Челнок

На пол упала чашка с чаем и с громким звоном разбилась. — Марат, еб твою мать! — Вова был взвинчен и без этого, еще и Марат снова демонстрирует свою рукожопость. — Да уберу я, не ворчи, — фыркнул Марат и ушел в туалет за шваброй. Вова сел на корточки и начал собирать крупные осколки в руку. Этим вечером ему нужно было снова выезжать в Польшу за товаром. Опять эти баулы огромные таскать и всю дорогу молиться, чтобы пронесло и маршрутку не стопанули. Он уже раз десять ездил, и только два раза натыкался на бандитов. Те не жалели торгашей и забирали все, что могли — и деньги, и товар, и одежду снять могли, если что-то приглянулось. Когда Вова вернулся с войны, он был уверен, что восстановится в университете, доучится и будет юристом. Можно было бы вернуться на район и делать дела с пацанами, но он так устал от всей этой грязи. Ему хотелось спокойствия. Спокойствие длилось недолго: год он просто приходил в себя, где-то помогал на работе отцу, чтобы совсем не сидеть на шее у родителей. К концу года уже начал готовиться плотно к поступлению в ВУЗ, что-то там себе планировал. А потом автомобильная авария — и все. Родители в могиле, Марат в коме провалялся месяц, Вова только отделался несколькими царапинами и содранной кожей на руке. Все деньги, которые остались от родителей, ушли на лечение Марата. Тот теперь жив и здоров, на нем как на собаке все заживает. Только вот смириться с новой реальностью было сложнее, чем из комы выйти. У Вовы времени на все эти отрицание-торг-принятие не было: сначала с Маратом сидел, потом Марату голову на место ставил: тот хотел учебу в школе совсем бросить и забухать. Суворову даже приходилось его дома запирать, когда уходил куда-то надолго. А то были случаи, когда Марат сбегал и заявлялся весь в синяках, ободранный и бухой через несколько дней. Для Вовы это все происходило словно дурной сон, а он проснуться никак не мог. И вот он проснулся — на дворе 1991 год, денег нет, продавать уже нечего, Марату нужно заканчивать школу и поступать в универ, а Вове нужно как-то жить. Какое-то время он работал грузчиком на рынке, но платили там копейки. Одному Вове, может, и хватило бы, но на двоих уже было впритык. Случайно на рынке разговорился с торгашкой одной, та рассказала, как челночники ездят в Польшу — закупаются товарами, а потом здесь втридорога продают. Так Вова решил, что тоже станет челночником. Опасность его не пугала — че он, бандитов не видел что ли. Он таких головорезов повидал, что все эти бандиты в его понимании были клоунами. С собой всегда брал кастет, который был вшит в куртку, чтобы на границе не отобрали. Для первой закупки пришлось продать магнитофон и телевизор, но по итогу все окупилось и даже больше. Появилась возможность какие-то шмотки приличные покупать, продукты доставать. Жить стало немного, но попроще. Сегодня вот снова нужно было ехать. В куртке были зашиты деньги и кастет, с собой была спортивная сумка, в которой были большие клетчатые сумки, чтобы везти товары обратно. Одежда тоже была готова: старый затертый свитер, треники — чтобы победнее выглядеть, чтобы в случае чего с него спрос был небольшой. Дурачком прикинется, что мол денег нет, взять с него нечего. В прошлый раз прокатило. А вот торгаша, который вырядился, как на парад, разули полностью, в трусах домой возвращался. Ну ладно, не в трусах: кто что мог из одежды подкинул. — Марат, че ты там возишься?! — Вова уже собрал все осколки и теперь ждал, когда придет Марат с тряпкой и шваброй. Вытереть же нужно. — Да тут кран потек, Вов! Вода бежит и не перестает. Надо снова дядю Колю вызывать, чтобы починил. — Ну набери ему потом. Сейчас пусть уже течет. Вова сел за стол и обхватил голову руками. Ну вот может хотя бы день ничего не происходить? Кран этот, блин. Как будто у Вовы деньги лишние, чтобы еще сантехнику