Простить нельзя казнить

Артём сморщивается, видя знакомое лицо ещё издалека. От этого портится вкус тушенки, пропадает аппетит. Даже чай не глотается. Спартанцы смотрят на сокомандника с недоумением, прослеживая его взгляд до неловко отвернувшегося мужчины. — Тëмка, ты чего это? Обидел тебя что-ли? Ты только скажи, мы его научим манерам. Сухой снова морщится и фыркает, показывая достаточно типичный для омег жест. Конечно, вести себя открыто всё ещё не очень получается, но команда принимает Артёма со спокойствием и уверенностью, поэтому мужчине достаточно комфортно в присутствии спартанцев. Идиот инстинктивно хмурится, а у Игоря из глотки и вовсе рык вырывается. У некоторых бывших коммунистов по спине явно бежит стая мурашек. — Это...Кхм. Старый знакомый. Скажем так, мушкетёр. — Что, плохая вода с ним намешана? — Ульман, будучи главным шутником, необычно для себя прислушивается и выглядит слегка обеспокоенным. — Эта блядина коммунисткая меня на произвол судьбы со своими бросила. Если бы не сын Москвина — я бы валялся трупом где нибудь в канализации на Красной Линии. Если Артём кроет кого-то матом — значит, всё серьёзно. Степан встаёт со своего места и, проведя осуждающим взглядом по группе коммуняк, скрывается за углом. Артём провожает его взмахом руки, решая ретироваться в свою комнатушку в конце коридора. Он долгое время лежит на спине, перечитывает несколько глав любимой книги про фауну Африки, выдыхает и заворачивается в одеяло. После нашествия на Д6 некоторые системы выходят из строя, и механикам ещё нужно время на приведение бункера в рабочее состояние. На данный момент приходится заботится о себе всеми возможными способами, поэтому Артём привыкает щеголять, обёрнутый в тёплый плед или одеяло, набитое овчиной. Сухой превращает его в подобие плаща, оборачивая вокруг туловища и закрепляя ремнём изнутри. Несмотря на небольшую толщину, шерсть прекрасно сохраняет тепло. Артём выходит в общий зал, плюхаясь за один из столиков. Он оставляет дневник на скамейке, поднимается и подходит к шкафу с тарелками. Беря одну из них, омега подходит к общему столу и распределяет себе порцию. Уединившись за своим местом, Артём не спеша ест кашу, заедая хлебом. Он слышит звон кружек и вилок позади себя. Другие обитатели военного корпуса тоже просыпаются, сонно завтракая. На его стол приземляется такая кружка. Артём поднимает глаза и видит улыбку девушки. Работница кухни, кажется, её зовут Лена, ставит перед ним компот и тарелку с колбасой. Учитывая редкость настоящей свиной колбасы в метро, Сухой сглатывает и смотрит с удивлением. — Ребята поделились. Приятного аппетита. Артём сверлит тарелку колбасы некоторое время, потом кладёт кусочек на хлеб и пробует. Учитывая, что он никогда не ест свежую колбасу до этого, мужчина некоторое время пытается понять вкус. Через минуту он облизывает губы, вгрызаясь в бутерброд с новой силой. Где-то позади слышится лёгкий смех. * * * Артёма немного пугает забота спартанцев о новонайденном Омеге. Хотя, даже среди жёстких рядов Ганзейцев большая часть альф всегда выискивает себе возможность повязаться с представителем данного вторичного пола. Несмотря на большую плодовитость бет, омеги имеют свойство давать более сильное потомство. Они уважают его границы, но Артём всё равно видит, как некоторые делятся едой и сидят особенно близко на собраниях. Иногда мужчине хочется провалиться под землю, потому что это начинает превращаться в натуральный цирк. Тёма отгораживает себя от шумихи в своей комнатушке, радуясь, что у него есть хотя бы частичка личного пространства. Слыша стук в дверь, Артём приподнимается с кровати и смотрит на раздвижную дверь, щурясь и произнося