Красота

The summertime and butterflies All belong to your creation

      Звонкое цоканье каблуков оглушалось стенами, которые сплошь были прикрыты огромными срезами тканей. Все они были аккуратно вывешены здесь лишь ради эстетики, но, как оказалось, имели и практичную сторону. Например, когда Её Превосходительство Навия торопливо бежала меж арок, спотыкалась о разбросанные выкройки и прокатывалась на тонких обмылках, которые её братец любил так, как любят обыкновенно коллекционеры свои драгоценности, можно было уловить её передвижения ещё задолго до личной встречи воочию — ткань содрогалась. Торопилась она, кстати, не просто так. — Братик! Мой брат! Ты здесь? Никуда не уходи!       Кто такой её братик? О, наверное, ни на Земле, ни на Пантеоне не сыскать достаточно красивых эпитетов, чтобы передать совершенство Кавеха на словах. Его Превосходительство Поэзия один раз сочинил балладу о нём, да вот незадача: пока искал бумагу, позабыл все обороты, однако тут же придумал новые. Пожалуй, если совсем немного понаблюдать за ним со стороны, то можно самостоятельно подобрать несколько красивых слов. Нет, даже не так. Они сами собой появляются в сознании, точно по изящному взмаху его руки.       Когда Кавех рассматривает что-либо с особенным интересом, можно заметить, что его агатовые зрачки ювелирно обрамляются паутинчатой россыпью золотых ресниц и ровный нос кокетливо прикрывается точно посередине воздушным колоском пшеницы — непослушной прядью, которую в пору бы заправить за ушко, но Его Сиятельству видится наиболее красивым ходить вот так. Улыбка его тонких губ так и норовит согреть своим теплом, как нежное солнце после летнего дождя. Ровной осанкой не удивить ни одного Бога, но кажется, если Кавех встанет на носочки, то будет выглядеть как струна золотой арфы, до которой дотрагиваться немытыми руками попросту губительно. Губительно и смотреть на него дольше минуты, дышать в его присутствии слишком глубоко, желать его прикосновения. — Кавех! — будь она смертным человеком, то точно бы запыхалась. — Кавех! Я тебе тако-о-ое расскажу! Ну просто прелестность! Я… Я…       Она наконец вбежала в комнату, где Его Сиятельство Красота с нескрываемым наслаждением смотрел в зеркальную гладь, однако видел он там не себя, а его лучшее создание и грешную шалость, которой не восхищаться было бы воистину неправильно. Навия возмущённо надулась, и голос её стал выше на пару тонов. — Ты что, смотрел на него без меня?!       От этого заявления Бог испуганно вздрогнул, обернувшись к сестре. И оправдываться ведь нечем, она всё увидела сама! А ведь он обещал… — Ах, прелесть моя, Навия, — Его Сиятельство Кавех взял девушку за руку и запечатлел на её невероятно аккуратном, точно фарфоровом запястье, трепетно-извиняющийся поцелуй. — Твой брат не сдержал обещания, сможешь ли ты его простить?       Девушка хотела было треснуть пальцем щелбан по точёному носу Красоты, но подумала, что она не может так поступить, ведь она и сама испытывала те же чувства к их, так называемой, шалости. Вместо этого пальцы её поднялись выше, чтобы поправить колосья золотой чёлки мужчины. Лучше себя она могла позволить быть только ему. Этот дуэт на Пантеоне по праву можно считать самым забавным и невероятным. Кавех обыкновенно поправлял: невероятно красивым, ведь они — Боги Красоты. — Прощу, если мы ещё немножечко полюбуемся им вместе!       Кавех просиял в ярчайшей улыбке и приобнял сестру за плечи, подводя к зеркалу. Оно выглядело совершенно обыкновенно и с первого взгляда нельзя было догадаться, что увидеть в отражении возможно кого-то иного, а не самого себя. Стоило узнать о такой особенности, как становилось ясно, что перед тобою находится изобретение воистину необычайное, созданное рукой Её Превосходительства Механики во имя присмотра за людскими существами. Для чего Богам Красоты присматривать за людьми? Внятного ответа не получила даже сама Сянь Юнь, однако сделала копию и во дворец сиблингов, а те и были рады. Что тогда, что сейчас, наблюдая за тем, как словно на водной глади легонько подрагивал силуэт человека. Мужчина с идеальными чертами лица и безупречным телом, не обделённый умственными способностями просто жил свою мирскую жизнь. В детстве узнавал что-то новое, в юношестве обучался, а ныне работал. За ним бы не приглядывали четыре внимательных глаза, если бы с этим человеком тех не связывала шалость… Дело в том, что однажды Его Сиятельству Кавеху поступила душераздирающая молитва с просьбой наградить их дитятко небывалой красотой. Смертная скука! Подобные молитвы поступают во дворец Красоты ежедневно, вот только эта