Undefined Roommates Code

Очевидно, ударить своего соседа по лицу — хороший ход, если вы хотите застрять с ним, как «способ сблизиться и сгладить ситуацию». Нил знал, потому что он сделал именно это. И сейчас — он в продуктовом магазине с Эндрю. Как очаровательно. Он видел, какие взгляды они притягивали. Действительно, кто бы не посмотрел на двух парней с перекошенными лицами, которые ходят по магазинам за продуктами и толкаются, угрожая убить друг друга очень творчески. Очень. Творчески. Для Нила на его лице были наслоены не только воспоминания о Балтиморе, но и шрамы. Он ненавидел их жгучей болью и обычно чувствовал себя дерьмово из-за всего того внимания, которое ему уделяли. К сожалению, из–за выходки Эндрю, которую он выкинул, прочитав его дневник, Нил чувствует себя ещё более уязвимым и встревоженным — и он просто хочет убраться отсюда к чёртовой матери. Как всегда, Эндрю всё усложнял, постоянно придираясь к нему и толкая, пока они спорили о том, какие продукты купить. Правая щека Эндрю была окрашена в синие и фиолетовые тона из-за уже образовавшегося синяка, которым Нил так щедро одарил его. — Мы не купим это дерьмо, оно отвратительно сладкое и на вкус как химикаты, придурок, — продолжил он, — и оно оранжевое. Мерзко. Если бы я хотел увидеть оранжевый, я бы заглянул в твой жалкий гардероб. Но даже смотреть на твою единственную оранжевую рубашку и бандану лучше, чем на это, — возразил Эндрю, ставя пакет с любимыми апельсиновыми конфетами Нила обратно на полку. — Ну, химикаты только усилили бы твою токсичность, Миньярд. Дай мне насладиться, это единственные конфеты, которые я ем, — сказал Нил, бросая в корзину ещё два пакета. — Когда у тебя набралось смелости флиртовать со мной, Джостен? — Эндрю приподнял бровь, с силой запихивая два пакета обратно на полку. — Я не знаю, хочешь проверить? — сказал он с ухмылкой, проводя рукой по полке, загребая всё, что на ней было в их тележку. Он проигнорировал то, как его щёки, казалось, стали теплее, когда Эндрю прищурился, услышав его ответ. Его зрачки слегка расширились, прежде чем он отвёл взгляд. — Гребаный тупица… — пробормотал Эндрю. — Мы возьмём это, если ты сможешь съесть всё это за один присест. — Это пари? Эндрю прищурился, изучая список продуктов, который ему дали другие Лисы. Его голос звучал незаинтересованно, когда он говорил, но искорка веселья в глазах выдала его. — Это могло быть. — На что бы ты поспорил со мной? — Нилу теперь тоже стало интересно. — Чего бы ты хотел? — Эндрю посмотрел на него сквозь свои светлые пушистые ресницы. От Нила не ускользнуло, как дрогнуло его сердце, но, должно быть, это из-за беспокойства, которое нарастало у него под кожей. — Что ты предлагаешь? — Нил хотел продолжить, поддержать этот обмен мнениями. Эндрю закатил глаза — жест, который он, казалось, делал часто. Как будто причиной был Нил, он насмехался над самим собой. — Что ты хочешь, чтобы я тебе предложил? — он всё ещё продолжал в том же духе. Что ж, в эту игру могут играть двое. Как раз в тот момент, когда Нил собирался задать ему ещё один тупиковый вопрос, Эндрю посмотрел на него холодными глазами. Это был его сигнал заткнуться и действительно подумать. Он так и сделал. — Ты целый день носишь оранжевое, — продолжил он, и его улыбка стала шире после того, как он увидел отвращение и ужас на лице Эндрю, — И… я могу выбрать день. Эндрю некоторое время пристально смотрел на Нила, прежде чем лёгкая, почти победоносная ухмылка тронула его губы: — Конечно, ты всё равно проиграешь. Что я получу, когда выиграю? — Всё, что захочешь. Но не мечтай об этом слишком сильно, так как проиграешь именно ты, — промурлыкал Нил, облокачиваясь на полку. — Не надо мне «всё», — он покачал головой, толкая тележку к другому отделу. — Если ты не сможешь успешно уничтожить свой желудок всем этим