***
Вот же ящерица остромордая! Выродок драконий! Не знает, как с девушками обращаться! Даром что принц! Видать, во дворцах такому не учат! Вот где, спрашивается, его носит?! Аааа?… Анна была уверена, что немилый Джон, он же Рейнор Таргариен, он же ящерица остромордая, мигом к ней принесется да в глаза преданно заглядывать будет. Ну, как там… В Гавани этой. Будь она трижды, нет, четырежды, неладна! Но минуло уж десять деньков с того утра, когда Анна, продрав глаза, обнаружила серебряную головушку подле себя, а его не было! Не было! Представляете?! Она уже все ногти изгрызла, все ромашки на лужку общипала, а его не было! Обиделся что ли?.. Наверняка обиделся… Сейчас же парни как девчонки! Чуть что сразу нос к верху, и все! Не подходи к нему! А этот еще и принц! Что б его! Джон тогда лорду тому так прямо и сказал, мол, девицу эту не трожь, моя она и весь Хилсайд мой. Поселок-то и без того ящерице этой перешел, как стронговское наследство. А Анну домой отвезли. Не он, правда… Не Рейнор. Красивое имя какое! ЧуднОе! Как он весь… А она, дура, возьми да ляпни «Спасибочки, конечно! Но даже не думай, что это что-то меняет! Ненавижу тебя, подлец!», хвостом махнула и шасть в карету. А Джон губы сжал в полосочку, тонко-тонко так, да руки за спиной сложил и… и все! Да знал бы он, что с ней тем утром было… Мигом бы прибежал! Глаза еще не открылись, а ноздри уже шевелились, втягивая причудливый аромат жасминовой мяты… Или мятного жасмина… В общем, чего-то такого холодного и жутко приятного. Анна видела людей с трубками, что с наслаждением вдыхали сизый смрадный дым по несколько раз на дню, и все удивлялась, как это может хотеться. Ну, как?! Дикость полнейшая… А тем утром она чуть с ума не сошла, когда, открыв глаза, поняла, что это он так чудесно пахнет. Ужасно захотелось зарыться лицом в платиновый шелк и гладить его, перебирать… Анна даже подвинулась поближе. Так близко, что видны стали его длинные светлые реснички. Густые такие. Ну, что веер… Пальчики сами и опустились на голову. Гладили. Нежненько… А носик так нюх-нюх аккуратненько… Ну, а что? Он же все равно спит! И так тепло стало внутри… Приятно. Будто в животе свечку зажгли. И грудь стала такая вся чувствительная что ужас просто! Соски сжались и затвердели, а камиза по ним шур и… и в голове шторм. Короче, испугалась она! Как на пляже на том… Даже сильнее. Там хоть сбежать можно было, а здесь… Ну, и что прикажете делать? Хоть в Харренхолл лезь! А что? Прийти да сказать, мол, принц мне ваш нужен… Глупо-то как… А еще рот свой поганый открывал! Говорил, что слова те правда… Если правда, то почему она одна? Даже строчки не черкнул! Ублюдок! Как есть ублюдок! Спасибо не навредил! Хотя матушка, похоже, не поверила ее болтовне. Насквозь же видит… Переволновалась опять же. Дочки двое суток дома не было! И никто не знает куда подевалась. Один только Рони-двинь-кони брякнул что-то маловразумительное про карету какую-то. Но он же дурак! Чего с такого возьмешь? Вот и бегала тетушка Алис по поселку туда-сюда и Селли гоняла. А тут вдруг хоп! Карета. Из кареты Анна. Аккуратная и жутко деловая. Будто госпожа. И как заявит, мол, пригласили ее принца лечить. Алис чуть в обморок не упала. - Как принца? - едва выдавила из себя, за шею хватаясь, будто удавка там. - Ой, ну, как обычно! Приехали и вопят «Лекаря нам! Лекаря!». Хотели тебя забрать, но тебя ж не было. А у него там ожог вооооо! - и руками широко-широко развела. - А мейстер где? - недоверчиво спросила Алис. От одной мысли, что дочь была рядом с сыном этого… этого… делалось дурно, словно сердце клещами сжимало. - Да пес его знает! Нету! - махнула головой дрянная девчонка. - И что принц? Не… не обидел тебя? - как-то робко поинтересовалась мать, и глаза в пол. - Чего ему обижать? Принц как принц. Ростом здоровый. Плечи во! - руки разлетелись в стороны, увеличив Рейнора до размеров доброй телеги. - А так тонкий, гибкий весь. Рожа что у ящерицы и ожог. Треснул и воспалился… Говорит, дракон пожег. Беленький… Не дракон! Принц беленький. Волосы чуть не до задницы… Мать смотрела на нее стеклянными глазами, будто не веря, что дочь вполне себе живая и целая. От взгляда от ее стало беспокойно. Ну, не говорить же правду?! Не было ж ничего и ладно! Чего зря тревожиться?! Анна уже и сама не тревожилась. Джон же сказал, что все здесь - его. А кто против воли принца пойдет?! Никто!***
Вот и брела Анна по улочке вся в мыслях о нем с сумой наперевес. Тяжело, конечно, да ничего не попишешь. Надо кому-то отвары свежие разносить! Не всегда ж найдется кому забежать да травки хворому отнести! Надувшись, что бурундук осенью, девчонка нарочно шаркала башмачками по пыли, наблюдая, как у подола клубятся прозрачные облачка. Настроения не было. Даже не хотелось в чужие дворы поверх изгородей заглядывать. Ну, где те были… Где не было какой интерес? Все на виду! А на виду эт не то. Эх, рассказать бы кому… Да некому! Селисе болтни, так тут же по дворам разнесет. Секреты хранить - эт точно не ее. А жаль! Язык так и чесался пожаловаться на этого… этого… на ящерицу эту вредную! - Рееееейноооор… - нараспев тянула Анна себе под нос, и так, и эдак пробуя на вкус его имя. - Рееееейнооооор Тар-га-ри-ен… Грубо вроде бы, а вроде и мягко. Будто не мужское имя, а женское. - Реееейноооооораааа… Нет. Странно как-то… - Рееееейниииираааа… Да, хорошо. Красиво. Черную королеву так звали. Ту, что нынче в столице иначе как Мейгор с титьками и не кличут. Вроде как, та с малолетними детьми брата своего жестоко расправилась. Одному горло перерезала, а за других такую награду назначила, что малыша на части разорвали. Ужасть какая! Это получается бабка его?! А папаша… - Ээээймооонд… … тварь жестокая. Столько людей перебил, что подумать страшно! Одни кости да пепел до самого Трезубца! И мать… - Лююююцееееериииииссссс… … тоже кого-то пожгла прямо на площади… Кто мог народиться в такой семейке?! Только выродок драконий! Вон башку как лихо снес тому изменнику! Хряяясь мечом и все! Нет башки! И кровищаааа… Мда… Как-то не вяжется это с улыбкой его и руками теплыми. С запахом… Анна даже вдохнула поглубже, но почуяла только смрад от свинюшника, мимо которого домой возвращалась. Даже ожог его не портит! Украшает только. А тело? Анна хоть и старалась не смотреть, но глаза сами мигом все ухватили. И кожу белую, милые розовые сосочки, пару родинок на животе, и ключицы рельефные, и мышцы крепкие. Не раздутые, как бывает, а аккуратные