С момента спасения Врат Балдура — хотя не будет преувеличением сказать, всего Фаэруна — многое переменилось в жизни Тав. Ей больше не приходилось спать на голой земле или, в лучшем случае, в захудалой таверне на жёсткой софе; не было нужды экономить припасы и терпеть постоянное урчание в животе; а самое главное — не нужно было больше бороться за своё выживание. Теперь у неё был свой дом. Вернее сказать, это был дом Гейла, но с момента их свадьбы прошло достаточно времени, чтобы Тав окончательно обжилась в его башне в Глубоководье.
Однако кое-чего ей даже не хватало. За время их приключений она так сильно привыкла проводить всё своё время в компании Гейла: вместе исследовать подземелья и пугающие руины, плечом к плечу встречать опасности, подстерегающие их на пути, греть руки у костра на привале, сидя рядом с ним… Вопреки надеждам Тав, стоило им перебраться в Глубоководье и пожениться, как ей стало недоставать его общества.
Гейл всегда был очень увлекающимся человеком. Наверное, это была одна из причин, почему Тав его и полюбила: её с самого начала восхищала его эрудиция и нестихающая любознательность — словно для него никогда не будет достаточно знаний. Даже сейчас она находила невероятно милым, как Гейл восторженно рассказывал о своих новых изысканиях или успехах своих студентов. Но, все же, ей очень сильно не хватало его: морально и… физически.
В дни, когда Гейл был свободен от преподавания в академии Чернопосоха, он занимался своим личным исследованием. После приобретения весьма богатого опыта в качестве боевого мага во время их приключений, у него совершенно не выходила из головы идея создать собственное заклинание — мощное, грандиозное, в крайней степени смертоносное. Такое, что могло бы посоперничать со взрывом нетерийской сферы, которая совсем недавно сидела у него в груди. Быть может, если бы такое заклинание существовало, Мистра не пыталась бы отправить его на смерть. Хоть Гейл и был благодарен судьбе, что до этого не дошло, — их маленькая, но крайне отважная команда справилась собственными усилиями, а он не окончил свою жизнь в виде величественного фейерверка — это определенно стоило ему новых седых волос.
Тав старалась уважать личное пространство Гейла и не надоедать ему лишний раз, когда он занят. Старалась… как могла. Чтобы занять себя, брала книги из его библиотеки — правда, среди научных трудов и учебников по магии было не очень легко найти художественную литературу.
В очередной раз перебирая тома на полке одного из огромных книжных шкафов, Тав наткнулась на неё — ту самую книгу. Гейл показывал ей её в прекрасной иллюзии в их самую первую ночь вместе. Воровато оглядываясь — словно она не находилась в собственном доме, и словно Гейл не разрешил ей брать все что хочется — Тав стащила книжицу с полки. Не желая терять ни минуты времени, она начала читать её прямо там, стоя у книжного шкафа, жадно пожирая глазами строчку за строчкой.
Ей определённо не хватало Гейла. Всё тело начинало дрожать в нетерпении, пока Тав читала главу за главой, словно озабоченная девчонка возбуждаясь от любых, даже самых целомудренных описаний любовных практик. Внизу живота что-то стянулось в тугой ноющий ком, дыхание участилось против воли, а на лбу проступили капельки пота. Как бы она ни старалась — не могла поделать совершенно ничего с тем, что представляла себя и Гейла на месте главных героев. И это лишь распаляло ещё сильнее.
Перед глазами у Тав начало расплываться, так что она уже с трудом могла читать текст. Сквозь мутную пелену возбуждения она видела лишь картинки — иллюстрации к богатому перечню поз — и воображала, как Гейл страстно берёт её в каждой по очереди, как глубоко его член может войти в одной, как удобно будет стимулировать клитор в другой… О да, они определённо испробовали ещё далеко не все варианты сплетения своих тел.