выбивалась из основной массы. Мольба звучала от лица матушки: Превосходящий всех живых, величайший из Богов, прошу, даруй моему сыну красоту поболее, чем награждают дочерей. На молитвенном свитке уже стояли подписи от его коллег. Жизнь, Мудрость, Равновесие, Справедливость, Доброта, Честность… Разумеется, он тоже не поскупился. Он дал этому дитя столько красоты, сколько запросили, а может, даже чуть больше. Рука Бай Чжу должна была уравновесить все запрошенные качества, чтобы будущий человек не был ярким бельмом на фоне общей массы человечества, но… Это не помешало Кавеху стащить из архивов молебен этот самый свиток и с точной периодичностью добавлять правки. Об этих правках знал лишь он и Навия, но ровно до той поры, как к ним в гости не пожаловал Бай Чжу. О, он всегда был желанным гостем их обители изящества, однако пришёл он не за обновлением наряда, а с серьёзным разговором. Дело в том, что люди имеют странное свойство: они взрослеют. Вот и этот человек повзрослел и самостоятельно обучился молитвам (как было досадно, что молился он Равновесию, а не Красоте!). Бай Чжу тогда смирил брата с сестрой строгим взглядом, развернул свиток и сухо спросил: — Уважаемые коллеги, как я должен это понимать?       В молитве было не много, не мало — ровно сто строк, на каждой из которых были вопросы о том, почему ему присвоили внешность, за которой не видят его отдельных личностных качеств и почему, сколько бы он не пытался исправить её, с течением времени его лицо меняется и становится ещё более красивым. Так же, человек настоятельно просил приглядывать за ним и более не допускать таких перевесов в какую бы то ни было сторону.       Разумеется, Небесной Кары никто из сиблингов не желал и поэтому отныне они лишь любовались этим человеком издалека, через зеркало, нисколько его не трогая своими вмешательствами. Человек этот сделал всё в своей жизни сам: и вырос, и тело привёл в порядок, и даже обучился наукам. Богам доподлинно неизвестно о мирских делах, коли те не рассказывают об этом сами в молитвах, но Кавех часто слушал его голос, когда тот что-то серьёзно растолковывал другим людям. У него было много слушателей, но главный находился так далеко, что и вообразить было невозможно. Иногда Его Сиятельство Красота допускал мысль, что он бы очень желал хотя бы разок оказаться на Земле и так же посидеть за столом перед ним, быть может, даже что-то записать, да вот только… Наверное, он бы изрисовал всю бумагу его портретами. — Так… Ты же очень торопилась, чтобы что-то мне рассказать. Что случилось? — Взгляд и тон его обрели серьёзность. — Неужели кто-то посмел надеть наряд, как у тебя? Не беспокойся, моя дорогая, мы сделаем тебе в разы лучше! — Точно! — Пришлось оторвать взор от зеркала и обратить его к брату. Она покачала головой на предположение о наряде, огляделась по сторонам и приподнялась на носочках, чтобы шепнуть на ухо следующую информацию. — Говорят, Его Превосходительство Равновесие теперь работает в паре с Его Превосходительством Стратегией! Но это не самое важное! Он его убедил в том, что так нужно и я сама слышала, как тот рычал в своей обители! Но на Бай Чжу и пылинки не осталось! — Правда? Ушам своим не верю… Ах, точно, Равновесие же…       Навия бодро кивнула. — Да-да, он входит в круг Хранителей. Вот только отчего-то на душе неспокойно за него… Всё-таки, ты знаешь Его Превосходительство Стратегию, характер у него… Не больно приветливый.       Кавех на это заявление закатил глаза и цокнул языком. Да-да, все дамы его боятся, но не он! Между прочим, с Чжун Ли они были в прекрасных отношениях. Его Сиятельство Красота с охотой брался за заказы по изготовлению доспехов, а взамен из мира людей Стратегия приносил ему ткани. Всякий раз новые, необычные. Не видел он в нём ничего дурного, а манера речи не играла абсолютно никакой роли. — Его Превосходительство Стратегия — отличный собеседник. Терпеливый и умеющий ждать. Он может быть вежливым, если не трогать его в тех местах, что неприятно колют. Незачем волноваться за Равновесие, коль он смог стать его напарником. Думаю, они найдут общий язык, ведь один из них достаточно хитёр, а второй — достаточно умён, — увидев на лице сестры тень смятения, он поспешил смягчиться, обхватив ладонями её личико. — Тебе уж точно не стоит переживать о них, ведь мы с тобой занимаемся чем? Кра-со-той! А будешь сильно волноваться в следующий раз — мы сходим в его обитель и предложим подобрать новый наряд для малышки Ци Ци!       По окончанию своих речей он быстро чмокнул её в нос, чем вызвал звонкий смех девушки. Её глаза вновь заискрились звёздами воодушевления. — Ты прав! Нужно будет навестить их. Ой, смотри! Аль-Хайтам снова что-то пишет!       