мусором, ты, наконец, обновишь своё печальное оправдание в виде шкафа, а я буду присматривать за тобой. Когда Нил собрался запротестовать и отстоять свой гардероб, который, однако, был не так уж плох, Эндрю прервал его, покачав головой: — Не надо. Элисон сказала мне, что всякий раз, когда вы двое ходите по магазинам, ты покупаешь только по одной футболке за раз. — Хорошо, — Нил ворчал, пока они шли к морозильной камере. Эндрю выбирал, какое мороженое ему больше нравится, и остановился на карамельно-ореховом. Чистый сахар. Отвратительно. Кевин, вероятно, страдает из-за того, что только Эндрю берёт это. Отлично, он заслужил. Он израсходовал всю тёплую воду вчера в 2 часа ночи. Кто принимает душ так поздно?! — Кевин пригвоздит тебя к кресту, когда увидит, какое дерьмо ты купил. — Кевин может поцеловать меня в задницу, — прямо заявил он, в то время как Нил фыркнул. — Кроме того, он оторвёт и твою голову, когда увидит все эти конфеты. — Подожди, пока он не узнает о нашем пари, — Эндрю бросил на него быстрый взгляд, прежде чем вернуться к поиску на полках других предметов из списка. Они направлялись к несколько нейтральной территории. После инцидента с дневником и того, как Нил ударил Эндрю по лицу, отношения между ними были напряжёнными, но устойчивыми. Конечно, Нил был взбешён и зол на него, что привело к тому, что он стал немного — слишком — жестоким в их полуночной игре, придумывая способы убить и спрятать тело, и вообще был ублюдком по отношению к нему. (Хотя он это заслужил). Эндрю позволил ему выплеснуть свой гнев, и Нил не мог не заметить те мелочи, которые он совершал, что Нил расценивал как своего рода извинение. Он знал, что Эндрю был не из тех, кто извиняется напрямую, но подобные действия не остались незамеченными. И всё это было организовано Рене и Дэн, которые заставили их выполнять эти обязанности. Нил никогда бы в этом не признался, но пока это работает просто отлично. Не то чтобы ему это было нужно, совершенно очевидно, что они не пытаются выпотрошить друг друга. Но с Миньярдами всё непросто. Это почти как если бы Нил попал в ситуацию «уловки-22». Вначале один из кровожадных близнецов хотел насадить его голову на пику, а другой был хладнокровным ублюдком, которому он не нравился, но который не хотел, чтобы его голова была насажена на пику. Теперь всё ещё склонный к убийству Эндрю равнодушно интересуется им, а Аарон — близнец Миньярда, который хочет, чтобы кровопролитие обрушилось на Нила. Он был так взбешён, когда узнал, что Нил нанёс довольно хороший удар — если можно так выразиться — он ворвался в комнату Нила и решил, что рёбра ему не нужны. Чёрт, его рёбра всё ещё болят от этого. Прошло немного времени, прежде чем вмешался Кевин и спас Нила от очередной драки. Сейчас отношения, конечно, напряжённые, но довольно нейтральные. Они ещё не играли в свою игру правды, и Нилу неприятно признавать, что он скучает по ней. Это была идеальная игра, чтобы узнать больше об Эндрю, но Эндрю не начал её после всей этой неразберихи. Неприятное чувство, возникшее в груди, вырвало его из раздумий. Он почувствовал, что кто-то наблюдает за ним, и его сердце начало биться быстрее, набирая обороты, когда тревога охватила его со странной скоростью. Это было не похоже на его обычное беспокойство или приступы паники. Это было больше похоже на то, что его тело реагировало естественным образом — исключительно за счёт мышечной памяти. Он старался ничем не выдать себя, когда обернулся, чтобы осмотреть помещение. Его глаза встретились с несколькими людьми, которые наблюдали за ним не так скрытно. Они вздрогнули, когда он повернулся к ним полностью, и ему показалось, что его сбил автобус. Казалось, что в его ногах не осталось нервов. Он попытался свирепо посмотреть на шумных ублюдков, но это только усилило их жалость в глазах. Нил стиснул