Между ног у Тав стало влажно и склизко, нижнее белье противно прилипло и к штанам, и к её собственному телу. Не сумев больше выносить этого, она сняла всё ниже пояса одной рукой, не желая отпускать книгу, и осталась в одной рубашке. Перелистнув очередную страницу, она лихорадочно вздохнула и закусила губу. На этом развороте начиналась новая глава, посвященная оральным практикам, и тут же лежала потертая и крайне измятая закладка с надорванными краями…
Тав ухмыльнулась и отложила книгу. Клитор нестерпимо пульсировал, требуя внимания, и она аккуратно надавила на него пальцами. Ласкать себя было, несомненно, приятно, но не шло ни в какое сравнение с блаженством, которое доставлял ей Гейл своим умелым языком. У Тав застучало в висках от того, как сильно она зажмурилась, пытаясь отогнать от себя мысли о влажном и горячем языке, о взгляде снизу вверх — таком чувственном и похотливом — когда голова Гейла зажата между её бёдер.
Адское пламя. Пытаясь отвлечься, она только сделала хуже. Теперь всё её тело умоляло о близости. Сама того не заметив, Тав начала покачивать бедрами в такт движению пальцев, стимулирующих клитор. Наслаждение легкими волнами накатывало на неё, вместо удовлетворения только распаляя всё сильнее.
Тав провела двумя пальцами между половых губ, собирая смазку, и затем медленно ввела их внутрь, нащупывая свои самые чувствительные места. Мало. Как же этого было мало… Разочарованно промычав что-то невнятное, она осознала, что уже точно не сможет обуздать своё влечение. Ей нужен был Гейл. Ей нужен был его член. При мыслях о его члене — таком тёплом и твёрдом, так приятно заполняющем пустоту внутри, — у неё перехватило дыхание. Упиваясь этой фантазией, Тав крепко сжала влагалище, но затем лишь огорчённо помотала головой, поняв, что обволакивает лишь собственные пальцы.
Что ж. В конце концов, она была не кто-нибудь, а его жена. И она имела полное право требовать от своего мужа исполнения его супружеских обязанностей, если он от них уклонялся. Заряженная этим праведным гневом, Тав уверенно направилась к его кабинету. Не потрудившись постучать, она распахнула дверь и переступила за порог комнаты. Гейл старательно писал что-то, периодически поглядывая на какой-то старинный пергамент, разложенный рядом, и даже не шелохнулся.
— Гейл? — нерешительно позвала Тав, разглядывая его сосредоточенное лицо: брови немного сведены, тёмные карие глаза двигаются из стороны в сторону, изучая строчку за строчкой, краешки губ подёргиваются, создавая какое-то подобие улыбки — ну кто еще, кроме него, может радоваться словно ребёнок, обретая новые знания?
— Что такое, любовь моя? — ответил Гейл с нежной улыбкой, не поднимая глаз от своей рукописи.
У Тав в груди что-то сжалось. Вся злость мгновенно улетучилась. Ну как она могла на него злиться, когда он был таким очаровательным? Ведь в этом был весь он — любознательный, дотошный, усердный. В голове даже вспыхнула забавная мысль: наверное, когда иллитиды схватили его, Гейл не замечал, что что-то не так, пока из его рук не вырвали книгу.
— Просто… захотелось тебя увидеть, — с этими словами Тав подошла к его столу и аккуратно присела на противоположный край, стараясь ничего не задеть. Гейл наконец поднял глаза, посмотрел ей в лицо всё с той же тёплой улыбкой и, судя по тому, как вздохнул, явно собирался что-то сказать. Однако, так ничего и не произнес, лишь замер на несколько мгновений. Тав начала внимательно следить за тем, как постепенно менялось выражение его лица, пока взгляд опускался ниже и ниже. От легкого замешательства, пока он пытался осмыслить, что же его смущает, до заинтригованности, когда понял, что на Тав нет штанов.
Гейл внимательно вглядывался туда, где кончалась рубашка — а кончалась она немногим пониже лобка — и, судя по всему, гадал о наличии нижнего белья под ней. Тав расплылась в довольной улыбке и принялась медленно перекладывать книги, свитки и разрозненные листы на край стола (о, профессор Декариос был бы невероятно расстроен, если бы с ними что-то случилось, она прекрасно это знала), а Гейл при этом, кажется, совершенно не протестовал. Во всяком случае, он покорно разжал ладонь, когда Тав вежливо попросила его отдать перо и аккуратно вытянула его у него между пальцев.
— Мне казалось, сегодня в доме весьма свежо, но ты, хм, — Гейл запнулся на середине предложения и ухмыльнулся краешком рта. — Не разделяешь мою точку зрения?
