*
Намджун вспомнил, что в холодильнике остался недоеденный банан, поэтому на радостях направился в сторону кухни. Сейчас в квартире только он и, обоже, Пак Чимин. Остальные смылись по делам после очередного прогона. Домашние тапочки шаркают по ламинату, сам Ким напевает незамысловатую мелодию, которую насвистывал Мики-Маус перед началом мультиков Дисней. Черные спортивные штаны держатся на тазовых косточках, и в принципе, из элементов одежды на этом все. Подтянутый рельефный торс ничем не скрыт. Намджун проходит мимо комнаты Чимина, уже заворачивая на кухню, как вдруг останавливается, затихая. Больше не насвистывает, не шаркает. Стоит за углом чиминовой комнаты, прислушиваясь к исходящим оттуда звукам. Стоны, блять, он ни с чем не спутает. И ему пришлось переслушать самые разные. Те, что с подросткового возраста доносятся из динамиков его компьютера — до безобразия наигранные, фальшивые, от каких уши в трубочку сворачиваются. Те, до которых он сам доводил своих партнеров — до сорванных голосов и хрипоты. Чувственности в них было мало. Примерно столько же, сколько в Намджуне совести, раз он стоит и подслушивает самые чувственные стоны, которые он только слышал. Руки отчего-то холодеют, а во рту собирается подозрительно большое количество слюны. Он гулко сглатывает. Пак звучит не так как все парни, которые дрочат. Намджун, конечно, не может утверждать, что все издают одинаковые звуки, когда дрочат, но в порно, да и у него самого они звучат именно так: рыки, хрипы, шипение. Порой он может издать что-то похожее на стон, когда кончает. Но Чимин звучит совсем не так. Протяжно скулит и… хныкает, блять? Гортанно стонет, тут же мыча. Он не орет, а в меру громко испускает свое наслаждение, тем самым даруя его остальным. Намджуну в конкретный момент и по какой-то невиданной причине хочется, чтобы только ему одному. Их стервозная принцесса звучит слишком сладко. Намджун мотает головой, заставляя себя оторваться и все-таки взять несчастный банан, и уйти к себе. Делая шаг вглубь кухни, он вновь слышит, как сучка-Пак издаёт протяжные гласные звуки. Видимо, за бананом не придется далеко идти, ведь один уже давно колом стоит в спортивках. С каждым новым всхлипом из комнаты гитариста желание дёрнуть дверную ручку становится сильнее. Но он же не может просто зайти со словами «Эй принцесса, ты банан доедать будешь, или я могу забрать?». Нет уж, слишком долго он постыдно дрочил на упругую задницу Пака в гордом одиночестве, мечтая о ней, чтобы сейчас потерять возможность увидеть её воочию. Внезапно старший покидает свой мир фантазий, когда улавливает еле слышный дрожащий шёпот : — Хён...пожалуйста. Блять. Намджуну послышалось? Он подставляет ухо к двери, как делал в детстве, когда подслушивал разговоры сестры с её подружками, полностью затихая. Сейчас же он подслушивает стоны самого желанного мальчишки, который, оказывается, не такой уж и безгрешный. — Ах, х-хен! Войди, — Чимин шипит, и наверняка извивается в точности как змея, но у Намджуна сейчас ступор. Типо, что, блять? Войти?! Хотите сказать, он всё время слышал, как Наму вошкается у его двери и продолжал стонать как актеры на сайтах в разделе «Best video»? Кто такой Ким, чтобы отказывать самому Паку? Намджун без задней мысли распахивает дверь, и, сука, он знал, что увиденное повлияет на него, но он никак не думал, что он может быть не готов к этому. Взгляд Намджуна пробирает до мурашек. Мужчина совершенно бесстыдно обводит младшего с головы до ног, замечая покрасневшие ушки, и кое-что другое, тоже покрасневшее. А еще дико влажное и звучно хлюпающее секундой назад. Пальцы, которыми Чимин пытается прикрыть лицо все еще в его смазке. Пак Чимин, сжимающий ручки-кулачки, с широко, совершенно по-блядски разведенными ногами, со спущенными до колен белыми и такими невинно-пушистыми домашними штанами, стал его абсолютным кинком. И глядя на пульсирующую, покрасневшую от возбуждения киску, Намджун в этом окончательно убеждается. — Намджун-хен! — пищит