Наши дни
- Да, я сегодня до поздна. - тяжело проговаривает Эри, с трудом удерживая телефон между ухом и плечом, так как обе руки держат увесистую пыльную коробку с документами - Я же говорила, сегодня дел не в проворот. Какой гений решил, что уведомить о выставке всего за два дня будет достаточно для полноценной организации? Где-то за приоткрытой дверью слышится достаточно громкое недовольное покашливание. - Господин Чхве, я вас глубоко уважаю, но слов назад не возьму. - также громко отвечает Учинага в сторону двери - Мне глубоко наср... - и снова кашель - ...до лампочки, что какой-то там декан ваш старый друг. А студенты - это вообще отдельный разговор. Выставка уже завтра, а они до сих пор таскают сюда свои картины. Ответственности в этом столетии молодёжь уже не учат совсем? И это даже не говоря о том, что ради этого целый зал освобождать... Наконец она находит куда поставить несчастную коробку, чтобы расслабить руки и нормально взять телефон. Но пыли оказывается так много, что закатанные рукава не спасают чёрную водолазку от белых пятен. Оттряхиваясь свободной рукой, девушка тихо ругается себе под нос. - Ну не вредничай, Эри. - мягко говорит в телефоне Минджон, очевидно смеясь в руку. - Не повредничаешь тут... - бурчит старшая, вытирая слезящиеся от пыли глаза - Завтра открытие, а ещё куча малолетних оболтусов не удосужились принести свои работы. Почему творчество и ответственность не могут сочетаться в одном человеке? - Кто-то снова ворчит как старая бабка. - нараспев произносит Ким. - Имею право. - говорит японка, вновь зажимая телефон плечом, чтобы взять в руки список имён и ручку - Мне уже за четыре сотни перевалило. Кто-то вообще после трёх десятков начинает... - Я тебя поняла. - прерывает её младшая - Просто хотела сказать, что сегодня остаюсь у Джимин. - Ну кто бы сомневался. - ехидно тянет Эри, не забывая делать пометки на листе. - В общем... - начинает кореянка, пропуская ехидство мимо ушей - Сильно не переутруждайся. А то я тебя знаю. - Да всё в порядке. Ты же знаешь, тут и не такой бедлам бывает. И ещё... Цзыюй, твою мать, это отчёты из секции Д! Какого хрена ты ставишь их к коробкам секции А!? - крик старшей через телефон слышится так громко, что Минджон едва не роняет гаджет на пол в попытках уберечь собственные уши. - В смысле какая разница!? - продолжает ругаться Учинага(Ким мысленно сочувствует несчастной девушке) - Ну уж ты-то меня не разочаровывай. Мне в том месяце хватило того дегенерата, который на выставке импрессионистов перепутал Моне и Мане. Если ещё и ты мне будешь нервы трепать... - Кажется, у тебя там весело. - встревает Минджон, желая отвлечь подругу, чтобы дать девушке возможность ретироваться. - Да не то слово. - почти рычит японка, устало потирая переносицу, уже не следя за тем, куда могла уйти Чжоу. Через мгновение боковым зрением она замечает стоящую в проходе Джихё, которая пыталась привлечь её внимание и за чьей спиной теперь пряталась младшая. Лишь повернувшись, она понимает, что та жестами пытается ей что-то объяснить. - Что на этот раз? - уже без грубости спрашивает девушка. Пожалуй, именно Пак была одной из немногих кому удалось построить с ней более или менее тёплые отношения. - Там опоздавшие приехали. Нужно зарегистрировать. - Мне пора. - говорит Эри в трубку, кивая коллеге - Приехали опоздавшие. Ещё кучу бумажной работы из-за них придётся переделывать. - Хорошо. Удачи тебе. - приободряет Ким - И будь помягче. А то Чхве скоро запретит стажёрам контактировать с тобой. - Пусть добросовестно работают и проблем со мной не будет. - смеётся Учинага, бросая взгляд на Чжоу, которая с помощью Джихё всё же решила доделать