Не гасят пока маяк Я шёл по нему как мог Птица, лети на юг Неси вести до берегов Моя звездочка, я с тобой Мы — созвездие дураков
***
Этот вечер вошел в историю. Не в такую, правда, которую занесут в учебники для внуков и не которую будут изучать в школе как начало конца. Не в такую историю, что стала крахом целого мира. Это такая история, которую можно рассказать друзьям, иронично высмеивая главных героев или прочитать в твиттере. Максимум от этой истории эта парочка разбитых сердец самых преданных фанатов и маленьких девочек-шипперов. Эта история в рамках вселенной не имела никого веса. О таких историях обычно и говорят в суете, мол «Было и было». Нечего такого, что не видел этот мир. Вечного нет. Все рано или поздно приходит к концу. Но для них ДВОИХ — это и правда стало их личным Армагеддоном. Концом всего. История началась с последнего совместного тура Андрея и Федора, в которой, театрально пьяный первый, бранился со сцены, как портовый моряк с дальнего рейса. Он был рассержен, расстроен, убегая и через некоторое время, однако, возвращался в исходную позицию, изрядно повеселевшим шутом, отдавшим себя на потеху публики. Это был его концерт, его постановка, его сцена и его толпа. И ощущение этого пьянило гораздо сильнее крепкого спиртного. Это то, что тешило его ЭГО в попытках сокрытия того печального факта, что на самом же деле Андрей Пирокинезис себя до чертиков ненавидит. Такова была затравка этой истории. Никому не значимой и одновременно имевшей сакральное значение в далеком от мира созвездии дураков. Помимо главного героя – пьяного театрала, ловца слов, обиженного и восторженного, имелось и второе важное для постановки звено. Пока Андрей бегал туда-сюда, ссорясь с Бесединым, то всех любя, то проклиная, Федя пытался разрядить обстановку, уставши от собственного бессилия. Уже тогда, он задумался о том, что даже когда Пиро слишком много, Стэд все еще чувствует себя одиноко. Одиноко наедине с толпой, одиноко пытаясь вытащить Андрея на сцену. Да, Андрей пленил собой, завораживал и влюблял в себя. Андрей дополнял его, заполнял собой невидимую глазу пустоту, но разве стоило ради этого его терпеть? Стоило ли продолжать играть в подобие чувств, которых давно уже нет? Федя поет, Федя отдает себя, пока пьяное тело метается от гримерки до сцены и обратно, словно планета движется вокруг солнца. Их созвездие дураков уже не могло светить ярко и гармонично, раз уж обе звезды погасли. «Моя звездочка, я с тобой», - шептал Андрей каждый раз перед выступлениями, но теперь рядом с Федей его не было. Речь даже не о выступлении. И когда они успели так отдалиться друг от друга? Когда они успели так друг другу приесться? - Федор Стэд Ди, - кричит Пиро буквально вваливаясь на сцену и чудом удерживая равновесие и то благодаря тому, что Федя поймал его, когда тот неуклюже зацепился носком ботинка за разбросанный на сцене кабель микрофона, - Федор… - Ну и что же, ты мне интересного сейчас скажешь? – шепчет в лицо Андрею Федя, так, чтобы только тот его слышал, вымученно, устало улыбаясь. Скрывая боль за улыбкой. Их глаза встретились. Двое стояли слишком близко, так что толпа одобрительно загудела. — Это, Федор Стэд Ди, - Громко, под шум фанатов снова повторил Андрей, обращаясь к залу, - Федор... - Тебя заело? – Федя старается произнести это в шутку, скрывая за добродушной улыбкой раздражение и слабость. Хочется побыстрее смыть с себя грязь, отдохнуть и забыться от этого праздника жизни. «Ведь если жизнь ебучий праздник, - резюмирует себе Федя, - праздную один». - Федор… - не унимается Андрей, от чего толпа смеется, - Да ТИХО, - резко кричит парень, показывая ладонь, после чего снова поворачивается к Стеду, стоявшему молча и прижимающему ладони к вискам, - Федор, я люблю тебя. Фанаты в восторге. Они уже пишут эту историю как историю любви. - И я тебя, Андрей, - суховато отвечает Федя, принимая пьяные, неловкие объятия. Это не то, что расскажут о ним внукам. Это то, о чем они сами предпочтут забыть. Историю, конечно, пишут победители, но в этой истории они оба проиграли.Я — реакция, ты — рефлекс
