В погоне за счастьем

      Не сказать, что мы были верны друг другу, и не сказать, что мы спали только друг с другом. Не сказать, что я его любила, и не сказать, что он любил меня тоже. Мы просто сосуществовали вместе. Мы просто жили в одной квартире, в прокуренной комнате, где зачастую не дышалось нормально из-за дыма. Этот период в моей жизни я могла назвать только несколькими словами — «полный пиздец и Глеб Викторов», он же мог меня назвать только шлюхой в порыве эмоций.       — Холодно? — минус десять, а окно нараспашку, влетают снежинки и стелятся прямо на полу. Я улыбаюсь, пускай надломленно, и хочу только, чтобы Глеб не простыл. Ему важен голос, ему важно, чтобы везде было тепло. Он может петь с надрывом, с хрипотцой, но лучше будет поберечь себя, потому и интересуюсь. А ему похуй, откровенно похуй.       — Блядь, я тебя ненавижу, — говорит он и захлопывает окно так, что всё трещит. В следующий раз буду закрывать окна сама. — Почему ты такая хорошая?       Для каждого демона создан свой ангел. Для каждого такого Глеба Викторова создана Полина Краснова, которая будет вытягивать его из всякого говна. И я тоже вытяну. Только он опять пойдёт вглубь, на самое дно, найдёт там пристанище и будет умолять, чтобы его вытащили. Я уже заебалась менять съёмные квартиры вместе с ним, я хочу покоя и спокойствия, стабильности, а не срыва его концертов, пьяных вечеринок и ударов, когда он особо пьян. Я мирюсь с этим. Еле-еле мирюсь. Но у каждого ангела терпение кончается, какими бы благими намерениями он ни был наполнен. И я кончилась уже давно.       Отношения трещали по швам ещё два месяца назад, но я старалась этого не видеть. Он ломал мебель, бил посуду, спал в квартире где придётся, а я убирала за ним и старалась помочь. Я ведь действительно такая — любящая, понимающая, говорящая друзьям «да он скоро придёт в себя, это просто такой период». Период алкоголизма, депрессии и тоски по всем бывшим сразу, которые были суками, ведь мутили с кем-то, кроме него, а я вот не такая, я хорошая. Я заебалась быть хорошей.       — Глеб, я не вывожу, — говорю и внутри дрожу. — Давай больше не будем переезжать, бежать, прятаться, ты подлечишься, а я…       — А ты на блядки, да? — и закуривает сигарету.       Больная тема. Очень. Я успокаиваюсь, держу себя в руках, пускай хочу скинуть его из окна прямо навстречу асфальту. Сколько мы уже квартир сменили? На Петроградке, у Чернышевской, у Спортивной, на Парнасе, блядь, да я с ним половину Петербурга объездила, не иначе. И почему сейчас, живя на задворках Маяковской улицы, я жалуюсь на жизнь? Действительно. У меня парень-наркоман с отвратительной манерой страхивать меня с каждым встречным. Я не хочу таких отношений.       — Я хочу с тобой расстаться, — говорю ему прямо в лицо.       Я знаю: у него беда с бывшими. Сильная. Из-за одной чуть не упал на самое дно, другая втоптала в землю, третья подсадила на всякое дерьмо. А что я? Я старалась помочь. Но таким людям помощь не нужна.       — Это, блядь, всё из-за тебя случилось, — он указывает на меня кончиком тлеющей сигареты и отворачивается к окну. — Блядь. Опять остаюсь один. И тебе меня не жалко?       — Было когда-то. Но я это переросла, — руки сжимаются в кулаки, и я понимаю, что если он на меня попрёт, то я буду защищаться. — И тебе советую никем не манипулировать. Не все обладают такой добротой.       — И ты хочешь сказать, что ты добрая?       — Да, я добрая. И терпеть твоё отношение к себе я больше не собираюсь.       Когда-то я его вдохновляла, когда-то он вдохновлял меня. Но всё изменилось, потому что теперь мы — страдания друг для друга. Теперь мы — остатки ненаписанных строк и неозвученных песен, ошмётки масла на холсте и вырванные с корнем струны от бас-гитары. Он ничего не говорит на моё «давай расстанемся», ничего не говорит, когда я собираю вещи, а их оказывается чертовски мало в этой квартире, и молча отправляет в мой отчий дом, куда, я думала, никогда не вернусь, потому что мечтала о будущем с Глебом. Больно? Очень. И ему не лучше.       Но отпустил бы он так же безропотно, без слёз и истерики, если бы любил? Не отпустил бы. Потому и я уехала с чистой совестью — мы оба устали любить, устали друг от друга. Повернётся судьба — ещё встретимся. Но пока никто из нас не готов стать для другого опорой и любовью. В погоне за счастьем порой проигрываешь, в погоне за счастьем порой понимаешь, что тебе это счастье в хуй не упёрлось. А я поняла одно для себя — если хочешь избавиться от фамилии «Краснова», то узнай, прошёл ли терапию твой будущий муж. А то как-то неловко выходит, когда кольцо с достаточно крупным бриллиантами приходится отдавать бывшему со словами «ну, заложи», а он ведь заложит.