Они вновь обернулись к зеркалу и с искренним любопытством стали рассматривать то, что писал человек мелом на доске. Кажется, Кавех уже видел эти схемы и чертежи. Цифры, слова… Знать бы, что это за наука такая, изучить бы самостоятельно. Очень хотелось понять, что происходит в этой красивой голове, однако не поддаётся это творческому уму Сиятельства.       Тихий голос со спины прерывает брата и сестру от их грешного любования собственным созданием. Они вздрагивают от лёгкого кашля, после чего синхронно оборачиваются и видят Его Превосхолительство Равновесие, неловко чешущего затылок. Их застали врасплох, от чего тела рефлекторно замерли в некотором смущении, словно лишнее движение могло сказать об их увлечении ещё больше, чем то, что удалось увидеть. — Я вам не сильно помешал?       Первой от оцепенения отошла Навия, которая с превеликой радостью тут же заключила Бога в объятия. Вспомнишь лучик — вот и солнышко! Так ведь говорят? — Ах, наш дорогой Бай Чжу! Нисколько не помешал, это всё братец шалит! — После объятий она кокетливо протянула руку, чтобы на её шёлковой золотистой перчатке гость запечатлел поцелуй в области кисти. — Сердце радуется, когда ты приходишь! Я ведь уже придумала для тебя новый наряд, а ты совсем про нас забыл…       Кавех стыдливо махнул на зеркало рукой, и оно покрылось красочными разводами, после чего вновь стало отражать стоящих напротив. Он не срамился того, что позволял себе нечто запретное, тем более… Равновесие — это то доверенное лицо, которому можно было рассказать всё, даже свои самые страшные секреты. Он разрешил им такие любования, только бы больше они не трогали человека, который молил не допускать вмешательств. — Ничего такого я не делал, лишь занимался обыкновенными делами, — в свою защиту высказался тот и после обратился к пришедшему. — Хотите новый наряд? Или… У вас есть к нам особенное дело?       Бай Чжу осторожно поправил очки, которые слегка сползли вниз по его носу. Да уж, обитель красоты — место особенное! Застать здесь одно сиятельство из двух — небесная хвала, но коль на месте оказываются оба, сложно уследить за ними. Как и сейчас, после пары любезных слов, брат и сестра уже вооружились лентами и сновали спереди и сзади него, прикладывая сантиметр к плечам и обвивая им запястья. — Не то, чтобы особенное… Скорее, деликатное. Я решил обучиться танцу, но Её Превосхолительство Эола сказала, что мой наряд неудобен, — завидев в глазах Богов Красоты недобрый блеск, он поспешил исправиться. — Он невероятно красивый! Как и всё, что вы делали для меня, мои друзья! Просто танцевать я буду не один и мой партнёр… Может оказаться неуклюж. Я бы не хотел, чтобы он наступил на подол юбки или запутался в моём рукаве. Было бы весьма печально испортить ваши труды.       Сиблинги переглянулись. Только им двоим было понятно, что означает эта игра в гляделки, но пугали не они, а их опасный оскал улыбок. Кавех расправил воротник Бай Чжу, и в месте, где касались его подушечки пальцев, появились новые крохотные цветочные узоры. — Так значит слухи не врут? Ты собрался танцевать с ним? — не нужно было уточнять имени, ведь акцент на последнее слово сделал всё сам за себя.       Если бы мог, Бай Чжу бы смущённо покраснел, вот только не умел он этого делать и лишь растерянно похлопал глазами. — Теперь он мой напарник и справедливости ради… — И справедливости ради мы сделаем тебе такой костюм, что он не сможет ворчать ещё столетие! — перебила его девушка, ловко хлопаясь ладонями с братом. — Какой всё-таки ты умный, Равновесие, решил подкупить его своим очарованием! Глядишь, он будет смотреть на тебя, а ты им управлять, как куклой! Ах, скажи ему, чтобы тоже зашёл за новым костюмом!       Кавех осмотрел подопытного, вокруг которого сестрица умело оборачивала полупрозрачный сатин и прикладывала нежный бархат к его бледным щекам, довольно присвистнув. — Может, я ошибся и приложил руку к созданию Бога, а не человека? Иначе не сказать, почему ты, Бай Чжу, так красив. Может, будешь жить с нами? Мы бы любовались тобой каждую минуту!       Равновесие хотел свалиться с небес. Лесть, разумеется, приятна, но не в такой обширной мере. На его скромный взгляд он и впрямь имел внешность необычную, однако гордыня наказуема и не мелькало даже мысли о том, чтобы этим хвалиться. — Точно-точно! Приводи свою малышку, мы сделаем из неё снежное облачко! Ты будешь работать, а мы приглядим за ней!       Бай Чжу взвыл в себя волком, только тихо и выдавливая: — Небеса… Смилуйтесь, я ведь просто попросил наряд.