такие… Миленькие. Потрогать бы! Наверняка, твердые, что камень… Да ты подумай! Застрял в голове! Не выкинуть! Погрузившись в приятные думы, Анна не сразу услышала тихие булькающие хрипы шедшие откуда-то из-за угла сараюЮшки и едва не споткнулась о торчащую бледную ногу. - Ой! - пропищала она, шарахаясь в сторону. Сердце зашлось с перепугу, и первой мыслью было подобрать юбку повыше да ломануть сломя голову прочь. Но любопытство, как всегда, пересилило. Ну, чего бояться? Она всякое видала! Даже мертвяков! А тут вон… шевелится. По крайней мере, пока… - Эй! Помощь нужна? - хрипло спросила девчонка, робко выглядывая из-за угла. - Пенси?! Ты что ли?! Да. В пыли у стенки вонючего сарайчика полусидела Болтливая Пенси. Тучная женщина лет тридцати. Радетельная матушка взвода ребятишек от нуля до пятнадцати. Жена кузнеца Холларда. Сидела бледная, как смерть, да руками рот зажимала. А из-под рук тех…Уууу… Кровь! Ручей целый натек прямиком за шиворот и уже пропитал всю одежду до самого пояса. - Да что с тобой?! Что такое? - Анна устремилась к несчастной, откинув сумку со склянками в сторону. Бесцветные глаза женщины выкатились из-под век, и она истошно замычала, отодвигаясь от Анны, стараясь прикрыться рукой и поджать ноги. Не вышло. Тело завалилось на бок. Рот приоткрылся, выпустив на волю волну крови… и до девчонки дошло: не носить больше бедняжке сплетни из конца в конец Хилсайда! У Болтливой Пенси не было языка.***
- Глядь, а языка-то нет! Мать говорит, прижигать придется! Иначе не остановить кровь… - возбужденно блестя глазами, Анна пересказывала Селисе свои приключения. - Пенси как завизжит! Страшно, значит. Еще бы! Но сдохнуть-то страшнее… Обе валялись на сеновале, наблюдая как пылинки роятся в красноватом солнечном луче, боязливо пробившемся через случайную дыру в досках. Неподалеку кряхтел Оливер, мерно пережевывая овес. Кряхтел и таращился на девчонок умным карим глазом. Да не мудрец ли заточен под этой ослиной шкурой?! - Иаааа! - внезапно заорал он, испугав обеих, и с остервенением принялся покусывать ляжку. - Да чтоб тебя! У меня чуть сердце не выскочило! - ругнулась Селиса. - Один орет почем зря, другая страсти всякие рассказывает! Так и что? Что с языком-то? - Да что… - Анна лениво покусывала травинку. Вспоминать жуткую сцену особого желания не было. - Насилу привязали ее с дядюшкой Холлардом к лавке. В рот распорку специальную впихнули. И того… Отрубилась она. Так и молока ж даже не дашь! Мать говорит, мол, не буду больше такого делать. Пусть лучше подыхают! Не мясники мы! Наше дело травки варить, а не вот это вот… Бррр! Да я жрать теперь с месяц точно не буду! Селиса приподнялась на локте и быстренько завистливыми зелеными глазками шнырь по стройной фигурке подруги. - Отощаешь и помрешь! - со знанием дела вынесла она вердикт. - Итак худая, как щепка! После Гавани еще похудела. От любви что ль сохнешь? Анна чуть травину не вдохнула. Как задушится да давай кашлять. От любви! Еще чего! А Селли еще и продолжила: - Иль забыла уже Джона своего? От лорда вон какая веселенькая вернулась! Довольная!- говорит. - Было что? Признавайся уже! - Думай что говоришь! Ты меня знаешь: завтра тебя без языка найдут! - змеей зашипела Анна, откашлявшись. - Я лорда того и не видела! Вот что-что, а врать Анна умела феерично. Тут и комар носа бы не подточил, не то что Селиса! В таком деле главное что? Правильно! Поверить в собственную выдумку, расцветить мелкими достоверными деталями, прочувствовать и все! Дело сделано! Смело можно смотреть в глаза собеседника и говорить уже, вроде как, и не ложь, полуправду. Если веришь в то, что болтаешь это ж уже не ложь, да? Анна думала, да! - Да ладно-ладно! Верю! - хмыкнула Селли. - Принц хоть понравился? Губы против воли расплылись в улыбке. Понравился… Еще как понравился! Она, одурев от счастья, слишком шустро провела по волосам серебряным, а он глазик свой сонный как раскроет! О, справедливые Боги! Красота-то какая! Ни вдохнуть, ни выдохнуть! Как фиалочка… Миленький такой! Еще со сна мутноватый… - Нет! Ублюдок надменный… - шепнула Анна, отворачиваясь. - Рожа что лезвие топора. Ну, не топора, а топорика… Или меча какого… Стали какой-нибудь редкой-редкой! Ларийской! Во! Есть же такая, да? У лордов, вроде как, есть… Вот такой стали. Красииииивой. - Дааа… - протянула Селиса, закидывая руки за голову. - Все они, богачи, такие! Мы что мусор для них! Так то лорды, а это целый принц… Видала, гвардейцев прислал… - Мммм? Зачем? - выныривать из воспоминаний не хотелось, и Анна сладко прижмурила глазки, сконцентрировавшись на приятном образе немилого Джона. Да, немилого! Чего это ему милым быть? Шляется где-то… А она тут одна… - Да кто ж их, богатых, поймет! Говорят, мол, порядок блюсти да сбор налогов налаживать… - Гвардейцы и сбор налогов? Растащат же все!!! Ой, дурааак… - хмыкнула Анна. - Ну, пока только пьют да девок по задницам шлепают! Даже Селисе достался смачный шлепок! Ох, как она подскочила! Как взвилась! - Порядок… Где он порядок? Если бабе посредь бела дня язык отхватили… И не допытаться теперь уж кто… - пробурчала девчонка, поднимаясь. Нежные ушки уловили шорох открывающейся двери, а значит мать идет к ним - звать к столу.***
- Закаты в нашем краю особенно хороши. Хоран Маар, глава гильдии торговцев Лиса, был второй по значимости фигурой в островном государстве. Молодой пройдоха, обладатель удивительно женственной красоты, раздражал Эймонда всем: синими точно прибрежные воды глазами, чувственными пухлыми губами, загорелой дельфиньей кожей и даже колечками белых волос с золотым отливом. Против воли в голову настойчиво лезла мысль о том, какое впечатление произведет этот наверняка распутный торгаш на Люцерис. Многие рассмеялись бы узнав о столь нелепой причине неприязни, но Эймонду было не до смеха. Если в Королевской гавани он чувствовал себя уверенно подле жены, то здесь водились сотни мужчин, достойных посоревноваться с королем валирийской внешностью. Совершенно не хотелось смотреть, как глаза Люк разбегаются от обилия чувственных соблазнов, каждый из которых определенно был в ее вкусе. А она прилетит со дня на день! - Лучший из всех, что я видел. - врать Эймонд не любил, а потому сказал чистую правду, к удовольствию хозяина приправив ее весьма ощутимой ноткой зависти. Солнце опускалось медленно, окрашивая воды уютного залива в приятные персиковые тона. Лодки и мелкие суденышки спешили к причалам, доверху полные свежей