Троллим Габриэля

      Габриэль всеми силами пытался доказать судьям, кто же его настоящий оруженосец, а кто самозванец. И хотя, как ему казалось, правота была на их с Мартеном стороне, выиграть этот суд было не так просто, как он рассчитывал, ибо проныра Арно дю Тиль тоже не унимался. На его стороне были красноречие, смекалка и харизматичность. Говорил он весьма и весьма убедительно, приводил правдоподобные аргументы, так что судьи всё никак не могли решить, кто же прав.       Тогда, видя, как правосудие колеблется, Габриэль пустил в ход свои главные козыри. Он решил прибегнуть к своему последнему неоспоримому доказательству.       – Ваша честь, дабы судебный процесс не заходил в тупик, – обратился он к судье, – позвольте я предоставлю Вам решающий аргумент. Бьюсь об заклад, у наглеца не останется сил для борьбы с ним, и мы, наконец, поставим точку в этом деле. Самозванцу не за что будет ухватиться, и он перестанет вести следствие по ложному пути.       – Коли у Вас есть подобное доказательство, то продемонстрируйте его скорее, виконт, – ответил ему судья.       Арно дю Тиль недовольно закатил глаза, но говорить ничего не стал, а лишь вместе со всеми стал ожидать этого великого разоблачения.       – Внимайте, господа присяжные! – воскликнул воодушевившийся граф де Монтгомери. – Как оказалось, всё гениальное просто. Для того, чтобы окончательно убедить Вас в своей правоте, мне нужно всего лишь указать Вам на одну деталь. Признаться, раньше я и сам не обращал на это внимания, а стоило бы, теперь я понимаю. Итак, узрите! У них же разные глаза! Бертранда, помните ли Вы, какого цвета были глаза у Вашего мужа?       – Кажется, серые… – неуверенно ответила женщина. – Д-да, точно… серые.       – Вот именно! – согласился с ней Габриэль. – А у этого негодяя, взгляните, один глаз зелёный, а второй – красный! Ни намёка на серый.       Все вокруг так и ахнули. Неужели они всё это время действительно не могли заметить столь элементарную деталь? Кто-то из судей подошёл к обвиняемому и, разглядев его цвет глаз, подтвердил, что они у него и правда не серые. Сам же Арно дю Тиль после произнесённых его оппонентом слов смотрел куда-то в пустоту, а выражение его лица приобрело характер, ясный только ему самому. После такого минутного молчания он тихо произнёс:       – Да ладно?       – Что? – насторожился Габриэль, который едва уловил сказанное.       – Что Вы скажете в своё оправдание, подсудимый? – строго обратился блюститель закона к Арно.       – А что говорить-то? – спокойным и даже безразличным тоном сказал хитрюга. – Меня всё-таки разоблачили. Господин д’Эксмес был прав: против такого у меня действительно не осталось аргументов.       – Серьёзно? – всё больше стал напрягаться Габриэль, начиная улавливать в последних словах Арно нотки насмешки. – Ты даже… не будешь сопротивляться?       – А что же мне остаётся делать? – уже с явной иронией заговорил плут. – Вы наконец соизволили заметить этот феномен! Этого просто не может быть! Вы действительно гений! Разгадать столь хитрую задачку под силу лишь великим умам тысячелетия! Я просто преклоняюсь перед Вашей прозорливостью, монсеньёр; перед Вашей внимательностью; перед Вашей наблюдательностью!       – Ты что… смеяться надо мной вздумал, негодяй?! – изумился виконт. Слова смельчака его так поразили, что он даже не верил своим ушам. От удивления у него даже не хватило догадливости разозлиться.       – Ну, что Вы! Вовсе нет! Я лишь славлю Ваши навыки дедукции! Правда, это что-то с чем-то! Пожалуйста, расскажите нам всем: каково это быть обладателем столь острого ума? Не известны ли Вам случайно тайны мироздания?       – Да как ты смеешь, мерзавец! – всё-таки вспылил Габриэль, уже поняв весь сарказм Арно дю Тиля. – Выставляешь меня посмешищем? Ты за это заплатишь! Господа судьи, готовьте ему уже виселицу!       – Ха-ха-ха-ха! – не удержался наш преступник. – Нет, ради того, чтобы простебать тебя, можно было и сдаться! Ха-ха-ха-ха!       – Ага! Ты уже смеёшься над дворянином, подлец!       – Я могу объяснить, если хотите! – отвечал Арно. – Когда на мою долю выпало играть роль оруженосца, я и сам понимал, что это дохлый номер! Я спрашивал себя: «На что я иду? Меня ведь в миг раскроют!». Однако всё шло гладко, даже слишком! Даже в те моменты, когда я вёл себя явно не как Мартен-Герр из-за недостатка информации о его характере; даже в те моменты, когда сам Мартен-Герр заподазривал неладное и боялся собственного раздвоения личности, ты отвечал, что всё это ему просто кажется! В конце концов перед тобой постоянно мелькали мои НЕ серые глаза! Они у меня даже между собой отличаются! Ты всё еще оставался слеп! Мне даже какое-то время казалось, может, это я идиот? Может, это меня все обводят вокруг пальца? Но нет! Ты реально не врубался!!! Как я мог этим не пользоваться? Ха-ха-ха!       Эти слова произвели на присутствующих самые разные впечатления. Сам Габриэль стоял, разинув рот, пытаясь переварить услышанное, не в силах произнести и звука. Судьи переглядывались и о чём-то перешёптывались. А просто сторонние наблюдатели уже во всю обсуждали сложившуюся обстановку. У свидетелей сего спора всё больше возникало вопросов уже не к самому преступнику, а к обвинителю. Действительно, как он раньше не смог догадаться, что перед ним не тот человек? Как он мог быть столь наивным? Если своего настоящего оруженосца он знает, как свои пять пальцев, уже много лет, как не смог сразу уловить обман? Вопросы появлялись и к жене Мартен-Герра. Почему она, прожив уже какое-то время с самозванцем, тоже не поняла подвоха?       Наконец, Габриэль очухался и, почувствовав всю эту гнетущую атмосферу со стороны публики, отчаялся что-то ответить Арно. Приходить в ярость он не стал, чтобы не поддаваться на провокацию и не показаться смешным.       – Чёрт! Может в чём-то ты и прав, – признал граф. – Но это не отменяет того, что твои поступки были до крайности гнусными и мерзкими. Так что твоя песенка, увы, спета, каким бы прохвостом ты ни был.       – Да, тут Вы правы, – внезапно Арно дю Тиль перешёл на уважительный тон, однако улыбка всё еще не сползала с его лица. Несмотря на то, что он продолжал диалог с д’Эксмесом, на собеседника он уже не смотрел. Его мечтательный взгляд был устремлён куда-то в небо. – Ко мне пришло полное осознание свободы действий. Участь смертника позволяет ему свершить даже большее, чем он был способен совершить при жизни. Эта возможность так искушает…       – Ну-ну, довольно! – вмешался судья. – При жизни Вы и без того совершили слишком много. Куда Вам еще больше возможностей? Посему Арно дю Тиль признан преступником городским судом. Сейчас на Вас накинут петлю и зачитают приговор, после чего Вы отправитесь на казнь. Виселица уже подготавливается.       Так и случилось. По условиям приговора Арно должен был раскаяться в содеянном, извиниться перед пострадавшими от его шалостей и пройтись по всему городу с петлёй на шее в сопровождении палача и обвинительной стороны. Толпа зевак сразу отправилась к месту, где воздвигали виселицу, чтобы пропустить эту скучную часть церемонии и перейти к самому зрелищному. Тем временем Арно, раскаявшись и извинившись, отправился в своё путешествие со всем полагающимся эскортом.       Последние слова Арно внезапно заинтересовали Мартена. Он и правда нашёл на свою голову немало приключений при жизни. Уж Мартену ли не знать? Но в какой–то степени он даже завидовал этой черте дю Тиля. Человек берёт от жизни всё и даже не стесняется этого. На что же еще был способен этот безумец? Будучи человеком добродушным, Мартен, конечно, уже простил Арно после раскаяния, даже успел начать ему сочувствовать, поэтому не побрезговал начать с ним новую беседу:       – Послушай, ты говорил, что почувствовал всю свободу действий, доступную смертнику. Но теперь тебя тащат на твою казнь, и ты не имеешь права сделать шаг вправо или шаг влево от предначертанного тебе пути на виселицу. Отчего же ты такой спокойный?       – Лишить возможности уйти с дороги, ведущей к смерти, еще не значит лишить свободы, – усмехнулся Арно. – В каких-то случаях это даже означает её подарить. К примеру, сейчас я могу запоносить даже самого короля! Терять-то мне больше нечего.       Двойник Мартена задумался на минуту, но затем изрёк следующее:       – Хотя, если честно, к королю не имею никаких претензий. Напрямую он мне в жизни никак не насолил, так что чхать я на него хотел. Обругаю-ка я лучше того гадину, который мне пистоль должен… и который его не вернёт уже…       – Мда, а мне король еще как насолил, – тихо пробормотал Габриэль, но это не ускользнуло от уха проворного Арно дю Тиля.       – Что-что?! – переключился он с долгов своего знакомого на речь виконта. – Сам король? Это как так?       – Эм!.. – запнулся Габриэль. – Я сказал это вслух?!       – Ну, конечно! Вряд ли я научился читать мысли. Хотя было бы неплохо.       – А это уже не твоё дело, нагодяй!       – Ну да, я негодяй. У порядочных людей уже, по всей видимости, вошло в моду вписывать в списки врагов Их Величества. Куда уж мне до такого? Я ведь никогда не был в числе порядочных людей.       – Опять ты иронизируешь?!       – Не угадал! Я всего лишь раскрываю заговорщика! – Арно дю Тиль намеренно повысил голос, дабы привлечь внимание прохожих и палача.       – Тебе, уже осуждённому, никто не поверит, даже не пытайся. Тем более никаких заговоров я еще не совершил.       – Но помышляете, правильно? – Арно с хитрой ухмылкой посмотрел на Габриэля.       – Это не твоё собачье дело.       – Ха-ха-ха! Ой, как же с вами весело. Никогда бы не подумал, что пойду на собственную казнь в таком хорошем расположении духа. Вы так облегчаете мои страдания. Никогда этого не говорил, но спасибо большое! Хах!       – Да заткнись уже! – рявкнул Габриэль. – Твоё место и правда на петле.       – Эх, а мне, право, жалко Арно дю Тиля, – внезапно подал голос Мартен-Герр.       – Что?! – хором изумились Монтгомери и Арно.       – Я всё иду и восхищаюсь его выдержкой. Это ж надо так. Его ведут на неминуемую гибель, а он проявляет такое мужество, еще успевает шутить и смеяться. Невероятный человек! И правда жалко такого вешать…       – Ты из-за него ногу потерял, Мартен! – добавил Габриэль.       – Да я его простил уже (Мартен здешний Лунтик прост), – немного застенчиво ответил оруженосец. – Тем более его злодеяния принесли мне не только вред, но и пользу. Например, жена меня больше не бьёт. Это он её отучил, хех!       Тем временем наши герои уже подходили к месту казни.       – Ты такой добряк у меня, – обратился Габриэль к Мартену. – Сейчас я ни минуточки не сомневаюсь в том, что передо мной стоит Мартен-Герр, а петля накинута на шею самозванца. Но вообще если так подумать… если бы можно было направить такой ум и такую ловкость Арно дю Тиля в доброе русло… то он бы мог быть полезен…       – Полезен в чём? В цареубийстве?! – громко вмешался плут. Его крики привлекли внимание толпы и судей. – Ничего себе, добренькое русло. Я, будучи мошенником, возможно, многого не понимаю в этой жизни, но с каких это пор подобные мероприятия считаются «добрыми»? Это вот так в наше время поступают благородные рыцари?       Один из судей грозно посмотрел на осуждённого и строгим тоном окликнул его:       – Подсудимый, Вам слова не давали. О чём это Вы толкуете? Всё, что Вы сейчас можете – подняться на эшафот, что потрудитесь исполнить побыстрее.       – Минуточку, господин судья! Я предоставляю Вам возможность предотвратить преступление похлеще моего! Государственную измену!       Зрители так и ахнули от подобного заявления. Судьи уже хотели приказать палачу силой затащить преступника на эшафот, но превратились в слух.       – Не верьте ему! Он же жулик, – подал голос Габриэль.       – Пожалуй, напомню всем и свою основную профессию, помимо уже названой. Я также и шпион, поэтому предоставляю весьма точную информацию, как в аптеке. За тот недолгий срок, что я сейчас блуждал по улицам, мне удалось выяснить, что граф де Монтгомери имеет какие-то счёты с Его Величеством! Он сам в этом признался.       – Граф де Монтгомери? И правда! 20 лет назад между Жаком де Монтгомери и тогда еще дофином Генрихом произошёл серьёзный конфликт. Я стал его случайным свидетелем! Возможно, этот юноша намерен мстить королю за отца! – выкрикнул кто-то из толпы. Да-да, читатели, это внезапный рояль в кустах, не удивляйтесь)))       Короче, мне лень писать. Внезапно всё обернулось против Габриэля. Арно дю Тиля отпустили за то, что он разоблачил заговор, а повесили виконта)) Арно сам не понял, как это произошло, но был несказанно рад. Мартен погрустил, конечно, но смирился с судьбой своего хозяина. Он посудил так: раз уж Габриэль замышлял такое преступление и его в этом спалили, то наказание действительно было неминуемым, значит, так тому и быть. На Арно обижаться не стал, ведь он его уже прощал. Таким образом, они подружились и образовали шведскую семью. Теперь у Бертранды два мужа-близнеца.       

Конец.