зубы, слегка покачиваясь от ошеломляющего головокружительного ощущения нежелательного внимания. Он пытался дышать сквозь эту дымку, но его кожу покалывало, словно сотни игл падали с неба, и каждая игла была парой глаз. Он почувствовал, что его дыхание стало неглубоким, жалкими затяжками. Он просто надеялся, что Эндрю был слишком занят расшифровкой различных надписей в списке. Но надежда умерла давным-давно, вероятно, с его рождением, потому что именно это и произошло. Эндрю смотрел на него три секунды, за которые Нил изобразил на лице своё лучшее выражение «я в порядке, все в порядке, я определенно не умираю внутри» и попытался заставить себя что-то сказать. Обвиняя свои расшатанные нервы и измученные глаза за то, что он отвернулся в сторону, чтобы посмотреть, исчезли ли все эти глаза. Блядь. Эндрю проследил за его взглядом, и они оба увидели дерьмовое шоу, которое вот-вот должно было начаться. Пожилая леди смотрела на Нила с жалким и заинтригованным выражением лица. Грёбаный пижоны. Как раз то, что ему было нужно. Пожилая леди с комплексом героя и потребностью в драме. Блядь. — О боже! Ты в порядке? — слабый женский голос прорвался сквозь напряжение, и Нил застыл в шоке. Пара других людей оглянулись, заинтересованные этим разговором. Грёбаные стервятники. Он бросил быстрый взгляд в сторону и увидел, что Эндрю смотрит на неё, всё ещё держа в руках упаковку макарон с сыром. Его желудок болезненно скрутило, и он не знал, что делать. — Я… э-э… — Нилу не удалось выдавить из себя и пары слов. Ему нужно было сказать ей, что всё в порядке, ему нужно было послать её нахуй, ему нужно было убраться отсюда к чёртовой матери. Теперь такое случалось не часто, и Нил забыл, насколько унизительным и неудобным это было. Он также, «к счастью», где-то забыл свой острый язык. — Я в порядке, спасибо, — он ответил сухим голосом. Его рука взлетела, чтобы прикрыть щеку со шрамом, когда он попытался разыграть это, проведя ею по подбородку. Нил забывает, что шрамы на его щеке новые. Они не совсем новые, но прошло полгода с его последней встречи с отцом. С Балтимора. С тех пор, как его отец нарушил судебный запрет и пытался убить его. Примите это за семейную драму. Голливуд никогда не смог бы. — О, бедняга. Похоже, это было больно. Ты уверен? Тебе нужна какая-нибудь помощь? — она бросила быстрый взгляд на Эндрю, стоявшего рядом с ним. Нил знал, как это выглядит. Два чувака с перекошенными лицами — что ещё нужно было сказать? Он немедленно попытался сделать эту ситуацию менее болезненной и смущающей, чем она уже была. Знакомый голос, наполненный пустотой, прервал ход его мыслей: — С каких это пор это стало твоим делом? Не ищи внимания, откровенно смешивая себя и заставляя его чувствовать себя дерьмом. Никто из нас не хочет быть твоим примером для хвастовства о том, как ты «помогла молодому избитому мужчине» в церкви на этой неделе. Сердце Нила подпрыгнуло к горлу, его глаза в замешательстве затрепетали. Что происходит? Дама выглядела ошеломлённо-глупой. — Ну, я просто хотела… — Я не спрашивал, чего ты хочешь. Разве эти очки не должны помогать тебе лучше видеть? Почему ты не заметила, что ставишь его в неловкое положение? — Эндрю теперь был рядом с Нилом, скрестив руки на груди и с раздражённым видом. Нил был почти уверен, что у него отвисла челюсть, но ему было всё равно, когда Эндрю продолжил: — Разве старшие не учили тебя не совать свой нос, куда не следует? Дама взяла себя в руки и начала отчитывать его строгим, но слегка дрожащим голосом: — Ты не можешь так разговаривать со мной! Я прожила больше тебя, прояви немного уважения, мальчик! — Уважай это, уважай то. Когда настанет твоя очередь уважать других, а? Поскольку я не видел, чтобы ты уважала его, — Эндрю указал на Нила, который был рядом с ним, он говорил насмешливым голосом, лишённым