- Я в тур с Федей что ли езжу, Лол, - одна неловкая, колкая, брошенная куда-то в сторону фраза Андрея стала кульминацией истории. Да, с виду это было пустяком. Мало-ли что у пьяного на языке. Но Федя устал оправдывать скотское к себе отношения Андрея его вечными пьянками. Устал он и подчищать все его хвосты. Устал от того, что может услышать в своей адрес множество гадостей и забыть их, стоит Андрею снова клясться в вечной любви. «Ты хотел отдохнуть, - в голове застрял обиженный голос Андрея, - ТАК ОТДЫХАЙ. ВСЕ НЕ БУДЕТ БОЛЬШЕ СОВМЕСТНЫХ КОНЦЕРТОВ». «Не будет и хуй с ним, - обреченно выдохнул Федя, возвращаясь в номер, в которым они должны были жить вместе, - не будет и слава Богу» К его счастью, время для отдыха представилось сполна. После этих слов, Андрей сказал, что снимет себе другой номер и Федя был этому рад. Меньше всего ему сейчас хотелось продолжения конфликта и взаимных обвинений. Это было животным рефлексом, инстинктом самосохранения. Без сил рухнув на кровать, Федя уткнулся носом в подушку и бессознательно зарыдал. Не от обиды или боли. От усталости, вымученности и пустоты. Все, что радовало его, так это то, что этот театр неудачного актера Андрея Пирокинезиса закончился. Маски были сброшены и теперь они оба показали друг другу истинное лицо. Игр в дружбу и любовь больше не будет и тебя Феде остается только наслаждаться одиночеством. Голова раскалывалась после концерта, а плачь лишь усиливал боль. К звукам добавился гул старого холодильника в коридоре, в котором оставалась бутылка пива Андрея, как призрачное напоминания о нем. Остальные вещи он забрал около получаса назад, когда Федя еще не приехал. Очевидно, парень спешил, чтобы они случайно не столкнулись в коридоре. Он не хотел видеть Федю, но все эти слова про любовь создавали когнитивный диссонанс в голове Стэда. Разве можно так подставлять человека, которого любишь? Разве можно наплевать, обесценивать? Да, у Пиро было свое представление о любви. Извращенное, грязное. Но почему тогда Стэд так долго его терпел? Значит, было в Андрее и что-то хорошее? Или Феде просто хотелось в это поверить? Но разве не Андрей всегда был рядом, когда Федя в нем нуждался? Когда Феде было плохо? И даже не важно, что в половине случаев ему как раз и было плохо из-за Андрея. Но теперь в этом не было смысла. Федя устал от такой любви.Не верю, что ты вообще кого-то любишь Кроме собственной персоны С ней разделишь свою участь
Тусклый свет комнаты и усталость манит заснуть. Но сон не идет – слишком многое произошло за день. В итоге, лежа на боку в грязной и мокрой от пота одежде, Федя без сил смотрит на картину, висящую на окрашенной в бежевый стене с фактурой в крапинку. На картине цветы в белой вазе. Такие безвкусные шедевры часто можно встретить в отелях. Что за цветы это были, парень не знал – не разбирался. Может астры, может георгины. На секунду прикрыв глаза, он увидел раскрасневшееся от мороза лицо Андрея. Не успевши показаться на пороге, он сунул прямо в лицо Феде мятый, потухший в зиме букет красный роз, улыбаясь во все тридцать два зуба и явно очень гордый собой. Настолько, что Федя тоже вмиг испытал гордость за партнера, спешно принимая букет. - А повод, - улыбнулся Стэд, спешно ища вазу, куда можно было бы поставить умирающие цветы, чтобы они не завяли. - Повод… - Андрей закрыл дверь на лестницу, стягивая с себя куртку, - повод, Федор, очень серьезный, - он театрально нахмурился, поднимая большой палец вверх, выдержал паузу, после чего перехватил руки Феди и поцеловав его в губы, продолжил, - Повод в том, что я хочу подарить своему мужчине цветы? Приминаем? - Угу, - рассмеялся Федя. Открыв глаза, Стэд смахнул с них вновь подступающие слезы. Все-таки Андрей умел любить. Когда-то давно. *** После того, как Андрей с вещами покинул отель, он долгое время бродил по ночному городу вдоль набережной не особо понимая, что ему делать дальше. Алкоголь отпускал, а продолжать пить не хотелось. Холод и усталость давали о себе знать. Если бы он только не был таким сложным и склочным, то сейчас бы уже спал в обнимку с Федей, но теперь очевидно тот не хотел нечего слышать про Андрея. Отчасти, понимая это Пиро и ушел, оставляя коллегу наедине со своими мыслями. Он был так уверен, что его план надежен как Швейцарские часы, что не учел только того, что в провинциальном по меркам России