно поддерживают в таких заведениях. Да, он понимает, что содержание ребёнка — удовольствие не из дешёвых. К тому же он платит Чимину, хотя тот уже просил его перестать. Он помогает по доброте душевной, скорее, чем из желания заработать. Ему нет, если честно, нужды, просто омега не хочет постоянно сидеть на родительской шее. Но если ситуация в семье хёна так обстоит, то, наверное, положение действительно нехорошее. Но Чимин не знает, как Чонгук может отреагировать, если он попросит снова прекратить ему платить. Тем более сейчас, когда… Он мотает головой, отгоняя все дурные мысли. Они с Чоном ещё не разговаривали по этому поводу, никак не обозначали и не давали имени тому, что происходит в их взаимоотношениях, но это уже явно не что-то из разряда старший-младший, не рабочие отношения. Он вздыхает, трёт лицо ладонями и снова обращает внимание на Ыюна. Воскресенье не обрадовало их погодой: за окном разразился ливень с грозой, так что пришлось отменить прогулку в парке и засесть дома в компании французских супергероев, чьи реплики Чимин уже знает наизусть, раскрасок и липкого пластилина. Он расслабленно сидит на полу возле дивана, помогая слепить подопечному нечто зелёное с белыми глазами, рогом и шестью лапами. Ыюн ласково зовёт создание Бубликом, а Чимин старается не смеяться, чтобы ребёнка не обидеть. На часах ещё половина пятого, а за окном — будто глубокие сумерки, так сильно сгустились тучи. Омега тоскливо смотрит на дождевые капли, стекающие по стеклу, вздыхает. Ведь ему действительно хотелось сходить с мальчишкой в парк. После таких прогулок Ыюн светится, а Чимин ощущает, как теплеет в душе, но дождь всё испортил. Мальчик выглядит сонным из-за погоды. Он катает по специальной доске маленькими ладонями ещё одну пластилиновую колбаску, видимо, тот самый Бублик нуждается в седьмой ноге и втором хвосте, а Чимин не против — лишь бы Ыюну было интересно. Он убирает лохматые волнистые волосы ото лба, закалывая маленьким крабиком, валяющимся на диване, чтобы кончики отросших прядей не лезли ребёнку в глаза. — Надо сказать твоему отцу, чтобы постриг тебя, — тихо проговаривает Чимин, поглаживая Ыюна за ухом. Он такой маленький и трогательный, что у омеги щемит сердце, когда мальчик оборачивается и глядит на него своими большими карими глазами. Хочется тут же улыбнуться. — Папа не любит стричь, — хмыкает Ыюн. — Но не доверяет парик… парик… — у Ыюна не получается выговорить сложное слово, и он хмурится, прекращая мучить бедную мягкую колбаску. — Парикмахерам? — спрашивает, помогая, Пак, а Ыюн только кивает. — Ага, — выдыхает мальчик, отбирая у Чимина Бублика и прицепляя колбасу не на хвост, а на нос. Слон?.. — Раньше папочка стриг меня сам. Отец боится, что может порезать меня. Чимин вздрагивает. Он уже слышал это обращение в больнице. Папочка. Он настораживается, напрягает спину, выравнивая и прислушиваясь, но ребёнок больше ничего не говорит. — Папочка — это твой папа-омега? — тихо спрашивает Пак, отрезая специальным ножичком кусок розовой массы для лепки, на которую указывает подопечный. — Ну, он как… как ты, — жмёт плечами Ыюн. — Вкусно пах, руки были тёплыми, но я почти ничего не помню… И лицо Ыюна становится вдруг таким грустным, нижняя губа оттопыривается, а Чимин понимает: зря он завёл эту тему. Глаза мальчика увлажняются, он шмыгает носом, но держится и не плачет, хотя Чимин уже замечает — готов реветь. — Ыюн, — зовёт омега, вынуждая мальчишку обернуться. Глаза покраснели, нос и ресницы влажные, и в груди становится ещё тоскливее. — Хочешь обнимашек? Подопечный часто кивает и тут же бросает занятие, перебираясь к няне на колени. Он крепко обхватывает его за шею руками, уже привычным движением утыкается носом в изгиб шеи и громко сопит. Ыюн скучает по папе. И это видно. Он ищет поддержки везде, где может, а от этого вдруг становится так грустно. Но как Чимин может помочь ребёнку, если даже толком не знает, что случилось и где его второй родитель? С Чонгуком на эту тему говорить опасается, потому что откровенно боится злости и слов: «Тебя это не касается». Он пока решает не терзать себя данными мыслями, а просто гладит Ыюна по маленькой худой спине, позволяя обвить себя конечностями. Дверной звонок разрушает тишину между ними. Чимин вздрагивает и нахмуривается. Бросает взгляд на настенные часы: может, Чонугк вернулся раньше? Наверное, из-за дождя работа на стройке прекратилась, и альфа раньше вернулся домой. Но почему звонит… Чимин, не отпуская Ыюна, идёт к двери и распахивает её, не взглянув в глазок. О чём тут же жалеет. Он крепко стискивает ребёнка руками и уже собирается захлопнуть дверь, как её задерживают движением руки. Омега смотрит на явившегося, искривляет губы и напрягается всем телом, удерживая довольно тяжёлого Ыюна одной рукой.