лежащий, машинально сводя ноги в попытках прикрыть то, что так нещадно течет. — Оказывается, наша рок звезда хранит тайны, и за розовой гитаркой скрывается не менее розовая киска, — Ким неотрывно смотрит на Чимина, чьи губы искусаны и блестят от слюны. Их хочется облизать, а всего Пака съесть. — Маленький, — елейно звучит из уст Намджуна, который приближается к кровати и садится на нее, совсем близко. — Помнишь, я как-то говорил, что люблю крошечные и милые вещи? Чимин сбито кивает, и Ким больше чем уверен, что в его маленькой головке нет понимания, к чему клонит старший. — Так вот, твоя киска идеально подходит. Такая же крошечная, — он проводит двумя пальцами вдоль щелки, собирая густую смазку, — и такая же милая. Чимин стонет, кусая тыльную сторону ладони своей руки, стараясь заглушить желание кричать о том, как он хочет чтобы его отодрали здесь и сейчас. Точнее, чтобы это сделал Намджун. С самого основания их рок-группы, младший не сводит глаз с барабанщика и каждую ночь мечтает, чтобы вместо барабанов на их репетициях была его задн— — Ты кого просил войти и куда? — Наму явно не намерен прерывать зрительный контакт с лежащим перед ним парнем. Чимин не выглядит, будто и в самом деле удивлен или не ожидал происходящего. По глазам виден ответ на вопрос Намджуна, но услышать его все же интересно. — Разве кто-то есть в квартире кроме нас? — ответ знают оба — нет. Второй вопрос Кима остается открытым. Куда ему нужно было войти? В комнату вошел, кое-куда еще предстоит. Голова младшего идёт кругом и приличными мыслями там и не пахнет. Старший встаёт и отходит от горячего тела младшего, как бы любуясь. Бесстыдно рассматривает, совсем как экспонат в музее. Не хватает таблички «руками не трогать», и Намджун бы самый первый нарушил это правило. Уж больно хочется впиться в мягкую, молочную кожу пальцами, ощутить в руках пышные формы, и возможно даже шлепнуть, наслаждаясь тем, как кожа будет подрагивать пару секунд после шлепка. Гитарист вот-вот сойдет с ума, то ли от того, что на него так открыто пялятся, то ли от мыслей в голове, что наталкивают продолжать соблазнять и искушать Намджуна. — Не смотри на меня так, — пытается собрать все свои силы, чтобы сказать пару слов охрипшим от возбуждения голосом. — Я знаю, о чем ты думаешь. Это смущает, — одна рубашка на Чимине почти ничего не закрывает и служит исключительно для декора. Ким тихо хмыкает, мысленно умирая от понимания, насколько младший сейчас уязвим. — На данный момент я думаю только о том, как бы присосаться к твоим ключицам, а ты о чем подумал? — Намджун выгибает бровь, запуская руки в карманы, дабы акцентировать внимание мальчика на своем возбуждении. Черные спортивки удачно все подчеркивают, совершенно ничего не скрывая. Чимин распахивает глаза, и Намджун впервые в жизни думает, что гитарист глупый. Неужто он и вправду думал, что Ким не возбудится, глядя на все те порнушные штуки, что вытворял с собой Пак? — это твоя заслуга, маленький. Названный со стеклянными глазами начал медленно опускаться с кровати. Колени коснулись холодного пола, от чего тот немного вздрогнул. Чимин лег животом на постель, выпячивая аппетитную задницу. Он повернул голову стараясь из-за спины ухватить взгляд Наму. — Я подумал о том, что мог бы заменить твои барабаны... Намджун не выдерживает. Он обхватывает рукой свой член, сильно сжимая. Стоит крепко, сука. Чимин тому виной. — И что? Мне нужно барабанить по твоей сладкой заднице палочками? — Ким стебется, мучает его, и себя вместе с ним. Чимин мешкается, осмысливая, что он только что сказал, и принимается мельтешить в попытках более четко и ясно выразить свою мысль: — Нет, хочу, чтобы ты своими руками мою задницу… — Пак видит, что Наму трогает себя через ткань, и с чавкающим звуком засовывает в киску два пальца. — За все те проделки и мои потраченные нервные клетки тебя можно было бы и палочками отшлепать, принцесса. Намджун сжимает зубы, выделяя скулы. Пак Чимин — его личный грех, который ему придется искупить. И не