платить. Ему нужно было на поступление Марату копить, у него выпускной через четыре месяца. Для Вовы было очень важно, чтобы у брата образование было: хоть кто-то в семье будет делом заниматься, а не с сумками по рынку таскаться. Сантехник оказался, как обычно, в запое, так что воду пришлось перекрыть. Марат пообещал, что постарается найти кого-то еще, кто починить кран сможет. И вроде чего волноваться — не в первый же раз едет. Дорога знакомая, погранцы в лицо узнают, может и в маршрутке кто знакомый будет, все веселее ехать. А все равно на душе неспокойно было. — Марат, может, не ехать, а? — спросил Вова, сидя на тумбе в прихожей. Он уже был одет, обуться только осталось. — Ну у нас вроде деньги какие-то еще есть, до следующего рейса протянем, — пожал плечами Марат. Вова потер виски пальцами. — Вот не люблю я эти ночные рейсы, — поморщился он, — утром приезжаешь с дурной башкой, быстро-быстро все покупать — и обратно. — Ну зато на гостишку в Польше уже не тратиться. Ты говорил, там цены сейчас ломят пиздец какие. — Ага. Ладно, что-то я расслабился. Не ехать… А кто ж поедет вместо меня-то. Ладно, Марат, за краном следи, сам тоже не влипай ни во что. Скоро вернусь. Вова обулся, обнял брата. — Давай, Вов, удачи тебе там. В маршрутке Вова, как обычно, занял дальнее место в самом углу. Лиц знакомых, кроме водителя, не было. Если повезет, можно и уснуть до границы, а потом и там выспаться, пока до города не доедут. Только сон не шел. Он смотрел в окно, уткнувшись лбом в стекло, думал о своем, о всяком. О жизни, в основном. Мечтал, что вот однажды все изменится, и не нужно будет постоянно ездить за товарами, не нужно будет каждый рубль считать. Семью, может, заведет свою, дети там… Пока он был мелким, жизнь родителей ему казалось занудной и скучной, а сейчас он бы и сам не отказался так пожить. Плохо что ли — деньги есть, продукты и вещи подороже доставали, в санаторий каждый год катались. Нормальная жизнь была же, если подумать. Маршрутка резко затормозила. Вова глянул в окно — границей и не пахло, сзади и впереди — дорога. Надеяться на то, что просто колесо сдулось или мотор забарахлил, не приходилось. Так что когда двери маршрутки открылись и в салон влетели два бандита с пистолетами наперевес, Вова даже не удивился. Но заранее нащупал кастет во внутреннем кармане. — Бабки готовим! — крикнул тот бандит, что был повыше ростом и понаглее лицом, — мы не жадные, все не возьмем. По двести рублей с человека и отпускаем. Вова надел кастет на пальцы. У него с собой было всего три сотни, и на сотню он чего купит-то? Мелочевку всякую, которую потом не втюхать никому? Да и вообще, ему эти деньги были нужнее, в отличие от этих оборзевших морд. Вова для себя решил, что лучше морды им всем расквасит, чем деньги свои отдаст. — А ты там че сидишь? — второй грабитель дошел до конца салона и ткнул пистолетом в Вову, — бабки гони. — Обойдетесь, — рыкнул Вова и привстал. — Оборзел что ли? Турбо, смотри, тут человек делиться не хочет. Первый бандит, в руках которого уже была пачка с деньгами, подошел ко второму. — Этот что ли? — он кивнул на Вову. Все в маршрутке затихли. — Да отдай ты им деньги, перестреляют же всех, — зашептала женщина рядом. — А с чего я отдавать должен? Это мои деньги, я их заработал, — не унимался Вова, — если нужны — пусть попробуют отобрать. Только без оружия. Ну, если не ссыкуны. Тот, которого назвали Турбо, прищурился. — На понт берешь что ли? Где кулаками махать собрался-то? Здесь? Так здесь места мало. — Ну давай выйдем, — Вова уже на этом моменте понимал, что допускает большую ошибку. Что сейчас рискует жизнью, как никогда. Но кровь молодая уже кипела, чувство несправедливости давило на горло. — Выйдем, — Турбо усмехнулся, — Зима, проводи человечка, чтоб не заблудился. Уже у выхода из маршрутки, Турбо остановился и задержал