— По твоему мнению, я как-то не так одета? — серьёзным тоном ответила Тав, но шутливо приподнятая бровь и хитрый взгляд едва ли сочетались с её интонациями.
— Как человек широких взглядов, — театрально начал Гейл. — Я считаю, что моя жена в собственном доме имеет право одеваться так, как ей нравится.
Как же замечательно это звучало. Как приятно слова разливались в душе. И ведь Гейл был совершенно прав: она имела полное право. Одеваться, как захочет; приходить, когда вздумает; а самое главное — использовать любые поверхности в этом доме по своему усмотрению. Тав убрала свои бедра со стола только с одной целью — повернуться и залезть назад, только теперь полностью вставая на него коленями. В тот момент, когда она подняла одну ногу, чтобы совершить свой маневр, Гейл увидел: кроме рубашки на ней всё-таки ничего не было. И, как-будто одного этого было мало, на секунду он успел уловить блеск её влажной кожи на внутренней поверхности бедер. Очень, очень влажной.
— Мне кажется, тебе не помешает небольшой перерыв, ты так не думаешь? — промурлыкала Тав, присаживаясь на колени на столе прямо перед ним.
— Что ж, небольшие паузы плодотворно влияют на ход работы. Позволяют… переосмыслить приоритеты, изобрести неожиданные новые решения. — Гейл старался говорить складно, но так прелестно запинался, засматриваясь на изгибы ее тела, ставшего еще соблазнительнее, чем раньше (для когда-то болезненно-худощавой Тав прибавление нескольких килограмм было великим благом): бёдра аппетитно округлились; контраст с тонкой талией бросался в глаза ещё сильнее; и даже грудь, кажется, увеличилась в размере.
Тав просто обожала исследовать реакцию Гейла. Внимательно следила за его мимикой, за тем, как бегают его глаза в смущении, как приоткрываются губы, совершая растерянный вздох. Как же сильно она по этому соскучилась. По его очаровательной неловкости, по неуклюжим, но невероятно романтичным попыткам флиртовать, когда он ещё не был уверен во взаимности своих чувств. С тех пор, как они открыто вступили в отношения, Гейл стал держаться намного увереннее, и взволновать его стало куда сложнее. Пожалуй, последний раз он так нервничал только в день их свадьбы.
Тав упёрлась ладонями в стол и немного приподнялась, вытаскивая ноги из-под себя. После того, как она устойчиво уселась на столе и свесила ноги, она приподняла одну из них и уткнулась стопой в пах Гейлу. В ответ он только фыркнул с ухмылкой и положил руку ей на щиколотку, поглаживая прохладную обнаженную кожу. Затем повел ладонью выше, слегка сжимая руку, пока не добрался до ямочки под коленкой. Как только он принялся слегка щекотать Тав кончиками пальцев в этом месте, она игриво нахмурилась и сильнее надавила стопой ему между ног, массируя начавший твердеть член. Гейл только промурлыкал что-то невнятное от удовольствия и схватил ее свободную ногу, сгибая ее в колене и приподнимая так, чтобы пятка поравнялась с его ртом.
Тав от стеснения немного приподняла брови и уставилась ему в глаза. Гейл в ответ ухмыльнулся и медленно провел кончиком языка от пятки до пальцев, не разрывая зрительный контакт, чтобы сполна насладиться спектром эмоций на её лице от своих действий. Подобное прикосновение было одновременно щекотным и неловким, но также дразнящим и невероятно возбуждающим. Затем он прижался губами к большому пальцу, слегка скребя свод стопы бородой. Тав выдохнула со стоном и потёрла другой ногой член Гейла через штаны. Он был уже сильно заведён. Довольный реакцией на свои действия, Гейл плотнее сжал руками левую стопу Тав и принялся посасывать её пальцы. Ох, его горячий и влажный язык, так ловко проникающий между пальчиками ноги, сейчас бы лучше пригодился в другом месте…
Тав наконец подняла ногу, которой она ласкала член Гейла, и закинула её ему на плечо. После чего свела брови в красноречивой просьбе и медленно выдохнула. От того, что всё её тело дрожало в нетерпении, выдох вышел таким рваным и трепетным, что сознание Гейла начало заволакивать пеленой какой-то буйной, почти отчаянной страсти, и он неожиданно понял, как сильно его собственное тело истосковалось по близости. Он сразу же закинул вторую ногу Тав себе на другое плечо и схватил ее за бедра, одновременно притягивая её ближе, почти на самый край стола, и придвигаясь навстречу собственным телом.