I got all of the reasons to leave you behind Yet I'm still trying

      Точно на лихой волне воодушевления Бог Равновесия с превеликой радостью приходит в обитель Стратегии и с ходу замечает, что встречают его уже не с двумя молниями вместо зрачков, а с неким равнодушным смирением. И хотя при любом другом раскладе это не может означать ничего позитивного, сейчас данные эмоции этого Бога — это лучшее из того, что можно было себе представить. Чжун Ли хмыкает носом и приветствует гостя первым, а после сам щёлкает пальцами у виска во имя появления стула для коллеги. Открыто присесть не приглашает, но Бай Чжу это и не нужно, он вполне самостоятелен в своих действиях. — Благодарю.       На время их молчание становится неловким, будто каждый хочет что-то сказать, но слова застревают меж зубов, не в силах вылететь изо рта. Это превращается в своеобразную игру. Сидящих друг напротив друга интересует, чьё же самолюбие окажется слабее. Сдаётся первым всё же Стратегия. Он слишком хорошо помнит их прошлую встречу и поэтому решает не играть в любезности, обращаясь к новоиспечённому напарнику в первом лице. — Ты пришёл для того, чтобы я оценил твой превосходный внешний вид или по делу?       Равновесие усмехается. Всё-таки Кавех и Навия потрудились на славу. Знали же они, как правильно сделать складки на воротнике и юбке, чтобы это притянуло взгляд. Разумеется, Бай Чжу не преследовал цели намеренно понравиться коллеге, он лишь хотел, чтобы его поняли. — Спасибо за комплимент, ты тоже выглядишь прекрасно, коллега, но я всё же по делу. Сколько прошло времени по мирским меркам?       Чжун Ли пару раз тактично кашляет в кулак, давая понять, что делать акценты на нём явно не стоит: до того привык ёж колоться иглами в защиту, что даже ласковая рука кажется опасностью. — Около недели, кажется. Хочешь посмотреть на результат? — Собеседник кивнул, на что Чжун Ли отодвинул текущие молитвы в сторону и довольно хмуро свёл брови к переносице. — Я недавно был в обители красоты и воспользовался зеркалом… Не знаю, насколько эффективна была наша работа, вот только столкновения избежать не удалось. Одна сторона послушалась нашего веления и отступила, сберегая силы и припасы, а вторая сочла себя самостоятельней и наше напутствие восприняла иначе. Иными словами, они поняли слово «защита» в контексте равном нападению. — Но ведь это… Не всегда лучшее решение. — Отчего же? Люди самостоятельны, среди них так же есть великие умы. И без моей помощи они могут прибегнуть к собственной тактике, — Бай Чжу приподнял одну бровь, после чего Стратегия тяжело вздохнул и исправился. — Без нашей помощи. Лучше? — Лучше. Ты быстро учишься. — А ты неплохо манипулируешь взглядом.       Бай Чжу посмеялся в рукав: — Я ещё не начал, но я рад, что сегодня ты смотришь на меня без злости. — Я просто раскусил твою стратегию. — Раскусил и всё равно попался на эту уловку?       Чжун Ли точно пронзило насквозь, от чего он выпрямился в спине и в незнании куда деть взгляд, отвёл его в сторону. Этот Бог… Если Хранители берегли Бай Чжу ради того, чтобы уберечь от его острого языка, то они делали всё правильно и за это заслужили благодарность. Но всё же отправили… Никаких хвалебен! — В следующий раз исправляться в речи не буду.       «Какие мы обидчивые» — подумал Равновесие, однако играть с огнём не стал. После, правда, сошёлся на мысли, что он поступает неверно, ведь сам выводит собеседника на конфликт. В какой-то момент ему даже стало не по себе, ведь он вёл себя не лучше его предшественников. — Извини. Я не желал тебя задеть словом. — Глупости, — махнул рукой Чжун Ли. — Таким меня не задеть.       Было ещё кое-что, о чём подумал Бай Чжу в тот момент и вновь же промолчал: «Нет, тебя задели мои слова, но ты слишком горд, чтобы это признать». — Хорошо. Так что насчёт тех молитв, которые мы исполняли?       