***
Зябкий ветер охватывает его полностью при выходе из здания, отчего Чимин съёживается; на улице с каждым днём холодает, предвещая об окончании осеннего сезона. По пути ему встречаются одни опавшие листья, в это время на дорогах отчего-то странно безлюдно. Погрузившись в размышления о возможном отправителе сообщения, а как он понял - это Чон Чонгук, парень мечтает лишь вернуться в свою тёплую постель и не выходить больше никуда, чтоб никто его не вздумал преследовать. Выяснить отправителя было предельно просто. Только те, кто совсем не смыслят об их работе, не поймут очевидного: у каждого наёмного убийцы есть своя «кличка», по которой его узнают в своих кругах, что помогает сдерживать от неприятелей личную информацию о себе. Чимина, например, зовут «искусителем». Звучит глупо, не правда ли? Нет, ему то, конечно, льстит. Но с хера так-то? Юноша известен за своё своеобразное поведение: бывает, кажется людям, что он общительный и милый человек, но как же сильно у тех разрушится представление о нём, когда до тупоголовых дойдёт, что это лишь образ. За его обворожительной улыбкой и притягательной внешностью прячется весь ужас работы, которую он выполняет, используя эти данные. Ему легко привлечь чьё-либо внимание, заставить человека пойти на поводу у искушения. В общем-то, всё логично укладывается в голове, только вот прозвище Чона вызывает у него вопросы. Мотылёк? Какая глупость. Что это ещё, черт возьми, значит? Он не знает, но надеется, что его догадки верны. Они с Чонгуком виделись всего пару раз, и то мельком. Случалось пересечься на задании; в их «офисе» он почти не появлялся - Чимин не знает, на кого тот работает и какую должность занимает: его это никогда не интересовало. Безусловно, парень был симпатичный, хоть и закрытый. Вот только если они знакомы, то на кой черт было писать ему сообщение такого характера? Чимин не падок, нет. Предложи он ему лично при встрече что-то подобное, он бы ещё подумал. А так: ему не разобрать свои чувства и мысли по поводу сложившейся ситуации. Да и не успевает он, потому что, подходя к своей машине, припаркованной в переулке через три района от работы, парня встречает чей-то силуэт, стоящий впереди. На улице дневное время суток, но здесь немного темновато. Ему отсвечивается лишь чёрная одежда поверх какого-то мужчины и лицо, прикрытое маской и капюшоном от худи. Гадать, кто это - нет сил. Пак лишь осторожно притрагивается к карману штанов, проверяя наличие оружия на всякий случай, когда к нему обращаются хриплым голосом: – Зажигалки не найдётся? Опешив, остановившись всего в метре от человека и своей машины, Чимин пытается мысленно вспомнить, почему голос кажется ему смутно знакомым. – Не курю. Можете отойти от моей машины? – О, извините, не знал. Неловко вышло, — парень, приятно улыбаясь, отходит на небольшое расстояние, всё ещё непозволительно близко стоя к светловолосому. – Что Вы тут делаете? – Да так, прогуливался. «Прогуливался он» - как же. Пак не сегодня родился, знает таких. – Ну, так ступайте дальше, — всё ещё не сдвигается с места, чтобы приблизиться к автомобилю. – Знаете, большинство «некурящих» людей в конце концов начинают курить, связавшись с «не теми». Зачастую, потом они вообще вступают с ними в отношения. Удачно нам с Вами повстречаться пришлось, может? Ты звучишь, как какой-то маньяк, никакой романтики, блять, не вызываешь во мне. Чимину не нравится вся эта ситуация, а то, что парень напротив никуда не думает уходить - лишь настораживает ещё больше. – Мне мерзко в обоих случаях, так что приятно было поболтать, но мне надо ехать. Сваливай-ка ты отсюда побыстрее, — не сдержавшись, произносит Пак. – Так уж и быть, извините за беспокойство, — отходит вглубь, заворачивая за угол. Блондин, конечно, выдохнул облегченно, избавившись от постороннего общества, однако зародившаяся в нём тревога не покидает парня. Подышав какое-то время воздухом на улице, убедившись, что опасность миновала, он подходит к машине, открывая её дверцу, чтобы сесть и уехать домой, где его ожидает необходимая безопасность. Однако, он внезапно ощущает чужое дыхание на шее, что вызывает мурашки и отработанный рефлекс: он тянется к брючному карману. – Прости, но я так просто уйти не смогу, — шепчет на ухо уже известный ему голос, перед тем, как Пак вырубается от нехило приложенного удара по затылку.***
