Провал в памяти

День как-то с утра не задался. Сначала дебош на фудкорте, потом поломка камеры, потом столкновение нос к носу с очень пугающим ремонтником, который ненавидел Энди, видимо, по факту существования, и так далее и тому подобное… Множество мелких неприятностей способны сложиться в по-настоящему тяжкую головную боль, каждой Ищейке это знакомо. Но как его занесло в такую ситуацию, Энди отчаянно не понимал. Он стоял за дверью комнаты командира, прильнув к стене, закрыв рот руками и отчаянно пытаясь дышать. Он был даже не растерян или напуган, это что-то за гранью — настолько сильный аут, что тебя парализует. Энди дал себе ещё пару секунд, вдохнул как можно глубже, опустил руки по швам и вздёрнул плечи. Решительно нахмурился, развернулся и шагнул в комнату. Впрочем, не помогло. Он всё ещё понятия не имел, что делать. Потому что на кровати, прямо под грозным портретом Хейтера, лежал Пиперс. Собственной персоной. В помятом фраке, апатично глядя в потолок. От него несло алкоголем: Энди не мог опознать, каким конкретно, не разбирался. В чём он точно разбирался, так это в кондициях — не совсем по своей воле, но всякое случалось. И кондиция у командира была так себе. Энди понятия не имел, что произошло на приёме. Спрашивать откровенно боялся, да и вряд ли Пиперс ответит — даже будь он абсолютно трезвым, послал бы его назад на «флёртовый пост». Все инстинкты Энди, привитые за годы службы на корабле (он слушал не все, но они были), говорили ему одно — валить. Валить от греха подальше, валить, пока не случилось что-то плохое, валить, пока он не очухался и не начал разнос, в конце концов. Или пока кое-кто — ну то есть, ты — не попадёт под горячую руку, что тоже могло случиться. Этот страх, естественный механизм предосторожности, засел у них на подкорке. Но Энди не мог ему подчиниться. По одной простой причине. Он не мог оставить его вот так. Пиперс вернулся один, без их повелителя. И это — само по себе тревожный звоночек. Пиперс никогда не позволял себе больше бокала «для приличия», никто никогда не видел его откровенно пьяным — это был уже не «звоночек», а целая сирена. И глядя на его равнодушное бесконечно уставшее лицо, потрёпанный вид… Энди не мог просто развернуться и уйти, это бы пошло вразрез со всем, во что он верит. Со всем, что он чувствует. Он задумчиво огляделся. Он, может, и был «глупой Ищейкой», но смекалку никто не отменял — без неё с его «хобби» вообще не выжить. Все знали, что Пиперс женат на работе. Что он забирает некоторые файлы к себе, тоже ни для кого не секрет. «Ему бы сейчас хотя бы воды», растерянно подумал Энди, и пошёл на смертельное для Ищейки преступление — обыск личной комнаты начальства. Отчаянно надеясь, что Пиперс, во-первых, озаботился такой мелочью, во-вторых — не соображает до той степени, чтобы понять и запомнить наглость своей Ищейки. — Сэр… Вода нашлась. Дежурная пара пластиковых бутылок. Энди колебался лишь секунду, прежде чем сесть рядом с командиром и бережно, очень осторожно потрогать его за плечо. — Как… Как Вы себя чувствуете? — Хм?.. Пиперс лениво скосил глаз в его сторону. Энди слегка вздрогнул, поспешил отвести свой. Нервно улыбнулся: ситуация становилась всё более неловкой и сюрреалистичной, и, броже, не сейчас, но… Так близко к нему он не был никогда, несчастному казалось, что у него голова закружится. — Сколько Вы выпили?.. — Достаточно… Он сел, хмуро смотря куда-то перед собой. Энди улыбнулся ещё чуть шире (невозможно натянуто), гоняя по кругу две мысли: «всё хорошо», «всё под контролем». Возможно, всё и правда было под контролем — ему даже удалось уговорить командира глотнуть немного воды, он хотя бы смог выдохнуть… А потом подался вбок. К нему. Уронил