Как ни в чём не бывало, Чжун Ли вернулся к прошлой теме спокойно, в какой-то мере даже удовлетворённо, однако от текущего положения дел сам он не был в восторге. Руки его легли на стол, скрепляясь ладонями в замок. — Тем не менее, поскольку наше веление не исполнилось так, как должно было, это теперь наша ответственность и разбираться со сложившейся ситуацией тоже нам двоим. Его Превосходительство Война, правда, сказал, что наше решение было хорошим. Ему почти не досталось работы, ведь настоящая война не настала, лишь мелкая стычка. И всё же, если мы не хотим потери Божественной мощи, нужно подумать, как исправить то, что уже произошло.       Из общей стопки Бай Чжу выудил пару свитков с пометками на срочность исполнения, а затем смело поднял взгляд и с улыбкой проговорил: — И мы это сделаем!       Чжун Ли криво улыбнулся, как умел и кивнул в знак согласия. Работа закипела, как обыкновенно бурлит кровь в венах, когда сладостное предвкушение праздника охватывает с головой. Несмотря на разные взгляды, из Равновесия и Стратегии вышел на самом деле неплохой дуэт. В мыслительном процессе они успевали даже отвлечься на лёгкие смешки и один длительный рассказ про людскую жизнь от Чжун Ли. Бай Чжу, как и все боги, что ни разу не бывали на Земле, слушал того завороженно, изредка покусывая губы, будто бы это могло помочь ему ощутить вкус рассказа ещё ярче, чем тот был на деле. Что же до решения их первой маленькой проблемы — путём цивилизованных переговоров без криков и перетягиваний каната, им всё же удалось выйти сухими из воды. В конце концов, если ты желаешь что-то спрятать хорошо — оставь это на видном месте, на поверхности. За непослушание веления Божьего людям полагается наказание, однако убедить Чжун Ли в том, что те наказали сами себя потерями в этой неудавшейся войне, было сложно (и всё же не невозможно!). Единожды их компромисс принёс неплохие плоды, а значит, оснований не доверять Равновесию у Стратегии было меньше, но всё же решимость характера — тоже привычка, своего рода, а бросить её резко это всё равно, что открыть себе путь к новой зависимости. Бай Чжу старался, очень старался сглаживать углы в решениях Чжун Ли и когда подумал о том, что вот-вот, и он выдохнется, как тот хмыкнул, соглашаясь. Наказание, конечно, настигло людские головы, но преподнесено это было, как жизненный урок. Как только свитки были подписаны тонким почерком рук Богов, оба выдохнули. Казалось, что на этом всё и более скала решимости напротив мягких плеч не проронит и слова, прогоняя прочь, но Его Превосходительство Стратегия распалился на несвойственный ему комплимент. — Знаешь, Бай Чжу, это было даже интересно.       Тот улыбнулся достаточно хитро, чтобы этого не заметить, но всё же голос его оставался неизменно мягким и тягучим: — Отрадно это слышать, Чжун Ли. Надеюсь, тебе было достаточно интересно не только наблюдать за чужим конфликтом, но и заглянуть в зеркало.       Не сразу понимая едкость чужих слов, хозяин обители Стратегии пытается вспомнить, видел ли он себя в зеркале у Его Сиятельства Красоты, однако через несколько секунд его пронзает осознание. Где-то вдали что-то прогремело: не то гроза на Земле оказалась чрезмерно сильной, не то это взгляд Равновесия метнул острую молнию в напарника.       В это время Кавех звонко чихнул и удивлённо сообщил сестре: — Смотри! У людей погода испортилась, пошёл дождь средь бела дня!       Навия оторвалась от выкроек деталей платья и бегло посмотрела в отражение зеркала. — Как замечательно! Ведь у них была засуха так долго… Интересно, это Его Превосходительство Вода так постарался или кто-то другой? — Да нет, Нёвиллет таких подарков внезапно не делает, да и засуха от того, что он временно не может работать. Ты же знаешь, слёзы слишком сильно разъели его лицо, и оно обсыпалось пыльной крошкой. Пока не восстановится, не может помочь… — Его Сиятельство прищурился, вдумчиво перебирая в мыслях варианты. — Это была яркая вспышка и очень раскатистый гром. Больше похоже на почерк… — Ты был прав! Чжун Ли на самом деле может быть милосердным!       И всё же вопреки такой яркой вспышке, Чжун Ли смолчал. Он всё ещё не желал вновь срываться на крик, как в прошлый раз, но теперь ещё больше не понимал намерений Бай Чжу. Казалось, что его язвы идут вразрез с его истинными намерениями. И непонятно было, почему в этом дуэте на уступки идёт тот, кого считают непоколебимым, а лицо самой Благодетели пресекает его жалкие потуги. — Надо же, так ты такой же, как и остальные Хранители, — меж зубов застряло «а я думал, ты другой». — Прикрываешься добротой и благим намерением, но всё равно насмехаешься надо мной и моим подходом к делам. В прошлый раз ты сказал, что не будешь критиковать меня, что ты не согласен с мнением коллег, а что же ты делаешь сейчас?       