Как только Гейл опустил голову к её лобку, Тав вцепилась рукой в его волосы, пропуская между пальцев темные шелковистые пряди. Его горячего дыхания над её клитором уже было достаточно, чтобы сознание начало уплывать. Гейл начал поглаживать её бедро рукой, периодически сжимая пальцы очень крепко, почти болезненно, но Тав сходила с ума от этого. Он всегда был внимательным и нежным, так что возбудить его настолько, чтобы он думал только о себе — звучало почти как вызов. Как только Гейл прижался губами к её набухшему клитору, Тав издала сладостный стон, переходящий в какой-то совершенно развратно звучащий скулеж. Довольный результатом, Гейл немного оттянул большим пальцем половую губу и принялся размашисто, но издевательски медленно лизать вход во влагалище.
Клитор пульсировал в нетерпении, ноги уже начинали дрожать, и Тав казалось, словно её тело уже не принадлежит ей — оно будто распалось на составные части, которые она отчаянно пыталась собрать воедино, но сил хватало только на то, чтобы не свалиться в бездну окончательно. Наконец, Гейл вернулся к клитору и, едва касаясь, подразнил кончиком языка. Тав огорчённо застонала, затем сжала его волосы в руке, опуская ниже голову, и выгнулась сама, чтобы прижаться к его рту сильнее, заставляя усилить давление. Гейл повиновался и обхватил губами клитор, слегка всасывая его и нажимая кончиком языка, одновременно с этим массируя большим пальцем стенки влагалища прямо у входа.
— Я так скучала по тебе. Я ласкала себя и думала о твоем члене, — неожиданно призналась Тав, а Гейл довольно промычал, и эта легкая вибрация его рта добавила дополнительное удовольствие. Оторвавшись от ее вульвы, он приподнял голову, и Тав вздохнула с восхищением. О, как же сексуально он выглядел: пьяный от похоти взгляд, растрепанные волосы, раскрасневшиеся губы, мокрая от слюны и смазки борода…
— Порочная, похотливая девица… Мой член — это всё, что тебе нужно? — Гейл облизал губы после своих слов, и Тав готова была поклясться, что это самое эротичное, что она видела в своей жизни. Она бы продала душу дьяволу за моменты, когда он был таким. В висках застучало от вожделения, внизу живота всё стянулось в тугой ноющий ком.
— Я мечтаю о твоём члене, он доводит меня до неземного блаженства. Я жажду ощутить его внутри. Я хочу, чтобы он растянул и наполнил меня, — в ошалелых глазах Тав уже не осталось ни капли осознанности. Гейл видел, что её зрачки уже не могли сфокусироваться, и мог только гадать, как она ещё умудрялась собирать слова в предложения. Как же это было лестно. Его пенис затвердел так сильно, что штаны уже болезненно давили, так что Гейл развязал шнурок на поясе и высвободил его наружу.
— Кажется, мне придётся убедить тебя в том, что тебе вовсе не нужен мой член, чтобы испытать блаженство… — с этими словами он снова опустил голову между ног Тав и принялся целовать, облизывать и даже слегка прикусывать её клитор. В ответ на такую интенсивную стимуляцию, Тав сжала бёдрами его голову и почти легла спиной на стол, издавая хриплые полустоны-полумольбы. Словно этого было недостаточно, он ввёл в неё два пальца, слегка сгибая и нащупывая те самые места, нажатие на которые доводило её до исступления.
Тав не могла выносить это долго и вскрикнула, чувствуя накатывающий оргазм. Гейл продолжал надавливать пальцами внутри, стараясь попадать в такт сокращениям влагалища, стремясь продлить её оргазм как можно дольше. Когда она прекратила скулить и хныкать, он вытащил пальцы и прижался губами к ее гиперчувствительному клитору, улавливая его легкую пульсацию. Тав с трудом дышала, всё ещё цепляясь рукой за волосы Гейла, напрочь растрепав его прическу, и сквозь морок пыталась разглядеть его дикий, совершенно распутный взгляд.