работу. Наверное, когда закончится вся это нервотрёпка, она всё же извинится перед Цзыюй за свою резкость. Трудно поверить, что в одной из прошлых жизней эта долговязая девчонка была одним из самых бесстрашных воинов Китайской Империи. А в обращении некоторыми видами оружия она могла заткнуть за пояс и саму Учинагу. - Как увидите Хёнджина, отправьте его ко мне. - просит напоследок японка, на что получает кивок. Отложив телефон в карман и прихватив с собой клипборд, Эри выходит из помещения, чтобы пройти в главный зал. По пути она успевает спасти одну репродукцию от порчи жвачкой, сделать выговор малолетнему вандалу и даже подсказать милой паре дорогу к нужной картине. А в конце зала девушка проходит через дверь с табличкой "Зал закрыт на ремонт". В практически пустом помещении становится полегче - нет толп людей и сопутствующего им шума. Только невыветрившийся запах краски с некоторых картин и лёгкий сквозняк из-за открытого служебного выхода. Всё это навевает воспоминания многолетней давности.Май 1935 года
Время около восьми утра, о чём свидетельствуют лучи солнца, пробивающиеся через раскрытое окно. Щебет, видимо, каким-то образом потерявшейся, птички сливается с шумом утреннего Нантера. Эри лишь в который раз потягивается, разминая затёкшие конечности и продолжает изучать взглядом небо и кромки деревьев, что давно не скрывают распахнутые ставни. - Эри, не шевелись. - просит девушка с мягким голосом, толком не отрывая взгляда от холста. И Эри слушает. Но не только из-за того, что француженка сидит за мольбертом полуобнажённая в свете взошедшего солнца, прикрывшись простынёй лишь наполовину(ей определённо нравится то, что она видит). Слушает, как минимум, из-за того, как девушка произносит её имя на свой манер - с ударением на последнюю букву и грассированным "р" в середине - и это в какой-то мере даже заводит. - Ты же прекрасно помнишь как я выгляжу. Зачем тебе рисовать с натуры? - ломаным французским спрашивает Учинага, уже переводя взгляд на солнечные блики на потолке. Её как-то не очень заботит надлежащее произношение - достаточно и того, что её и так понимают. Тем более, что они с Минджон планируют уезжать из этой страны не позже, чем через год. Слишком уж дружелюбие немцев настораживает. А верить своим предчувствиям она привыкла. Особенно, если с ней согласна даже Ким. - Когда мы встречаемся, я занята разглядыванием других частей тела. - без тени смущения делится девушка, не переставая делать лёгкие мазки кистью. - И каких же это, интересно? - с ухмылкой спрашивает японка, спуская простыню вниз по телу и обнажая грудь - Вот этих? Или может... - после улыбки на чужих губах ткань идёт дальше, открывая вид на выпирающие рёбра, а затем и на плоский живот с расслабленным, но всё же заметным рельефом мышц, и останавливается, едва показав острые подвзошные косточки - ...этих? - Не искушай меня. - смеётся француженка, пытаясь сосредоточиться на плавных линиях рисунка, но почти полностью открытое молодое тело продолжает приковывать взгляд. - Из нас двоих искусительница здесь только ты. - усмехается в ответ Эри, подкладывая под голову руки. Сейчас слишком хорошо, чтобы думать о чём-то важном. Запах красок и дешёвых, но всё же вкусных лавандовых духов кружит голову. Несколько брошенных друг на друга старых матрасов кажутся мягче, чем любая постель, в которой ей приходилось спать. И в целом комната, которая по сути являлась чердаком и снималась за гроши, зарабатываемые на картинах, дарила уют и спокойствие, которых не ощутить даже в самых роскошных домах Парижа. - Минджон не будет ругаться из-за того, что ты снова ночуешь у меня? - спустя несколько минут приятной тишины спрашивает француженка, нанося финальные(на сегодня) штрихи. - Ровно до того момента, как сама найдёт у кого заночевать. - смеётся Эри, прислушиваясь к пению незнакомой птицы за окном.Наши дни
