Повелительница

— Султана? Он назвал ее имя так, что она сразу же вздрогнула. В нем читалось столько непонимания и отрицания, грусти и печали, которые нахлынули на него массивной волной, сбивая с ног. Вадим едва касался тех мест, которые остались ужасающими шрамами на теле девушки. Проходился кончиками пальцев по воздуху, задерживая на них взгляд, ужасаясь больше. Он не принимал этого, боялся, представил, что с ней происходило в тот момент, и как она терпела это. У него не укладывалось в голове, что такого она могла совершить, где оступилась, кому перешла дорогу, чтобы получить такие увечья. И в мыслях возник только один человек. Сдавливая челюсть, Желтый продолжал теряться в себе, монотонно гладя девушку по макушке. Это было его личной трагедией, и он понял, почему она молчала. И если сказать о подобном сложно, то вдвойне сложнее это показать. И сейчас перед ним стояла важная задача, и даже не поддержка, которая ничего бы не изменила, а принятие, показать то, что ему совершенно на это плевать. Плевать не на нее, а на остальных. Он копнул куда - то глубоко, в саму душу, смог увидеть ее сердце, которое было покрыто более ужасными шрамами, чем само тело. И он так же искренне не понимал, от чего возникает такая незримая тяга к ней, почему ему хочется заботиться о ней, оберегать и давать сдачи обидчикам. Да, нравилась, но это было чем - то другим, чем - то особенным. Он смотрел на нее иначе, относился к ней так, как прежде никогда бы ни с кем не поступил. Ему нравилось, что с ней он делает исключения, не свойственные его характеру. И желание забрать ее к себе выросло до невероятных размеров, он сказал: — Ты останешься в моей обители, Султана, обратно в универсам я тебя не пущу. Это не было просьбой, и даже не было приказом, скорее фактом, о котором девушка итак знала. Сказав это, он чуть наклонился и коснулся губами до шрама на ее едва приоткрытом плече, а на теле сразу же появилась крупные мурашки. Сперва дернулась, хотела отдалиться, но он прижал ее к себе крепче, показывая, что желает обратного. Через закрытую одежду целовал каждый участок тела, губами чувствуя эти жестокие отметины. И в этот момент представлял, какая последует за тем жестокая расплата. И сам ужасался от своих же идей и мыслей, представляя, как отрывает каждую конечность Кощея, как истошно он кричит от боли и просит о помиловании, которого ему уже никогда не видать. Он наполнялся ненавистью, но губы его целовали женскую кожу так нежно и трепетно, унимая боль и неприятные ощущения, смягчая их. Улыбнулся, целуя область шеи, сказал: — Помнишь, ты обещала мне танец? Султана подняла на него свой взгляд, слегка улыбнулась и ответила: — У меня нет подходящего наряда для такого события… Обхватил ладонями ее небольшое лицо, нежно проходясь по его очертаниям и рассматривая. Еле слышно произнес: — Я об этом позабочусь. Ради такого переверну весь город. — Ты уже позаботился о моей постели, и в итоге я остаюсь жить здесь… Улыбнулась, отводя взгляд, позволяя его пальцам разгуливать по ее шее и лицу. — Считаешь, что я плохо выполняю свои обещания? Отрицательно кивнула, тихо прошептала: — Ты их перевыполняешь. Потянув девушку на себя, крепко обнял, проговаривая: — Я буду с тобой честен, Султана. Ты, словно буря ворвалась в мою жизнь, смела к черту все правила и обыденность. Я не знаю, что из этого выйдет, но мне будет интересно за этим понаблюдать. Я лично буду заботиться о твоей жизни и неприкосновенности. — Прямо так? Прямо о неприкосновенности? Что же, и сам трогать не станешь? Игриво заглянули друг другу в глаза, широко улыбаясь. И снова их флирт закружил головы, остановиться было невозможно. Желтый подхватил