***
Как только он переступает порог дома, сразу же оказывается окружён детьми. Шакл чудесным образом через них всех проходит, умудряясь никого не толкнуть, и тут же оказывается совсем рядом с Мираклом. Тот кивает и улыбается. —Привет. —Радостный какой. Сдал кого-то своим друзьям-ментам? На это Миракл лишь глаза закатывает, а Шакл усмехается. Нортон наконец-то успокаивается, смотря на них, и может без всяких переживаний поговорить с детьми, наперебой что-то ему рассказывающими. Эти двое наконец-то поладили. Говорить с детьми, к счастью, приходится долго – они все устраиваются рядом с ним, на широком диване, и Нортон слушает всех и сразу, держа Николь и Феликса на коленях. Норт поначалу явно подумывает улизнуть за Шаклом и Мираклом на кухню, но, как только Дейла упоминает, что он чуть ли не расплакался когда узнал, что отец в больнице, тут же остаётся на месте. Двойняшки шумят и спорят, пока Нортон с улыбкой выслушивает рассказ Василисы о том, чем они тут занимались. Николь с Феликсом вообще не обращают на них внимания – пихаются и толкаются между собой, но не соглашаются сидеть по разные стороны от Нортона, тут же помирившись. Всё это очень хорошо отвлекает от мыслей о том, что придётся потом поговорить с Мираклом, и поговорить явно не о приятных вещах. Нортон вздыхает. Вот, он опять об этом думает. Как и всю последнюю неделю, проведённую в больнице. С кухни то и дело раздаются взрывы смеха, недовольные возгласы Шакла и насмешки Миракла, и это успокаивает. Нортон надеется, что так будет как можно дольше – ему очень уж хорошо просто вот так сидеть, слушая детей, пока его любимый человек и лучший друг за стенкой наконец-то находят общий язык.***
Подобные моменты, к сожалению, имеют свойство очень быстро кончаться. Шакл занимает детей, устроив с Нортом игру в карты, а Нортон и Миракл остаются в коридоре одни. Тишина давит, и Нортон торопится что-нибудь сказать, но понятия не имеет, что говорить. Просто смотрит в глаза Миракла и чувствует, как сомнения понемногу, совсем чуть-чуть, начинают отступать. Наверное, он сделает верный выбор. —Пойдём, посидим в моей комнате. Я по тебе соскучился, честно говоря. —Я и не сомневался. Нортон улыбается уголком губ и мягко касается пальцами ладони Миракла, чуть сжимая её в своей. Так становится куда спокойнее. Тот улыбается ему и ведёт за собой, усаживает в кресло, заботливо поинтересовавшись, не болят ли у Нортона рёбра и не уложить ли его в постель. Огнев с фырканьем шлёт его к чёрту, и Миракл смеётся, кивая. —Мне показалось, ты очень волнуешься. Что случилось? —Мне трудно говорить об этом. Обними меня. Эта просьба от Нортона звучит как что-то слишком личное, и Миракл немного удивлённо смотрит на него, но обнимает. Тянет к себе, прижимает близко-близко, и кладёт голове ему на плечо. Нортону становится гораздо спокойнее, когда он так близко к Мираклу, что чувствует его сердцебиение каждой клеточкой своего тела. —Мне придётся выбирать между тобой и моей работой. Я не знаю, что должен сделать. —Работа – это важно, в конце концов, тебе надо обеспечивать, детей, и... —Глупый,— Нортон усмехается уголком губ, — я работаю там не столько из-за денег, сколько ради людей. Мне там нравится, хоть и не всегда. Но...кстати, скажи мне, — и чуть-чуть отстраняется, смотря прямо в глаза Миракла, —ты меня любишь. Это значит, что мы...можем быть вместе? —Можем. Если ты захочешь этого. —Захотел. И у меня проблема, Миракл. Я не хочу отпускать тебя от себя, вообще никуда, но я не знаю, что выбрать. Всех тех людей я тоже отпускать не хочу. —Ты можешь выбрать всё, что угодно. Я не буду против, если это буду не я. Не возражу тебе. Но разве ты должен вычёркивать из своей жизни людей с работы, если уволишься? —Вообще-то...я не знаю. Пожалуйста, посиди так со мной ещё. Не хочу оставаться в тишине.***
В тишине Нортон остаётся, но куда позже, уже поздним вечером, когда дети ложатся спать, а Миракл читает какую-то книгу, сидя в постели и иногда поглядывая на него. Нортон смотрит вниз с балкона и курит, облокотившись о перила. Видел бы его сейчас Шакл, потерял бы дар речи. Чтобы Нортон – и с сигаретой, такого ещё никто никогда не видел. Он думает. Думает о лаборатории, с белыми стенами, смеющимися в столовой поварами, с уютным кабинетом и голосами Рока и Шакла, постоянно разгоняющими тишину в помещениях. Думает о Миракле, о его тёмно-серых глазах, в которых видно целый мир, их личный мир, о его улыбке, предназначенной иногда только ему одному, о его уютных объятиях, в которых мужчина укачивал его, словно маленького ребёнка. Он напряжённо царапает подоконник ногтем, вдыхает горький мерзкий дым, который неприятно жжёт горло, и решает. Вот сейчас, именно сейчас, он должен сказать, что ему важнее. И себе, и Мираклу. Так будет легче. Нортон оглядывается через прозрачное окно балкона на сидящего в комнате мужчину, смотрит в его лицо, на улыбку, прячущуюся в уголках его губ. —Я решил. Он тушит окурок о стеклянное донышко пепельницы, выкидывает его и подходит к Мираклу, садясь на край кровати. —Ложись спать, ты весь напряжённый. И не читаешь ты ничего – смотрел на меня всё время, пока я там торчал. Утром поговорим. И Нортон ложится первым. Укрывается тёплым, тяжёлым одеялом, слышит, как щёлкает выключатель лампочки, когда Миракл гасит в комнате свет, как шуршит книга, отложенная им на тумбочку. Чувствует как Миракл прижимает его к себе, обнимает, ткнувшись носом в его плечо. Нортон закрывает глаза, улыбаясь. Он не сомневается, Миракл эту улыбку видит даже в темноте. А ещё ни капли, ни одного мгновения он не сомневается в том, что сделал правильный выбор.