Тряхнув головой, японка прогоняет непрошенные воспоминания. Не хотелось омрачать остаток дня своим прошлым. Как на зло в этот момент раздаётся громкий хлопок, не пугая, но вызывая болезненный укол в левом виске. - Чёртова дверь. - достаточно громко ругается девушка, сразу угадывая источник шума. И правда, пройдя чуть дальше, она оказывается перед закрытой массивной дверью. Причины могло быть две: либо кто-то забыл подпереть её стулом, либо кто-то этот самый стул забрал. И помимо веса, одним из минусов этой двери было то, что неисправный замок постоянно заедало. Как и сейчас, когда Учинага, дёргая ручку, понимает, что ей нужны либо ключи, либо инструменты - и то, и другое нужно искать, а уйти с работы ей хотелось бы сегодня. - Любой замóк, как и женщина, требует своего подхода. - вспоминаются слова одного медвежатника, с которым они с Минджон познакомились ещё в Первую мировую - Сейфовые, например, требуют аккуратности и обходительности, в то время как обычную дверь можно брать и без прелюдий. Его громкий, но при этом скрипучий смех, откровенно говоря, резал слух. Но сам русский был довольно приятным человеком, не считая моментов, когда по пьяни он начинал распускать руки. Жаль, что весельчака забрала шальная пуля. Отойдя на пару шагов назад, девушка оценивающе оглядывает дверь, чтобы точно не прогадать. И, сделав глубокий вдох, поднимает ногу, чтобы в следующую секунду выпрямить её резким движением, нанося удар чуть левее ручки. Дверь, чуть погнувшись в месте удара, распахивается с такой силой, что ударяется о перила, установленные вдоль небольшого крыльца. Когда девушка выходит, придерживая дверь одной рукой, ошарашенные взгляды чуть больше десятка человек направляются на неё. На это Эри внимания не обращает, особенно когда видит парня, сидящего на стуле в компании своих дружков. - Вы в курсе, что если у двери стоит стул, это ещё не значит, что он для вас? И что дверь, возможно, открыта не просто так? - спрашивает Учинага, спускаясь по небольшим ступеням - Из-за вашей мазни запах краски просто невыносимый. - Да что вы в этом можете понимать? - с пренебрежением кидает парень, даже не думая двигаться со стула - Понаберут неучей... - Слушай, ты, Пикассо-недоучка... - грозно говорит японка, подходя к компании художников - Я в этом смыслю куда больше тебя и твоих дружков. Так что поднимай свою утончённую задницу со стула и жди, как все, стоя. - Вам надо, вы и стойте. Такая наглость окончательно выбешивает девушку, а смешки друзей этого придурка только подливают масла в огонь. Поэтому она, не церемонясь, хватает стул за ножки и буквально стряхивает парня с него, отчего тот едва не падает лицом в землю. Спасают лишь дружки, вовремя подхватившие его. - Если я сказала встать, значит, надо встать. - уже более спокойно говорит Эри - Если снова начнёшь бесить меня, посажу тебя и ещё трёх твоих дружков бонусом на перевёрнутый стул. Всё уяснил? Увидев широко раскрытые глаза парня и не дожидаясь ответа, девушка перехватывает стул за спинку и под удивлённые взгляды окружающих идёт обратно ко входу. Скрежет металлических ножек по бетонной поверхности неприятно режет слух и даже заставляет некоторых присутствующих вздрогнуть. Вновь возникает знакомое чувство. Собственное сердце начинает бить набатом в голове, вытесняя все мысли. Дыхание становится до невозможного ощутимым, что кажется, словно оно заглушает все другие звуки. Перед глазами темнеет, а кулаки сжимаются так, что можно услышать хруст суставов. Воспоминания снова возникают перед глазами, являя ещё одну картину прошлого. Картину, которую хочется стереть из памяти и забыть как страшный сон.Март 1618 года