тихое: — Войдите. Когда на пороге появляется Павел, Артём машинально запускает в него первым, что попадается под руку. Этим чем-то оказывается фляжка. Она со звоном ударяется о стену противоположной комнаты и привлекает внимание. Морозов стоит, увернувшись, в коридоре. Он едва успевает моргнуть, когда Артём уже несется к двери и пытается её захлопнуть. Павлу удается подставить ногу, хотя ощущения в ней появляются далеко не самые приятные. — Я хочу поговорить. — А я не хочу. — Д'Артаньян... — Не смей меня так называть! Артём практически кричит. Спартанцы в коридоре ощущают себя крайне неловко, но отвернуться не могут. Уж слишком интересно, как развернется эта драма. — Ты можешь быть чуть более человечным и говорить со мной приватно? Ты весь бункер сейчас привлечешь на эту клоунаду. Артём втягивает Морозова в свою комнатушку, захлопывая дверь. Павел остается у двери, пока Сухой плюхается на кровать, складывая руки перед собой. Замечая, что он не убирает дневник, спартанец демонстративно захлопывает книгу и убирает её в рюкзак, стоящий рядом с кроватью. Павел некоторое время сомневается, но в конце концов начинает говорить: — Слушай. Д...Артём, — Морозов тут же переходит на имя, когда видит, как начинает вскипать омега от начинающегося прозвища. — Неужели до сих пор не простил? Я думал, мы друзьями стать успели. — Ты мне не друг, уебок красный. — Я не хотел переключаться на французский, но... — Короче. Паша хочет пошутить, но сдерживается, смотря на сведенные чёрные брови: — Ты прекрасно видел, что я следовал наводке Корбута. Честно, боялся. Что он меня, как Москвина, схватит за яйца и начнет шантажировать. Поэтому служил ему верной собакой. Если бы я тебя не привёл, Корбут бы и мне голову открутил... — Высказался? Поздравляю. Теперь, будь добр, выведи самого себя, пока я не достал Тихаря и не выпроводил тебя своим способом. Артём ложится на раскладушку и отворачивается. Павел, словно раздумывающий над следующим шагом, хмуриться. Он снимает свою куртку и кладет её поверх Артёма, накрывая омегу. Сухой вздрагивает, но когда он поворачивается, он видит лишь отдаляющуюся тень Павла на полу. Фыркнув, он невольно вдыхает феромон, исходящий от куртки. Понимая, что запах сильный и терпкий, Тёма приходит к осознанию, что Павел, как и многие выжившие рейнджеры — альфа. — Угораздило, твою ж... * * * Артём, то ли из-за комфорта, который куртка ему приносит, то ли на зло Павлу, демонстративно носит куртку с собой. Морозов, к удивлению Сухого, любимый предмет одежды назад не требует. Лишь улыбается мимолетно, снова видя омегу в его одежде, которая даже широкоплечему Тёме слегка не по размеру. Она провисает, открывая вид на длинную шею. Иногда у Павла начинает появляться соблазн потянуться к ней губами, но Артём явно не побоится исполнить своё обещание использовать на Павле Тихаря. — Ты как, Тёмыч? — Летяга плюхается рядом, наклоняясь ближе к омеге. — Никак, Летяга, никак. — Сухой отпивает из кружки с компотом и зевает, потирая глаза. Ещё достаточно рано, люди только начинают двигаться. Большая часть Ордена уже просыпается, расхаживая в ожидании указаний от полковника. Летяга, заслуженно получивший отпуск после событий в Д6, плюхается рядом. Он все ещё немного прихрамывает на одну ногу, но уже выказывает прежнюю бодрость. Летяга типичным альфой не является. От слова совсем. Глаза, один из которых, по словам сослуживцев, смотрит на нас, а второй на Кавказ. Не самая привлекательная внешность. Нет типичного высокого роста и широты в плечах. С определенного ракурса и вовсе кажется, что Артём больше Летяги килограмм так на десять, да и ростом не сильно ниже. Артём, может, и нетипичная омега, но и Летяга — не самый впечатляющий представитель мужского пола в целом. Он наклоняется к Сухому и шепчет, поглядывая в сторону: — Ты просто такой напряженный в последнее время. Это из-за коммунистов? — Скорее из-за одного конкретного. — Ну-ка, расскажи лучшему другу, — Летяга приоткрывает рот, готовясь слушать свежие сплетни, напоминая Артёму шумную продавщицу чая с ВДНХ. — Чего приключилось? — Помнишь, я тебе о своих похождениях на Красной рассказывал? Так вот, я туда попал по воле этого...