***
Во входную дверь постучали. Тара прекрасно знала, что из кабинета на верхнем этаже это и так всегда было плохо слышно, а уж если мистер Декариос был поглощён работой, то тем более. Будучи крайне умным и воспитанным трессумом, Тара готова была в случае чего взять на себя роль дворецкого, чтобы хотя бы развернуть непрошеных гостей.
— Добрый день, молодые люди, — вежливо поздоровалась она с группой юношей и девушек, столпившихся у порога. Судя по тому, как они совершенно не удивились тому факту, что дверь открыла трессум, Тара сделала вывод, что это были студенты Гейла.
— Здравствуйте, а профессор Декариос дома? — выступил вперёд самый смелый из них, держа в руках какой-то свиток и несколько книг.
— Я полагаю, вы уже в том возрасте, чтобы знать: заявляться к профессору без приглашения крайне невежливо. Мистер Декариос в своём кабинете занят серьёзными исследованиями и не хочет, чтобы его беспокоили, — Тара продолжала говорить почтительно и с достоинством, но в ней уже начинало вскипать раздражение.
— Но нам очень нужно, пожалуйста! У нас подходит срок сдачи проекта, а с некоторыми заклинаниями не выходит разобраться! — подала голос какая-то девушка из-за спины молодого человека.
Тара уже готова была совсем непочтительно зашипеть, как вдруг с верхнего этажа, разливаясь эхом по круглому залу прихожей, раздался сладострастный стон. Трессум замерла от неожиданности. Конечно, она иногда по ночам улавливала звуки горячей любви из их спальни, но чтобы посреди дня, да так громко…
Студенты на секунду стушевались. Затем кто-то покраснел до ушей, кто-то захихикал, а один юноша весело шепнул что-то про серьёзность исследований профессора Декариоса. У Тары вся шерсть взъерошилась дыбом. Она замахала крыльями, взметая потоки воздуха, и начала не вполне вежливо ругаться на молодых людей.
— Всё! Прощайте! Пошли вон! — закончила она в совершенно не свойственной ей грубой манере и захлопнула входную дверь.
Молодая кровь, к сожалению, совершенно не позволяла начинающим волшебникам и волшебницам спокойно разойтись по домам. Они галдели и давились смехом, упражняясь в остроумии. Самый старший юноша, который сам был уже женат, пытался вразумить своих товарищей помладше, высказав совершенно очевидную мысль, что любой преподаватель в первую очередь человек, и профессор Декариос имеет право на личную жизнь. Однако, его никто не слушал.
Возможно, на этом бы все и закончилось, если бы один из студентов не обратил внимание на большое дерево, растущее рядом с башней волшебника:
— Как думаете, окна кабинета выходят на эту сторону?
***
Гейл совершенно не собирался останавливаться. Дождавшись того момента, когда дыхание Тав немного выровнялось, он принялся снова посасывать её клитор, покалывая бородой половые губы. Это было невыносимо. Так приятно, что почти больно. Внизу живота всё горело огнем, едва блаженно расслабившееся влагалище снова начало сжиматься, возбуждение разливалось внутри с удвоенной силой. Гейл начал слегка причмокивать ртом, перемежая поцелуи и посасывания нежной кожи половых губ и клитора, и опустил одну руку, чтобы обхватить собственный член, болезненно требующий внимания.
Тав хрипло застонала и зарылась обеими руками в его волосы, почти до боли стягивая пряди, но заставляя Гейла лишь ухмыляться — он воспринимал это как комплимент. Она извивалась и дрожала под ним, то прижимаясь, то отстраняясь, не выдерживая стимуляции. Ей было так хорошо, что мысли путались в голове, но одна из них, ненасытная и похотливая, стучала в разуме, словно боевой барабан.
— Войди в меня, — хнычущим голосом умоляла Тав, смотря на Гейла безумными, остервенелыми глазами.
— Ну вот… Я так плохо справился, что ты всё ещё хочешь его? — с притворной досадой спросил он, отрываясь от ублажения её тела.
— Прошу тебя, — хрипло простонала Тав. — Твой член. Он мне нужен. Войди. Трахни меня. Ты ведь тоже хочешь.