Эри чувствует как внутри закипают гнев и ярость, смешиваясь с липким страхом, сковывающим всё тело, порождая новое чувство - в разы страшнее и сильнее. Челюсти сжимаются с такой силой, что начинают болеть зубы. А пальцы так крепко обхватывают меч, что слишится скрип кожаной рукояти. Острый конец лезвия волочится по мощёной дорожке, вызывая жуткий скрежет и едва ли не искры. - Кем ты себя возомнил, вонючий ты кусок дерьма? - холодным, пропитанным сталью, голосом спрашивает девушка, останавливаясь в двух метрах от фигуры, стоящей на коленях - Как посмел ты направить оружие на члена правящей династии? Мужчина не произносит ни слова, опустив голову. Чёрные засаленные волосы спадают на глаза, полностью скрывая перепачканое кровью лицо и направление его взгляда. Избитые и сломанные руки безвольно лежат по бокам, тыльными сторонами касаясь каменной поверхности. Два молодых парня стоят по обе стороны преступника, сложив руки на груди. Сегодня вторая ночь полнолуния и Луна светит достаточно ярко, освещая тёмные проулки столицы. И если приглядеться, можно увидеть как у одного из стражей, того, что помоложе, дрожат губы, выдавая волнение, а может и страх. Он явно не ожидал, что третий день службы обернётся таким образом. - Я ещё раз тебя спрашиваю... - вновь задаёт вопрос японка, глядя на избитого свысока - Кто вверил в твои поганые руки право решать кому умирать? Пойманый продолжает молчать, не дрогнув ни единым мускулом. Кажется, будто он даже не слушает. Эри с детства учили терпению и выдержке, но даже у неё есть пределы. Особенно сегодня, когда держать себя в руках абсолютно невозможно. Рука быстро подымается и ещё быстрее опускается, с силой ударяя мужчину по лицу. Сейчас, в тишине ночного города, хлопок звучит как оглушающий раскат грома. Кожа ладони начинает гореть, но не так сильно как гнев в груди. Страж-новобранец вздрагивает. - Не заставляй меня повторять. - угрожающе рычит Учинага уже ему в лицо, хватая его за ворот рваной грязной рубахи и вынуждая поднять голову - И не смей молчать, когда я с тобой говорю. Китаец всё же переводит свой взгляд на неё, с вызовом глядя прямо в глаза. И она не видит в глазах или на лице страха или раскаяния. Нет. Она видит лишь, как чужие губы искривляются в усмешке. - Я не обязан оправдываться перед продажной полуровкой. - всё-таки начинает говорить недоубийца, и в горле слышится что-то между хрипом и бульканием, подтверждая, что избили его неслабо - Если бы мог, тебя бы прирезал... - Заткнись, предатель. - прерывает его японка, хватая уже за горло - Речь не обо мне. Как посмел ты поднять кинжал на дочь императора? - Империи нужен новый правитель. - сквозь удушье с хрипом выговаривает мужчина - Тот, что будет думать о своих подданных. - Стало быть, бунт? - заключает вслух девушка - Вы, крестьяне, совсем забылись? - Это император и его лизоблюды забылись. - с гневом и отвращением говорит искалеченный, тяжело сглатывая кровь вставшую в собственном горле - Они забыли кому и чем обязаны. Даже любящее дитя однажды устанет от жестокости отца и поднимет на него руку. - Ты свои руки уж точно никогда больше поднимешь. - сквозь зубы цедит Учинага. Калека в ответ на это ухмыляется и смотрит на неё с презрением и насмешкой. А японка вместе с яростью чувствует и то, как собственная рука ещё сильнее сжимает чужое горло, постепенно закрывая ход кислороду. Наблюдает как огонёк жизни постепенно угасает в чёрных насмешливых глазах напротив. В какой-то мере даже упивается чужой