выдерживая, мужчина уверенно движется в сторону кровати и садится на нее. Смотреть на Чимина сверху вниз, видеть, как он судорожно и беспрерывно облизывает пухлые губы с заплывшими от возбуждения зрачками — удовольствие сродни фантастики. Намджуну такой Пак раньше лишь во снах виделся, а теперь судьба сыграла злую шутку, ведь гитарист сейчас вскарабкивается на чужие мощные бедра явно не с намерением просто посидеть на них. А объездить. И Намджун разрешит сделать это не только со своими бедрами. Маленькие, практически крошечные ладошки обхватывают массивную шею, раскосые глаза вглядываются в драконьи и чувствуются пиздецки правильно. Точно так же, как и ерзающий на каменном члене парень, что пытается вести игру до тех пор, пока ему это позволяют. Что сейчас чертовски неправильно, так это то, что Чимина все еще не засосали и не облапали, с ног и между, до головы. — Намджуни-хен, неужели ты боишься? — дьявольски улыбается, выводя старшего на эмоции. Знает, что в силах сделать это одним своим словом, когда тот настолько заведен. В последнем он уверен — чувствует как минимум всем своим нутром, а как максимум — промежностью. — Маленький, — опасно рычит, наконец обхватывая большой рукой мягкую талию, сжимая почти болезненно. Второй рукой хватает подбородок, фиксируя голову Чимина. — Да, я боюсь, — без колебаний отрезает, глядя на хмурящегося мальчишку. Совсем не понимает, что тормозит он по следующей причине, — боюсь, что не смогу насытиться тобой. Пак тянет губы в улыбке, в которые тут же вгрызается Наму. Целует развязно, в стиле Чимина, с первых секунд стараясь угодить тому, кто сразу хныкать начинает, давя ладошками на плечи, активнее потираясь о стояк старшего. Гитарист буквально плюшевый. Во всех местах, блять, и это не может не сводить с ума. Губы мармеладные, мягкие подушечки, которые Намджун наконец охотно облизывает, исполняя давнее желание. Не скупится, щедро покрывает их слюной, ухмыляясь с того, как Пак облизывает их следом, смакуя чужую слюну. Греховно до закатывающихся глаз. Рука, ранее покоившаяся на талии, скользит ниже, теперь уже даруя внимание упругим и опять же мягким ягодицам. Вторая же перебирается на тонкую шею, совсем слабо сжимая, проверяя реакцию Чимина. Тот на такое действие просовывает руку между их телами, касаясь себя. — Боже, — вздыхает Намджун, ловко переворачивая их. Теперь Чимин лежит на спине, а Намджун меж его разведенных ног. Младший шустро принимается расстегивать пуговицы своей рубашки и сразу после пробивает Кима на слабость, когда его взору является маленькая аккуратная грудь со вставшими сосками. — Пирсинг? Мать твою, Чимин, — натурально хрипит, расставляя руки по обе стороны от Чимина, коротко чмокая того в губы, а после скользит к шее. Намджун кусает бледную кожу плеч, размашисто проходится языком по шее, не обделяет вниманием изящные ключицы, наконец дорываясь до наиболее желанного. Вернее, одного из. Подтверждения разницы в их размерах ради, он берет две груди в руки, наблюдая, как закатываются чиминовы глазные яблоки, а сам мальчишка покрывается мурашками. — Чувствительный, — очевидное вслух подтверждает, принимаясь играться с покрасневшими сосками, в одном из которых металическая штанга пирсинга. Два пальца подносит к чужому рту, безмолвно призывая облизать, но Пак хитёр, поэтому радостно начинает обсасывать их, наверняка представляя кое-что другое на их месте. Наму касается влажными подушечками пальцев ареол, после прокручивая бусинки меж ними. Ко второму соску, тому, что с пирсингом, мужчина льнет ртом, лаская. Звонко всасывает мягкую грудь, что после пружинит, выбивая из Пака мелодичные стоны. Губами обхватывает сосок, мучительно долго держа во рту, внутри языком теребя. Чимин совсем разбит от таких ласк, но все равно ногами притягивает Намджуна ближе к себе. Он пальчиками скользит по широкой спине, тут же принимаясь оставлять следы от своих ногтей. Кстати, недавно сделанных. Розовые ноготки с белой кошачьей лапкой выглядят умилительно, совсем