Бай Чжу будто потерял дар речи. Ему действительно было нечего сказать в ответ на это обвинение, ведь со стороны Чжун Ли это выглядело именно так. Он стал для него очередным умником, который не считается с его мнением, так ещё и в лицо смело заявляет о том, что тот поступает неверно. Вот воистину язык его — враг его! На лице Равновесия мелькнула тень испуга. Он помнил об их уговоре слишком хорошо, чтобы не отругать себя десять раз за опрометчивую едкость. Если сейчас от сотрудничества с ним откажутся, можно смело совершить все тяжкие ошибки и получить Божественную Кару. — Ты почти убедил меня в том, что работа в паре с тобой — это неплохая затея, но сейчас я… — Погоди, Чжун Ли, не спеши с выводами! — Вдруг прорезался голос у Равновесия. — Я не насмехался! — Ты сравнил меня с людьми. Сказал увидеть в них себя. — Да, я сравнил, но… Я имел в виду не это!       Чжун Ли фыркнул, огрызаясь вновь в той же манере, что и раньше: — А теперь ты будешь искать оправдания. Скажешь, что проблема во мне, что я не так тебя понял, а потом посмотришь на меня доверительно, как и в прошлый раз, надеясь, что я поведусь на это.       В этом конфликте оба были одинаково правы и не правы одновременно. Бай Чжу понимал, что сказал лишнего, совершенно позабыв, с кем именно он имеет дело. С Богом, чьё могущество измеримо с крепостью земной коры, таким стойким и уверенным, но таким непонятым совершенно никем. Видят Небеса, он сам искренне желал его понять, но отчего-то совершал ошибки, будто бы он невежа, которому плевать. Вот только проблема в том, что ему далеко не всё равно. Он бы с радостью подарил ему всё своё понимание и тоже сказал ему ответный комплимент, но такова была сущность равновесия: в большой капле светлого всегда есть точка темноты. Его подруги считают, что он просто ёрник от природы, однако никто никогда и не задумывался о том, что этот самый автоматизм на едкие комментарии — это и есть нутро Равновесия. К тому же, нельзя исключать из внимания факт того, что его действительно ставят в неловкое положение комментарии о его внешнем виде…       Чжун Ли же вновь видел только скрытые угрозы и мгновенно переходил в защиту. Возможно, слова Бай Чжу так сильно задели его лишь потому, что они были правдивы. В конце концов, он сам часто принимал тактику, как и те ослушавшиеся люди. Лучшая Защита — это нападение. Здесь и сошлись два острия мечей, где один считал это не лучшим решением, а второй думал, что это единственное его спасение от вечных напастей. — Не буду, — смотрел он, отдать должное, не доверительно, а виновато. — Ни оправдываться, ни винить тебя. Извини. Виноват, правда, — собеседник молчал, так что Бай Чжу продолжил сглаживать углы. — Как я и говорил, я бы хотел понять тебя. — Ну и какой тебе от этого прок? — Как же какой? Мы напарники. — И что с того? Это не мешает тебе после работы осуждать меня, прямо как сейчас. — Работа будет казаться Земной жизнью, если мы будем в разладе.       Чжун Ли молчит, но не от обиды, а от того, что ему чрезвычайно сильно захотелось проглотить свой язык. Он не может противиться этому простому тождеству. Вопреки всем их разладам, Бай Чжу всё ещё не думал сдаться и отречься от сотрудничества. — Ладно, — сухо отрезает тот, надеясь на завершение разговора, пока конфликт не достиг своего апогея. — Забудем об этом. У нас есть ещё дела, продолжим? — Да, пожалуй.       Неизвестно доподлинно, сколько ещё они провели времени в компании друг друга за столом, в разборе молитв, однако в какой-то момент оба сошлись на мнении, что пора бы сменить вид деятельности. Усталости, боги, разумеется, не испытывают, но вот скука им вполне знакома. Когда работа идёт монотонно, скука появляется незамедлительно и поселяется в голове как назойливая мошка, отвлекающая своим тонким писком. — Кстати говоря… Тебя не заждался ребёнок?       