беспомощностью. На секунду пугается собственной зверской ярости, чувствует отвращение к собственным эмоциям. Но видя последние отблески луны в глазах умирающего, вспоминает совсем другое. Вспоминает, как несколько часов назад схожий блеск предзакатного солнца отразился в лезвии кинжала, занесённого высоко над тонкой фигурой, и то, как этот блеск отразился в её испуганных глазах. Глаза с новой силой застилает пеленой ярости и рука на уже бездыханном теле сжимается ещё сильнее, а давно затихшие хрипы сменяются громким омерзительным хрустом.Наши дни
- Хэй, Эри! Чей-то голос прерывает кровавую череду образов, заставляя вернуться к реальности. Эри даже слегка потряхивает головой, чтобы окончательно прийти в себя и согнать наваждение. Бешено стучащее сердце замедляется, а дыхание успокаивается. Картинка перед глазами постепенно приходит к норме и девушка понимает, что взгляд её упирается в какую-то картину, залитую красным. Виски сковывает тупой болью, а все внутренности словно напрягаются. В нос ударяет несуществующий запах крови, отчего возникает резкий позыв опустошить желудок. - Всё нормально? - чья-то рука ложится на плечо и вновь звучит обеспокоенный голос. Японка делает глубокий вдох и тяжело сглатывает противный ком, вставший поперёк горла. - Всё в порядке, Джин. - спешит успокоить коллегу и оборачивается девушка - Голова немного болит. Встречается с недоверчивым и чуть обеспокоенным взглядом парня. Чувствует как пронзительные глаза скользят по её лицу в попытке понять, что не так. Но не даёт Хвану даже подумать, тут же давая распоряжения: - Я буду принимать участников, а ты устанавливай картины на свои места. - говорит Эри, забирая из рук парня оставленный клипборд со списками - Одна до вечера буду возиться. - Вас понял. - уже с улыбкой шутливо отдаёт честь парень, не видя смысла и дальше докапываться до самочувствия девушки. Японка была слишком скрытной и холодной и большая часть её знакомых давно уяснила, что лучше не задавать ей лишних вопросов. - Кстати, не хочешь со мной и парнями на выходных на стрельбище сходить? - всё также улыбаясь, спрашивает Хёнджин, пропустив Эри вперёд. - Мальчики созрели для реванша? - посмеивается девушка, вновь выйдя на улицу и скользя взглядом по именам на бумаге - Учти, поддаваться не буду. - Чонгук сказал, что его новый рекорд - восемь из десяти. - Я, конечно, не против ещё раз показать мальчикам, как стреляют настоящие профи, но посмотрим как работа распорядится. - Значит, согласна? - всё также улыбается Хван, чуть наклоняясь вперед, сверля девушку взглядом. Учинага отрывает взгляд от списков на бумаге и поворачивает голову, чтобы посмотреть на друга. Лёгкий ветерок треплет блондинистые волосы и небольшой хвостик на голове парня. Японка всё же не удерживается и поднимает руку, чтобы потрепать Хёнджина по волосам(хотя тот и утверждает, что не любит этого): - Соглашусь, если мы сегодня сможем попасть домой до десяти вечера. - Тогда за работу! - приободряется Хван, поправляя свои волосы после руки девушки. /// Приём оставшихся участников занимает немало времени - даже больше, чем изначально рассчитывалось. Ещё и ремонт сломанной двери шёл параллельно с оформлением художников, что не очень-то помогало. Пробегаясь глазами по списку и убеждаясь, что с этой частью работы на сегодня покончено, Эри облегчённо выдыхает, оставив отчёт на столе начальника, который как ни странно отсутствовал на своём месте. Хотелось уйти домой до того, как солнце окончательно скроется за горизонтом - в данном случае за городскими высотками. После этого девушка проходит по залам, чтобы убедиться, что никого из посетителей не осталось. Не раз случалось