С этими словами Гейл сломался. Конечно, он хотел. Он очень сильно хотел. Он ласкал свой член рукой, представляя, как введёт его внутрь, в горячее и влажное влагалище, как с каждым своим движением будет извлекать из неё сладкие, несдержанные стоны.
Гейл встал со стула и развёл бёдра Тав руками, с наслаждением любуясь видом: между набухших половых губ сочилась смазка, а клитор блестел от его слюны. Внутри Гейла всё наполнилось ликованием от осознания того, как сильно женское тело жаждет его, как умоляет о проникновении. Одной рукой поддерживая ногу Тав под коленом, другой он обхватил основание своего члена, чтобы направить его ко входу. Тав приподнялась на локте, чтобы увидеть это — вожделенный момент проникновения. Заметив это, Гейл не удержался от того, чтобы ещё подразнить её.
Он ткнулся головкой в половые губы и замер, наблюдая за реакцией. Тав нетерпеливо дёрнулась бедрами навстречу, но Гейл лишь отстранился. Затем снова ткнулся и провел сверху вниз несколько раз, поглаживая поверхность половых губ, чем вызвал недовольное хныканье Тав.
— Вставь его уже. Я больше не могу. Хватит надо мной издеваться, — умоляла она, а Гейл с ухмылкой тёрся членом о её вульву снаружи. Разозлившись, Тав протянула руку и обвила дрожащими пальцами его пенис. Контраст бархатно-нежной кожи ствола с его каменно-твёрдой эрекцией сводил с ума. Тав прижала член Гейла головкой ко входу и подалась бёдрами вперёд, не давая ему больше шанса дразнить её. Гейл развёл её ноги шире руками и с довольным стоном начал утопать внутри её тела. Тав поскуливала, глядя, как широко растягиваются её половые губы, наконец-то —
наконец-то — принимая внутрь член.
Гейл ухмыльнулся, посмотрев на непередаваемое выражение лица своей жены, когда он вошёл до конца. Такое пошлое, развратно-довольное, словно дюжина суккубов мучали её добрую неделю, дразня удовольствиями плоти, но не давая разрядки. Он отпустил одну из её ног, чтобы освободить свою руку, и положил ладонь на её лобок. Затем принялся медленно и глубоко двигаться внутри Тав, круговым движением массируя клитор большим пальцем, и это очень быстро возымело эффект — она тяжело задышала, покусывая нижнюю губу, уже чувствуя приближение нового оргазма.
Гейл немного ускорился, помогая ей достичь пика, сам зажмуривая глаза и сводя брови от наслаждения. Тав задрожала всем телом, увлекаемая сладостными спазмами внизу живота. Волны оргазма снова и снова очищали ее разум от любых мыслей, заставляя сосредоточиться только на бушующем водовороте блаженства. В момент, когда эйфория начала утихать, она осознала — Гейл не хотел замедляться. Он продолжал снова и снова толкаться внутрь её влагалища, доведённый до остервенелого упоения его тугими сокращениями.
— Я кончила… — хрипло прошептала Тав, подумав, что Гейл мог так увлечься, что не заметил этого.
— Я знаю, — почти яростно гаркнул он, не желая замедляться.
— Паузу?.. — взмолилась Тав, едва выдерживая почти болезненные ощущения от фрикций сразу после оргазма.
— О, нет… Ты хотела мой член. Ты умоляла о нём. Ты так хорошо принимаешь его… — с этими словами Гейл опустил её ноги практически ей на грудь, позволяя своему пенису проникнуть так глубоко, что Тав почти вскрикнула от наслаждения. — Я уверен, ты сможешь кончить ещё разок, на этот раз от одного только моего члена в тебе.
У Тав по спине побежали мурашки. Это было нечто невероятное. Она никогда не видела Гейла таким страстным, таким яростным, таким грубым, в некотором смысле. От этого просто перехватывало дыхание. Какое же наслаждение разлилось внутри неё, когда она увидела, до какого состояния может довести этого воспитанного, чуткого мужчину. Перетерпев неприятные ощущения от гиперстимуляции, она снова начала ощущать сладостные толчки внутри влагалища, заставляющие легкие волны упоения разливаться по её телу.