Они практически синхронно отложили свитки с молитвами и откинулись спинами на спинки каменных стульев. — О, нет-нет, не переживай об этом. Она не одна, а в компании её превосходительства Механики и Медицины. Они любят проводить с ней время. В остальном, она довольно самостоятельна.       Чжун Ли понимающе кивнул. — Интересно, будет ли дочернее Божество когда-то и у меня? — Рано или поздно, у всех нас будет… Не повезло лишь стихиям. — Да… Слышал о Его Превосходительстве Нёвиллете… Периодически случается так, что мои шаги сотрясают Небеса, а от этого облака в людском мире сгущаются. Это единственное, чем я могу ему помочь, хоть он и слишком горделив, чтобы попросить о помощи. — Вы похожи, не так ли? — Возможно… Во всяком случае, мы контактируем чрезмерно мало, чтобы узнать наверняка. Всё же он Хранитель, а значит, не очень-то и празднует меня. — Это ведь старый разговор, Чжун Ли… Хранители относятся к тебе предвзято только потому что видят пагубные последствия. — Да-да, разговор такой же старый, как и мир людей, — всем своим видом Чжун Ли давал понять, что продолжать обсуждать это опасно. — Давай закончим на этом? Должно быть, моё общество уже успело тебе надоесть.       Строя из себя святую невинность, Бай Чжу улыбнулся уголком рта и сделал вид, что не прочёл на лбу Стратегии бегущую строку «уходи уже, ты надоел в первую очередь мне». — М-м-м, совершенно нет. — Вот как, — одна бровь Чжун Ли чуть приподнялась вверх в подозрении. — Отрадно.       Прочистив горло тактичным кашлем в кулак, Бай Чжу слегка замялся, не зная, как преподнести собственную идею о продолжении взаимодействия. Кажется, надо было с этого начинать сегодняшнюю встречу, а теперь, когда между ними успела прогреметь гроза, это кажется слегка неуместным и неправильным. Чжун Ли даже не нужно стараться, чтобы показать всем своим видом, что он сыт по горло общением: язык его напряжённых жестов и молчание говорят сами за себя. В подтверждение этого домысла Равновесия, он спрашивает первый: — Есть ещё что-то, что ты хочешь обсудить? Говори, так и быть, кусаться не стану. — Если честно, да. Ты… Сделал мне комплимент про внешний вид, когда я только пришёл.       После этих слов Стратегия подумал о том, что всё-таки остался Бай Чжу в его компании не просто так. В прошлый раз он ускользнул, как только представилась возможность, а сейчас его что-то интересовало. Интерес начинал пригревать нутро, но показывать этого открыто он не собирался и лишь поэтому в привычной манере изрёк с деланым равнодушием: — И что с того? Тебе разве не были приятны мои слова? — Нет же, всё совершенно не так!       Чжун Ли улыбнулся странным образом и перебил возмущение напарника быстрым вопросом: — Значит, тебе понравилось?       Воздух, что Бай Чжу успел набрать в лёгкие для словесного потока, вышел слишком быстро, будто его ударили под дых. Что это вообще такое? Разве такие вещи можно говорить? И пока Равновесие собирал остатки мыслей в голове, стараясь придумать, что бы такого ответить на подобную атаку, Стратегия хохотнул себе под нос и заверил: — Расслабься, я всего лишь пытаюсь быть с тобой дружелюбным. Так к чему этот разговор о комплименте? Кажется, мы решили это парой минут ранее.       Немного приходя в себя, Бай Чжу продолжил начатую тему: — Я просто хотел сказать, что оделся подобным образом не просто так. Я подумал о том, что нам с тобой нужно научиться понимать друг друга лучше, раз мы напарники. Отрадно видеть, как ты стараешься, но у меня есть для тебя предложение! — окончательно осмелев, он перевёл взгляд из угла на собеседника. — Говорят, что танец — это прекрасный способ выражения своих чувств через движения. По крайней мере, люди такое очень любят, так вот я подумал… Может мы…       Интерес расплавил остатки желания строить из себя равнодушную глыбу. Более того, Его Превосходительство Стратегия изменился в лице. Он смотрел на Равновесие с некоторым сожалением, словно тот пришёл к нему без одной руки и говорил «Чжун Ли, я более не могу жить, как раньше». Благо, обе руки были на месте, но всё же сочувствие так же легко читалось в карамельных радужках глаз Бога. Голос его вдруг зазвучал невероятно мягко и в какой-то степени ласково, что не могло не удивить их обоих. Никогда ранее Бай Чжу не мог себе даже вообразить, что Бог напротив него умеет говорить подобным образом. — Ты… Приглашаешь меня потанцевать? — Да?       