Султану на руки, закинул к себе на плечо, направляясь в сторону кухни. — Нас же могут увидеть! — Кто? Мои все уже давно в курсе, а универсамовских или кого - то еще сюда никто больше не пустит. Я не видел, чтобы ты завтракала, самое время исправить ситуацию. — Но уже пора обедать. — Тем более. Тебе же нужны силы, а значит нужно и покушать. — Хорошо, мам. Султана закатила глаза, строя недовольную гримасу, а сама от радости чуть ли не подпрыгивала на месте. Желтый по - хозяйски орудовал на кухне, периодически пробуя на вкус свою стряпню. Казалось, он делал уже это много раз, сосредотачиваясь на точности и деталях, словно был поваром высшего разряда. И когда он уловил заинтересованный взгляд Султаны, ответил: — Да, я люблю готовить, и даже неплохо получается. Колик правда один раз траванулся, но… блять, хотел сказать, что жив и здоров после моей стряпни остался, но… Желтый умело отмахнул подступившую на лице грусть, вновь сосредотачиваясь на приготовлении. Султана тем временем стояла рядом, скользя взглядом по набухающим венам на руках мужчины, на активные движения его пальцев и то, как этими пальцами он крепко сжимает в руках тесто, как разминает его и вдавливает туда свои пальцы. И не могла смотреть куда - то еще, глаза смотрели только туда. Щеки девушки залились багровым румянцем, когда она представила, как эти пальцы так же крепко сжимают ее ягодицы и другие части тела, как она млеет и просит его сжать еще крепче. Дышать становилось труднее, боялась сделать первый шаг, сочла время неподходящим, но она совершенно забыла о том, как хорошо удается Вадиму чувствовать ее настроение, ее состояние, ее желания и фантазии. Султана будто намеренно открывала себя, как чистую и пустую книгу, которую читать мог только он. И Желтый так же намеренно изводил ее, держал лицо прямо и ровно, делая вид, что не замечает ее сбитые и тяжелые вздохи, этот блеск в глазах и ухмылку. И несколько его пальцев скользнули по тесту, вырисовывая до безумия неприличные узоры, от которых Султана обомлела, принимая удивленное лицо, а губы слегка приоткрылись от изумления. Желтый слегка прохрипел, так же не поворачиваясь в сторону девушки, сказал: — Так же хочешь? — Боже мой… Нервно прокашлялась, пряча смущенный взгляд. И он бегло взглянул на нее, подтверждая мысли в своей голове. Она хотела его, и скрывать у нее это не получалось. А ему безумно нравилось смущать ее и вгонять в краску. И он намеренно вновь прошелся пальцами по тесту, но уже более откровенно, и уже смотря в этот момент в глаза девушки. Она четко проследила за этим маневром, вновь прокашлялась. Тихо прохрипела: — Перестань… Желтый сделал удивленное лицо, развернулся в сторону Султаны, медленно, точно хищник направлялся к ней, не прикасаясь, взглядом прижимая ее к холодильнику. Вознес руку в муке в воздухе, после чего плотно прижал ее в нескольких сантиметрах от женского лица. Смотрел на нее сверху вниз так жадно и с удовольствием. — Испачкать тебя? Вместе потом примем ванну… — Тут и ванна есть? Желтый усмехнулся, ответил: — У хорошего лидера все есть. Теперь усмехнулась она, ответила: — Все же, тебе кое - чего не достает… В его глазах заиграл интерес, приподнял брови и спросил: — И чего же мне не хватает, по - твоему? — Меня. Желтый склонился, лица оказались на одном уровне, а губы тихо прошептали прямо у уха: — Ты уже моя, Султана. Может пока ты этого не понимаешь и не принимаешь, но это так. И дело не в моей сильной симпатии к тебе или около того, а в том, что ты вступила в ряды дом быта, а я являюсь его главным представителем. Так что спрашивать с тебя буду по полной мере, как и с остальных, скидок от меня не жди. И личико красивое твое