мушкетера, — Артем допивает компот и отставляет кружку. — Он меня на Театральной чем-то напоил, я так и не понял, чего он мне в водку подсыпал. Только из-за Леонида, сына Москвина, смог выбраться оттуда через вентиляцию. А дальше уже полз через все то, о чём тебе рассказывал. — Так это он тебя в плен красным сдал? Ну, хорош... — Смотреть на него не могу. Тошнит аж. Иногда придушить хочется, но пачкать руки...Тьфу. Артём встает и потягивается, разминая затекшие плечи. Решаясь пройтись чуть поодаль от своего обычного места отдыха, Сухой забредает в общий коридор. Перед баром сидят Степан, Ульман и Мельник, переговариваясь в ленивой манере. Святослав всё ещё находится в инвалидной коляске, передвигаясь с подмогой Сэма, который стоит чуть поодаль, наблюдая за окружением. Американец — необычное пополнение в их рядах, но мужчина неплохо сходится с местными. — А вот и "Тёма" нашего разговора. Помянешь чёрта... — Ульман, договоришься, бетой станешь! Мельник тебя кастранет — пикнуть не успеешь! — Бармен ржет вместе с остальными клиентами, пока Эдуард машет на него рукой и отпивает из рюмки. Артём лишь фыркает, отодвигает стул и плюхается рядом с полковником, попутно отдавая ему честь. Мельник принимает приветствие легкой улыбкой, кладя в рот кусок жареного гриба. — Так что с этим Морозовым? Ты про него так и не говоришь ничего дельного. — Ульман получает от Степана подзатыльник за бестактный вопрос. — Да ладно, чего уж таить. Смысла нет. — Артём выдыхает, откидываясь на спинку стула. — Не знаю, что с ним делать. Вроде пришёл, извинился даже. Правда, я его послал. В пешее эротическое. — Ну и нечего его терпеть, если он тебе так не нравится. Если извинился...ну, прощение — только твоя прерогатива. То, что я успел понять за свои годы, так это то, что прощение заслуживают, а не вымаливают. Будет вести себя подобающе — вот и посмотришь, насколько он достоин. Но общаться с ним ты не обязан, это я тебе сразу скажу. Если бы люди по взрослому поступали и не переносили все на личности, поверь, жизнь была бы проще в разы. Удивительно, что Ульман при своей клоунаде и частичном идиотизме вообще выдаёт такие цитаты. Но Артём давно знает, что у Эда полно своих знаний и головы на плечах. Просто он предпочитает скрывать это за слоем юмора. Иногда туалетного. — Ульман прав. Но я, на твоём месте, прощупал бы ситуацию. Мало ли, чего он от тебя хочет. Что-то мне подсказывает, что у него может быть свой мотив. Если это что-то, связанное с выгодой для него — заслуженно пошли. Если нет — посмотришь, что будет дальше. * * * Артём воспринимает слова членов Ордена всерьёз. Он все же решает перестать вести себя так агрессивно по отношению к Павлу, хотя и держит его на расстоянии вытянутой руки. Подсаживаясь к нему за столик с тарелкой супа и колбасы, Сухой определенно удивляет бывшего майора Красной линии. — Приятного аппетита. — Лишь проговаривает мужчина, утыкаясь в свою тарелку. Видимо, он ещё принимает слова Артёма с того случая к сердцу, ибо ведёт себя крайне вежливо, стараясь тихо глотать и даже не причмокивая за едой, как делает обычно. Артём медленно избавляется от тарелки с супом, наконец поднимая взгляд на Морозова. Сухой