Как показать судьбе средний палец и выжить

Рыжему по жизни не везёт. У него всегда по закону Мёрфи бутерброд маслом вниз. И он как бы привык. Единственное, на что Рыжий в жизни не смотрел с подозрительным прищуром, так это соулмейтинг. Почему-то он был уверен, что за всё говно в его жизни здесь ему должно повезти. Ха-ха с тремя кисточками. С Хэ Тянем Рыжий больше поговорить не пытается. После беседы со Змеем всё настроение что-то доказать испарилось. Ведь, если подумать, главное — результат: Рыжий хотел с Хэ Тянем не общаться и ничего общего не иметь, так и Хэ Тянь, оказывается, не хотел. Удача! Только паршивая какая-то, с привкусом разочарования и щепоткой возмущения. Ночью Рыжему опять баскетбольное поле снится, где, если бы Хэ Тянь его лбом по лбу не долбанул, он бы продолжал на трибуны засматриваться. Утром Цуньтоу, повёрнутый на девчачьих личиках, выдаёт: — Смотри, какая милашка… И провожает взглядом, облизывая с головы до ног две ничем не примечательные миниатюрные фигурки. — Какая из двух? — спрашивает Рыжий, не задумываясь. — Смеешься? — возмущается Цуньтоу, пихает локтем под ребро, думая, что Рыжий прикалывается. — Хочешь сказать, что тебе та, что слева, годится? — Я этого не говорил. — Брата-ан, не пугай меня. Вот какие девушки тебе нравятся? — Нормальные. — Чего? Тогда какие парни тебе нравятся? Рыжего как током бьёт. — Нарываешься? — угрожающе рычит он. — Это как бы нормально, — Цуньтоу успокаивающе похлопывает его по плечу. Рыжий больше терпеть не может и затыкает ему рот единственным знакомым ему способом. Кулак проезжает прямо по несущему всякую чушь рту, Цуньтоу даже понять ничего не успевает: падает на задницу и хватается за кровоточащую губу. — Девушки мне нравятся, ясно тебе? — шипит Рыжий, размышляя, может, Цуньтоу ещё и с ноги наподдать. Но тут замечает Хэ Тяня, скопившего вокруг себя ещё больше девчонок, чем раньше, как будто щит вокруг себя выстраивает, чтобы Рыжий не подходил. А он и не подойдёт. Нахрен ему это надо? Хэ Тянь и на расстоянии его достаточно раздражает своей лучезарной насквозь лживой улыбкой. — Да это же шутка была, — Цуньтоу поднимается на ноги и опасливо на Рыжего смотрит, слизывая языком кровь с губы. Рыжий чувствует чужой взгляд, когда мимо проходит Хэ Тянь со свитой. Слышит тихий девчачий голос: «Этот Мо Гуань Шань такой страшный». Нашла кому говорить, это всё равно что Дьяволу на Бугимена пожаловаться. Смех да и только. — Проехали, — выдыхает Рыжий, планируя уже поскорее свалить оттуда. — Ты куда? — окликает его отходчивый Цуньтоу. Рыжему становится совестно. Надо будет при случае его чем-нибудь угостить, но так, чтобы Цуньтоу и в голову не пришло, что это типа просьба о прощении. — Урок скоро. — Так не в нашем же классе. Мы с пятым сегодня. — А, точно… — вспоминает Рыжий. — Половое воспитание, — и тут до него доходит. — С пятым?! Рыжий точно знает, что Хэ Тянь в пятом учится, но всё равно надеется, что ошибается. Но нет. Хэ Тянь сидит за предпоследней партой третьего ряда прямо на месте Рыжего. Точнее, в своём классе Рыжий на этом месте и сидит, а сейчас вообще неясно, куда себя кинуть. Они с Цуньтоу пришли позже остальных, так что и мест свободных меньше. Конкретно — два. Одно за первой партой, а второе по соседству с Хэ Тянем. Первые парты Рыжий терпеть не может, особенно отстойно сидеть впереди на уроках полового воспитания, но, видимо, придётся потерпеть. Он кивает Цуньтоу в сторону свободного места сзади, мажет взглядом по спокойному лицу залипающего в телефоне Хэ Тяня и бредёт к первой парте. Как у учителя получается превратить тему секса во что-то занудное, Рыжий не понимает. Он реально силится не заснуть, но глаза закрываются сами собой. — Мо Гуань Шань! — резко одёргивает его учитель, и Рыжий подпрыгивает на месте под дружные фырканья. — Я понимаю, что тебе пока рано об этом задумываться, но это школьная программа, так что слушай внимательно. Раздается чёткий, довольно громкий смешок откуда-то