***
Просыпается Миракл рано, и по привычке проверяет детей – все спят. Нортона он находит на кухне, с чашкой кофе в руках, греющего об неё холодные пальцы. Не может удержаться от того, чтобы не наклониться к нему, касаясь губами бледной щеки, прежде чем сесть напротив. Нортон улыбается спокойно и безмятежно, будто и не метался вчера в сомнениях, будто и не просил сигареты, чтобы потом кашлять на балконе, морщась и всё равно куря. —Доброе утро, Миракл. Он улыбается, с нежностью и какой-то усмешкой, и Миракл не может сдержать ответной улыбки, хоть его и беспокоит то, что же выбрал Нортон. —Доброе. А... —Сначала кофе. Потом ответ. —Как скажешь. Он с тихим смешком кивает, открывая форточку и закурив, внимательно смотря на Нортона. Тот, как и всегда, морщится, и Миракл ещё раз убеждается – это точно его Нортон, а вчерашний вечер был явно исключением из его обычных правил. Огнев молча пьёт кофе, изучает глазами черты лица Миракла, а пальцами линии и мозоли на его ладонях. Улыбается, стоит им встретиться взглядами, и улыбка с его лица никуда не исчезает через пару секунд, остаётся, потому что хочется улыбаться. —Знаешь, вообще-то, у меня было просто ужасное настроение пока ты не пришёл. —Да?Я настолько радую тебя своим присутствием? —Да. Комфортнее с тобой как-то, спокойнее. —А кто же испортил тебе настроение? —Астрагор. Нортон усмехается, смотря, как до Миракла доходит, что это значит. —Я звонил ему недавно. Сказал, что увольняюсь, и Шакл принесёт документы. Он страшно взбесился, но разве он может что-то возразить?Вот и он знает, что нет. —Так это и есть твой выбор? —Ты – мой выбор. Потому что... —Давай, скажи. —Издевательство чистой воды. Потому что я тебя люблю, доволен? —Более чем.***
Через пару месяцев от прошлого места работы остаются лишь воспоминания. И, конечно же, Рок с Шаклом, стабильно заезжающие к ним раз в неделю, а иногда и чаще, и не выпускающие возможности рассказать Нортону последние сплетни лаборатории. Слушает это всё в основном Миракл – Нортон, как только понимает, о чём сейчас пойдёт речь, тут же уходит из комнаты под каким-нибудь предлогом, обещая, что Миракл непременно ему всё перескажет потом. Ещё слушает Николь, всегда сидящая на коленях у Рока и в упор игнорирующая всех остальных, пока Драгоций рядом. С собой девочка всегда приводит Феликса, уже привыкшего к этому и не особо сопротивляющегося. В итоге вокруг Шакла всегда достаточно слушателей, чтобы рассказать, кто там с кем начал встречаться, кто кому изменяет, а у кого украли крупную дозу. О том, что у самого Шакла в кармане по крайней мере вдвое больше порошка, чем в этой дозе, Миракл каждый раз благополучно забывает. Живут они все вместе и в новом доме – из прошлого Нортон поспешил убраться в первую же неделю после выписки из больницы, ничем это не аргументируя, но очень выразительно и обеспокоенно сверкая глазами. С переездом все хорошенько помучались – количество сумок и пакетов даже не было худшим качеством этого переезда. Куда хуже были Николь с Феликсом, вечно куда-то падающие, прыгающие, залезающие и пропадающие. Шакл великодушно посоветовал «молодым родителям» посадить цветочки жизни на цепь. Родители вежливо и поспешно отказались, не сомневаясь, что цепь у Шакла точно была. Больше Нортон не курил. Никогда, ни одного раза, но Миракл всё ещё предусмотрительно откладывал пачку сигарет подальше, когда Огнев нервничал. Ему не понравился тот единственный раз, когда Нортон истязал себя курением, от которого его воротило. Нортон на это всегда усмехается и понимающе кивает, успокаивающе поглаживая Миракла по волосам и даже расщедриваясь на поцелуй в уголок губ. Он знает, Миракл всячески старается оградить его от всего, что может вновь вернуть его в то состояние волнения и сомнений. Нортон знает, что такого больше не повторится – это был самый трудный этап его жизни, самый тяжёлый выбор, и он его сделал. И сделал явно правильно, а если так подумать, то под конец даже было легко. Но как бы там ни было, больше Нортон выбирать не хотел. —Больше и не придётся,— каждый раз говорил ему Миракл, добавляя в конце это идиотское прозвище, так Нортона раздражавшее, —Норти.