Это подтверждение оказалось, как финальный аккорд у расстроенного фортепиано. Никто и никогда не предлагал Чжун Ли подобной близости, если танец можно так назвать. Это оказалось неожиданно приятным предложением, но в то же время это самое «приятно» кололось, точно шип дикой розы, ведь отказывать в таком сложно. — Что ж, друг мой, ты меня удивляешь с каждой секундой всё больше и больше. Никому и в голову не приходило предложить мне такой вид досуга, ха-ха, — смешок вышел слегка нервным, но голос Чжун Ли и не думал грубеть. — Я не хочу тебя разочаровать и в этом, но я никогда не танцевал. Даже не пробовал. Наверное, я не лучший кандидат для тебя в этом деле. Не теряя надежды, Бай Чжу покачал головой и поспешил отклонить этот отказ: — Я тоже не умею. Но в этом и суть, Чжун Ли, мы научимся. И танцевать, и понимать друг друга, и многое другое.       Наскоро обдумав, как отказаться ещё вежливее, Стратегия решает задать такие вопросы, после которых бы Равновесие усомнился в своём желании: — И не боишься ты, что я наступлю тебе на ногу? Больно сожму руку? — конечно, Чжун Ли бы не стал этого делать намеренно, но всё же он не исключал факта собственной неосторожности. — Наверняка твои друзья предостерегали тебя от этого.       Боялся ли таких мелочей Бай Чжу? Совершенно нет. Разумеется, он бы не хотел, чтобы ему специально наступали на ноги, не желал ощущать, как кисти рук начинают ныть от дискомфортного положения, но… Если бы такое и случилось, он бы терпел из принципа. Сам предложил, самому и отдуваться. — За какого неженку ты меня принимаешь? — За неженку, который стеснялся позвать меня танцевать.       Усмешка всё же слетела с его уст, разряжая обстановку. Вот только Бай Чжу ещё не понял того, что его модель поведения была скопирована, и его атаковали собственным оружием. Долг красен платежом, а у Чжун Ли достаточно ресурсов, чтобы не стать банкротом. Равновесие, доселе поставленный в тупик прямотой и правдивостью, вмиг затараторил: — Стеснение, как и смущение — это человеческая эмоция, я от этого далёк. Ты можешь не согласиться, тебе виднее, ведь я никогда не спускался в мир людей и не знаю, как у них там, но зато я знаю все правила Небесного порядка и могу с уверенностью сказать, что меня не настигнет Божественная Ка… Куда ты?       Пока он наивно полагал, что его занудства слушают, оппонент встал из-за стола и подошёл к нему по левое плечо. — Танцевать, — спокойно ответил тот и протянул руку его растерянному собеседнику. — Ты ведь пригласил. Видимо, ты так испугался отказа, что начал говорить без остановки. Теперь буду знать эту твою черту. Что ж, не могу отрицать верности твоего предложения. Мы ещё не начали, а процесс пошёл.       Бай Чжу захотелось провалиться сквозь небо и попасть в людской мир, вот только беда в том, что его бы и там нашли! Разыскали и ткнули носом в очевидные вещи, а ему что делать в таком случае? Остаётся лишь согласиться с тем, что Чжун Ли прав. Равновесие поднимается с места и принимает руку, что Стратегия до сих пор терпеливо оставлял в приглашающем жесте. Его держат уверенно, но не чрезмерно крепко, как пугали. Ощутима не боль, а разница размеров их рук. У Стратегии ладонь шире, жилистее. Такие руки умеют держать что-то тяжелее пера. Лишь когда их шаги утихают и их более не слышно в обители, они отпускают руки друг друга, находя это странным, а вместе с этим до Бай Чжу запоздало доходит осознание. — Ты… Ты ведь запомнил мою тактику и применил её на мне! — его возмущению не было предела. — Это ведь нечестно! — Кто сказал? Во-первых, это сработало, во-вторых позабавило меня, а в-третьих… У нас лишь один уговор: если ты заплачешь, мы прекращаем совместную работу. Неужели, ты хочешь от такой стратегии заплакать? — Только взвыть от того, как ты хитёр, Чжун Ли. — Не желаю проигрывать тебе на этом поприще. — Мечтать не вредно, знаешь ведь.

Oh, your words keep hitting me harder They haunt me at night