Jorvik's Diary

Несмотря на то, что родители и сестра Линды уехали в Великобританию, она чувствовала себя довольно уверенно, живя на Юрвике с одной только тетушкой. Линда, конечно, скучала по ним, но на острове она обрела вторую семью - Духовных наездниц, которые не позволяли ей почувствовать себя брошенной. К тому же она очень ценила свое личное пространство и умела наслаждаться одиночеством: в каждой из библиотек Юрвика она ощущала себя как дома. И именно книги были для нее самым простым способом завести новые знакомства: наткнувшись однажды на комикс "Рыцари Унистрии", она влюбилась в эту историю и начала искать единомышленников. Случай свел ее с Мэл, которая, как оказалось, любила эту серию комиксов такой же страстной любовью. Они столкнулись в "Пурпурном пони", когда она обсуждала с Рин, работницей магазина, дизайн каких-то костюмов. Разглядывая полки со свежими книгами, Линда краем уха подслушала их разговор. - Кстати, вышла новая часть "Рыцарей", - шепнула Рин. - Правда? Я не видела ее среди новинок. - Для них поставили отдельный стеллаж у входа, - продавщица указала в его сторону. Линда проследила за направлением ее руки, постаравшись остаться незамеченной. Выждав пару минут, она как бы невзначай подошла к этому стеллажу, взяла томик и с восхищением стала рассматривать обложку: по уже сложившейся локальной традиции авторы помещали на них множество интересных деталей, которые всегда оказывались важными для сюжета новой части, но при этом никогда не спойлерили, оставляя пространство для теорий. - Подойди туда, - посоветовала Рин, когда Линда уже не могла их слышать. - Похоже, та девушка тоже интересуется этим комиксом. Может, вы подружитесь. - Я-я? - заикнулась Мэл. - Давай-давай, когда еще у тебя будет возможность? Мэл нерешительно направилась к Линде. Вообще-то она все равно собиралась подойти и поразглядывать новый том, просто ей было неловко делать это при ком-то. Обратив внимание на то, как Линда изучает переплет, она поняла: та давно следит за этой историей. Может быть, Рин права и они подружатся? И правда, когда еще у нее будет такой шанс? Она стоит всего в одном шаге от фанатки своей любимой серии. Осталось только заговорить. Но как начать диалог? Мэл была не очень-то общительной, зато неловкости у нее было хоть отбавляй - во всех смыслах. Стараясь вести себя естественно, пока подбирает слова для начала разговора, она тоже взяла экземпляр и невольно улыбнулась: эта часть была заметно толще и тяжелее любой предыдущей - а тех было целых одиннадцать! Мэл раскрыла том на случайной странице, стараясь не глядеть в текст. От книги пахло свежей типографской краской, ее листы были белоснежными до рези в глазах и притом довольно плотными, и рисовка как была, так и осталась уникальной, несвойственной любому другому комиксу. Девушка не удержалась и поднесла раскрытый томик к лицу, наслаждаясь его запахом, затем закрыла и перевернула его и нежно провела пальцами по обложке, читая аннотацию. То, с каким трепетом Мэл касалась книги, вызвало у Линды улыбку. Духовная наездница задержала на незнакомке взгляд лишь на несколько секунд, но та вдруг вздрогнула, подняла голову и посмотрела на нее сквозь толстые мутные стекла очков, прижав книгу к груди в защитном жесте. Умиление сменилось любопытством: лицо девушки оказалось скрыто не только очками, но и клоунским носом и накладными усами. Они ненадолго замерли, молча глядя друг на друга. - Ты сейчас уронишь книгу, - заметила Линда. Застывшая как олень в свете фар Мэл и не заметила, как отвлеклась и разжала руки. - Извини, - пробормотала она, подхватив томик и отвернув голову. Линда не поняла, перед кем она извиняется: перед ней самой или перед томиком. Вновь прижав комикс к груди, Мэл хотела было поспешить к кассе, пока незнакомка не заметила ее пылающие щеки, но та остановила ее: - Какая часть твоя любимая? Вопрос сам по себе не имел смысла, но Духовная наездница не хотела позволить ей сбежать и потому сказала то, что первым пришло в голову. Такое бережное отношение к книге редко можно заметить, особенно у ее, Линды, ровесников. Не все способны оценить труды, вложенные в каждую страничку автором, редактором, верстальщиком и работниками типографии. Эта девушка определенно знала, как по своей сути дороги книги на самом деле. Незнакомка