голову ему на грудь, и Энди беспомощно пискнул, совершенно забыв, как дышать. — С-сэр?! — М-м… Лицо вспыхнуло моментально, Энди застыл — не в состоянии ни пошевелиться, ни, тем более, оттолкнуть. Пиперс молчал. Подтянул к себе ноги, сел, практически сворачиваясь калачиком под боком у собственного солдата. Презрев всю субординацию, свой главный принцип в общении с Ищейками. Презрев вообще всё, и, что-то Энди подсказывало — мир снаружи в том числе. — Сэр, — у «скромного ведущего» вырвался отрывистый смешок. — Вы… Вы сейчас меня обнимете, Вы точно уверены, что хотите этого?.. — Цыц… — вяло раздалось внизу; командир в самом деле обхватил его обеими руками, и у Энди перехватило дыхание. — Я чертовски пьян, Энди… и ч-чертовски… устал. Даже сейчас он был способен на оценку ситуации, но Энди волновало совсем не это. Вроде столько мыслей в голове копошилось, а вроде — не было ни одной. Только тепло, дыхание самой особенной Ищейки, и… — Вот ведь… — тихо вздохнул Пиперс, притираясь к его плечу, а потом и вовсе укладывая на него голову. Энди ойкнул, едва не порезавшись о молнию на его шлеме. …Надо снять, наверное. Тяжёлый. Потянулся — и сразу же застыл. Такое точно нельзя делать без разрешения. Мало кто думал об этом, но Пиперс без шлема… будто и не Пиперс вовсе — сразу выглядит ещё меньше, становится ещё более колким, больше напоминает обычную Ищейку, но… …он этого не хочет, ненавидит сам факт. И Энди это знал. Но ещё он знал, что в таком состоянии лучше бы ничего на голову не давило. И он вдохнул поглубже, пытаясь обуздать свою впечатлительную природу — сейчас не до влюблённых визгов. Сейчас то, что у него на сердце, вообще не имеет значения. — Командир Пиперс, сэр… Послушайте меня сейчас, пожалуйста, — выдохнул он, очень осторожно приподнимая его голову, пытаясь поймать его расфокусированный взгляд. Мягко улыбнулся и продолжил тихо, вкрадчиво; ласково. — Вы позволите мне снять вот это? Он легонько постучал пальцем по шлему. — Вам станет чуть легче… — Пока ты говоришь вот таким тоном… делай, что хочешь. Сердце пропустило удар, пришлось тряхнуть головой, чтобы выкинуть из головы неуместные мысли. Стараясь не думать о том, насколько они близко, и что он творит, Энди подцепил его шлем. Стянул медленно, максимально бережно — с трепетом, как сокровище. Сокровище было под шлемом, но всё-таки. Он растерянно провёл по волосам своего начальства, мягким и невозможно приятным на ощупь. Хотелось обнять, уткнуться и забыть невзгоды, но запах вина не позволял провалиться в это желание. Напоминал, что это будет неправильно. До тех пор, пока Пиперс не уткнулся ему в висок сам. Обнял крепче. И голова у Энди абсолютно опустела. Ни единой внятной мысли, белый шум и ощущения. Шёлк фрака, прижимающееся к нему крепкое тело, властные руки, даже в нетвёрдой хватке впечатляющие, и… голос. Броже милостивый, его голос. — У тебя хороший шампунь… — пробормотали над ухом; он дрогнул, смущённо жмуря глаз. — Хорошо пахнет… и сам ты… хм. — С-сам я?.. Сам я что?.. Молчание. Только тонкие, чрезвычайно ловкие пальцы, задумчиво скользящие вдоль его спины и немного боков. Энди покраснел до ушей — на фоне подтянутого командующего он, как и почти любая Ищейка, смотрелся максимально жалко. Но Пиперса это, кажется, не смущало. Его сейчас вообще ничего не смущало. — Дурной какой-то, — выплюнул он наконец. — И… т-тёплый. Тишина. Прошла маленькая вечность, прежде чем Энди наконец решился робко приобнять командира в ответ. Скорее для того, чтобы показать ему, что он здесь и всё хорошо, но… влюблённому сердцу глупой привязавшейся Ищейки совершенно плевать, происходящее било в голову не хуже вина, которое сморило великое и могучее начальство. — А ещё, — снова