взгляд на мужике, что сидел у входа. — Прикольная шапка, — произнес он, срывая чужую шапку с головы, — спасибо, дядь. Вова вышел из маршрутки вслед за вторым бандитом. — Все, дядь, езжай, мы тут сами разберемся, — крикнул первый водителю. Вова думал, что самое страшное, что он слышал — это автоматная очередь в нескольких метрах от него. А нет. Звуки закрывающихся дверей маршрутки сейчас звучали куда страшнее. Он остался один на один с упырями посреди дороги, а вокруг — темнота, еле-еле видны были силуэты людей. Зажужжал мотор стоящей на обочине машине и зажглись фары. Вова поморщился от ударившего в глаза света. — Ну че, фраер, за слова свои отвечать будешь? — тот, которого звали Зима, подошел к Вове вплотную, Устрашающе кулаки потирал и костяшками хрустел. — Буду! — ответил Вова, не отводя взгляд. И сразу же кулак прилетел ему в лицо. Что удивительно, Турбо не вмешивался. Как будто и правда честно хотели все сделать. Бой шел на равных, Зима по силе Вове не уступал, и удары у него были сильные, точные. Вова тоже не отставал и бил так, как на войне учили — чтобы с ног сбить и противника нейтрализовать. Жалко, кастет пришлось снять — без оружия все-таки. Так бы удар в висок — и готово. — Все, хорош, — Турбо подошел и, взяв Зиму за плечо, отвел его в сторону, — ты, я смотрю, парень крепкий. Пойдем, поговорим. Предложение есть. Поигрывая четками в руках, Турбо направился в сторону машины. Сел на переднее сидение рядом с кем-то за рулем. Вову сунули на занее сидение, рядом уселся Зима. Оба выглядели печально: в крови, у Вовы глаз начал наливаться, губа разбита была. Зима выглядел не лучше. Турбо повернулся к ним двоим, еще раз придирчиво рассмотрел Вову. — Служивый что ли? Или спортом каким занимался? — Служил. И спортом занимался. — Ну понятно. По тебе видно, что человек ты, вроде неплохой. И че, нравится тебе вот так туда-сюда мотаться? Не надоедает? — Нормально мне. — Ну-ну. А чем посерьезнее заняться не хочешь? — Это маршрутки, как вы, грабить? — Ну почему, за нами не только эта дорога. У нас так-то бригада большая, занимаемся разным. Рынок держим, магазинам помощь оказываем. Ну и не беспределим, все не забираем. — И что вы мне предлагаете? — Подумать сегодня до утра. Если надумаешь — с Кащеем познакомим, он у нас главный. Работу подкинет. Нам такие, как ты, нужны. А не надумаешь — придется 200 рублей отдать, и сверху еще 200 накинуть. Зиме на лечение и нам за беспокойство. Вова молча отвернулся к окну. Поговорил, блять. Разобрался. Лезть во все эти бандитские дела он совсем не хотел, но отдавать четыре сотни… — Хорошо, поговорю с вашим главным, — наконец произнес он. Может, получится договориться на какую-то разовую работенку, а потом снова к торговле вернуться, как раньше. И на рожон больше не лезть. — Вот это разговор. До дома мы тебя довезем, так уж и быть. Завтра тоже заедем, заберем. Ну, на случай, если вдруг передумаешь, чтобы мы тебе напомнили, что сотрудничать с нами здорово и приятно, — Турбо развернулся к водителю, — Лех, давай до города, потом молодой человек скажет, на какой адрес повернуть нужно. Вове очень хотелось, чтобы эта дорога не заканчивалась никогда, хотя его попутчики приятной компанией вовсе не были. Особенно Турбо этот бесил. То рассказывал что-то, думая, что это очень смешно, то начинал песне какой-то подпевать. И в зеркало заднего вида кидал пристальные взгляды. Зима был хорошим попутчиком — он уснул сразу же, как машина с места тронулась. -… и, короче, он в меня волныной тычет, говорит, все, хана тебе, братец. Я напрягся, пистолет в кармане нашарить успел. Но умом соображаю, что если рукой чуть дерну — то этот долбоеб выстрелит. Ну стою, короче, жду, че он там, стрелять будет или нет. Он на курок нажимает, у меня уже вся жизнь перед глазами — и ничего. Прикинь, этот кретин зарядить пушку