эмоций. Единственным, что выдавало его, были его глаза. — А теперь уходи и оставь нас в покое, — он отмахнулся от неё, схватив Нила за рукав, чтобы утащить его прочь. Весь отдел смотрел на них, и Нил почувствовал тошноту и головокружение. Он просто хотел пойти домой и забыть об этом дне. Он устал и сказал себе, что это единственная причина, по которой он позволил Эндрю таскать себя по магазину. У него не было достаточно сил, чтобы отчитать Эндрю за «защиту своей чести». Единственное, что хорошего вышло из этой встречи, так это то, что Эндрю теперь не был таким медлительным. На самом деле, он двигался быстрее. Когда они завернули за угол к кассе, Нил неосознанно потянулся к щеке, чтобы прикрыть её. Он хотел исчезнуть и чтобы земля поглотила его целиком. Кто-то оттолкнул его руку, и Нил ошеломлённо посмотрел на Эндрю, который держал его за запястье. — Стоп. Если кто-то тебя тронет, мы убьём его и избавимся от тела, как и планировали, — Нил издает испуганный смешок, ленивым движением потирая уголки глаз. Каким-то образом, когда они шли к Мазерати Эндрю на парковке супермаркета, Нил почувствовал себя немного лучше. Он не вылечился волшебным образом, потому что так не бывает, но ему однозначно было легче.

***

— Хорошо, но как бы ты всё-таки избавился от тела? — Эндрю спросил и продолжил есть. — Я бы, наверное, привязал к нему что-нибудь тяжелое и выбросил в случайное, отдалённое озеро. Пусть рыбы и бактерии его съедят. К тому же вода уничтожает улики, — Нил пожал плечами, набивая рот тостом. — Классно, да, но они всё равно могут что-то найти. Было бы лучше, если бы место представляло собой глубокую и быструю реку — дополнительные очки, если тело упадёт в океан, — предложил Эндрю. Нил слегка улыбнулся и принялся за еду в полуночной тишине. — Что? — Эндрю заметил это, спрашивая так, словно ожидает ответа и получит его. Что он и сделает, но это раздражает. — Ты знаешь, это, вероятно, очень забавно и в равной степени пугает любого агента ФБР, который нас подслушивает, — он размышлял вслух, не привлекая полного внимания Эндрю. Это было действительно странное зрелище. Они сидели здесь, спустя 40 минут после полуночи, ели тосты и обсуждали стратегию убийства. То, как это произошло, было не менее странно. Всё начиналось одинаково, единственная разница заключалась в том, что Нил умирал с голоду, потому что забывал поесть. Его день был довольно дерьмовым. Он всё ещё не нашёл работу и начал задаваться вопросом, правильный ли он сделал выбор, поступив в колледж. Боже, почему Стюарт должен был платить за его обучение? Почему он не может быть таким, как все остальные бедные американцы, платя тысячи и тысячи жадным придуркам в Конгрессе? Нил не чувствовал в этом необходимости, типа, что он должен был делать? Тратить свои годы на то, чтобы получить какую-то дерьмовую степень? Вместо этого он мог бы найти настоящую работу и начать откладывать деньги, чтобы расплатиться со своим дядей. Если бы Стюарт мог его слышать, он бы полностью перешёл в родительский режим. Он бы снова начал со своих «Тебе не нужно мне ничего возвращать, малыш» и «Это мой долг как твоего дяди, ты мне ничего не должен». После этого он угощал Нила ужином (против чего Нил всегда протестовал) и давал ему больше карманных денег — назло ему. Мелочный грёбаный британец. Что было лицемерно с его стороны, учитывая, что он тоже был британцем в какой-то степени. Но что мог сделать Нил? Он был «воспитан» с этой моралью, запечатлённой в нём: всё, что было взято, должно быть возвращено. Его учили, что ничего не дается бесплатно и что каждую вещь нужно чем-то обменять. Он действительно не мог выбросить все годы, когда это сжигалось и записывалось в его сердце, находясь вдали. Вдобавок ко всему, он забыл свой зонтик и промок до нитки, когда вернулся в квартиру. Еда сегодня просто не