как их обладатель. Ким обращает внимание парня к себе, и снимает с ножек Чимина пушистую материю, отбрасывая на пол. Для Пака быть открытым до такой степени приятно и смущающе одновременно. Вернее, когда на тебя смотрят с такой жадностью, наглядно демонстрируя значение фразы «пожирать глазами», то ноги несомненно хочется свести. И Пак бы удивился, если бы у него это получилось. Но не тут-то было. Ладони Кима по-хозяйски устраиваются на его бедрах, раздвигая, и он без каких либо усилий двигает Чимина вверх кровати. Сам же он размещается между ног гитариста, и, кажется, он нашел место, где хочет провести всю свою последующую жизнь. Глядя на покрытую смазкой, с яркими и чуть припухшими половыми губами, что мило выглядывают из-под верхних, Намджун чувствует острое желание зарыться в нее лицом. Желательно навсегда. Он широко мажет от пульсирующей дырочки, в которой совсем недавно были пальцы Чимина, до клитора, на который тот нарочно надавил сильнее. Пак ожидаемо изогнулся, чему старший не мог не радоваться. Намджун сплевывает на влажные складки, сразу же анализируя реакция Чимина. — Ты абсолютно бесстыжий, — шепотом вещает он, зарываясь пальцами в густые волосы старшего, насильно прижимая того лицом к своей киске. А тот и рад. Ласкает кончиком языка, изредка углубляясь. Пальцами распределяет свою слюну и выделения Чимина, не успевая контролировать свою фантазию, в которой эта малышка покрыта его спермой. Тело под ним выгибается дугой, сбивчиво шепча что-то под нос, но стоит Намджуну всосать клитор и начать быстро теребить его самым краешком языка, как Чимин услужливо закидывает свои ноги ему на плечи, обвивая голову. Возникает вопрос, кто кончит быстрее: Чимин, которого сейчас искусно едят и которому начисто вылизывают пухлые складки, зарываясь в промежность с носом, или Ким, голову которого сдавили до щенячьего писка пухлые, еще им не целованные ляжки. Намджун одобрительно мычит, шире открывая рот, давая смазке и собственной слюне стекать по подбородку. Ладонь со звонким шлепком ложится на бедро Пака, сжимая до появления отметин. Большой палец мужчины принимается натирать круговыми движениями покрасневшую бусинку, от прикосновений к которой, Наму становится счастливчиком, слушая затяжное хныканье. Он хмыкает, убирая руку с бедра и аккуратно вводит два пальца. — Растягивать смысла нет, Мини? — по сути вопрос, но звучит очень утвердительно. — Займи свой ро- Пальцы в нем сгибаются точно так, как ему того нужно, и попадают по чувствительной точке на передней стеночке. Чимин не договаривает, а лишь плаксиво стонет, бедрами толкаясь вперед, в попытках сильнее насадиться на длинные пальцы и язык. Движения пальцев ускоряются, вместе с тем и частота стонов Пака, пальчики которого уверенно добираются до своей груди. Он как никто другой знает, что задачка фингеринг + стимуляция сосков равно крышесносный оргазм. Парень оглаживает грудь, несильно сжимая ее в ладошках, а после тянет пальчики одной руки к Намджуну, требовательно хныча. Тот сразу подается чуть выше, охотно обсасывая пальцы гитариста, языком проходясь между, а после позволяет Чимину коснуться своей киски — позорно потекшей, с пузырящейся на ней смазке и слюне Намджуна. Пак фокусирует свой взгляд на мужчине, ухмыляясь и неподдельно ликуя с его вида. Весь подбородок, губы, щеки и нос покрыты его выделениями и блестят. Чимин второй рукой тянется к его лицу, ласково касаясь скул и щеки, и отчего-то им обоим этот жест напоминает поглаживания щенка. В их случае очень преданного, который сразу возвращается к своему лакомству, как только видит, что Чимин убирает руки, и пальцами той, что Наму только что обсосал, зажимает сосок. Вторая рука остается в волосах старшего, который разводит пальцы внутри Пака на манер ножниц, будто бы знает, какая последует реакция. — Пожалуйста, — а сам оттягивает в пальцах сосок, прокручивая. — Намджун-хен! — канючит на вдохе. Названный ухмылку тянет и легко прикусывает клитор, сразу принимаясь зализывать. Пака