забыл. Утырок, блять. Ну я его одним ударом вырубил и съебался, — взахлеб рассказывал Турбо очередную историю. У Вовы от этих историй уши вяли. — А че не стрельнул в него? За дерзость наказать неплохо было бы, — спросил водитель. — Руки марать не хочется. Ты же знаешь, я по мокрухе как-то не очень. Я потом Кащею рассказал все, он разобрался сам уже. Говорит, что пальцем его не трогал, но я того мужика больше не видел. — Кащей — и пальцем не тронул, ага. Плавает тот бедолага где-нибудь с ногами в бетоне, — усмехнулся водила, — или Кащей методы сменил? — Да вроде не менял, — пожал плечами Турбо, — ой, да не похуй ли? — Похуй, согласен. Вова вздохнул. Пока он был на войне, он успел прожить от эмоции от мыслей, что жизнь не стоит ничего вообще — ни своя, ни чужая, до мыслей, что жизнь — это что-то настолько драгоценное, что ни один человек ни в праве ее забирать. А эти пиздюки рассуждают так, словно не человека убили, а муху прихлопнули. Вова в розовых облаках не витал, прекрасно понимал, какое время сейчас и как вопросы решают. Но все равно злился. — А еще это, была ситуация… — Сейчас на перекресток выедем, там на пятую улицу свернуть нужно и до Универсама доехать, — перебил Вова рассказчика, — после Универсама на девятиэтажку ехать надо, она одна там стоит. — С Универсама что ли? — Турбо снова развернулся к Вове, — я там до десяти лет жил. Потом родители переехали. Кащей тоже универсамовский, кстати. Но он там лет шесть как не живет. Сначала в тюрьме сидел, в Казахстане, потом как откинулся — у него дед с бабкой померли. Ну он в их хату перебрался, под шумок приватизировал. А че, хата своя, красота. Я вот тоже думаю, что надо бы каких-нибудь алкашей выцепить, за бутылку водку их в общагу переселить и хату себе забрать. А че, им какая разница, где жить, а мне квартира бы не помешала. Ну Кащей обещал подсобить, если надумаю вдруг. — А че, алкаши не люди что ли? — не выдержал Вова. — Люди. Потому и не на улицу их, а в общагу. Там и друзей по интересам больше будет все-таки, — Турбо усмехнулся, — ты, я вижу, благородный пиздец. Завязывал бы с этим, на благородстве далеко не уедешь. Вова поджал губы и отвечать ничего не стал. Благо, на горизонте уже Универсам замаячил, скоро дом — и можно будет избавиться от общества незатыкающегося кретина. — Твой дом? — водитель остановился у нужной девятиэтажки. — Ага, — Вова уже хотел открыть дверь машины и выйти, но Турбо оперативно двери заблокировал. — Подъезд и номер квартиры, — произнес он, повернувшись к Вове, — напиздишь — будем ходить по квартирам и искать. И не обещаю, что кто-то из тех, кто нам откроет, нас не расстроит. А если нас расстроить, то мы буйные становимся, покалечить можем. — Второй подъезд, сорок восьмая квартира, — ответил Вова раздраженно, — могу идти? — Пиздуй, — махнул рукой Турбо и разблокировал двери машины. Домой идти совсем не хотелось, но идти больше некуда было. Марат, заспанный, дверь долго не открывал, и только когда Вова уже гаркнул, что это он за дверью, тот распахнул дверь. — А ты че это? — зевая, спросил Марат. Побои на брате он заметил не сразу. — Ничего, — раздраженно произнес Вова, проходя в квартиру, — отойди. Он оттолкнул Марата, прямо на пол скинул куртку и прошел в ванную. — Марат, блять! Воду кто перекрывать будет! — крикнул он, увидев, что из крана подтекает вода. — Да я ночью открывал уже, забыл. Вов, ну не смертельно же. — Ага, а на коммуналку ты зарабатываешь что ли? — Вова открыл ледяную воду и умылся. Эмоции немного, но поутихли. Хотя раздражение все еще было. Марат только цокнул и ушел на кухню чай ставить. Все равно сна уже не будет, а так хоть пожрать что-нибудь. Вроде, в холодильнике котлеты какие-то оставались. — Ну так что? — с набитым ртом спросил Марат снова, когда Вова вошел на кухню, — чай будешь? И че случилось расскажешь? Стопанули