была приоритетом. Он мог пропустить несколько приёмов пищи; это не было чем-то таким, к чему он не привык. Но Эндрю не разделял его мнения. После того, как у Нила заурчало в животе, и после того, как Нил, по какой–то ебанутой причине, сказал Эндрю, что он сегодня ничего не ел, он взял на себя смелость приготовить им полуночный перекус. Итак, вот как они оказались в этом сценарии. Это стало своего рода традицией — вот так собираться на кухне и просто болтать о всяких пустяках. В основном это убийственные схемы, но иногда это нечто большее. Например, разговоры о зомби-апокалипсисе или о каких-то дурацких франшизах, которые выжигали им глаза. Такого рода договоренности должно быть достаточно — Нил не хотел, чтобы кто-то подходил слишком близко, и Эндрю, похоже, разделял его мнение. Этого, — что бы это ни было, — должно быть достаточно. Просто, вероятно, нейтральное, пассивно-агрессивное подшучивание между двумя людьми, из которого ничего бы не вышло — в любом случае. И Нил не имеет в виду романтика — нет. В принципе, любая более тесная привязанность — дружба, например. Нил ругал себя, потому что первое, что пришло ему в голову, были… романтические отношения. Тем не менее, Нил хотел узнать больше об Эндрю… Это было странно, но он всё ещё чувствовал, что может в какой-то степени доверять ему. Что история с его дневником была какой-то ошибкой. Может быть, Нил был глуп и наивен, но он всё равно… хотел. Чёрт, может, недостаток сна наконец-то добрался до него? Или это из-за пропуска приема пищи. Упс. Его щёки покраснели от этой странной и незнакомой мысли. Эндрю, казалось, заметил, как и всегда, потому что облокотился на стойку, приподняв светлую бровь. — О чём ты думаешь? Порно? Нил посмотрел на него икоса, уже взволнованный и нервный… Выражение лица Эндрю в сочетании с мягким сиянием ночи заставило жар растекаться по его шее и нагревать уши, из которых, он был уверен, валил пар. Он изо всех сил пытался подобрать слова: — Нет! Нет, я этого не делал. Я не смотрю это дерьмо… Боже! — он яростно замотал головой. Эндрю просто кивнул: — Конечно. Нила это не убедило, или всё было наоборот. — Нет, правда, я его не смотрю. Не смотрел с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Он мог представить, каким его увидел Эндрю, с красным лицом и широко раскрытыми глазами. Он, наверное, выглядел чертовски виноватым. — И почему это? Наконец-то появилась возможность снова начать их игру в правду. Нил откинулся назад и выровнял дыхание, на всякий случай, если оно решит снова предать его и сбежать. — Ты используешь свой ход? Всё внимание Эндрю теперь было приковано к Нилу, его сердце билось в странном ритме. Чёрт, с каких это пор у него появились все эти проблемы с сердцем? — Сейчас не моя очередь. Подождите, что? — Как? В прошлый раз мы прервались, когда я спросил тебя… — у него пересохло в горле, когда он замолчал. Он не знал, какой подход и какая реакция были уместны, потому что Эндрю говорил об этом со слишком большим количеством эмоций в глубине его глаз и недостаточным снаружи. Нил знал, что одна только мысль об этом заставляла его чувствовать себя незащищённым, потому что ярость и отвращение горели под всеми слоями, когда он вспоминал, в чём Эндрю признался ему. Скорее, насильно отдал, чем признался — Нилу хотелось биться головой о стойку за то, что он был таким идиотом. Но такова была игра, в которую они играли — каждый грязный секрет раскрывался перед ними. Они принимали удары друг друга и в ответ получали равное количество силы. Или это то, во что ему хотелось бы верить. Не то чтобы Нил считал, что это равенство. Дерьмо… Возможно, Эндрю не хотел продолжать их игру. Что, если это был молчаливый способ для него отступить. Кровь Нила застыла в жилах, когда он подумал об этом. У Эндрю был простой взгляд — пустой, как холст. Он