переплетает пальцы между собой и вопросительно смотрит на человека перед собой. Павел слегка сконфужен, судя по выражению коммуниского лица. — Ну. — А? — Чего тебе от меня надо, Паш? Говори сразу. Я уже за километр чую, когда ты врешь, собака русская. Конечно, Артём и сам русский. Но Павел — собака сутулая, этого факта отрицать даже Морозов не станет. — Я честно просто извиниться хотел. Чем больше я о тебе думал, ну, после той встречи на Красной Площади, тем хуже себя чувствовал. Дык ещё и слухи дошли до ушей, от твоих коллег, что ты омегой оказался. Артём тихо рычит, вынуждая Павла выпрямить спину и развести руками. — Я ничего такого не имею в намерениях. Простое извинение. Ну, по человечески же. Не дети давно... Павел кладет руку на стол, прикасаясь указательным пальцем к фаланге мизинца Артёма. Сухой не отстраняется, но переводит взгляд на Павла. Морозов кладет свою руку поверх ладони Артёма, немного сжимая. Они сидят так на протяжении нескольких минут, пока Павел не встает со своего места, убирая посуду и за собой, и за омегой. Артём провожает его взглядом, решая дать Павлу шанс доказать, что он действительно сожалеет. * * * Артём снова читает. Конечно, это для него дело обыкновенное. Правда, книжки у него заканчиваются. Точнее должны заканчиваться. Но их число как-то не убавляется. Сухой решает перестать читать на некоторое время, отложив это занятие на второй план. Заметив, что его стопка определенно увеличивается, Артём наконец ловит Павла за подложкой книг в личную коллекцию спартанца. — Прости. Не хотел тебе в руки отдавать. У нас на станции куча этого добра, да никто не читает. Я их убедил сюда это привезти. Могу тебе отдать. Все и сразу. Артём не решается забрать все книги разом. Но Павел, по требованию, выдает ему порцию нового чтива каждый месяц. Сухой практически залпом пробегается по некоторым книгам, удивляя Морозова своей жаждой к знаниям. К книгам добавляется одежда. У Артёма появляется новый свитер, несколько маек, мешковатая футболка и плотная рубашка. С приходом 31-го марта, дня рождения Артёма, он неожиданно находит у себя на постели практически новую, выделанную из кожи куртку, проложенную шерстью. Сухой перестает заворачиваться в плед, щеголяя в обновках. На зависть соседям и другим членам Ордена. — Что, неужели...кхм...кого-то себе нашёл? — Ульман спрашивает в более культурной форме, видя занесенную над своей головой руку Мельника. — С чего ты взял? — Уж больно ценная вещица. Подарок небось. — Подарок. От Павла. Ульман немного давится ВДНХшным чаем. — Да ну? И ты взял? — А чего не брать то? Не знаю, пытается ли он меня подкупить, но у меня нет никакого желания выбрасывать абсолютно новую вещь. Ты же знаешь, что я экономный. Артём фыркает и поворачивает голову в сторону. Краем глаза видя коммунистов, сидящих у столика, Сухой замечает среди них Павла. Похоже, что он является душой их небольшой компании. Они собираются вокруг майора, как мухи вокруг меда. — Неужели пытается подлизаться? — Я не уверен. Утверждает, что просто чувствует себя виноватым. Особенно после того, как узнал, что я омега. — Будто это должно быть главным фактором, учитывая то, что к тебе каждый второй альфа теперь шары катает... Артём улыбается и фыркает, соглашаясь. Он берет себе и Ульману по кружке чая, за что Эдуард благодарит его тарелкой каши. Сухой медленно поедает свою порцию. У него есть возможность рассмотреть лицо коммуниста издалека. Знакомый шрам, проходящий рядом с бровью. Достаточно глубокий и грубый, чтобы быть заметным. Несколько синяков, полученных им после прошедшего по Красной линии хаоса. Порез, оставшийся после избиения, полученного от рейховцев, практически