повернулась к ней вполоборота и негромко ответила, глядя куда-то в пол: - Я не могу выбрать одну часть, мне нравятся все. Каждый раз, когда я думала: "Вот эта часть моя любимая!", следующая восхищала меня еще больше, и притом предыдущие мне тоже не перестают нравиться. Это невозможный выбор... для меня. - Со мной было так же, - улыбнулась наездница и протянула ладонь для рукопожатия. - Меня зовут Линда, а тебя? Мэл оказалась не такой уж застенчивой, как она решила в их первую встречу: стоило зайти разговору о литературе, как восторженное щебетание девушки было не остановить. - Книги - такая удивительная концепция! - воскликнула она однажды, когда они гуляли по столице. - Ты понимаешь? Столько интересных мыслей и бесценных трудов писателя запечатлены на страницах, а они - такие хрупкие! Их можно повредить даже просто неаккуратно взявшись, что уж говорить об огне и воде. Поэтому я очень благодарна всем, кто причастен к созданию "Рыцарей Унистрии", за качественную плотную бумагу. Линда согласилась с ней. - Вот поэтому я всегда оборачиваю книги, тем более в мягком переплете, в обложки, - ответила она. Линда не знает, что стало для нее более удивительным открытием: что они обе живут в Ярлахейме, но никогда не сталкивались, или что Мэл помогает известной всему острову Талии, артистке и руководительнице собственного театра. Талия восхищала Линду своим подходом к работе, тем, как глубоко и ответственно она погружается в процесс, и тем, как вдохновленно трудится над переосмыслением истории Кэнтер Эллы (этот комикс наездница, разумеется, тоже читала не один раз). Линда была поражена, узнав, что Талия собирается экранизировать его и сейчас работает с Рин над дизайном костюмов. А так как Мэл - ответственная за костюмы и реквизит в театре, она нередко посылала в "Пурпурный пони" именно ее. У Мэл Талия вызывала даже более ощутимое благоговение, чем у Линды, - несмотря на, а может, и благодаря их тесной совместной деятельности. Мэл замолвила за свою новую знакомую словечко, и Талия пригласила ту на одну из своих репетиций, а когда они познакомились, Духовная наездница получила возможность приходить в театр в любое время и, затаив дыхание, вместе с подругой наблюдать, как на сцене творится магия искусства. Переполненная эмоциями, Мэл могла часами говорить о том, как быстро и идеально Талия входит в образ, как элегантно она двигается и как безупречно смотрится в роли Кэнтер Эллы. Линда разделяла уважение подруги к актрисе, хотя в эмоциях была более сдержанна, но никогда ее не перебивала. Как-то раз интерес взял над ней верх, и Линда спросила: - Почему ты постоянно скрываешь свое лицо? - Мне некомфортно, когда другие люди видят меня, - ответила Мэл, смутившись. - Расскажешь об этом? - Я привыкла занимать вторые роли, выступать на сцене только в маске и быть тем человеком, чей труд незаметен: ведь зрители смотрят только на сцену. И мне проще входить в образ, когда никто не видит мое настоящее лицо. Я не хочу быть в центре внимания, это место Талии. - Я уверена, что любви публики сполна хватит на вас обеих. - Спасибо, но не думаю, что я в ней нуждаюсь. Линда была другого мнения, но спорить не стала. Ее любопытство было удовлетворено через несколько недель, когда Мэл наконец приняла ее приглашение на ночевку. Девушки читали комиксы по ролям (Мэл отметила, что Линда стала намного точнее передавать характерные детали), смотрели их общие любимые аниме и поедали сладости. Подруга удивила Линду, предложив сделать ей макияж специальными красками и косметикой, использовавшимися для театрального грима. Когда довольная результатом Мэл показала наезднице ее отражение в зеркале, та в первую секунду не узнала себя: это был точь-в-точь образ Талии с первого выступления, на котором она, Линда, присутствовала лично и из-за которого и стала ее почитательницей. Кто бы мог подумать, что ответственная за костюмы и реквизит наносила грим самой Талии! Хотя за много лет в театре, который держится на усилиях двух энтузиасток, и не такому научишься. - Хочешь, и я тебя накрашу? - ненавязчиво предложила Линда. Мэл замялась. - Не знаю... Я ведь говорила, мне некомфортно, когда кто-то видит меня, - ответила она. - Мне... трудно понять, как выражать эмоции, которые были бы уместны в реальной жизни. Гораздо проще просто