молча уговаривал его продолжать, но не в плохом смысле «я прошу тебя продолжать»; это было больше похоже на «продолжай, ты привлёк мое внимание». — Я… я имею в виду, если ты хочешь? — он внутренне съёжился из-за того, как неуверенно звучал его голос. Эндрю, вероятно, не оценил бы его настороженности. Нил крепко сжал губы, страх перейти черту и переступить границы Эндрю был сильнее его собственного любопытства. Эндрю вздохнул, вставая, чтобы поставить свою тарелку в раковину. Он облокотился на стойку рядом с ней, и ореховый цвет в его глазах встретился с ним. — Я решил, что теперь твоя очередь. Давай, спроси меня о чём-нибудь. Нил ошеломлённо уставился на него. Что он имел в виду? Что, чёрт возьми, происходило? Нил был просто сбит с толку; это действительно был плохой день для этого. В его мозгу всё перемешалось, и он не мог толком разобраться в загадочных ответах Эндрю. Должно быть, это отразилось на его лице, потому что Эндрю усмехнулся и скрестил руки на груди. — Я серьёзно начинаю сомневаться в твоём интеллекте, — Нил закатил глаза. — Это потому, что я увидел то, чего не должен был видеть, ты, грёбаный коала. Нил фыркнул: — Почему коала? Ты хочешь сказать, что я милый? О, Эндрю, — он протащил имя Эндрю через мёд, чтобы попытаться вернуть непринуждённую атмосферу, которая всегда сопровождала их. И немного подшутить над ним. Он хотел увидеть реакцию, отличную от гнева и апатии. В темноте комнаты он едва мог разглядеть, как подёргиваются его пальцы. — Нет, это потому, что они тупые и безмозглые — как ты, мой дорогой. Нил замер на последнем слове. Он отвел взгляд, не ожидая, что Эндрю прочтёт его намерения как открытую книгу — что было довольно глупо с его стороны. От него не ускользнуло, как Эндрю слегка ухмыльнулся. — Коалы не так уж плохи… — тихо добавил он. — О, поверь мне, это так. Я эксперт в этом. Каждый раз, когда Кевин хочет посмотреть свой дурацкий сериал, я намеренно включаю телевизор и смотрю первое, что показывают по нему, — Эндрю объяснил без интереса: — В основном это о животных. — Значит, ты разбираешься в фактах о животных, да? — Нил одарил его ухмылкой. — Второклассники были бы так впечатлены, — он поддразнил его, совершенно забыв, что привело их к этой теме. Или, сомневаясь в своём решении вернуться к ней. Никто не узнает. — Не тяни время, спроси меня о чём-нибудь. Кроме него и Эндрю. Нил замолчал, пытаясь придумать что-нибудь, что не было бы чем-то слишком. В голове у него было так же пусто, как в учебнике испанского. Ему действительно не нравился этот предмет. Это было тяжело. — Ну… Эм. Какой твой любимый цвет? — спросил он после того, как у него закончились идеи, которых не было с самого начала. Или то, о чём он не хотел спрашивать сейчас. — В самом деле? Ты стандартный мудак, — он выдавил смешок. — По иронии судьбы, голубой. Нил кивнул и посмотрел в сторону; глаза Эндрю всё ещё наблюдали за ним. — Тот же вопрос, что и раньше. Нил приподнял бровь и покраснел еще больше: — Ты действительно спрашиваешь меня об… этом? — Да, Нил, я спрашиваю тебя об «этом», — он передразнил. — Я не знаю, я на самом деле не смотрел порно в раннем подростковом возрасте. У меня были неприятности из-за поцелуя с девушкой, не говоря уже о том, чтобы смотреть что-то подобное, — он говорил ровным голосом. — После того, как я… э–э, переехал, я устал смотреть его — просто чтобы понять, в чём тут дело. Он пожал плечами. Эндрю всё ещё стоял, облокотившись на кухонную стойку, и продолжал смотреть на него. — И? — спросил он после долгой минуты. — Я не знаю. Это ничего не дало… вроде бы, совсем, — Нил боролся с собой, чтобы не замкнуться. Эндрю промурлыкал, на мгновение отводя взгляд. — Итак, либо я никем не интересуюсь, либо я сломан. Или, может быть, и то, и другое? Меня бы это не удивило, — добавил он, стараясь, насколько мог, скрыть