все-таки? — Чай буду. Стопанули. — Пиздец, — Марат покачал головой, — все забрали? — У меня — нет. — Не понял. А че ты тогда вернулся? — Скучно мне, блять, стало, Марат, — Вова снова начал заводиться. — Ты че злишься-то сразу? Я ж по-человечески спрашиваю. Сейчас сам себе чай свой сраный делать будешь. — Ладно, ладно. Прости, завелся что-то. Вова обхватил двумя руками чашку чая, что Марат поставил перед ним. Помолчал немного. А потом рассказал все, что с ним произошло. Марат слушал тихо, не перебивая. — Пиздец. А второго как ты, говоришь, звали? Зима? — Ага. Знаешь его? — Ну пересекались на районе как-то. Он тут среди пацанов старшим был, а потом уже отошел от пацанских дел, чем-то посерьезнее занялся. Ну он пацан ровный вроде был, не отморозок. — Да я заметил. Он там вообще самый нормальный был. Подрался и уснул. Дружок его меня выбесил. Ходит, блять, четками своими поигрывает, пистолетом машет. Вот я уверен, что все эти его истории про перестрелки и прочую поеботу — пиздеж. Слишком жизнерадостный для человека, в которого пистолетом тыкали. Марат усмехнулся. — И че, реально завтра поедешь? — Ну а че делать? Поеду, поговорим с этим Кащеем. по разговорам, тот серьезными делами занимается, в отличие от этой шелухи. — Боишься? — Да шут его знает. Бояться не боюсь, но… тревожно, знаешь. Марат кивнул, хотя он не знал. Ему вообще, если честно, сейчас больше всего спать хотелось. Ну и еще немного брату завидовал, что пока Марат учебники штудирует, у Вовы жизнь бьет ключом. Вова до самого утра не спал, обдумывал все, как себя повести лучше. А стоило ему закрыть глаза и все-таки уснуть, как его растолкал Марат. — Там к тебе пришли, — произнес он, распахивая шторы в комнате. — Сколько времени? — прохрипел Вова. — Да половина первого уже. Вова нехотя сел в кровати, потер глаза. Ну что, с новыми силами в новый день. В квартире уже вольготно расположился Турбо. Один был, без дружка своего. Жаль, Вове, похоже, одному придется болтовню выслушивать. — Доброе утро! — произнес он. Вова успел заметить, что Турбо уже схватил из вазочки на столе яблоко и начать его жрать. — Доброе, — хмуро ответил Вова, — едем? — Торопишься что ли? Мне тут брат твой чай обещал. Вова недовольно зыркнул на Марата, тот только пожал плечами. — обойдемся без чая, — резко ответил Вова, проходя в прихожую, — вода кончилась. — А ты че дерзкий такой? Не боишься нарваться? — Турбо, видно, пытался выглядеть крутым, но в глазах Вовы он был просто шутом. — Не боюсь, — Вова уже надел куртку и начал обуваться. Турбо только цокнул, но ничего говорить не стал. У подъезда стояла та же самая машина, только без водителя. Значит, еще и рядом с болтуном придется сидеть. Как и ожидал Вова, он не затыкался всю дорогу. В основном про Кащея этого рассказывал. Да так увлеченно, словно этот Кащей ему отец родной. — Он так-то по справедливости все делать привык, — говорил Турбо, крутя руль, — кого нужно — наказывает, кого нужно — с миром отпускает. С ним люди уважаемые за жизнь потолковать приходят, совета спрашивают. И вообще он за дипломатию, говорит, что так добиться большего можно, чем беспределом. — А ты? — прервал его Вова. — Что я? — А ты за что? За дипломатию тоже? — Естественно, — пожал плечами Турбо, — иначе у маршрутки бы тебя грохнули и конец. Закончилась бы твоя история, Вова. — Не помню, чтобы я имя свое тебе говорил. — Так брат твой рассказал. Вы че, вдвоем живете? — Ага. Родители померли. — Мои тоже. Отец бухал страшно, мне лет 10 было, когда он подох. А мамка вот год назад как, заболела, а врачи ничего сделать не успели. Вове, конечно, было глубоко насрать, что там у этого Турбо с родителями стало, но появилось сочувствие, особенно когда Вова заметил, что парень нахмурился и замолчал ненадолго. — Так вот, — через какое-то время он снова ожил, — наша бригада в основном