не хватает. Черти удовольствия растаскивают его, заставляя затрястись в судорогах. Оргазм накрывает с головой, отчего парень пытается слезть с пальцев и языка, дабы убежать от такого количества ощущений, но ему не позволяют — крепко удерживают за бедра. Он тихо стонет, ворочаясь на постели, вовсе не чувствуя, как Намджун отдаляется и встает с кровати. Ким, в свою очередь, за парнем наблюдает, пока стягивает спортивки вместе с бельем. В том, что Пака хватит еще надолго он уверен, и думается ему, что тот одобряет, чтобы оргазмы следовали один за другим без перерывов. Собственный член шлепается влажной головкой о низ живота, катастрофически требуя внимания. Намджун пару раз проводит по стволу рукой, тягуче себе надрачивая, глядя на Чимина, с призывно раскинутыми ногами, красной, мокрой и чертовски аппетитной киской, которую он не прочь съесть еще раз сто, а потом еще столько же. Грудь Пака уже вздымается медленнее, а один сосочек оттенком один в один с промежностью — ярко-красный и выглядит воспаленным. Губы парня блестят от количества слюны на них, а волосы разметаны по кровати. Влажная мечта Ким Намджуна наяву. Дай Бог не кончить на этот святой лик. — Принцесса, ты как? — насмешливо спрашивает Намджун. А то он не видит. Пак помутневшим взглядом окидывает его и сразу ползет к спинке кровати. Язык машинально облизывает губы при виде толстого, в меру длинного, увитого сеткой вен члена. Это выглядит как блядский сон и просыпаться он не намерен. По крайней мере пока этот член качественно его не отрахает. — Думал, что хорошо, но теперь не уверен. Ты ведь все еще не во мне, по какой-то причине, — капризно жалуется и закатывает глазки. Ким, усмехаясь, ложится на кровать рядом с Чимином, ни разу не удивляясь, когда на его бедра приземляется вес последнего. Пак выглядит заторможенно, будто совсем не здесь находится, а в какой-то прострации, где наверняка есть только он и член Ким Намджуна. Гитарист пальцами проводит по стволу, и Наму чувствует пульсацию его промежности на своем бедре. — Нравится? — низким от возбуждения голосом интересуется, хотя прекрасно видит, что да. Чимин облюбовывает его член, небыстро надрачивая, и вместе с тем начинает тереться об мужчину. — Я у тебя такого не спрашивал, — ведь по Киму все было понятно. По тому, с каким аппетитом он его вылизывал, жадно глотая смазку. Чимин понимает, что выглядит сейчас в точности, как он. Плоть в руке каменная, едва не гудящая. Горячая и идеальных, как кажется Паку, размеров. Киска сладко поджимается, стоит ему представить, что через каких-то пару минут он его оседлает. Но пока он ладошкой зажимает головку, мучительно медленно ее натирая, второй ручкой несильно сжимая яйца, перекатывая. Кажется, Намджун на пределе, учитывая как быстро вздымается его грудная клетка, а руки быстро перехватывают Чимина за талию, подтягивая к себе и усаживая на пах. Младший довольно улыбается, наклоняясь к его лицу, а ладошками упирается в крепкую грудь. Бедра на автомате начинают вырисовывать восьмерки, в откровенную ерзая мокрой промежностью на члене. — Ты сучка, принцесса, — и целует пухлые губы, кусая. Чимин стонет ему в рот, заводя руку себе за спину, дабы направить ствол в себя, и стонет еще громче, пока медленно насаживается. Ноготки безжалостно царапают грудь старшего, пока внизу слышится донельзя пошлое чавканье. Чавканье его киски, блять. Он от этих звуков непроизвольно сжимается, чем выбивает из старшего хриплый стон прямо на ухо. Руки Наму уверенно оглаживают пакову спину, выпирающие острые лопатки, следом тиская мягкую грудь с набухшими сосками, которые тут же начинают неприятно ныть от нехватки внимания. — Я мало внимания уделил им, — утверждает. Чимин согласно стонет, принимая в себя почти всю длину. — Господи, Намджун-хен, — Пак звучит так разбито, что Наму не в силах не усмехнуться и для пущего эффекта ущипнуть его за сосок. Он мальчика не торопит — дает привыкнуть к размерам. Сам понимает, что они у него немаленькие, а Чимин чертовски