рыбой и крабами, что мигом разойдутся на ночном рынке. Внизу шумел город. Веселый, пьяный и озорной, точно распутная девка, он так и манил прогуляться по зеленым тенистым улочкам, сполоснуть руки в прохладе фонтанов и многочисленных источников, полюбоваться архитектурой, унаследованной прямиком от Валирии. А после утонуть в неге всевозможных пороков в роскошных перинных домах, где готовы утолить голод любого, даже самого взыскательного, гостя. Сбегая по трапу широким нервным шагом, Эймонд дышал готовностью к схватке. Пока что, словесной. Сотканной из недомолвок, намеков и полутонов. Хоть и не любил он все это двуличное дерьмо, но желание избежать проблем на южных рубежах перевешивало резкость натуры. Так что, король был готов улыбаться, восхищаться и сыпать обещаниями безграничного взаимовыгодного сотрудничества и мира. А Арракс, несказанно выросший за последние пятнадцать лет, должен был убедить своенравных правителей Лиса в том, что мирное сосуществование с Эймондом Таргариеном выгодней открытой конфронтации. Каннибала здесь еще помнили. Несносный ящер, возжелав свободы, выдрал с корнем сковывающие его цепи вместе с куском городской стены, спалил к х*рам храм бога огня, пожрал его прихожан, а после улегся спать на пепелище, пока редкие уцелевшие служители Рглора молились на него в почтительном отдалении. Эймонд даже позволил себе ухмыльнуться, вспоминая их благоговейные лица, перепачканные пеплом и сажей. Какой, помилуйте Семеро, Рглор? В тот теплый вечер богом огня был он, Эймонд Таргариен. И, похоже, этот урок здесь усвоили. Осторожные глаза Хорана Маара ясно говорили, что драконьего короля опасаются даже без дракона. - Ваше величество… - неуверенно начал торговец, словно слепой кончиком посоха изучающий незнакомый путь в вечной тьме. - Вы наш гость без малого десять дней, и все время посвящаете исключительно долгу… Непроницаемое лицо Эймонда будто бы покрылось дополнительной коркой льда, и мужчина осекся. Неужто слухи, доходившие до его ушей через бордели и их прелестных гурий, ложь, и ледяного короля не интересуют плотские утехи? Да и любые другие утехи в принципе… - Что же вы замолчали? Я слушаю. - Эймонд повернулся к нему незрячей стороной, и по спине Маара побежали неприятные колючие мурашки от ощущения тяжелого недоброго взгляда. Мертвого взгляда. - Я и мои… друзья… хотим показать вам ночную жизнь Лиса. Удивить вас. - едва собравшись с мыслями, продолжил торговец. - Уверяю, это будет не только приятно, но и полезно. - Полезно? - зрячая сторона тоже обратилась к Хорану Маару, испуганно таращившемуся на уродство короля непозволительно долгое время. С ночной жизнью Эймонд был неплохо знаком еще с прошлого своего визита. Пока Каннибал жрал хорошеньких беленьких лисениек, его наездник без зазрения совести трахал их в роскошном доме удовольствий, созданном утолять нестандартные аппетиты гостей города. Было жаль отрываться от столь приятного занятия из-за ополоумевшей ящерицы, воспылавшей, очевидно, завистью к утехам наездника. - Есть люди… которые мечтают встретиться с вами… инкогнито… - опустив чистые озера глаз, почти прошептал торговец.***
Раскинувшись на широком удобном диване, Эймонд довольно прищурился. Вопреки ожиданиям место, куда его заманил торговец, не было классическим борделем, коих полно в Вестеросе. Возможно, в недрах и было место самым грязным порокам, но главное помещение скорее подходило для театральных представлений и размеренного отдыха, чем для скорого выплеска животных желаний. Посреди округлой залы кипела жизнью сцена. Под перестук барабанов извивались танцовщицы, увитые ядовитыми змеями. Вокруг скользили люди. Общались. Глотали вино. Покуривали длинные трубки, источающие головокружительные ароматы. Девушки разносили напитки. Второй этаж занимали просторные ложи с удобными мягкими диванами, усыпанными превеликим множеством подушек, меж них теснился столик с приспособлением для курения дурман трав. Отсюда сцена была как на ладони, и лишь изящные ограждения немного мешали обзору. Запах порока легким флером окутывал залу, но не отвлекал от главного - от двух темноволосых мужчин, завернутых оранжевые одежды, что с почтительными поклонами встретили Хорана Маара и его надменного спутника. - Для нас великая честь лицезреть драконьего короля. - начал один под пристальным изучающим взглядом. Эймонд доверял первому впечатлению. Животное чутье редко обманывало, и теперь дракон под кожей глухо роптал, ясно давая понять, что люди эти пришлись не по вкусу. Что-то в их повадках отвращало. Может манера прятать глаза, а может нервные пальцы, неугомонно выкручивающие объемные безвкусные перстни. Эймонд даже взглянул на свои. Количество их заметно убыло за последнее время. Осталась только печатка с трехголовым драконом, коих во всем Вестеросе водилось не так уж и много, разомкнутое кольцо в виде драконьей лапы да ниточка со словами любви. - Лорд Эйрель Блэкмонт! Левайн Мартелл! - отрекомендовал Хоран Маар неприятную пару. - Они здесь ради вас, ваша милость. - Хмммм… Похоже ваши друзья лишены вкуса, если роскошному представлению предпочитают болтовню в столь… оживленном месте. - недовольно поджал губы Эймонд, наблюдая за пошло увешанной золотом дамой, пробирающейся к ним вдоль среди лож. - Самое тайное лучше скрывать на виду, ваша милость. - ухмыльнулся Маар, растянув пухлые губы в широкой улыбке, и король тяжело сглотнул, с наслаждением представляя, как мясистая влажная плоть лопается от резкой пощечины. - А представления еще не было. Это так… Разогрев. Местные гурии творят чудеса, глотая шпаги любыми отверстиями, если вы понимаете, о чем я… А самое захватывающее, что я здесь видел - певчая птица, покидающая лоно прелестной искусницы. Фиалковый глаз закатился под веко в приступе отвращения. Эймонд даже сам удивился собственной реакции. Может дала о себе знать вера матери, годами безуспешно вдалбливаемая в драконью голову, а может отсутствие подобающего настроя. Последние годы пыл короля приутих, и грязные жестокие утехи уступили место более размеренным ласкам. Возраст сказывался не на теле, что могло и желало все и сразу, а на душе, нуждающейся в покое и духовной близости с объектом желания. Не всегда, конечно… Мда… Смотреть, как из чьей-то промежности выползает несчастное создание… Такое себе развлечение! Лучше уж послушать, что от него хотят дорнийцы. - Добрый вечер, господа! Вы осчастливили наш дом своим вниманием! - неприятно резанул слух скрипучий голос дамы. - Чем могу услужить? У нас можно найти усладу на любой вкус… Кто обогреет лучше наших обольстительниц? - Только после вас… - немного развязно подмигнул Хоран Маар. - Хозяева должны уступать гостям право выбора. - Прошу простить, но я пришел не за этим. - недовольно буркнул Эймонд, выше задирая лезвие подбородка. - Бережете себя для супруги? Похвально! Молва говорит, миледи очаровательна… - все улыбался и улыбался торговец, не ощущая опасности, излучаемой дорогим гостем. - К счастью, общество прелестниц ни к чему не обязывает. А я знаю, что именно вам придется по вкусу! Припав к самому уху дамы, Маар прошептал заказ для всех четверых, доверительно похлопывая ту по плечу.***