сзади, авторство которого не оставляет сомнений. Рыжий чувствует, как краснеет, краска разливается по щекам, ушам, шее… Хочется сдохнуть или убить кого-нибудь. Лучше всех сразу. Хэ Тяня, конечно, первым. Учитель удовлетворённо кивает — принимает смущение Рыжего на свой счёт — и продолжает. Урок, кажется, тянется бесконечно, и держать глаза открытыми становится всё сложнее и сложнее. И первая парта — это грёбаное проклятие. В следующий раз нужно пораньше прийти и занять место подальше от учителя и Хэ Тяня. — Если нет вопросов по поводу процесса, то… да, Хэ Тянь? Как Рыжий вообще мог подумать, что его мучения так быстро окончатся? Ему даже оборачиваться не надо, чтобы представить белозубую «невинную» улыбку. — Учитель, а может быть так, что соулмейт не устраивает в физическом смысле? — голос у Хэ Тяня мягкий, бархатный, с красивой хрипотцой. Рыжий замирает, чувствуя, как краска снова заливает лицо. — Маловероятно, — отвечает учитель, скептически подняв брови. — Ну… Предположим, человеку всегда девушки нравились, а соулмейт — парень, — не унимался Хэ Тянь. — Это лишь значит, что соулмейт ещё не определился со своими предпочтениями и встретил свою половину слишком рано. Гомосексуальный соулмейтинг практически не отличается от гетеросексуального и работает в своём абсолюте, как часы. Рыжий медленно сползает под парту и мечтает уменьшиться в размерах, а лучше вообще раствориться. — Но ведь наверняка бывали случаи, когда соулмейты отказывались друг от друга. — Бывали… Но это редко заканчивается чем-то хорошим. Даже если после расставания соулмейт находит себе пару, в паре оказывается либо прямая противоположность его соулмейту, либо практически идентичная копия. С противоположностью интересно по началу, но долгих отношений у такой пары не получается. С копиями дела обстоят гораздо лучше, но всем известно, что оригинал всегда качественнее. Так что не советую пытаться сопротивляться веками проверенной системе, — припечатывает последней фразой учитель. Рыжий выходит из класса потерянный. Вот как так? Почему? Это нарушение закона природы получается? Ноги сами несут Рыжего на баскетбольную площадку. Он уже настолько привык просиживать там каждую перемену, что отвыкнуть от этого равносильно тому, чтобы отказаться пить, есть или спать — невозможно. И Змей этот задолбал. Чей он, бля? Свой собственный! Никому не принадлежащий! Ни Змею. Ни Хэ Тяню. Ни судьбе. Ну ведь даже если представить, что Рыжий и Хэ Тянь — пара, исключить проблемы с полом, положением и вкусовщиной, то двух таких непохожих людей хрен ещё так просто подберёшь. — Эй, Рыжий, играть будешь? Вопрос выводит Рыжего из глубокого размышления. На поле стоит какой-то малознакомый парень из параллели. И больше на поле никого. — Давай, — соглашается Рыжий и легко берёт передачу. Игра складывается как-то сама собой: всё легко, просто и весело. Рыжий любит выигрывать: мяч в основном у него, тот парень почти за ним не поспевает, и забрасывать в корзину получается чаще обычного. И Рыжий чувствует себя королём баскетбола до тех пор, пока не понимает, что вместо того, чтобы выхватить мяч, этот ноунейм хватает его за задницу. — Охренел? Рыжий резко отталкивает от себя извращенца и вдогонку метко швыряет тому в лицо баскетбольный мяч. Парень резко хватается за нос и загибается от боли. Так и хочется с ноги втащить. — Я не специально… — выдыхает он, но в глаза не глядит. Пальцами нос ощупывает, проверяет, на потекла ли кровь. Рыжий не верит ни единому блядскому слову. Не верит, потому что вдруг понимает, что у этого урода не ручка в кармане лежала. У Рыжего почти крышу сносит, но тут к баскетбольной площадке начинает подваливать народ. Народ, у которого длинный язык. И ладно если Рыжий выговор получит за драку, а если все поймут, почему эта драка случилась? — Ещё раз ко мне подойдешь, я тебе позвоночник вырву… — сквозь зубы выдавливает Рыжий и сваливает, получив едва заметный кивок. И так полетела первая ласточка…