тугой. — Еще, — шепчет ему в губы, наконец принимая до основания. Намджун послушно возвращает пальцы на сосок, завороженно наблюдая за покачивающимся на его члене Чимином. Его ножки разъезжаются от удовольствия, а клитор касается коротких волос на лобке старшего. Наверняка раздражает. Он двумя руками берет парня под ягодицы, приподнимая и вновь на себя опуская, наслаждаясь мягкими всхлипами и стонами. Губами он ловит сосок с пирсингом, чуть прикусывая, но сразу мокро целуя, как бы извиняясь. — Твои губы были созданы для этого, — сбивчиво шепчет Чимин, ликуя от картины под собой. Старший голодным зверем припадает то к одному соску, то к другому, без устали лаская, умудряясь при этом поддерживать Пака под тазом, помогая двигаться. Сейчас, когда парень привык, он с уверенностью откидывает руки старшего, принимаясь двигаться самостоятельно. Он двигает бедрами плавно и умело, объезжая толстый член с влажными шлепками, растягивая губы в букве «о», когда его кончик так правильно давит на переднюю стенку. Намджун под ним сперва наблюдал, положив руки за голову, а сейчас закинул ее, давая Паку увидеть вздутые вены. Чимин пальчиками проходится по каждой, а после вновь гладит мужчину по щеке. Чимину нравится чувствовать большие руки на своей талии, заднице и бедрах, но он решает попробовать все, поэтому предлагает: — Возьмешь меня сзади? Кажется, у Наму скоро поедет крыша, потому что Пак Чимина, стоящего перед ним в коленно-локтевой он мог себе представить только во снах. Каково его состояние, когда мальчишка с хитрой и самодовольной улыбкой слезает с него, неудовлетворенно постанывая от пустоты внутри и становится на колени. Грудью он сразу же ложится на постель, вытягивая ручки перед собой, а поясницу прогибая совсем как кошка. Пантера, пума, кто, блять, угодно, которая сидит в засаде и охотится за своим ужином. Намджун такой кисе добровольно под клыки ляжет. Рука сама тянется к бархатной коже ягодиц, сперва мягко сминая, наблюдая, как пальцы впиваются в полную половинку, а позже шлепает. Не сказать, что слабо — Пак вскрикивает от неожиданности и принимается вилять задницей, зазывая. Намджун ударяет еще раз, едва не кончая от вида, как кожа волнами трясется после удара. — Ты же хотел побыть на месте моих барабанов? — шепчет в самое ухо, прижавшись взмокшей грудью к изящной тоненькой спине. Чимин толкается бедрами назад, ощущая твердый член меж складками. — Желания сбываются. Намджун согласен с гитаристом на все сто процентов. На сто один, когда он головкой водит по промежности, надавливая на клитор, а после вновь возвращаясь к дырочке. Дразнит и даже не скрывает. — Намджун-хен, ну же! — не просит — требует. И Ким не в силах отказать. Толкается сразу на всю длину, отчего Пак громко стонет, теша самолюбие старшего. Намджун натирает пальцем бусинку клитора, доводя Чимина до слез и заставляя сжимать в пальцах постельное белье. Сам же вбивается по самые яйца, облизывая острые лопатки, позвоночную косточку. Намджун прижимается грудью к спине парня, поднимая того на себя, и теперь уже вбивается под новым углом. Чимин сам поворачивает голову к Киму, как котенок тычась, выпрашивая поцелуев. Он их, естественно, получает. Пальцы Намджуна снова находят бусинки сосков, сильно пощипывая их, языком облизывая ушную раковину. Он чувствует, как Пак в его руках трясется, а киска начинает пульсировать, сильно сжимая старшего в себе. Оргазм младшего сулит оргазм старшего, поэтому Ким быстро выходит, невпопад проводя по члену пару раз и с хрипом кончает на выгнувшуюся спину Чимина. Оба ложатся. Один изучает покусанные губы второго, а второй изучает счастливые, точно щенка глаза.*
Стоит отметить, что после этого Чимин стал менее стервозным и заносчивым. Так что теперь саундчеки проходят без вечных недовольств гитариста, но с опухшими губами. Причем опухшие они только у Кима и Пака. Намджун уверен, что остальные ребята скажут ему спасибо, что ему удалось укротить эту бестию. А вот каким способом — останется в секрете.