Гейл выглядел так соблазнительно. Он всегда был красавцем, но во время секса Тав обожала любоваться им: его чёрными ресницами, так хорошо видными на фоне светлой кожи, когда его глаза закрыты; его сведёнными бровями, ещё сильнее очерчивающими складки на переносице; его тонкими сжатыми губами; его… Адова сера, что за?!
Тав задержала дыхание, заметив движение в окне за спиной Гейла. Переведя взгляд туда, она увидела, что какие-то нахальные, в крайней степени грубые молодые люди не понимают, что такое личное пространство, и почему считается крайне дурным тоном лазить по деревьям и подглядывать в чужие окна. Снова посмотрев на Гейла, она убедилась, что он продолжает двигаться в ней с закрытыми глазами. Иначе он моментально бы понял по выражению её лица, что что-то не так. Сами наглецы тоже, видимо, не заметили, что были раскрыты.
Тав колебалась. Рациональность внутри неё кричала о том, что нужно сказать Гейлу, прогнать нахалов, устроить им выговор… Но что-то другое внутри неё, что-то вульгарное и похотливое, не давало ей остановиться. Осознав, что ей это доставляет удовольствие, Тав вспыхнула румянцем. Как же хорошо, что её муж этого не видел… Что бы Гейл подумал, узнай он, что его благоверную возбуждает, когда на неё смотрят какие-то незнакомые люди во время секса?
Попытавшись оправдаться перед самой собой, Тав решила, что Гейлу лучше об этом вообще не знать. Он смутится, разнервничается, они уже не смогут ничего закончить из-за того, что он будет ругаться и осыпать их проклятиями, а потом всю жизнь будет вспоминать этот эпизод со стыдом… Кому это надо?
Но правда была в том, что её это не просто возбуждало. Это доводило её до экстаза. Пусть все знают, что только она может превратить Гейла в бешеного зверя; что он принадлежит ей целиком и полностью; что он доставляет ей блаженство, о котором многие могут только мечтать… Тав положила ноги Гейлу на плечи и притянула его ближе, словно стремясь наиболее красноречиво заявить свои права на него. Гейл открыл глаза и посмотрел на неё с ошалелой похотью. Он был уже на грани.
— Ну как? Мой член правда стоит того, чтобы так отчаянно просить его?
— Твой огромный и твёрдый член — это лучшее, что случалось в моей жизни, — пылко простонала Тав, надеясь, что через открытое окно это было слышно. Гейл немного обескураженно вскинул бровь, не ожидая такого энтузиазма, но затем до боли сжал её бёдра пальцами, увеличивая скорость фрикций.
У Тав зазвенело в ушах, сердце билось с таким бешеным темпом, что она уже с трудом выдерживала. Гейл успел отлично изучить её тело и знал, куда и насколько глубоко надо толкаться, чтобы довести её до блаженства. Он немного изменил угол, попадая в то самое место, и она протяжно заскулила. Внизу живота снова начало вскипать наслаждение, с каждым толчком члена заставляя все внутренности дрожать от удовольствия.
Тав закатила глаза, выгнула спину, отрываясь от стола, и начала жадно глотать ртом воздух. Нестерпимая, горячая и глубокая волна оргазма начала прокатываться по всему её телу, концентрируясь внизу живота и разливаясь в конечности. То ли от таких необычных обстоятельств, то ли от того, что это был уже третий оргазм за последний час, его интенсивность просто захлёстывала, сводя с ума и не давая возможности осознать, где верх, а где низ.
Гейл был почти готов, и нежные спазмы влагалища вокруг члена подтолкнули его к краю. Он гортанно застонал и толкнулся ещё несколько раз, надавив ладонью Тав на лобок, словно пытаясь почувствовать, насколько глубоко его член внутри неё, и как глубоко он сможет затолкнуть в неё свою сперму.
Успокоив дыхание, Гейл снял ноги Тав со своих плеч, и она мгновенно села на стол, обвивая своего волшебника ногами и руками, прижимая его голову к своему плечу, не давая ему обернуться. Гейл не сопротивлялся, только в ответ запустил свою руку в её волосы, нежно поглаживая, словно пытался извиниться таким образом. Впрочем, Тав не считала, что ему есть, за что извиняться — уж точно не тогда, когда он трижды довёл её до состояния эйфории.