тебя не спасет. Коснулся кончиком носа ее щеки, поглаживая и блаженно закрывая глаза, вдыхая аромат, который исходил от нее. И когда она развернула лицо, практически соприкасаясь губами, ответила: — Сильная симпатия? Так ты это называешь? А я убеждена в том, что так ведут себя те, кто сходит с ума… И ты сходишь… знаю наверняка. Улыбнулся в ее губы, нервно сглатывая слюну и облизывая свои. Млел от ее разгоряченных речей, от мелодичного и приятного голоса, особенно, когда она шептала так. Он и впрямь был без ума от нее, а он посчитал, что хорошо прячет в себе эти чувства. Практически коснулся губами до ее губ, обжигая горячим дыханием. — Сути это не меняет, за любую провинность будешь наказана, не забывай об этом. — Можно услышать список наказаний? Я выберу сразу. Жадным поцелуем и мертвой хваткой Желтый вцепился в пухлые губы девушки, слегка прикусывая их и оттягивая вниз. Обе руки обхватили женские ягодицы, прижал к себе ее крепко, усадил на кухонный гарнитур. Он нарочно проходился испачканными пальцами по ее одежде, но при этом не позволял себе лишнего. Большим пальцем слегка надавливал на грудь, остальными придерживая талию, до боли сжимая ее. И он намеренно проявлял грубость, хотел показать ей, что за этой маской добряка скрывается самое настоящее чудовище, с которым ей еще не доводилось познакомиться. Он был жаден, он частенько представлял Султану обнаженной, фантазировал и позволял ей появляться в своих сновидениях, где они творили настоящее безумие. Но ему нравилось наслаждаться этим, нравилось оттягивать момент, смакуя взаимосвязь и общую химию на вкус. И даже в этой грубости он знал предел, трогая где - то твердо и жестко, а где - то нежно и ласково. Желтый был доминантом: в общении с людьми, в рабочей обстановке и даже в постели, тем более там. И он так же подмечал, узнавая с каждым разом Султану все больше и больше, что и она такая же. И ему было интересно, как это будет. Положил ладони на ее ноги, сцепляя их за своей спиной. Влажные губы коснулись шеи, покрытой мурашками, оставляя на ней дорожку из поцелуев. И как только Желтый довел эту цепь до груди, в входную дверь громко постучались. Тяжело и недовольно вздохнув, он направился к выходу. На пороге стоял Цыган, раскидывающий в своей руке четки. Желтый быстро настроился, будто еще недавно не горел от желания незримой близости с женщиной. — Ближе к делу, Цыган. — В дк сегодня едем? — Ты поэтому меня звал? Цыган замялся, потирая покрасневшие от мороза руки. — Это… холодно, пацаны все по хатам разбежались, а мне некуда пойти… Желтый оценивающе осмотрел парня, скрывая появившееся раздражение. Его планы изменились, это всегда нервировало. Ничего не ответил, прошел в помещение, позволяя тому зайти следом. — О, покушать сделали, заебись. Цыган взялся за край горячего пирога, обжигаясь и нервно отдергивая руку обратно. Все присутствующие усмехнулись, Желтый сказал: — Вот, что бывает, когда трогаешь то, что тебе не положено. В следующий раз останешься без руки, запомни мои слова. — Да, в этом ты мастер. Султана не могла не ответить колкостью, съязвила, видя, как набухают на лице Желтого вены. И когда они накрыли стол, и сели за него, Цыган, пережевывая еду, сказал: — Айда на дискотеку сегодня, давно не ходили. Последний раз классно было, девчонки красивые, музычка интересная, все, как по маслу. — Воздержусь. — Да че ты дома тухнешь - то? Султана, айда с нами на дискотеку. Султана пожала плечами, после чего кротко кивнула, соглашаясь на предложение, пока не вспомнила, какие страсти происходят в доме культуры, и кто чаще всего там бывает зачинщиком. Желтый, словно почувствовав настроение Султаны, сказал: — Мы пойдем.