городе в два часа ночи снять номер будет проблематично, учитывая, что в нем находилось всего гостиниц десять, не больше. Оставались еще клоповые хостелы, но ночевать с пятью армянами в одной комнате Андрей не хотел. Так что ему не оставалось нечего другого кроме как растягивая, наслаждаться ночной прогулкой. Город одарил его тусклым светом редких фонарей. Он свесился вниз, держась руками за гранитное ограждение, глядя на спокойную темную водную гладь, чуть не нырнув туда, но с трудом сохранив равновесие. Холодная вода, притягивающая к себе непреодолимой жаждой окунуться в омут, напоминала Андрею про Федю. Холодного и сдержанного. «Пиздец, я наворотил делов, - Андрей слез с ограждения, отправившись дальше, своим движением спугнув одиноко сидящего на асфальте воробья, - должно быть ему было очень неприятно» Андрей сам себе пожал плечами. В глубине души, он жалел о своим поступке и душа требовала пойти, наплевав на гордость и извинится хотя бы потому, что Федя никогда не подводил его, так как Андрей подводил Федю. Но другая его часть требовала продолжить пьянку. Потому что решать проблемы гораздо сложнее чем их создавать. Потому что Андрей пусть и любил Федю, но не готов был жертвовать ради него алкоголем и музыкой. А поскольку он точно знал, что Федя бы пожертвовал ради него всем, не хотел обрекать его на такую участь. На глаза Андрея попался круглосуточный магазинчик, чьи стекла ветрин были исписаны матерными ругательствами в духе: «Алина шлюха» и парень, желая хоть немного согреться, торопливо зашел внутрь. Неулыбчивая женщина лет сорока, не славянской внешности, что дремала за кассой, одарила зашедшего недоверчивым взглядом, размыкая только один глаз. Народу в магазине больше не было. И все-таки, Андрей любил Федю. Больной, неправильной, даже эгоистичной любовь. Он взял с полки пару шоколадок и бутылку колы, улыбнувшись, вспоминая про то, как однажды в шутку Стэд сказал ему, что готов отдаться любому, кто купить ему колу и шоколад. На кассе ему еще приглянулся букет каких-то пусть и не слишком роскошных, но достаточно красивых, невинных белых цветов. Андрей взял и его, предвкушая то, что и этот букет, и эта бутылка лимонада может оказаться в его пятой точке. Но Андрей не привык сдаваться. До гостиницы он шел почти вприпрыжку. На миг он осознал, что готов и может быть счастлив, если не будет вести себя как мудак. Судьба дала ему шанс сделать правильный выбор. Судьба дала ему шанс спасти их с Федей отношения. Федя был холодным, не сжигал все на своем пути как горящий Андрей. Он был сдержанный, лишний раз не обнажал душу. Про таких обычно говорят: «Не в своей тарелке». Создавалось впечатление, что Стэд всегда и везде был не в своей тарелке. Он не любил шумные компании. Но он был приятный как раз тем, что не спешил всем и каждому нравится. Он был в своей тарелке только наедине с собой. И Андреем. И Андрей готов был ударить себя за то, что этого не ценил. Когда он зашел в номер с сумкой на перевес и букетом цветов подмышкой, Федя уже засыпал, обнимая одеяло, часто которого зажал между ног. Но услышав, как скрипнула дверь, он вяло приподнялся на локтях, с удивлением уставившись на пришедшего. - Прости, что разбудил, - как ни в чем не бывало прошептал Андрей. Федя хмыкнул, не предвещая нечего хорошего. Больше всего его бесило в Андрее, это его непосредственность и простодушие. Ненависть настолько захватила Федю, что он даже не знал, что сказать. — Вот, цветочки тебе купил, - продолжает Андрей, раздеваясь, - куда поставить? - Я так понимаю, - Федя сел на кровать, не смотря на Андрея, игнорируя его вопрос, - не нашел где переночевать и приполз сюда? - Я пришел ради тебя, - Возразил Андрей, взяв с холодильника пустую чашку и последовав с ней в ванную. Когда он вернулся, ставя чашку обратно, водрузив в нее букет, Федя стоял напротив раскрытого окна, мелко дрожа. Он был в шортах и майке, поэтому, очевидно, мерз. Андрей инстинктивно приблизился, желая закрыть окно, но Федя не давал ему пройти. - Ради меня говоришь, - наконец-то произнес Стед. Андрей кивнул. - Ради Феди, лол? – Голос Стэда дрожал то-ли от холода, то-ли от обиды, - и чем же я заслужил такое снисхождение великого Пиндрея Арокинезиса? - Слушай, Федь, - начал