горечь в голосе. Но он сомневался, что Эндрю этого не понял. Эндрю нахмурил брови, собираясь что-то сказать, но Нил перебил его другим вопросом. На этот раз более продуманным: — Почему ты носишь повязки на рукавах? Это действительно для того, чтобы люди могли заметить разницу между тобой и Аароном, или? — Нил на самом деле не был уверен, что этот вопрос терпим. — Нет, это не моя главная причина. Я ношу его, чтобы скрыть шрамы, — Нил кивнул и тихо сказал «хорошо». — Ты только что упомянул, что переехал, — осторожно затронул тему Эндрю, — Куда? — Я переехал к своему дяде после того, как умерла моя мама, а мой отец получил судебный запрет, — Нил сделал короткий вдох, прежде чем продолжить, уже слегка напряжённо. — У тебя, вероятно, сложилось приблизительное представление о том, что я вырос в… не очень здоровой семье. — Это преуменьшение, не бойся называть вещи своими именами, — добавил Эндрю, понизив голос. — Я знаю, и я, конечно, не боюсь обвинить своего отца в том, что он манипулирующий и бесчеловечный ублюдок. Просто это, — он колебался. Нил не уверен, почему он ведёт этот разговор с Эндрю, но… он не думает, что слишком сильно возражает против этого. Золотисто-карие глаза Эндрю снова встретились с его глазами. Он быстро заговорил, прервав Нила: — Ты не обязан говорить ничего, что тебе неприятно, — взгляд Нила скользнул вниз, к побелевшим пальцам Эндрю, вцепившимся в столешницу. Где это было, когда он сам раскрыл один из своих самых глубоких, мрачных секретов? Блядь. — Я знаю. Хотя я хочу, — добавил Нил со слабой, но искренней улыбкой. Он просто чувствовал себя странно комфортно рядом с ним. Эндрю был не из тех, кто лезет не в своё дело, жалеет и заставляет его чувствовать себя плохо. Это было так, как если бы они говорили о погоде, а не о детской травме Нила. Возможно, это была стоическая апатия Эндрю — то, что он ненавидел, когда они встретились; теперь он нашёл опору в этом. Это было странно, и Нил не был психотерапевтом, чтобы анализировать это. — У меня такое чувство, что если я признаю это вслух… это станет более реальным. Он не пытался скрыть это, в конце концов, зачем? Он доверял Эндрю в этом вопросе, доверял, что он не воспримет эту информацию так, как ему не хотелось бы. Взгляд Эндрю был тяжёлым, суровым на фоне позы Нила. — Я понимаю, — выдавил он сквозь стиснутые зубы, и Нил смог услышать его напористо спокойный голос. Он не знал, сказал ли он что-то не так, или этот гнев был направлен на что-то другое. Нил открыл рот, чтобы извиниться, но не осмелился прервать или даже вздохнуть, когда слова слетели с губ Эндрю: — Я вырос в куче дерьмовых приёмных семей. Некоторые из них менее плохие, чем другие — но все они разновидность ада. У Нила пересохло во рту, он не ожидал, что тот выдаст свой секрет по доброй воле. Он практически задавил себя, выбегая из дома. — Ты не обязан… — Заткнись. Я не делаю ничего, чего не хочу. И может, ты прекратишь нести эту чушь? Мы оба облажались, нет пути назад во времени, чтобы исправить это, теперь разберись с этим, — рявкнул Эндрю, его челюсть напряглась от сильного давления, которое он на неё оказал. Нилу потребовалась секунда, чтобы переварить слова Эндрю и подавить свои протесты по поводу того, что секреты не равны. Он кивнул и начал слушать, когда тот продолжил. Несмотря на то, что ему было явно не по себе и он был напряжён, Эндрю продолжал: — У неё были мы, и она бросила нас обоих, решила, что мы ей не нужны. Позже, после сеанса «промывания мозгов» от двух одержимых «христиан», она сдалась давлению со стороны своего брата и его жены и забрала обратно одного близнеца. Первые годы жизни Аарон прожил со своей матерью, в то время как меня отправили в сиротский приют. Нил отметил едва заметное изменение, которое он внёс в свою речь. «Его мать» вместо «наша мать». Эндрю не