такое, что особо непослушные дети, прячась от родителей, терялись или намеренно не хотели уходить после закрытия. Обычно таким занимается охранный персонал, но мужчина, стоявший сегодня на дневной смене, уехал ещё днём по каким-то семейным обстоятельствам, а ночная смена ещё не началась. Поэтому эту обязанность приходится выполнять японке. Поэтому она идёт по пустым павильонам, напевая себе под нос какую-то непонятную мелодию, услышанную ещё когда-то очень давно. В тысячный раз пробегается взглядом по заученным картинам, ища признаки хулиганства или ещё какого вандализма. Не находит, а потому спокойно идёт дальше. Но когда очередь доходит до "закрытых" дверей, что-то кажется ей странным. Хоть и хочет пройти мимо, но внутри всё ёкает, выдавая неприятное предчувствие(которому она привыкла верить). Ручка одной из них повёрнута чуть вниз, что означает, что та неплотно закрыта. И Эри аккуратно обхватывает её рукой, чтобы избежать щелчка и потери эффекта неожиданности, если это дело рук нарушителя. Проскальзывает внутрь бесшумно, также тихо закрывая за собой дверь. Долго искать не приходится, потому что нарушитель стоит у одной из картин в другом конце зала спиной к ней. Фигура среднего роста была одета в синие свободные джинсы и голубое худи, натянув капюшон на голову, отчего понять парень это или девушка было трудно. Эри неспешно подходит ближе, стараясь не издавать ни звука(мысленно радуется, что решила надеть сегодня кроссовки). Замечает, что фигура не просто стоит, а держит что-то в руках. Ещё и делает что-то с картиной - заметно по передвижению рук. "Ещё порчи картин мне тут не хватало", - раздражённо думает Учинага, медленно останавливаясь в нескольких метрах. Слегка покашливает, нарушая абсолютную тишину. В пустоте просторного зала кашель отдаётся раскатом грома, что заставляет непрошенного гостя заметно вздрогнуть в испуге, едва не роняя что-то. - После закрытия нельзя оставаться в галерее, а в этом зале кроме персонала никого быть не должно. - ровным тоном говорит японка, скрестив руки на груди - И я попрошу прекратить то, что вы сейчас делаете. Портить чужой труд крайне низко. Девушка видит как у фигуры подрагивают плечи, когда она медленно опускается вниз, оставляя на полу небольшую банку с краской и кисть в ней. - Хорошо. А теперь повернитесь и покажите своё лицо. Неудавшийся вандал шумно сглатывает и японке кажется, что даже дыхание у нарушителя становится в разы громче и тяжелее. Руки, дрожа, поднимаются к капюшону и Учинага видит как рукава чуть сползают, оголяя тонкие кисти. Теперь у неё не остаётся сомнений, что перед ней девушка, когда взгляд цепляется за аккуратный маникюр и кольца на пальцах. Когда ткань капюшона сползает с головы, становится видна копна ярко-красных длинных волос, аккуратно собранных в хвост. Девушка медленно поворачивается и Эри готова поклясться, что с каждой секундой что-то внутри неё сжимается, заставляя затаить дыхание. И когда незнакомка поворачивается полностью, показывая своё лицо, и смотрит со смесью испуга и удивления, японка чувствует как внутри что-то переворачивается, а всё тело начинает дрожать. Поначалу отказывается верить собственным глазам, думая, что это очередное болезненное воспоминание вновь врывается в реальность, путая окончательно. Но нет. Девушка стоит перед ней, смотрит большими тёмными глазами, как испуганная лань на охотника. Ноги едва не подкашиваются, но Эри давит в себе внезапную слабость и желание упасть на колени. На глаза, которые практически забыли, что такое плач, наворачиваются непрошенные слёзы. В тишине помещения с пепесохших дрожащих губ срывается одно единственное и беззвучное: - Чжуо...