рынки крышует. Но Кащей старается, чтобы все при деле были, не шатались так просто. Поэтому вот, иногда с челночников дань собираем. — А Кащей сам чем занимается? Турбо посмотрел на Вову как на последнего идиота. — Так он же главный у нас. Он с другими бригадами общается, новые выходы ищет, где заработать можно, — произнес парень так, словно прописные истины рассказывал, — за общаком нашим следит. — Ну ясно. Из того, что Вова услышал, Кащей являл собой человека, с которым Вова знакомиться совсем не хотел. Но кто ж его спрашивал. Машина припарковалась у ресторана «Белый орел», Вова, готовясь к самому худшему, шел за Турбо. За дальним столиком их ждал тот самый Кащей — морда наглая, самодовольная. На столе его стояла пепельница, коньяк и нарезанная красная рыба. Сам он был одет в дорогую черную рубашку, на груди висела золотая цепа, печатка красовалась на пальце. Словом, каждая деталь в нем кричала, что человек авторитетный и бабки у него водятся. — Кащей, вот привел того пацана, про которого говорил, — Турбо усадил Вову и сел сам, уставившись на мужчину. — Спасибо, можешь погулять, — Кащей нахмурился, придирчиво оглядывая Вову. Турбо сначала замешкался, не ожидая, что его так скоро прогонят. Но все же ушел. — Говорят, к нам присоединиться хочешь? — произнес Кащей, подзывая движением руки официанта. — Не хочу, но выбора особо нет. — Правильно, — хмыкнул Кащей и обратился к официанту, — еще бокал под коньяк один принеси и закуски какой-нибудь нормальной, поприличней. Официант кивнул и тут же ушел. — Я не пью, — поспешил сообщить Вова. — Ну за знакомство-то грех не выпить. Или ты прям так сразу обидеть человека хочешь? Вова поджал губы. Кащея ему хотелось, если честно, ударить. Но сейчас сила была не на его стороне, так что пришлось согласиться. — Короче, смотри, расклад такой, — Кащей разлил по бокалам коньяк, — у нас пацаны в основном по рынкам ходят. За нами их три — универсамовский, тот, что в центре стоит и казанский. Ходить стараемся по графику, чтобы торгаши заработать успели. Ну где-то раз в два-три дня, получается. Только из толковых у меня Зима и Турбо, на них могу положиться. Остальные для массовки больше. Ищу людей с головой на плечах, чтобы им тоже можно было что-то дельное доверить, смекаешь? — А с чего вы взяли, что мне доверять можно? — Правильный вопрос задаешь, Вова, — усмехнулся Кащей, — не с чего мне тебе доверять. Поэтому для начала с Турбо и Зимой походишь за данью. Ну, в качестве массовки. Они за тобой присмотрят, потом расскажут мне, что ты из себя представляешь. А там я уже решу, что с тобой дальше делать. — Это все? Могу идти? — Да куда ты торопишься все, даже не допил. Сядь, посиди. Вова вместо этого залпом допил оставшийся в его бокале коньяк. Кащей посмотрел на Вову с прищуром, усмехнулся. — С Турбо связь держи, тогда. Он, вроде, знает, где тебя найти. — Ага, — Вова поднялся со своего места. — Передай ему, что я тебе сказал. Он поди у входа курит стоит, ждет. Вова уже хотел уйти, как Кащей вдруг схватил его за руку и к себе притянул. — Но если вдруг наебать кого надумаешь — то тебе хана, и родным твоим тоже. Я не злопамятный, но плохое отношение не прощаю, понял? — Понял, — зло выплюнул Вова. — Теперь иди. Турбо и правда стоял у входа и выглядел каким-то потерянным. — Кащей сказал, что ждет тебя. Просил передать, что я теперь с вами по рынкам ездить как массовка, — произнес Вова, доставая свои сигареты. — Понял, — и даже не попрощавшись, Турбо скрылся за дверьми ресторана. Вова вдохнул морозный воздух и прикрыл глаза. А как теперь смотреть в глаза торгашам, с которыми он за соседними прилавками стоял? Хуйня какая-то получается. Впрочем… Почему Вову должно это волновать. Каждый выживает, как умеет, ведь так? Так. Вот и переживать не о чем. Во всяком случае, Вова искренне пытался себя в этом убедить.