притворяться. - Тебе необязательно показывать свои эмоции со мной. К тому же я дружу с тобой, а не с каким-то из твоих образов, - возразила наездница. - Я не буду настаивать, но знай, что кого бы ты ни отыгрывала, ты моя подруга. С минуту та сидела неподвижно, ничего не отвечая, но Линда спокойно ждала, не торопя ее с выбором. Наконец она дрожавшими руками сняла очки и, бросив на наездницу зашуганный взгляд зеленых глаз, уставилась на свои колени. - Спасибо за доверие, - улыбнулась Линда. Лицо Мэл вспыхнуло, и она снова взглянула на нее, но не выдержала зрительного контакта. - Так ты позволишь мне тебя накрасить? - ... Да. - Тогда подними голову и закрой глаза. Мэл послушалась. Линда не стала отнимать у нее очки, которые она сжимала в руках: пусть у нее остается ощущение, что она может надеть их и снова отгородиться от всего мира в любой момент. Духовная наездница старалась быть быстрой и аккуратной, но увлеклась, хотя Мэл, кажется, постепенно привыкла к своему положению и даже спокойно подняла взгляд, когда Линда попросила ее, чтобы накрасить ресницы. Наконец и ее макияж был готов, и ей было страшно смотреть в зеркало. Страшно, но любопытно. Скорее страшно любопытно. Увидев себя, она потрясенно ахнула и прикрыла рот рукой, хотя его и так скрывали густые накладные усы. Из зеркала на нее глядели глаза Кэнтер Эллы, прямо как с обложки комикса. - Надеюсь, ты не против, что я накрасила тебя так. Мне показалось, что тебе пойдет. Девушка прикрыла ладонью и красный нос, пристально неверяще вглядываясь в свое отражение. В эту минуту в ее голове проносилось множество мыслей. Ей впервые показалось, что в роли Кэнтер Эллы она была бы... страшно признаться в этом самой себе, но хороша. Да. Она была бы хороша в главной роли фильма, который режиссирует Талия. Разумеется, такая честь ей не светит, но сама мысль об этом... - ... Восхитительно, - заключила она. - Я не ожидала, что получится так красиво. Мэл подняла на Линду взгляд, полный благодарности, затем спохватилась и снова уставилась вниз. Ей попались на глаза ее мутные очки. Она закусила губу и опять подняла голову, стараясь смотреть куда угодно, но не на подругу. Та наверняка видела ее красные щеки, но ей было почти все равно. Румянец - естественная реакция, и выражение ее глаз, кажется, было похоже на обычное удивление. Все нормально. Все под контролем. - Сделаешь мне маникюр? - предложила Линда. - Я не умею, - машинально ответила Мэл. Она действительно не умела, и этой частью перевоплощения всегда занималась Талия. - Давай научу. - Я пыталась, но у меня не очень хорошо получается... - А накладные ногти пробовала? - Нет, как-то не приходилось. - Тогда давай завтра их сделаем и прогуляемся. - Давай. Ночевать девушкам предстояло на одной кровати - благо, у Линды она была двухместная. Она пропустила Мэл к стенке: - Обещаю не смотреть на тебя, пока ты спишь. На ее недоуменный взгляд (тем вечером она так и не надела очки обратно) она пояснила: - Ты ведь не собираешься спать с этими аксессуарами, верно? И они действительно проспали всю ночь, повернувшись друг к другу спинами и ни разу не проснувшись. В течение еще нескольких недель они гуляли и, бывало, ночевали друг у друга. Иногда Мэл снимала очки, когда они оставались наедине, но нос и усы - никогда. Линда и не настаивала, и за это Мэл была ей бесконечно признательна, пусть и не говорила об этом. Каждый раз, когда она позволяла подруге увидеть фрагмент своего лица, был проявлением доверия и упражнением, позволявшим ей постепенно привыкнуть к открытости. Линда относилась к этой ее черте с полным пониманием. Однажды Мэл сняла и клоунский нос с усами, стоя к ней спиной, но, почувствовав нарастающую панику, быстро вернула их обратно. В один из дней Линда получила от нее сообщение с просьбой встретиться и поговорить. Они решили, что Мэл придет к ней вечером: ее квартира уже стала комфортным местом, где девушка чувствовала себя в безопасности, как у себя дома, хотя все равно снимала очки не при каждой встрече. И в этот раз она тоже их не сняла. Не сразу. Из-за аксессуаров выражение лица Мэл, как обычно, невозможно было считать, но как только Линда закрыла за ней дверь, она расплакалась. Линда поспешила подойти и аккуратно ее обнять, и та сначала прислонилась лбом к ее плечу, а затем, отстранившись, сорвала