Андрей, обнимая парня сзади, - я знаю, что крупно обосрался. - Нет, это ты послушай, меня, - Федя вырвался из объятий, - Просто послушай меня, хоть раз, - он принялся мерять шагами комнату, - меня невероятно заебали твои пьяные выходки, - ходил он дергано и беспокойно, все еще избегая зрительного контакта, - На сей раз ты не откупишься от меня извинениями и цветами… - Я и не пытаюсь откупится от тебя, Федор, - спокойно резюмировал Андрей, оставшись стоять на месте. Он закрыл окно. Облокотившись на подоконник, он скрестил между собой пальцы, - я просто хочу, чтобы ты знал, что я имбицил… - Спасибо, - резко вскрикнул Федя, остановившись, - Я, итак, это знал! А теперь, если уж ты пришел, давай просто ляжем спать. Спать на одной двухспальной кровати с Андреем Федя не хотел, но продолжать этот диалог он не хотел еще больше. Стэд рухнул на кровать. Смотря в потолок, пока Андрей копошился в сумке. - Я купил тебе колу, - продолжал Андрей, виноватым голосом. Через секунду двухлитровая бутылка стояла на стареньком фанерном столе, края которого были отломаны. С них периодически сыпались щепки. Следом Андрей достал и шоколадные батончики, - и шоколадки. - Не хочется, - без энтузиазма буркнул Федя, но Андрею вдруг показалось что тот слегка оттаял, - Андрей, правда, не надо. Нечего не изменится. - Я сам не знаю, что я несу, - Пиро вздохнул, опустившись на кровать рядом с Федей. Тот повернулся к нему лицом, уже не избегая зрительного контакта и Андрей воспринял это как вызов: «нужно говорить искренне и по существу». Он положил руку на талию Феди, выдохнул перед тем, как продолжить, - ты прав, я слишком много пью. Я в своей жизни миллион ошибок совершил. И я ненавижу себя гораздо больше, чем ты ненавидишь меня, - Пиро сделал паузу, убедившись, что Стэд слушает и когда тот кивнул, продолжил, - а самая моя большая ошибка — это эти слова… - Неужели ты не понял? – Стэд закатил глаза, но руки Андрея убирать не спешил, - дело даже не в них… просто все вот это наплевательство… Андрей не помнил, когда Федя в последний раз говорил о своих чувствах, но сейчас это было высшей благодатью для Пиро. В первые в жизни, Стэд не загадывал ему аутичные загадки и игры в молчанку. Стэд говорил о больном, а это значило что у Пиро был шанс. Сегодня сама фортуна улыбнулась ему. - Я знаю, - тихо ответил Андрей, наклонившись к губам Феди, одарив его коротким влажным поцелуем. Смакуя вкус на губах, - я знаю, что обещал исправится… но поверь мне в последний раз… Только сейчас Андрей понял, почему его так тянет к Феде. С ним любое пространство становилось уютнее, будь то питерская коммуналка или дешевый мотель. Он распространял родное тепло только для самых близких, а не жег своим огнем случайных людей. Он берег себя для Андрея. Даже не получая нечего взамен. - Тебе реально стыдно? – голос Стэда стал мягче, даже если он не до конца поверил Андрею, - я должен тебе верить? - Реально стыдно, - прошептал Андрей, прижимая парня к себе, - моя звездочка я с тобой. Мы созвездие дураков. Федя слабо улыбнулся, утыкаясь носом в грудь Андрея, устало сопя. Их руки сплелись воедино, давая двоим надежду на счастливый конец… …Так бы было, если бы Андрей в итоге, стоя на набережной не выбрал водку. И правда пошел бы к Феде, как бы сложно и страшно не было признавать свои ошибки. Даже спустя несколько лет, Пиро продолжал думать о том, как бы было все если бы он сделал правильный выбор. Теперь же он потерял его навсегда. Ночевка в хостеле была ужасной. Он даже подрался с кем-то, когда снова перепил. С тех пор о Феде ему напоминали лишь его обиды в текстах: Вот почему не завожу себе друзей: Я живу во тьме и только с ней делю постель Я разбился вновь и больше не собрал частей Полюбив, не жду от них хороших новостей Федя и правда любил его. Возможно, он даже ждал в тот вечер Андрея. А ведь Андрей мог бы изменить эту историю, стоило ему просто прийти с цветами в гостиницу и поговорить по душам. Но менять что-то гораздо сложнее чем поддаться порыву своих вредных привычек. Корми демонов по расписанию. Ведь они давно уже голодны. Счастливые концы бывают только в сказках и дешевых любовных романах. В их созвездии дураков в тот вечер погасло сразу две звездочки.