раздался его голос, внезапно почти плаксивый, — ты ведёшь себя так, будто… будто тебе не… будто тебе не плевать. Не знаю, зачем… почему ты… такой. Но… таким и оставайся. Пусть. — Сэр… Он лишь стиснул его крепче, и Энди одновременно с ужасом и трепетом осознал, что командующий мог поместиться у него в руках практически весь. Всё казалось каким-то глупым лихорадочным сном; возможно, он сейчас проснётся в лазарете или в казарме рядом с Джейком. Сидящим рядом и отчаянно извиняющимся за то, что он его споил. …И в то же время просыпаться не хотелось. Энди мог прекрасно понимать, на скольких уровнях всё было неправильно — и всё равно он плавился, как блорпничное мороженое под палящим солнцем. Не каждый может похвастаться тем, что подержал своё «солнце» прямо в руках, но тем не менее. Но потом Пиперс заговорил снова, и Энди распахнул глаз, чувствуя, как сводит в груди. — В космосе так много дерьма, ты бы знал, и я так… Я… будто что ни делаю… они перестраивают правила… против. И хоть бы кто-то… хоть раз сказал… что-то хорошее. Хоть ты здесь… дурак. Не отпущу теперь… будешь знать, как быть вот таким… Простые и едва связные слова от совершенно невменяемого командира, но у Энди предательски защипало в глазу, а потом и потекло по щеке — совсем чуть-чуть, он просто не смог сдержать. Как и сопротивляться порыву; сам уткнулся командиру в макушку, сжал его в объятиях бережно, но плотно. Как мог. — Сэр… Всё хорошо. Всё… всё будет хорошо. Я здесь, Вы в безопасности. Я никому не скажу, что Вы… вот так. И не слушайте никого… Они ничего не знают о Вас. Даже я не знаю, но… но… я никуда не уйду. Когда он всё же отстранился, Пиперс смотрел на него мутным и как-то по-детски озадаченным взглядом — моргнул раз, моргнул два. Нахмурился. Скривил губы в какой-то столь же детской обиде, капризном и совершенно безобидном недовольстве. — Тебе не идёт, — буркнул он. — Тебе слёзы вообще не идут. Убери. Не успел Энди хотя бы рот открыть, как он подался вперёд; один лишь судорожный вдох и сердце бедного ведущего сделало кульбит, сладко придавливая горло. Губы у командира, оказывается, мягкие, сухие и слегка шершавые. Он прильнул к его лицу, вяло сцеловывая случайную слезу. Энди обдало запахом алкоголя, но он об этом вообще не думал. «Очнулся» не сразу. А как очнулся — едва не задохнулся от паники. — Ай-йа!.. — он отшатнулся, жар обжёг его лицо практически целиком, задевая даже уши. У него дрожали коленки, губы застыли в какой-то совершенно глупой и неуместной улыбке. Смущение, стыд, тревога — вроде похоже на его самые смелые фантазии, но… так не должно быть, не таким же образом, так нельзя! — Д-давайте я лучше кровать постелю!.. Вам… Вам надо отдохнуть! Он вскочил, метнулся к шкафу; у дверей взял паузу, вжался лбом в прохладный корабельный металл, но даже это не помогло. Сердце гулко колотилось в груди, в голове творился хаос. Он даже не думал, что такое бывает. Он в отчаянии молился на их биологию: они быстро пьянеют, но отходят тоже довольно быстро. Вот бы на влюблённость вроде его оно тоже распространялось. Кто здесь был спокойнее всего, так это виновник происходящего. Он лениво разлёгся на кровати, подпёр голову руками, склонил голову как-то по-птичьи и задумчиво прищурился, не сводя взгляд с Энди. Улыбнулся. Энди уж очень смешно суетился. Как маленький зверёк, торопливо запихивающий пух в своё нехитрое жилище. Мечется туда-сюда, что-то попискивает… Мило. Когда Пиперс проснётся наутро, он найдёт у кровати ещё одну бутылку воды, бережно упакованный завтрак, таблетки на всякий случай — и никаких следов «проблемного» Ищейки. Никто не узнает о произошедшем, и лучше бы не вспоминал даже он — для собственного блага. Но Энди никогда не забудет.