незаметен. Голубые глаза встречаются с глазами Артёма, который не спешит отворачиваться. Павел слегка неловко подмахивает омеге, отпивая из своей кружки. Красные переводят взгляд с коллеги на спартанца. Некоторые из них фыркают, кто-то смеётся. Мужчина, сидящий рядом с Морозовым, что-то шепчет ему на ухо. Альфа бьёт соратника локтем в бок, продолжая зачерпывать ложкой похлебку. Сухой старается не обращать внимание на поведение его коллег, но они явно замечают трение между Артёмом и Павлом. Проходит ещё неделя. Они периодически едят за одним столиком, пока кто-то шепчется между собой по поводу их отношений. Артём лишь огрызается. Несмотря на все разговоры за спиной, коммунист в тишине проявляет знаки внимания. Их нельзя воспринять, как исключительно романтические. Но это не значит, что Артём их таковыми не видит. Паша продолжает сидеть рядом с ним за столиком и периодически прикасается к его телу. Пусть и делает это скрытно, что у него вполне успешно получается. Прикосновения к плечу, лёгкое объятие, шёпот на ухо на грани лёгкого неприличия. Тёма не хочет признавать самому себе, что ему начинают нравиться эти знаки внимания. Когда подходит середина сентября, Тёма чувствует, как тело иногда начинает чесаться. Он прекрасно понимает, что это означает. Поэтому он особенно агрессивно покрывается одеколоном из трав и старается избегать компании малознакомых альф. Степан гордится, да и известен своей выдержкой. Идиот — бета. Ульман — такой же бета, любящий наблюдать за драмой между альфами и омегами в это время года. Князь и Мельник вообще не заинтересованы. У первого есть девушка, второй в чём-то вроде рецидива. Единственные полноценные отношения с представителем женского пола — его родственные отношения с Аней. После боя за Д6 мужчина начинает уделять девушке больше внимания, за что она не может не быть благодарной. Аня — омега, как и её мать, но с достаточно выраженными качествами альфы, такими как упрямый и жесткий характер. Артём любит проводить эти предтечные вечера в компании девушки, которая сама не имеет устоявшегося цикла. Поэтому её течки можно ожидать спонтанно, при этом на короткий промежуток времени. У Артёма же присутствует целый пакет: усилившийся запах, постоянное ощущение холода, чувствительный нос и более ленивое настроение. Иногда ему просто хочется зарыться в одеяло, не выходить из комнаты и лежать так, пока течка не пройдет. Тем не менее, ему нужно двигаться и поддержать себя в форме. Он потягивается, выходит из комнаты и идет к общему залу. Некоторые альфы поворачиваются в его сторону, переглядываясь между собой. Один из коммунистов, которых Артём видит ранее в компании Павла, приближается и упирается рукой в стену рядом, слегка нависая над омегой. — Ты, должно быть, Артём Александрович. — Он самый. Что-то нужно? — Артём щурится, поднимая голову и отсаживаясь подальше. Альфа пытается сесть рядом, но его хватают за руку. Поворачиваясь с тихим рыком, он неожиданно затихает, а выражение его лица превращается из злости в лёгкий испуг. Павел, оттягивая подчиненного под руку, смотрит на него со смесью раздражения и угрозы. — Никита, будь добр, оставь Артёма в покое. Ему без тебя тяжело. Павел оттягивает альфу за шкирку, словно щенка, в сторону стола, где сидят другие коммунисты. Они даже не смотрят на майора, отворачиваясь или вовсе прячась за пустыми тарелками. Морозов разворачивается, возвращается к Артёму и садится на корточки, привычно улыбаясь. — Извини за это. Я обещаю, такого не повторится. Снова кидая достаточно убийственные взгляды в сторону подчиненных, Павел уходит в сторону лифта, решая переместиться в более спокойную обстановку. Артём, пусть и не говорит