воспринимал её как свою мать. Нил не мог его винить — она звучала как сука. — После её смерти Би усыновила его. Она наша приемная мать — психолог, — уточнил он, хватая кружку, полную кофе. — Я сменил много приёмных семей, пока она не нашла меня случайно. Он отхлебнул кофе; взгляд был отстранённым. Нил был почти уверен, что он не дышит; боялся пропустить что-нибудь из того, что сказал Эндрю. — Когда она сложила два и два вместе, она усыновила и меня тоже. Но ущерб уже был нанесён, — он усмехнулся, его глаза почернели и наполнились ненавистью. — Никакое лечение меня не исправит. Нил, в сотый раз с тех пор, как встретил Эндрю, не был уверен, что делать. Гнев и тревожный страх закружились у него под кожей, в животе. «Надеюсь, я не пожалею об этом». Прежде чем он смог осознать ход своих мыслей, он заговорил: — Я бы не согласился, — Нил говорил чуть громче шепота. Невозмутимость Эндрю исчезла, пусть и на долю секунды. Он, как осмелился подумать Нил, выглядел удивлённым. — Я знаю, что это звучит лицимерно, ведь я не пользуюсь услугами психологов и не верю в них, но я не настолько глуп в этом отношении, — теперь он говорил более уверенно, но всё ещё едва слышно. — Никто не сломлен безвозвратно. Это то, с чем я тоже борюсь. Я могу… Я… я думаю, это сложно для тебя… для нас обоих, но если… Чёрт, я пытаюсь сказать вот что, — он провёл рукой по своим растрёпанным медным кудрям. Он облажался с этим спотыканием. — Ты можешь быть разбит на куски, держаться на волоске, но ты не неизлечим, — голос Нила немного смягчился, пусть и на один оттенок. Эндрю сильно нахмурился, глаза опасно прищурились. Чёрт, он собирался возненавидеть его за это. Ещё одна причина для целого моря подобных. — Всё ещё есть эта ниточка, а если её нет — всё ещё есть кусочки, которые ты можешь собрать. И даже если ты не можешь быть тем, кто это сделает, всегда найдётся кто-то, кто сделает это для тебя, — его голос немного дрогнул, и он мысленно проклял себя за это. Нил больше не мог на него смотреть, его взгляд переместился на колени, где он рассеянно переплёл пальцы, раздвигая их и играя с ними. У него перехватило горло, отчаянно хотелось глотнуть воды. Эндрю пристально смотрел на него, мышцы напряжены, а поза неподвижна. Он не двигался и не говорил, казалось, столетия, и Нил был чертовски уверен, что всё испортил. Это его не удивило. Он так часто открывал рот, неудивительно, что это происходило. Он просто чувствовал себя… разочарованным. Ему действительно… нравилось, какими бы ни были их подшучивания и ночные разговоры. Может, ему просто встать и уйти от Эндрю? Он, вероятно, оценил бы предоставленное ему пространство. — Прекрати, я отсюда слышу, как ты слишком много думаешь. Внимание Нила вернулось к Эндрю в считанные секунды. Его карие, сердитые, но не совсем, тёмные, но мерцающие глаза гипнотизировали его голубые. — Э-э, хорошо. Я — хорошо, мм… Прости, если я сказал… — Нил. — Хорошо, хорошо, — он поднял руки в жесте «я сдаюсь». — 89%. Ты действительно испытываешь моё самообладание сегодня вечером, — пробормотал он, сверкнув таким острым взглядом, что Нил почувствовал, как он пронзил его насквозь. Он повернулся спиной, чтобы заняться кофеваркой. Брови Нила нахмурились в полном замешательстве. Что значили 89%? Это что-то насчёт самообладания? Он не знал, и, честно говоря, этот день был слишком тяжёлым, он не мог заставить себя беспокоиться. По крайней мере, не сегодня вечером. Он всё ещё хотел немного подразнить Эндрю. Вернуться к комфорту тычков и ковыряний друг в друга. Ленивая усмешка появилась в уголках его губ, когда он спросил: — Самоконтроль, чтобы не убить меня или…? Эндрю бросил на него взгляд, спрашивая скучающим тоном: — Хочешь кофе? — и вот так всё вернулось в норму. Нил был благодарен за это. Ни один из них ничего не сказал об их предыдущем разговоре.