Действо внизу стало набирать обороты с головокружительной скоростью, и сложно было сосредоточиться на болтовне дорнийцев, о существовании которых Эймонд, если когда-то и знал, то уж давно успел забыть. Но, в конце концов, это они хотят разговора. Он только слушает. И старается не смотреть вниз. Похоже, здесь все этим заняты. Стараются не смотреть. Не лучше ли встречаться в более спокойных местах? Похоже, еще немного, и «прелестницы» и «прелестники» вывернутся наизнанку, а за зрителями из самого седьмого Пекла выберется Неведомый и утащит вниз, чтобы вечность прожаривать на жаровнях. Хотя… Эймонд и без того там окажется… - … нужна поддержка Короны… - напевал тот, которого Маар обозначил как лорда Блэкмонта. Эймонд молчал, смотря сквозь темноволосого мужчину, исходившего испариной под мертвым взглядом сапфира. Пока что он не услышал ничего нового. Местечковые лорды, ущемленные легкомысленной правительницей, мечтали сместить ее, учинив смуту, пока та готовится к дележке влияния на море. У него самого за спиной зрело примерно то же самое. Кинжал, воткнутый меж лопаток, - отличный способ одержать верх даже над самым искушенным бойцом. - Что вы хотите от меня? Людей? Сталь? Деньги? – коротко бросил он, прервав витиеватые словоизлияния лорда. – У вас есть люди? Сколько? Кто станет во главе Дорна после того, как моя старая знакомая уступит? Знакомая… Та еще искусница…. Шлюхе самое место вон там внизу. Принимать бездонными отверстиями все, чего пожелает избалованная публика. - Хммм… - потянул Эймонд, представляя, как чудесно бы смотрелась леди Дорна в коленно-локтевой позе посреди сцены. Хотя… Шлюха уже старовата. Опешив от прямоты собеседника, лорд Блэкмонт пытался сообразить, как уместно ответить, чтобы, в случае чего, сохранить голову. Все же, леди Алиандра скора на расправу не меньше драконьего короля. Змея… - Мы рады любой помощи… - едва слышно вздохнул юный Мартелл, очевидно, имевший виды на место своей тетки. – Наши силы весьма скромны. Фиалковый глаз задумчиво остановился на стайке девиц, плавно приближавшихся к их ложе. Две были вполне себе заурядны, но других двух хотелось рассматривать. Неизвестно, захотелось бы, заметь Эймонд их по отдельности, но вместе девушки взрывали мозг противоположностью своей красоты. Одна – высокая, статная, с водопадом прямых волос цвета воронова крыла. Желтоватая кожа и темные раскосые глаза выдавали в ней ужасную диковину. Родиной ее, наверняка, было само И-ти. А вторая… Отчаянно кого-то напоминала. Тонкие правильные черты лица, ослепительно белая кожа, не знавшая солнца, не фиалковые… Фиолетовые глаза. Объёмная грудь, скрыть которую не в силах был распутный наряд. Вьющееся серебро волос, свободно струящееся по плечам девицы, частично прикрывало грудь шелковым полотном. Перекатывая кончик языка под губой, король думал, что ничем не рискует, пообещав этим людям поддержку. Едва ли они решаться хоть на что-то без серьезной заварухи на море. А ее-то он и старается избежать. Молчание затягивалось, и лорд Блэкмонт, украдкой сглотнув, набрался смелости: - Если желаете, ваша милость… - змеей прошипел он, придвигаясь ближе. – Мы можем быть полезны и иначе. Мы знаем, что в Малом совете вашего величества притаился изменник. И можем назвать имя. - Назвать или продать? Выражайтесь яснее, милорд. Девушки неумолимо приближались, и Эймонд гадал какую именно Хоран Маар пожелал предложить ему. - Обменять… Тонкие губы цинично скривились. Хорошая цена для сделки…. - Милорды! Похоже, совсем заскучали без женского внимания… - пропела итийка, опускаясь подле торговца, и Эймонд с сожалением вздохнул. Что ж… Лиснийская гурия тоже была хороша. И напоминала… Напоминала… Да. Даже волосы не идеально холодные, как его собственные, а с легкими золотистыми отблесками. - Я слышал, Таргариены ценят настоящую валирийскую красоту… - понимающе растянул в приторной улыбке все еще целые губы Маар, лаская острую коленочку спутницы. - Кровь. – ошеломляюще жестко прозвучало выплюнутое Эймондом слово, порядком напугав девицу, исподволь изучавшую необычное лицо короля. - Простите, ваша милость? – торговец даже подобрался немного. - Таргариены ценят кровь. Для нас нет ничего более ценного, чем родная кровь. Смешивая ее, мы укрепляем свой род. – неприлично длинные пальцы призывно прошлись по бедру, приглашая девицу согреть его своими выпуклостями. На свежих щечках едва приметно темнела россыпь веснушек, и Эймонду на мгновение стало дурно. Не ошибся. Шлюха мучительно напоминала Джехейру. Родную кровь, что так неосмотрительно досталась ублюдку Талли с этими его невинными голубыми глазками. Первая мальчишеская фантазия Эймонда была обращена к женщине с такими же волосами и загадкой в не по годам мудром взгляде. Сестра казалась ему невероятно желанной. Больше, конечно, от того, что должна была достаться брату, не особенно ценившему щедрые подарки судьбы. Но то было до… до лезвия в глазу… до боли… до камня. Надо было послушать мать, и отдать Джей Эйгону! Как глупо… Из-за размолвок с женщинами он делает глупости, подчиняясь эмоциям. Похоже, этот грешок останется с ним до смерти. Импульсивность. Стараясь отвлечься от странных мыслей, Эймонд пропускал меж пальцев изысканную роскошь так неосмотрительно доставшеюся шлюхе, не госпоже.***