этого вслух, благодарен. Паша начинает крайне открыто защищать Артёма от распустивших руки альф. При этом сам Морозов откровенно сдерживается, пытаясь не прижать Артёма к себе. То, как Сухой с благодарностью смотрит в его сторону, едва не заставляет майора схватить омегу за руку и отвести его в какой-нибудь узкий уголок, зажав его между собой и стенкой. — Он тебе не надоедает? — А чего мне жаловаться? По крайней мере коммунисты руки при себе держат. Ганзейцы — не очень, но Паша, кажется, справляется. — М. Теперь он Паша? Артём запускает наполненной водкой рюмкой в голову Ульмана. Летяга смеётся почти истерически вместе с Эдуардом, пока Сухой старается скрыть улыбку. * * * Тёма решает закрыться поплотнее в комнате, выделенной ему на время течки. Учитывая, что омег в Д6 можно пересчитать по пальцам, у руководства нет проблем с обеспечением личных комнатушек для каждого. Артём, прекрасно знающий, что он — единственный человек в этой части помещений, прислушивается к окружению некоторое время, пока его не накрывает первой волной. Он уже давно раздет до трусов и футболки, перекатываясь на подставленном матраце. Кровать тихо скрипит, пока Сухой метается в первой попытке жара унять его разум. Переборов это спустя несколько часов, Тёма вытирает пот и умывается, сидя на краю кровати. Перекатившись к стенке, зевнув и поправив подушку, он слышит стук в дверь. Зная, что он имеет возможность приоткрыть окошко в двери, Тёма отодвигает затворку и смотрит в коридор. Перед дверью стоит Павел, заткнувший нос тряпкой. — Пришёл проверить тебя, герой. Ты как? — Жить буду. Уже первая волна прошла. Надеюсь, меня отпустит, как обычно, ближе к ночи. — Прорвешься. Я тебя знаю. Павел ухмыляется, Артём фыркает. Морозов неожиданно наклоняется достаточно близко. Хотя альфа находится за дверью, нос Тёмы щекотится его феромонами. Сухой поводит кончиком, принюхиваясь. На куртке запах смешивается с тканью, но здесь он чистый, не загрязненный. От Паши явно тянет апельсинами, морозным воздухом и оружейной смазкой. — Ты поэтому Морозов? — М? — От тебя холодным воздухом пахнет. Паша фыркает, бормоча "Может быть" почти Артёму в лицо. Сухой не сдерживается, тянется ближе и целует. Поцелуй получается скорее целомудренным, нежели страстным. Но это быстро перебирается через точку возврата. Артём распахивает дверь, затягивает альфу внутрь и запирает её снова, резко разворачиваясь к Павлу. Он прижимается к мужчине ближе, оттягивая за воротник. — Всё ещё хочешь от меня прощения? — Хочу. — Тогда, будь добр, помоги мне с течкой. Посмотрим на твоё поведение. Артём усаживает Павла на кровать, попутно плюхаясь на его колени. Морозов прекрасно понимает, что лучше следовать за Артёмом, если он хочет получить реальный шанс на что-то большее, чем простая помощь. Он кладет руки на приоткрывшуюся спину. Сухой медленно задирает свой свитер, хватает основание зубами и расстёгивает ремень на штанах, приспуская. Он пробегается рукой по своему животу и спускается в бельё, медленно массируя. Прислушиваясь к стонам омеги, Паша сглатывает, смотря снизу вверх. Артём фыркает. — Нравится? — Даже слишком. Морозов прижимает спартанца ближе, окончательно спуская его брюки с округлых ягодиц. Ощущая явную влажность, мужчина ждёт разрешения, поднимая взгляд. Артём дышит тяжело, пытаясь держаться. Он кивает, откидывая голову назад, когда альфа избавляется от белья и брюк, оставляя Артёма в свитере и майке. Морозов быстрым движением проникает внутрь первой фалангой пальца, вызывая судорогу и тихий стон. — Быстрее... — Не спеши, Д'Артаньян. Будет больно. Артёма слегка бесит прозвище, но он предпочитает не реагировать. Ситуация заходит слишком