Затем Тав перевела взгляд и посмотрела в упор на хулиганов за окном. Они жутко перепугались от осознания того, что их раскрыли, и поспешили ретироваться, при этом самый неудачливый из студентов оступился и с воплем полетел вниз. Гейл дёрнулся, пытаясь обернуться, но Тав, сжимая в руках его рубашку, плотнее прижалась к нему и промурлыкала в ухо, что беспокоиться не о чем, и наверняка молодежь просто дурачится на улице. Гейл расслабленно выдохнул и провёл рукой ниже по спине Тав. Как же сильно ей нравились его прикосновения, даже когда они не занимались сексом…
Она прикусила губами его серёжку — знак Мистры — и лениво потянула, словно пытаясь оторвать. Её раздражало, что он носит на себе что-то, напоминающее о его бывшей. Она хотела бы, чтобы абсолютно каждый знал: Гейл Декариос принадлежит только ей одной. И сегодняшний курьёзный случай позволил ей утвердить свои права на него — словно кому-то было недостаточно того факта, что она его жена.
Гейл немного отстранился и положил руку на щёку Тав, поглаживая её кожу большим пальцем. Его ноздри всё ещё сильно раздувались, на лбу блестели капельки пота, а выбившаяся прядь волос добавляла игривости к его образу. Какой же сексуальный. И весь — целиком и полностью — только её. Тав не могла отказать себе в удовольствии подразнить своего мужа.
— Профессор Декариос обвинял меня в порочности, а сам безнравственен настолько, что имел жену прямо на своём рабочем столе, и чуть не залил все свои труды собственной спермой, — на этих словах она немного отпрянула, показывая, как его семя вытекает между её половых губ прямо на столешницу. Гейл выдохнул с тихим стоном. Ну что за прекрасное зрелище…
— И правда. Хорошо, что никто об этом не знает, это бы подпортило репутацию профессора, — с усмешкой ответил он, и Тав с трудом сдержалась, чтобы не фыркнуть со смеха. Ей оставалось лишь надеяться, что его репутация действительно не будет испорчена…
***
Услышав, как хлопает входная дверь, Тав побежала вниз. Она весь день переживала, как у её мужа пройдёт первый рабочий день с тех пор, как случилось то… что случилось. Подбежав к нему и прижавшись губами к его губам в приветственном поцелуе, она внимательно начала изучать его лицо, пытаясь угадать масштаб последствий.
— Как прошёл день? — решилась поинтересоваться она, заметив, что Гейл какой-то притихший.
— Скажи честно, у меня на спине что-нибудь написано? — вместо ответа спросил он, со смущением сводя брови и слегка поворачиваясь.
— Нет, совершенно ничего, — с абсолютно серьёзным выражением лица ответила Тав, хоть ей это и стоило определённых усилий.
— И я выгляжу нормально? Я десяток раз подходил к зеркалу за сегодня, но, быть может, эти сорванцы придумали какую-нибудь новую иллюзию, которую цель на себе не видит… Ах, это вряд ли, они пока не настолько хорошо манипулируют Плетением, чтобы обмануть меня.
— С тобой всё абсолютно хорошо, Гейл, честно-честно, — попыталась успокоить его Тав и прильнула к нему, начиная снимать с него мантию.
— Хм, правда? Тогда я не понимаю, почему сегодня на лекции студенты хихикали и шушукались о чём-то, стоило мне отвернуться.
Тав замерла, почувствовав, как её грудь начинает дрожать, сдерживая приступ хохота. Из-за того, как плотно она прижималась к телу Гейла, он мог ощутить эти вибрации. Он не должен узнать, никогда и ни за что. Это будет её маленькая грязная тайна. Пытаясь не выдать улыбку, Тав ткнулась лицом в сгиб его шеи. Гейл машинально положил руку ей на голову и начал поглаживать по волосам.
— А ещё, мне показалось… — он немного стушевался. — Вряд ли бы такое произошло на самом деле, так что, вероятно, это игра моего воображения… Но мне показалось, что одна студентка мне… подмигнула.
На минуту повисло неловкое молчание. Для Гейла эта минута ощущалась, словно целая вечность. Затем Тав отпрянула, и он моментально пожалел, что вообще рассказал об этом. В глазах его жены читалось желание убивать.