Девица чувственно ерзала на коленях подтянутыми ягодицами, так и манившими отвесить крепкий шлепок, и Эймонд чувствовал легкий трепет в паху от просыпающегося возбуждения. Длинные пальцы аккуратно исследовали внутреннюю поверхность бедра шлюхи, пробираясь к самому сокровенному, пока дорниец в красках описывал нарастающее недовольство политикой леди Алиандры. Эймонд пропускал пустую болтовню мимо ушей, сосредоточившись на распутном хихиканье юной шлюшки, прижимающейся к нему все теснее. Неприметно раздув ноздри, дракон принюхивался к легкому аромату ее тела. Пряный цитрус и что-то еще такое… коричное. Тонкие губы невзначай прижались к плечу девчонки, пока взгляд блуждал по ложам, медленно утопающим в разврате. Большинство посетителей все же были мужчинами, но попадались и женщины. Все они скрывали верхнюю часть лица под одинаковыми черными масками, очевидно, полагая свое присутствие здесь выходящим за рамки приличия. Развратные леди придирчиво выбирали мальчиков и девочек, по одному подходящих к компаниям. Против воли взор притянуло к противоположной ложе, где небрежным жестом очередная гостья откинула капюшон тяжелого бархатного плаща, обнажив темные волосы, стянутые в замысловатую прическу из тугих кос. Озираясь по сторонам, женщина сдергивала перчатки, пока одна из девушек интересовалась ее пожеланиями. От созерцания незнакомки Эймонда отвлекла шлюха, занявшаяся застежками на его камзоле. Проворные пальчики порхали по груди, спускаясь все ниже, а фиалковые глазки похотливо жгли его губы, и король не удержался, порывисто лизнув шею девицы, от чего та опять захихикала. - Дорн не забудет вашей благосклонности, ваша милость… Дорнийцы - благодарный народ. - не успокаивался юный Мартелл, стремительно пьянея. Ручка пробралась за ворот рубахи и нежно играла с розовым соском короля, пуская по телу волны приятных мурашек. Темные волосы незнакомки вновь привлекли внимание Эймонда. Все же падок он на женщин с каштановыми и черными волосами. Лучше волнистыми. А у той дамы они наверняка именно такие. Даже если и нет, то косы точно сделали свое дело, завив темный шелк волнами. В размытом свете факелов, масляных светильников и свечей черты лица смазывались, но он готов был поклясться единственным глазом, что женщина красива. Ей приглянулся юноша. Белые волосы, прихваченные тонкими косами. Тонкий и гибкий он подавал вино своей леди, а после, очевидно, повинуясь воле своей госпожи, опустился у ее ног на подушку, откинув голову на колени женщины. Эймонд забыл как дышать, когда белые пряди рассыпались по черному бархату, а женские пальчики опустились на лицо шлюхи, изучая каждую черту самыми кончиками. Из смежных лож доносились пошлые стоны и шлепки соединяющийся тел, разрушая первое впечатление об этом месте. Будоражащее ожидание, что все здесь зависнет, балансируя на грани дозволенного, испарилось вместе с вином из объемного кувшина. Лис есть Лис. И каждый решает сам, когда остановиться. Хоран Маар пристраивался приласкать пальцами итийку, стесняясь первым позволить себе больше. Хотя, судя по мутному взгляду, уже давно был готов ко всему. И шлюха на коленях Эймонда встрепенулась, припав к тонким губам в жарком поцелуе. Он отвечал, не сводя взгляда с парня, который теперь чувственно выцеловывал запястье своей госпожи, плавно переходя к ладони, а после к пальчикам. Погружал в рот всего быть может на одну фалангу. Посасывал. - Б*ять! - рыкнул Эймонд, грубо скинув с себя девчонку. Спутники короля обеспокоенно переглянулись, когда он, подскочив, стремительно направился на противоположную сторону балкона. - Прочь! - пламенем выдохнул дракон в лицо поднявшегося на ноги парня. На вид тому было едва ли семнадцать. С силой ухватив женщину за предплечья, Эймонд дернул ее вверх, и та, не устояв, упала на его грудь. - Какого х*ра ты творишь?! - прошипел он ей в самые губы, ощущая себя злым и возбужденным до крайности. Из головы не шли ее пальцы, скользнувшие во влажность чужого рта. - Он же младше Эйгона! - Вашей милости не по нраву мои невинные развлечения? Мне ваши тоже. - едко заметила Люцерис, сузив глаза. Маска немного сбилась, обнажив пылающие пламенем щеки. От этого стало еще хуже… Эймонд знал, что такая ласка возбуждает жену, как знал, что все это было игрой. Провокацией, призванной указать ему на грешки. - Вы испортили мой вечер. Не портите и свой тоже. Ваша… спутница еще ждет. - злые темные указали глаза на ложу, где беспокойно шептались взбудораженные спутники короля. - Ревнуешь? - цинично усмехнувшись, Эймонд подцепил маску, желая сорвать ее. - Вы слишком высокого о себе мнения, мой король. - вернула она ему не так давно оброненные им самим слова и, оттолкнув, стремительно растворилась в пьянящем дыму курительных смесей, будто ее здесь и не было.***
Нацепив на лицо выражение полнейшего безразличия, Люцерис усаживалась в карету. Не привыкать, конечно, но все равно обидно. И двух недель не прошло, а мужа уже потянуло на грязные забавы. Эймонд никогда не считал мимолетные связи чем-то зазорным. «Это ничего не значит. Я не запоминаю их лиц.» говорил он на ее недовольства. Ревновать к шлюхам - последнее дело, но сердцу не прикажешь. Оно само решает, когда болеть. Пока Арракс рассекал воздух мощными крыльями у королевы было много времени для размышления. Дети подкинули слишком много поводов для тревог, и если об Эйгоне она еще могла позаботиться, то Рейнор не выходил из головы ни на минуту. Мальчишку бы на цепь посадить, а Эймонд предоставил ему столько свободы! Самостоятельность, говорит! Какая, в Пекло, самостоятельность, если в голове ветер свищет? И неизвестно найдется ли когда-нибудь управа на эту бурю! Еще сны эти… Ни днем, ни ночью покоя нет! Стоит лишь веки сомкнуть, как в лицо ветер белоснежные полотнища кидает. И мама… Живот все растет. И от этого жутко. Страшнее даже, чем от бури, что занавеси треплет. Несколько ночей, правда, был роздых… Люцерис проваливалась в сон без сновидений точно в бездонный колодец и просыпалась с улыбкой на губах. А потом снова… … Погаси свечу… В непроглядной темноте она готова была босиком бежать через весь город к дракону, чтобы тот отнес ее туда, где она молила чужого бога о невозможном. Но сон отступал, и все это казалось глупостью. Восседая на спине Арракса, Люк поглядывала на северо-восток. Она где-то там. Плавит черный воск живым огоньком. Дрожит под порывами случайного сквозняка. Да полно! Невозможно это! Нет ее! Догорела давно уж, а воск соскребли лопаткой да прочь откинули. Чтобы отвлечься, королева представляла встречу с мужем. Лис - красивый город. Живой, болтливый, вкусный. Здесь легко потеряться даже такому, как Эймонд. А она прилетит на закате. Еще можно будет пройтись по набережной. Может перекусить свежайшей рыбой, выпить местного вина… Оказалось, ее не ждали. Точнее, ждали, но не все. За городом ее встретил комендант, побледневший перед