далеко, чтобы возмущаться. Павел действительно смакует момент, растягивая спартанца под свой размер. Он видит, что Сухой пока не намерен слишком долго нежничать. Он просто целует, начиная раздевать уже самого себя. Тёма помогает ему с упрямой пряжкой. Его пальцы заметно трясутся. Павел скидывает ботинки, оставляя их под кроватью. Артём, уже облизывая высохшие губы в нетерпении, подцепляет пальцами край брюк и трусов, оттягивая ниже. — Вдохни поглубже, мушкетер. Артём чуть откидывается назад, держится за плечи Павла и прогибается в спине, когда орган впервые входит в него. Зуд постепенно уходит, заменяясь желанием двинуть бёдрами, как следует загнав. Тёма всё же сдерживается, стараясь не порвать собственные мышцы. Они не спешат, стараясь осознать каждую секунду происходящего. Паша хватается за отросшие волосы на затылке Артёма и заставляет его подставить шею под поцелуи. Тëма уже не понимает, где находятся руки Морозова. Они просто везде. На его груди, животе, бёдрах, ягодицах. Сухой сам не замечает, как начинает активнее двигаться, упираясь в мощные плечи и насаживаясь, с хлюпаньем впуская толстый орган в себя. Павел наблюдает за этим, стараясь сглатывать слюну, чтобы не быть похожим на голодного кобеля. Конечно, получается у него плохо, но и Артём не показывает образец выдержки. Он стонет, подставляется и просит, шепча имя Павла с разными интонациями, формами и громкостью. — Паша! Блять... — Тшшш...Вдохни, мушкетёр. Иди сюда. Павел даёт Артёму опереться на себя, пока он перемещает его на кровать. Устроив омегу на спину, альфа продолжает двигаться, заставляя спартанца хвататься за спину кровати и комкать простынь. Морозов ускоряется, приподнимая длинные ноги и кладя их себе на плечи. С новым углом проникновения у Артëма перед глазами вылетают заезды, а изо рта начинает вырываться откровенный бред. Когда ему удаётся собраться с мыслями, настолько, насколько это возможно, он сглатывает, приподнимает голову и смотрит в расширившиеся зрачки Павла. — Паша...Черт, не останавливайся, пожалуйста! Паша наклоняется ближе, прислушиваясь к просьбам. Ему нравится слушать, как "поёт" Артём, когда Павел вертит им, как хочет. — Ненасытный, — Павел целует в ухо, прикусывая за ухо. — Хочешь ещё? — Да! Пожалуйста... — Какой ты вежливый... Через несколько заходов, лужи пота и сорванные голосовые связки, течка начинает сходить на нет. Артём тяжело дышит, дыша в подушку. Его грудь медленно вздымается, пока Паша лежит рядом, поглаживая подставленную кожу. — У тебя такой тёмный оттенок кожи, Тëма. Никогда таких не видел. — М. Не знаю, почему. Помню, мама была обычного оттенка, даже слегка бледноватая. Может, от отца досталось.. Омега перекатывается на бок, прикрывая глаза и зевая. — Спи, Д'Артаньян. Попозже разберёмся с твоей течкой. Ещё раз. * * * Открывая глаза, Артём не видит рядом Павла. Зато видит оставленную майором записку. "Буду позже. Запасусь жрачкой и найду чистую одежду. Не скучай, мушкетёр" Стаскивая себя с кровати, Артём дотягивается до рюкзака и достаёт оттуда бутылку воды, из которой жадно хлебает половину. Освежившись, Артём возвращается в кровать и снова проваливается в сон, пока его не будит голос Морозова. — Ну, с пробуждением. Проголодался? — Угум... Артём потягивается, чувствуя, как Павел плюхается рядом. Он зачерпывает ложкой кашу и начинает кормить Артёма. Осознавая, что вполне не против такой заботы, омега откровенно наслаждается. — Что, нравится иметь собственного раба? — А кому не понравится? Артём смеётся, а Павел сглатывает, смотря на омегу слегка влюблёнными глазами. Рейнджер ухмыляется, возвращает ему взгляд и подползает ближе, целуя в губы, смакуя вкус колбасы в чужом рту.