Холст нашей любви

— Ты можешь иногда позволять себе отдохнуть, ты знаешь? — мягко говорит Джереми, наливая в стакан апельсиновый сок и наблюдая за тем, как Жан на полу делает растяжку. — Сегодня воскресенье. Попробуй не делать совсем ничего. Ты так умеешь? — Смешная шутка. После какого слова смеяться? — ворчит Жан, и Джереми не может сдержать улыбку, глядя на него. Он тянет мышцы рук, сидя в коротких шортах и свободной майке, которая, вообще-то, раньше принадлежала Джереми. Мускулистые ноги выглядят худыми, Джереми скользит по ним взглядом, замечая рваные полосы шрамов. Потом ставит стакан на столешницу и подходит, чтобы сесть на пол рядом с ним. Жан замирает, наблюдая. — Я не шучу, — улыбка Джереми — мягкая, но такая напористая, что Жан прекращает делать упражнение и садится ровно. — Давай ты попробуешь хотя бы день ничего не делать, а я прослежу. — Я буквально не знаю, чем ещё себя занять, кроме спорта, — Жан тут же мрачнеет. — Окей, вечером мы идём на свидание, — Джереми загибает пальцы, — ты можешь почитать книгу, посмотреть что-нибудь со мной или без меня, если я тебя достал, мы двоем можем пролежать в кровати хоть весь день, что-нибудь приготовить… — Ладно, я понял, — Жан перебивает. Джереми целует его в лоб, замечая тепло в ответном взгляде, и встаёт. — Я слежу, — говорит он, указывая двумя пальцами на собственные глаза. Жан со вздохом сворачивает коврик и берет из шкафа книгу. Джереми и правда следит за ним. И видит, как ему тяжело. Потому что сначала он читает, но уже через пять минут страницы перестают шелестеть, и Джереми, заглянув в дверной проем, замечает, что Жан хмурится, просто глядя в стену с книгой в руках. Джереми садится на диван рядом с ним с тихим вздохом. — Слушай, я не хочу заставлять тебя делать то, что тебе тяжело дается, — начинает он. Бережно опускает ладонь на его скулу, большим пальцем мягко, бархатисто поглаживает под глазом, и Жан, как всегда, машинально льнет к этому прикосновению, словно кот. — Но я правда хочу, чтобы ты отдохнул. А ты не отдохнешь, если будешь беспокоиться из-за того, что сидишь без дела. — Звучит как замкнутый круг, нет? — усмехается Жан. — Давай мы что-нибудь посмотрим вместе. Фильм, сериал? Жан лишь отмахивается, убирает книгу в сторону и обнимает Джереми за талию, притягивая ближе к себе. — Понял, — тот смеется, падая вслед за ним. Устраивается удобнее на его груди, поднимает взгляд из-под бровей: Жан задыхается от красоты его медовых глаз в лучах полуденного солнца. — Вечером хочешь куда-нибудь сходить или хочешь остаться дома? Чтобы я приготовил нам что-нибудь сам? — Дома, — коротко отвечает Жан. Его пальцы оказываются в волосах Джереми, мягко перебирая. Тот кладет голову ему на грудь, слушая сердцебиение, полной грудью вдыхая его запах и прикрывая глаза. — Мы можем просто… полежать? — Всё, что хочешь, — Джереми улыбается и приподнимается выше на локтях, чтобы поцеловать. Мягкие поцелуи ложатся на шею, ключицы, скользят вверх — на линию челюсти, покрывают обе щеки. Ладони Жана обхватывают талию Джереми, он отвечает на быстрый поцелуй в губы, но тут же опускает голову на подушку, и Джереми не настаивает. Он ложится, носом утыкаясь в шею, наслаждается теплом и комфортом, иногда невесомо касаясь губами горячей кожи. Солнечный свет заливает квартиру, кондиционер охлаждает воздух, но в комнате по-прежнему жарко, и Жан, очевидно, сопротивляется, как может, — и все-таки через несколько минут его грудная клетка начинает двигаться более размеренно. Джереми поднимает взгляд и видит, что он спит. Невольная улыбка возникает на лице, а внутри становится так тепло и мягко, словно кто-то разлил горячий шоколад. Спящий Жан — спящий спокойным сном, умиротворенно, — любимое зрелище Джереми. Жан редко будит его по ночам теперь, но Джереми догадывается, что ему не всегда удается выспаться. Джереми сползает вбок, устраиваясь на диване рядом с ним, закидывает одну ногу на его бедра, чтобы быть ближе, снова устраивает голову на груди. Пожалуй, именно сейчас, лежа в объятиях спящего Жана, Джереми может по-настоящему сказать, что он дома.