древним ужасом Вольных городов. Люцерис решила не сковывать ящера. Арракс - смирный дракон. По крайней мере, за три десятилетия жизни ни один человек не стал его обедом. Пусть будет свободен! Как и она… … Дом был пуст, а молоденькая служанка ужасно смутилась вопросу о том, где пребывает король… Ясно где! Где тут все пребывают? На то он и Лис. Развязный, как портовая шлюха… Красивый, как самая изысканная куртизанка… Кто не поведется на тонкий аромат соблазна, давно пропитавший все вокруг? - Стой! - раздался резкий приказ, заставивший Люцерис закатить глаза. Гибким движением Эймонд втек в карету, захлопнув за собой дверцу слишком громко на вкус жены, и уселся рядом, грубо потеснив ее. Повинуясь сигналу, лошади не спеша потащили увесистое сооружение, проклиная благородных пассажиров. И чего им не спится в столь поздний час? - Ты зря ревнуешь. - разрушил Эймонд довольно продолжительное молчание, искрившее раздором. Голос его был странно напряжен и одновременно мягок. - Ты хотел ее? - холодно выговорила Люцерис, отодвинувшись насколько позволяла ширина кареты. Зачем спрашивать? Ответ очевиден. Симпатичная ослепительно юная девчонка. Ей до двадцати еще жить и жить. Идеальное тело. Серебряные волосы, щекочущие мягкие ягодицы. Будь королева мужчиной, то и сама польстилась бы на такую! Эймонд тяжело вздохнул, расслабленно откидываясь на подрагивающую спинку сиденья. Возбуждение не уходило, а только усиливалось от близости жены и ее пальчиков, безобразничавших в чужом рту. - Я все видела. Только вот… Это все… - прошептала Люцерис, мягким движением вползая на колени опешившего мужа. - … Ничто по сравнению с… В непроглядной темноте влажные пальцы жены мягко коснулись тонких губ Эймонда. Обвели контур. Кончик указательного пальца требовательно надавил на подбородок, понуждая приоткрыть рот. Дышать стало тяжело. Воздух, густой, как мед, с трудом входил в лёгкие. Глубокие тяжелые выдохи перемешивались меж губами влюбленных, когда Люцерис разбила сознание мужа едва слышным приказом. - Давай. Два пальчика смело забрались в рот Эймонда, лаская влажную мышцу языка. И его накрыло. Он сосал, лизал, прикусывал их, бесстыже причмокивая, как последняя шлюха. Вкус красного, что во тьме было черным, отключал сознание, выпуская на волю зверя, запертого в клетке слишком долго. - Да, мой дракон… Вот так… - возбужденно шептала Люк, вдавленная в мужское тело с невероятной силой. - Я знаю… Тебе нравится… На запястье… Ниже… Металлический вкус дразнил голодную тварь, жаждущую крови… Родной крови с привкусом серы.***
Ароматный дымок щекотал ноздри, приглашая до отказа заполнить собой лёгкие. Чтобы закружилась голова и поплыл взор. - Проснулась? - в полутьме улыбка была едва различима, в отличие от бурых пятен, украсивших щеку, подбородок и грудь Эймонда. - Ты не ложился? - Люк присела напротив на низкий столик и своевольно отобрала трубку, чтобы зайтись в изнуряющем приступе кашля от первого же вдоха. Внизу роптало теплое море. Гудел ночной жизнью порт. Лёгкий ветерок тронул темные локоны королевы, что недавно с остервенением освобождали от тугих кос цепкие пальцы мужа. А потом путались в них, стягивали, тянули назад… Эймонд отрицательно покачал головой. Сил не было, а целебный сон так и не пожелал приходить. Даже подле утомленной страстью Люцерис. - Похоже, мы до смерти перепугали служанку. - хихикнула жена, растирая плечо на котором отпечатком драконьей любви горел укус. Мдааа… Придется отказаться от легких открытых одежд, на которые она, признаться, рассчитывала. Но кто знал, что придется дразнить тьму под его кожей, напоминая, кто здесь настоящая хозяйка… - Покажи. - Эймонд требовательно протянул руку, и жене пришлось подчиниться. На запястье алел длинный порез, немного припухший и порозовевший по краям. … Красиво… - Я не должен был… - хмуро выдохнул он, аккуратно проводя кончиком пальца вдоль раны. - Пустяки. Лекарь приложит мазь, и все пройдет за пару дней. - отмахнулась Люк. За желаемое надо платить. Что такое пара капель крови по сравнению с чувством всеобъемлющей власти над тем, кто сам мнит себя вершителем судеб? - Это плохая игра, Люцерис! - с ожесточением бросил он, поднимаясь. - Ты знаешь, не нужно этого делать. Твое тело… Ты не должна страдать. Это мое… я… Эймонд окончательно задохнулся. Говорить об этом вслух по-прежнему было пыткой. Да, Люк знала какой он, годами потворствовала в любых желаниях, но стыд, порожденный нездоровым пристрастием, не уменьшился ни на йоту. Особенно перед ней - главным объектом больных желаний. - Боль мимолетна. Ты слишком много об этом думаешь. Я забыла о ней сразу, как отбросила лезвие. - Люцерис последовала за ним к распахнутому окну и по-хозяйски приткнулась меж лопаток мужа. - Было хорошо. Мне нравится… Когда ты такой. Тихое «Хмммм…» ясно сказало, что больше король не желает говорить об этом. … Нравится… Нравится играть с огнем, потому что она не знает, что бывает, когда он не может и не хочет останавливаться. Когда испуг сменяет покорный ужас и презрение. Когда тонкие царапины превращаются в шрамы… Плечи невольно передернуло от тошнотворного воспоминания. … Розовый шелк, пропитанный кровью… Сколько лет прошло? Что-то около семнадцати? Восемнадцати? Жива она или нет? - Как их звали? - внезапно спросила Люк, отрываясь от Эймонда. … Как звали… Он толком и не интересовался, как ее звали… - Кого? - говорить было тяжело, словно под ребрами сидела сталь. … Она была старше… Должно быть, ей было лишь немногим меньше, чем сейчас ему… И теперь уж ясно, что не особо похожа на Люцерис… Но безумие мешало мыслить здраво… Он хотел видеть жену и видел ее… - Тех, с кем ты был в том доме. - делано равнодушно бросила Люк. - Не суть важно. Они предлагают неплохую сделку. - собравшись с силами, Эймонд повернулся к жене, тут же притянув ее поближе. - В Дорне знают, что в Малом совете короля в самом сердце Красного замка под моим носом есть изменник. Как тебе это нравится? Изменник? Предатель… Тварь, что таится по углам, чтобы ударить в спину. А ее мальчики сейчас одни! Боги… Уснувшая было тревога вернулась вновь легким толчком под дых.***