с себя и очки, и нос с усами и прижалась к ней всем телом, сотрясаясь в рыданиях. Линда молча стояла, позволив подруге увлажнять свою кофту слезами столько, сколько ей нужно. Когда та наконец обрела способность говорить, наездница усадила ее на кровать, глядя то вперед, то в разные стороны - лишь бы не на нее, чтобы не делать еще некомфортнее. Опустившая голову Мэл, впрочем, вряд ли заметила это. Сев на кровать, она поджала ноги и отгородилась от Линды волосами. - Хочешь рассказать, что случилось? - предложила наездница. - Я не знаю, - ответила та все еще дрожавшим, напряженным голосом, сделав судорожный вдох. - Я устала от всего. Талия постоянно говорит, что мне всю жизнь светят только второстепенные роли, и я и так это знаю, но она повторяет это, как будто только чтобы лишний раз напомнить мне о том, какая огромная между нами пропасть! Прохожие считают меня странной и смеются, когда я скрываю лицо аксессуарами, и так же относятся, когда я снимаю их и стараюсь быть самой собой. Я устала притворяться, что умею выражать эмоции, как все. Иногда мне кажется, что я ничего не испытываю, а иногда не могу отделить роль от самой себя. Я вообще не знаю, когда я играю, а когда искренна. Может, меня и вовсе нет. Линда молчала некоторое время, обдумывая услышанное. Она размышляла, с какой стороны подойти, чтобы помочь подруге с ее переживаниями. Может, стоит просто промолчать? Нет, она не может оставить все как есть. Не сейчас, когда Мэл снова беззвучно рыдает на ее кровати и закрывает руками лицо. - Ненавижу это, - продолжила та сдавленно. - Чувствую себя пустым местом. Может, я на самом деле не должна иметь отношение к театру Талии. Или вообще жить на Юрвике. - Мэл хотела добавить "я никому тут не нужна", но не могла позволить себе сказать это перед Линдой, которая, очевидно, ценила ее. Правда, от этого почти не становилось легче. Наездница сочувственно, но спокойно глядела на подругу, подбирая слова. Наконец она осторожно прикоснулась пальцами к ее ладони. - Можно? Мэл позволила Линде отнять руки от своего лица, но, не выдержав, подтянула к себе ноги и уткнулась носом в колени, снова пряча его и злясь на себя за слабость. "Уж Линде могла бы и довериться!" - мысленно сказала она себе с укором. Теплые руки обвились вокруг нее, не сдавливая, а просто ненавязчиво прикасаясь. В объятиях Линды Мэл чувствовала себя скорее в комфорте, чем в ловушке. Она сжалась, позволив себе просто быть дрожащим комочком. Она не справляется. Ей нужно побыть беззащитной хоть немного, и Линда давала ей эту возможность, будто ограждая ее от озлобленного мира и впитывая ее боль. - Почему ты думаешь, что у тебя проблемы с эмоциями? - спросила она. - Я просто знаю, - ответила Мэл. - Я же знаю свое лицо. Оно не такое, как у других. В смысле, выражает эмоции не так. - И что с того? - Люди постоянно обращают на это внимание. А что я могу сделать? Притворяться нормальной? Я даже не уверена, какие выражения должна изображать. Потому и играю роль. Я могу голосом передать что угодно, а мимикой... Почему все вообще обращают внимание на лицо?! - вдруг в отчаянии воскликнула она. - Какая разница, как я вообще выгляжу, меня все равно должны воспринимать всерьез! - Ты права, - только и сказала Линда, и Мэл снова судорожно вздохнула. Это все, что было нужно. Больше ничего, только подтверждение того, что Линда с ней согласна. Но Линда рискнула и спросила: - Когда ты видела свое лицо в последний раз? Та ответила не сразу. - Когда ты красила меня на ночевке. У меня дома нет зеркал. Линда о чем-то таком догадывалась. - А сама ты его любишь? - Нет. Оно неправильное, и я ненавижу это. Я предпочла бы вообще жить без лица, постоянно нося маски. - И ты решила, что раз оно выражает эмоции не так, как у других, то оно плохое? Мэл промолчала. - Это ведь не так, - продолжала наездница. - "По-другому" не значит "хуже". И не стоит придавать большого значения людям, которые не понимают таких простых вещей и ведут себя нетактично. - Но если люди говорят, значит, со мной правда что-то не так. - Ничего это не значит, - возразила Линда. - Может, это с ними что-то не так. - Она чуть помолчала и добавила: - Я понимаю, что ты чувствуешь, будто весь мир против тебя. Знаешь, если не можешь встать на свою сторону, встань на мою. А я буду на твоей.