маленький принц

Минхо, зевнув, и сел на кровать. Рядом лежал Хан. Спокойный, тёплый, немного растрёпанный и спящий очень глубоко. Хо погладил его по волосам, поправляя челку. Сегодня, впервые за последний месяц, его с утра встретило солнце. Пасмурное серое небо будто растворилось под солнечными лучами, оставляя за собой яркий след голубых просторов. Облака плыли быстро, торопливо догоняя день, который для кого-то ещё даже не успел начаться. Минхо пошёл на кухню. Солнце заливало помытые чашки, столешницы, раковину: казалось, открой кран – и с него тоже потекут солнечные лучи. Заварив себе кофе, Минхо сел за стол. С комнаты послышались шаги. Вдруг из-за угла показался сонный Хан. —Доброе утро, – очень недовольном прошипел Джисон, наливая себе стакан воды, — ты почему шторы не закрыл на ночь? — Доброе. Ты выглядишь так, будто тебе нужны объятия. Минхо встал, подошёл к Хану и мягко обнял его со спины, руками очерчивая джисонову талию. — Так лучше? Джисон повернулся, их лица были на опасно маленьком расстоянии друг от друга. — Намного лучше. Минхо довольно улыбнулся, прижимая парня ближе. Джисон неловко вынырнул из-под рук старшего, прикрывая лицо руками. — Что... – Минхо опешил, – ты покраснел? Хан неуловимо кивнул, продолжая прикрываться. Минхо разразился смехом. — И почему же ты не хочешь показывать мне своё покрасневшее личико? Он подошёл к младшему, стягивая его руки со щёк. Хан издавал звуки нежелания показываться в таком разоблачающем виде. — Ты выглядишь очаровательно, ты знал? – Минхо коснулся его щёк. – Ты самый очаровательный из всех, кого я видел. Минхо смотрел на него, пробегая взглядом по длинным ресницам, мягким пушистым волосам, светящимся на солнце карим глазам. Всё в этом парне заставляло сердце Минхо бешено колотиться, мысли затихали, а губы сразу становились какими-то слишком сухими. Им срочно требовалось что-то, что сможет помочь. Ли Минхо срочно требовался Хан Джисон. — Люблю, – последнее, что успел сказать Минхо, перед тем как младший прилип к его груди, обнимая со всей силой. — И я, – послышалось от Хана. *** Феликс неосторожно перерывает аптечку, в поисках нужных Хёнджину таблеток. Головная боль его не отпускает, в последние дни ему стало только хуже. —Вот они, – шепчет Ликс и отправляется в комнату. —На, пей. Хёнджин нехотя приподнимается, берёт с тумбочки стакан воды и запивает таблетку. — Ложись обратно, – Ликс гладит Хёнджина по плечу, стоя над ним, смотря на бледного, уставшего, растрёпанного Хёнджина с какой-то досадой, – таблетка действует лучше, когда лежишь. —Откуда такая информация? — Мне так Чан всегда говорит. Хёнджин сразу же отреагировал. Ну если Чан говорит, то точно правда. Феликс лёг рядом с Хваном, укрывая его замерзшие ноги. — Нам завтра в больницу надо, ты будешь в состоянии? Хёнджин обнадеживающе пожал плечами. Судя по тому, что ещё вчера они пели и бегали по квартире, называя это уборкой, а уже сегодня он не может встать с кровати от сильной головной боли, они оба будут надеяться, что Хван завтра и правда будет в состоянии. Они немного помолчали. У Хёнджина совсем нет сил, он смотрит на Феликса совсем уставшими и почти безжизненными глазами, несмотря на бессмертную феликсову батарею энергии, тот в ответ лишь тяжело вздохнул. — Доброе утро, малышня, — Минхо заходит в комнату с коробочкой таблеток и горячей желтоватой жидкостью. Хёнджину и Феликсу в нос резко ударил запах, который быстро привёл их в чувства. — Что это? — с некоторым страхом спросил Хёнджин, смотря на протянутую руку с плавящайся от температуры жидкости кружкой. — Зелье. У столетней соседки рецепт одолжил. Минхо отдал кружку и пошёл открывать шторы. — На улице солнце, а вы сидите в темноте, как в пещере! У вас у всех такой прикол? Хёнджин и Феликс поморщились от резких солнечных лучей. — Мне на работу надо, не знаю, приедет ли потом Хан или кто из кухни, но а так – по списку всё прежде, — он обращался в основном к Феликсу, зная, что за питьё таблеток Хёнджином отвечает именно он, ведь хёнджинова память оставляет желать лучшего. Не зря он рыбы по гороскопу. Минхо машет им рукой и выходит из комнаты. — Ты будешь это пить? — Феликс с досадой смотрит на странного цвета воду в чашке. — А вдруг это и правда зелье? После этих слов он почти залпом выпивает напиток, слегка сводя брови от недовольства. — Нормально? — Терпимо. Феликс забирает у Хёнджина кружку и несёт её на кухню, где уже никого нет. На телефоне два пропущенных звонка. От Чана. Катастрофа. Он перезванивает, но никто не отвечает. Феликс бежит в комнату к Хёнджину. — Беда. Хёнджин вздыхает и привстает на локти. — Чан звонил ночью. Два раза. Он никогда не звонил ночью раньше. — Перезванивай! — Не берёт. Хотя обещал всегда брать. И брал. Хёнджин взял свой телефон, набирая Минхо. — Привет, прости что сразу беспокою... Да, да, всё хорошо, слушай, ты с Чаном не связывался? Он Ликсу ночью звонил и теперь не берёт. А, ладно, спасибо . —Не, Минхо и Хан не говорили с ним. — Пиши кухне. Хёнджин пишет в общий чат, обращаясь к Чанбину, Сынмину и Чонину. Тоже тишина. — Божечки... — Феликс закрывает рот руками и садится прямо на пол. — Не переживай, — Хёнджин баюкает Феликса, — цветку, который ты любишь, ничто не грозит, я нарисую для Чана броню. Феликс вопросительно поднимает глаза на Хёнджина. — Это из маленького принца. Всё хорошо будет, я тебе обещаю. Хёнджин чувствовал, что для его маленького принца страна слёз была столь же неизведанной, что и для маленького принца в шарфе. Он также чувствовал, как на груди его комочком свернулся маленький котёнок, сопящий, фыркающий, слёзы не лились, они скорее сушили, высушивали сердце, стирая втиски ощущения. Вдруг раздаётся звонок. Хёнджин ставит на громкую связь. — Алё, Хёнджин, вы связались с Чаном? —Нет, по-прежнему тихо. — Мы с Ханом заехали на студию, но его тут нет. Он возвращался вчера днём? — Нет, — говорит, сопя, Феликс, — он был в студии и сказал, что сегодня вернётся. Минхо громко вздыхает, на фоне ему что-то говорит Хан. — Ладно, не переживайте, Хан знает его друзей, мы ещё спросим у них. Отдыхайте. Таблетки не забывай пить. Минхо бросил трубку. Чувствовалось напряжение, сложные чувства, переживаемые каждым, витали в воздухе, давили на веки, шумели в ушах. Феликс крепче прижался к Хёнджину. — Кухня пишет, что последний раз с Чаном разговаривал Чонин, примерно в двенадцать, всё было хорошо, он собирался домой. — И почему он не поехал домой? — Я не знаю, Ликси, дыши... Феликс задыхался, сжимая футболку в области груди.