- Ваш дом - неприступная крепость, лорд Талли. - Рейнор констатировал факт, с любопытством взирая на стены поднимающиеся прямиком из воды. - Не льстите мне, Рейнор. Для драконьего всадника нет неприступных замков. - хмыкнул Лорри. После посиделок у лорда Уэйна он позволил себе при личном общении не использовать титул принца. Ну, и пусть его! Так даже лучше. Будто они доверяют друг другу. Лорренс Талли пригласил юного принца наведаться с ним в Риверран, проведать кузину, осмотреть состояние вверенных ему земель, ну, и укрепить связь с драконом. Что совершенно невозможно, если не совершать длительные путешествия. - По пути я видел много заброшенной земли… - начал Рейнор, ступая на подвесной мост. - О! Ничего необычного! Эти места не оправились после войны. Селения опустели. Замки были сожжены… - непривычно монотонно разглагольствовал Лорри, и юноша окинул его внимательным взглядом. - Что-то не так? - в лоб спросил он. - С Джей все в порядке? - Что? О, да! Да! Ей гораздо лучше! Вот же она! - безмятежное выражение скрыло мелькнувшее напряжение на симпатичном лице родственника, но неприятный холодок царапнул сердце Рейнора при виде столь резкой перемены. Что скрывается под маской мнимого благочестия и бесконечной верности? Чутье подсказывало, ничего хорошего. Здесь нельзя доверять даже собственной тени. - Родной мой! Я слышала о твоем успехе! - защебетала Джехейра, крепко обнимая юношу. - Ты заслужил это! Счастлив? А вот ей можно! Это же Джей, что, также как и он, обожает сливовое варенье и сидеть на подоконнике во время дождя, ловя ладонями редкие капли. Джей, которая старше него почти на десять лет, а кажется ровней. Боги! Неужели у нее уже есть дети?! Двое! И третий на подходе… Так, гляди, и у него скоро будут! А что? В его возрасте у многих уже есть семьи! Образ Элейны подкатил комом к горлу, едва не перекрыв кислород. Вот уж идеальная женушка, готовая подстроиться под каждого! С тупыми покорными глазами и вечно дрожащими руками! Он и помнить о ней забыл, пока не получил письма из столицы. Десница пересылал отчеты и осведомлялся о благополучии юного принца. Эйгон писал, что без брата жизнь потеряла былой азарт и приходится из кожи вон лезть, чтобы поддерживать образ идеального мужа и наследника. А дальше шло многостраничное описание нового увлечения первого сына королевства: обретающий ясные очертания макет Королевской гавани, который придется расписывать вручную. Эйгон уже поднаторел в искусстве обращения с камнем и собственноручно делал заготовки для домиков. А теперь искал способ изготовить достаточно стойкий краситель для крыш. Ну, чтобы на камне держался, не выцветал, не пачкался и давал максимально близкий к натуральному цвет. Ему помогала леди Элейна, перерывшая всю библиотеку и измучившая мейстеров на предмет существования чудо-краски. Такая умница! Рейнору очень повезло. И так далее, и тому подобное… И от нее тоже было письмо. Жалкие официальные строки, написанные дрожащим почерком. Рейнор сжег его, даже не дочитав. И от Денейры, скучающей без «милого друга», с которым было так весело коротать деньки под сводами Красного замка, теперь уж больше напоминающего темницу. Муж ведь ее никуда не отпускает одну, а сам только и делает, что пропадает на Советах или чахнет в мастерской по уши в каменной пыли. Рейнор даже ухмыльнулся, живо представив перепачканного с ног до головы брата с азартно горящим взглядом. Увлекающийся придурок! А вот «не отпускает одну» звучало странно, как и вообще все это письмо. Рейнору нет нужды в посланиях от чужих жен! Пусть матери своей пожалуется, если что-то не устраивает! - Мы ждали тебя еще вчера! У тебя руки дрожат! Еще не привык к седлу? - Джей утягивала юношу в недра Риверрана, излучая очарование чего-то теплого, домашнего и родного, материнского… И Рейнор растаял, восхищенно поддаваясь любым предложениям. Отец говорил, что племянница вылитая мать, покойная тетушка Хелейна, а та была очень добрая и немного не от мира сего. К седлу, говорит, не привык… Да тут и сотни лет не хватит, чтоб привыкнуть! Среброкрылая любила пошалить и забавы ради могла внезапно изменить угол наклона или вовсе перекувыркнуться в воздухе. Приходилось держаться покрепче, а иначе цепи больно врезались в талию и бедра, оставляя лиловые кровоподтеки. Команды ящерица слушала, но в остальном была довольно своенравна. Точно молодая! А ей уж почитай полсотни лет! Если не больше… Несколько дней проведенных с кузиной и ее семейством стали бы настоящей отдушиной, если бы не иррациональная тревога об Анне. От одной мысли, что свалившиеся прямо в руки счастье может исчезнуть, становилось дурно. Конечно, девчонка та еще заноза. Дерзкая и упрямая что ишак! Нагрубила опять же… Ей полезно побыть одной и подумать над тем, как можно вести себя с принцем, а как нет. Подлец он для нее, видите ли! Но стоило забраться в постель, как все мысли возвращались к ней, к ее невыносимо сладкому запаху, вкусу и чувству, что накрыло подле нее, сжав пружиной все внутренности. Пытка да и только! А лорд Талли все не желал отпускать дорогого гостя и уже едва ли не братом его величал. Пиршество в честь Рейнора устроил. Грозился турниром, но юноша отговорил. Еще живо было воспоминание о копье, влетевшем в башку, чтобы смотреть на подобное. Столько новых лиц промелькнуло мимо Рейнора, что тот и половины не запомнил. Лорды, леди, их дочери, сыновья, тетки, братья кузины и кузены… Боги! Как в Пекло попал! И все говорили… Говорили. Много-много слов, патокой втекавших в уши самолюбивого юнца. И счастливы они, и рады. Наконец-то у них появился защитник, что слово перед Короной за них замолвит. И бед у них много. Два года засухи. Неурожай. А налоги только подняли. И людей мало. И распри местные некому уладить. И земли со времен войны так и не поделили меж соседями. И у каждого тут есть погибшие родственники. Подразумевалось, что погибшие от рук отца, а точнее от пламени Вхагар. И боятся они до сих пор. Но теперь же он у них есть. И дракон его. А они для него что хочешь сделают. Хоть трон Железный подарят! Последнее всегда звучало шуткой, но Рейнор напрягался каждый раз, ловя на себе внимательный взгляд Лорри, предпочитавшего больше молчать на подобных сборищах. Каждый день принц облетал округу на драконе, увеличивая радиус. Насмотрелся всякого. Люди и правда боялись. Прятались в норы, как полевые мыши, едва завидев дракона, хоть Рейнор и не спускался низко. Хватали детей, тащили кто куда. От этого было неприятно. Будто бы на нем этот грех висел. Особенно впечатлили руины огромного замка. Потекшие оплавленным камнем они возвышались над заросшими сорными травами полями точно памятник нечеловеческой жестокости. Сколько людей погибло здесь? Сколько прокляли отца перед смертью? Сколько превратилось в прах, прижимая к себе детей? Сколько задушилось дымом в замковой крипте? Приземлившись неподалеку, Рейнор долго слонялся по пепелищу то тут, то там обнаруживая истерзанные пламенем и временем черепа несчастных. Воистину широк был огненный клинок, коим прошелся Эймонд Таргариен по земле Вестероса! Много бед принес он, призраком Неведомого спускаясь во тьме ночи на крыльях Вхагар. Потрясенный и тихий мальчишка вернулся в Риверран. Еда не лезла в горло. А на неловкий вопрос о том, что за место он обнаружил, получил плотно сжатые губы лорда Талли. - Должно быть, это Господская мельница, мой принц. Замок рода Дарри.