«5 мая, 1983
Но ведь, кроме этой последней, ничтожной, исчезающей, почти несуществующей надежды, у нас ничего нет, не так ли, Андрюша?... Мне жаль сообщать тебе о том, что Ирина Сергеевна была найдена мёртвой в своём доме. Молчала долго. Почти полгода, потому что нельзя было рассказывать тебе это. Ты бы, скорее всего, потерял смысл жизни точно также, как и я, когда увидела вас вместе три года назад. И всё бы ничего, но сердце внутри предательски сжималось. Не потому, что ты вновь был с ней, а потому что за день до этого твои губы были моими... Помнишь день, когда вы украли видак? Да-да, с которого начались все проблемы. Конечно, помнишь, ведь именно из-за этого я потеряла тебя. Помню, как вы смотрели все видеокассеты, громко смеялись и уступали мне место, чтобы было лучше видно. Но на кассете с цензурой, которую я не смогла смотреть дольше двух минут, вышла из комнаты прямиком в туалет, дабы отдышаться и отойти от шока, ведь увиденное - было для меня в новинку. Сейчас смешно об этом писать. Очень. Но тогда я была маленькой девочкой, которая не спешила стать взрослой, но крепко держала тебя за тёплую ладонь. Оказалось, что ты пошёл следом за мной. Закрыл дверь на замок и смотрел так, словно я была добычей. Радужки почти не было видно, а твои руки были спрятаны в карманы спортивных штанов с тремя полосками. Я мысленно просила тебя выйти и оставить меня ещё на пять минут, потому что в тот момент проглотила язык. Наверное, с сумасшедшим желанием помочь тебе заглушить всю пустоту внутри, заставило меня подорваться с места и серьёзно, спокойной, словно проделывая что-то невероятно сложное, легко прикоснуться своими губами к твоим. Это безумие. Вряд ли я понимала, что делала, пока ты не ответил на поцелуй, заставляя меня задохнуться от непонятного, пугающего меня саму и одновременно такого нежного чувства. Было что-то нереальное, почти сюрреалистическое в том, чтобы стоять в чужой ванной комнате, целовать тебя, чувствовать твои тёплые пальцы на своём лице и стараться не думать, что будет, когда этот не правильный, но такой нужный нам обоим, поцелуй, закончится. А секунды тогда текли медленно, словно не желая расставаться с вечностью. Я первая разорвала поцелуй и замерла, пристально вглядываясь в твоё лицо. Ты также смотрел на меня внимательно, не спеша отдалиться. А секунды текли, забирая с собой минуты. Я хотела было что-то сказать, объяснить, но ты, осторожно, словно боясь сделать мне больно, уже сам поцеловал меня... Мне было страшно. Так, что я боялась открыть глаза, и потому зажмурилась изо всех сил. Но если бы я удосужилась хоть мельком взглянуть на тебя, Андрюша, то поняла бы: тебе страшно ничуть не меньше меня. Потому что это было неправильно. Неправильно, но так нужно. Мне очень жаль твою маму. Настолько жаль, что я забрала Юльку из детского дома. Валеру не пришлось долго уговаривать. Он чувствовал вину перед тобой и твоей матерью, а я до сих пор не могла и не могу простить ему смерть Айгуль и... Позже, Андрюша... Я так надеялась и так верила, что Айгуль справится со всем этим. Сидела под её дверьми вместе с Маратом до поздней ночи, говоря, что всё будет хорошо, но прекрасно понимала, что ничего хорошего уже никогда с нами не произойдёт. Сколько всего мы пережили в свои четырнадцать лет?... Я так хотела помочь Айгуль, что побежала за ней следом в тот вечер в ДК. Ждала тебя очень долго и только хотела подойти, как поняла, что ты занят разговорном с Вовой и мне, вряд ли, было разрешено отвлекать вас. Поэтому я отступила. Лишь на секунду столкнулась с твоими глазами, а после ты пропал в толпе подростков. Я злилась на Валеру. Кричала на него на виду у всех, выставляя последним дерьмом, которым он и являлся, но видела, как внутри него что-то разбивалось. Видела и ликовала в душе, потому что мне он был противен. Настолько противен, что не позволила ему остановить себя, когда бежала за Айгуль, едва ли не выплёвывая свои лёгкие. А через несколько дней рано утром, когда услышала звонок в дверь, не хотела вставать с кровати и открывать двери, потому что догадывалась. Точно также ты пришел оповестить меня о смерти Миши. Я открыла дверь молча, стоя в одной пижаме и сталкиваясь с твоими небесно-голубыми глазами, мотала головой, плотно сжимая челюсть. Глаза щипало от слез, которые тут же стали наворачиваться. А ты смотрел точно также, как и в первый день нашей встречи. Бесшумно переступил порог, закрывая за собой двери, и обнял меня, пока я хваталась пальцами за твоё пальто, словно оно могло укрыть меня от всех бед этого мира, Андрюша. Мне было страшно. До такой степени страшно, что я хотела полностью раствориться в тебе и чувствовать себя в безопасности рядом с тобой, глотая крокодильи слёзы, что впитывались в ткань пальто. Мне было не вспомнить того, как я убежала из дома, хватая свою куртку на ходу, пока ты готовил чай с ромашкой для меня на кухне. Мне нужно было самой убедиться в том, что моей близкой подруги больше не было. Что я осталась одна в этом ничтожном мире, ведь даже тебя отнимали, Андрюшенька... Я столкнулась с Маратом у двери и слёзы вновь потекли из глаз. Потому что это была общая боль. Только на нас двоих. Ты не мог понять меня, так как он. Марат кинулся ко мне в объятия. Я впервые увидела, какого это - потерять любимого человека, который был для тебя всем. И молилась, чтобы с тобой никогда и ничего не произошло, ведь я бы не пережила этого. Думала об этом, вытирая и свои и Марата слёзы до того момента, пока мы оба не приземлились на холодный кафель в подъезде. Тишину содрогало только его громкое рыдание, а у меня не было сил встать и дойти до квартиры Айгуль. Не хотела принимать очевидного факта. Не хотела и не могла. Андрюша, я предала Марата в тот же момент, как и он решил отомстить. Осталась на твоей стороне и держала нейтралитет, проглатывая обиду на Валеру и на весь этот прогнивший мир. Мой враг стал же моим спасением, когда ты исчез. P. S. Андрюша, если человек умер, его нельзя перестать любить. Особенно если он был лучше всех живых.»Страница 4. Если он был лучше всех живых
14 января 2024 г. в 20:50