Он пострадал одним из первых. - бледность накрывала обычно пышущее здоровьем лицо Лорри, и Рейнор смутился. Словно это его обвиняли в невероятных злодеяниях. - Не стоит, милый… - встрепенулась Джей, накрыв сжатый кулак мужа тонкими пальчиками. - Отчего же? Я от друзей ничего не скрываю. - недовольно повел тот плечами. - В тот день там сгорела моя матушка, леди Элизабет. Я чудом уцелел. Мне было немногим меньше пяти, но я помню каждую секунду… - он уходил в себя, и от этого было страшно почти, как смотреть в растревоженную голодным зверьем могилу. - Запахи. Крики. Звон стали… Они пытались сбить его стрелами, но те отлетали от чешуи Вхагар. Я… - Хватит, Лорри! Он был не в себе! Ты же знаешь… Мой дядя неплохой человек. - занервничала Джей, потирая живот. - Я видел его лицо. Он был монстром…***
Травинка к травинке. Венчик к венчику. Корзинка разделена на четыре части неплотно вдетыми деревянными пластинками. А как иначе? Травки смешаются и придется потратить уйму времени, чтобы все разобрать! Ромашечки. Календула. Полынь. Да, на огороде! Поливай пореже и будет отлично расти! А запах… Ммм! Жаль мяты нет. Та воду любит. Чтобы прям сильно мокро было. Но Анна знает, где ее взять. В лощинке у самой реки целый мятный ковер. Вьется длинными побегами пахучая травка. Девчонка резво шныряла меж грядками, сплошь засаженные лекарственными растениями, выбирая те, что уже годились для дела. - Вот ты! Да-да! Ты! Ты уже большой листик… Взрослый. Пойдешь в настой, лихорадку снимать будешь! - болтала она, обрывая очередной кустик. - Это ж почетно! Не то, что тут на кусте засохнуть и отпасть в пыль! Вот таааак… Кто следующий? Беспокойно что-то. Будто смотрит кто. Анна и так, и сяк оглядывалась, но вроде тихо все было. Как обычно. Но смотрит же! И тут вдруг бах! и его лицо. Все из острых углов. Довооольный. - Ты?! Ты! - завопила Анна, ломанув прямиком через зеленую изгородь, точно дикая кошка. - Явился! Платье изо всех сил цеплялось за гибкие веточки, и Анна с остервенением тащила его за собой из куста, не обращая внимания на треск ткани. Ручка взлетела вверх, чтобы покрепче хлестануть наглеца, посмевшего дразнить девичьи чувства и самолюбие. И Рейнор легко перехватил ее, поймав тонкое запястье. С разбегу Анна ткнулась носом в его ключицу да так и осталась стоять, счастливая до безобразия и соли в глазах. - Ты где был? Я же ждала! - в негодованием шепнула она, кое-как отлепляясь от груди юноши. - Руку пусти! - Отпущу, если драться не будешь! - Рейнор улыбался во все тридцать два зуба. Кто бы еще посмел принца пощечиной наградить? Только его Анна и может! - Говоришь, моя леди скучала? Кровь бросилась девчонке в лицо, и она поспешила опустить глаза. Ну, скучала, конечно… А как иначе? - Еще чего… - буркнула она, силой вырывая руку. - На вот! Держи! Надув губы, Анна выдернула из-за лифа платочек сиреневый и небрежным жестом протянула ему. Как мусор. - Ну, знаешь! - Рейнор дернулся, словно от пощечины, и резко развернулся на каблуках, чтобы уйти. - Лучше бы не приходил! - процедил он сквозь зубы. Что уйдет? Правда уйдет? Вот так просто? А если… не вернется?! Тогда что?! С перепугу кровь отлила куда-то от красного точно помидор лица, и Анна побледнела, ощущая, как земля уходит из-под ног. - Стой! Да постой же, Джонни… - пищала она, семеня следом за удаляющимся широкими шагами юношей. - Не обижайся! Я… Не буду я больше! Честно-пречестно! Ну, дура я! Что тут поделать… Хочешь извинюсь? Хочешь?.. Внутри оглушающе верещало что-то крайне напоминающее гордость. Куда ж годится так унижаться перед мальчишкой? Да еще обманщиком! Подлецом этим! Губы вон еще поджал! Ящерица! - Ну, прости! Прости меня! Я б его и не отдала! Хочешь поклянусь? Рейнор свернул с дороги на едва заметную заросшую травой тропинку так внезапно, что Анна пролетела мимо. - Ты… Куда ты?! - воскликнула она, устремляясь следом в густой подлесок. Мальчишка раскачал широкими плечами все веточки, и теперь Анна старалась словить лицом поменьше хлестких шлепков тонкими прутиками. - Пекло! Ай! Да чтоб тебя… - ругалась она, пробираясь следом. Наконец оба выпали на широкую прогалину, обрамленную высоченными дубами. Небольшая полянка пестрела рано высыпавшими маками и ромашками, над которыми, взбивая прозрачными крылышками тягучий аромат, жужжали пчелы. - О! Вдовий луг! А я уж было потерялась… - хихикнула девчонка. - Ты чего в кусты-то рванул? Опять сбежать хотел? - Негоже посредь дороги маячить. Я и без того на драконе прилетел… Еще ты кричишь и дерешься! - приосанился Рейнор. Сами слова «прилетел на драконе» тешили мальчишеское самолюбие слаще любой похвалы. - Ты же пеклась о репутации вроде бы? - Я… Да… Ой, Джонни! Я все забываю, что ты - принц! - потупившись, Анна немного оробела. - Пойдем! Пойдем отсюда… Тут мальчишки шныряют на реку, купаться. Увидят! А я местечко знаю! Закачаешься! Никто не знает, а я знаю… И Селли еще. Девчонками там прятались… Рейнор даже опешил немного от скорости, с которой слова покидали ее ротик, будто бы и не цепляясь вовсе за острые зубки и манкие пухлые губы, что волей-неволей притягивали мальчишеский взгляд. Да он готов был пойти за ней хоть бы и на край света, если бы поманила! И если б не поманила, тоже! - Будем знакомиться заново, ваше высочество? - лукаво улыбнулась девчонка, стараясь побольше мельтешить перед Рейнором, чтобы он и глаз не смел отвести. Пусть там у себя в замке смотрит на кого хочет, а пока рядом с ней на нее только! И Анна крутилась перед ним, как юла, идя то задом, то передом. Чуть с тропинки не свалилась, если б он не подхватил. - Я - Анна… Анна Риверс. - девчонка запнулась и, чтобы скрыть смущение, присела в изящном реверансе, коему любая высокородная леди непременно позавидовала бы. А здесь никто не позавидовал! Сойка разве что… - А ты значит принц Таргариен…