В ушах неприятно звенит, он чувствует свои затёкшие руки и еле как приоткрывает глаза; осматривает обстановку, в которой оказался. Пак понимает, что сидит обездвиженный на полу в какой-то комнате, кажущейся ему знакомой, а перед ним тот чудаковатый парень. Сейчас в нём он чётко узнают черты своего коллеги. При свете видны его тёмные завивающиеся волосы; большие и любопытные глаза; губа, проколотая сбоку. Телосложение парня отличается от его своей массой. Он такой же накаченный, как и Чимин, однако выглядит куда опаснее. Одет в широкого кроя тёмные брюки, что удивляет Пака, так как он точно помнит стиль этого парня: даже при встрече на улице, которая произошла хрен знает когда, тот был в своей излюбленной спортивной одежде. Сейчас же на нём от неё осталась лишь майка, открывающая вид на просвещающиеся кубики пресса и жилистые руки, покрытые россыпью татуировок. Всё это означает, что перед ним стоит Чон Чонгук. Чимин в своей роскошной блузке и чёрных брюках выглядит несуразно по сравнению с ним. Парень пробегается взглядом по интерьеру, подмечая знакомые детали: позади Чона просторная двухместная кровать с белыми простынями, возле которой по бокам стоят две тумбочки. Холодный свет падает от хрустальной люстры, висящей на потолке вместе с неоновой подсветкой по всей площади комнаты, которая в данный момент отключена. За окном стоит темнота: солнце уже зашло и окрасило небо в ярко-оранжевый, что виднеется, несмотря на светлые шторы, закрывающие вид. Внутри комнаты есть ванная и гардеробная - они находятся с левой стороны. Чимин понимает, что находится в своих вторых апартаментах, где он не был уже больше года. Тишину комнаты и поток мыслей в голове прерывает мелодия звонка его мобильного, за которой следует всё тот же грубый низкий голос: – Кажется, кому-то звонят. Не хочешь ответить? — нахальства в произнесенном хоть отбавляй. – Кто? — Пак заёрзал на месте, предприняв вновь попытку избавиться от захвата кистей или хотя бы приблизиться чуть ближе к Чону, чтобы заглянуть в свой мобильный, который тот держал в руке, покручивая им из стороны в сторону, будто нашёл себе игрушку. На эти действия тот лишь усмехнулся, не думая уменьшать пока расстояние между ними, зная, что старания Чимина безрезультатны. – Главный, — бросает равнодушно в ответ. – Черт, дай трубку, Чонгук. У меня сегодня важное задание, мог бы, раз так осведомлён о моём деле, выследив меня, отложить своё похищение на другой день. Мне нельзя отсутствовать, игнорируя назначение, которым он меня удостоил, так что позволь принять вызов, — Чимин подтверждает свои предположения об адресанте, лишь всматриваясь в довольное лицо Чона, которого он узнал. – Как мы заговорили, мне начинает нравиться, что ты постепенно входишь во вкус. Не хотелось тебя огорчать, милый ты мой искуситель, однако мне придётся избавиться от твоего сотового на какое-то время, уж извини. Могу купить тебе потом хоть несколько подобных, а сейчас позволь сделать следующее, — обрывая свою речь, брюнет сбрасывает звонившего, вытаскивая сим-карту и разламывая её пополам, затем вместе с телефоном бросая куда-то в угол комнаты. – Ты ублюдок. – Кажись, ты кое-что путаешь, дорогой. Обычно в постели хорошие мальчики зовут меня папочкой, а ты принялся грубить, находясь со мной в этой комнате от силы минут тридцать. Советую быть более бдительным к словам, иначе я могу не сдержаться: прикидываться добрым, мило беседуя с тобой, не доставляет мне особого удовольствия. – Как хорошо, что в этом мы с тобой похожи. Так, может, отпустишь и найдёшь себе кого-нибудь послушнее? – Не так просто, подожди, сам ещё потом умолять на коленях слезливо будешь, лишь бы получить моё разрешение, чтобы кончить. А у тебя с репутацией в моих глазах уже есть недочёты, так что прекращай опускаться ещё ниже. Конечно, только если мы не говорим о твоей глотке, принимающей покорно мой член, потому что мне больше на практике нравится пробовать. – Слушай, тебе бы в писатели заделаться. Может, покинешь наш преступный мир и пойдёшь строчить горячие порно-романчики? У тебя хорошо получается описывать мечты, которыми ты грезишь во снах, а я слушателем не желаю быть. И на кой черт было симку ломать? – Эпично ведь было, согласись? – Ты реально ебанутый. Что мне теперь делать? С меня главный всю шкуру сдерет, если не появляюсь на задании через... — прервался парень, изворачиваясь, чтобы глянуть время на наручных часах. – Пятнадцать минут, я в курсе. Можешь не волноваться по этому поводу. Я весьма заботливый любовник, так что со всем разобрался и у нас есть предостаточно времени на уединение, а у тебя, я надеюсь, на качественную благодарность. – Что за чушь ты несёшь? – Тебе правда хочется знать? – Нет, блять, сам с собой поговорить люблю в стрессовых ситуациях. – Так вот, как я влияю на тебя, значит. – Ты только это уяснил из всего, что я произнёс? – Сегодня на тебе был заказ: разобраться с одним человеком. Он по национальности японец, торгует беспринципно серьёзными психотропными. В общем, якобы важная шишка на пути ему подобных, однако возможности существовать такому конченому больше не дано, к моему же счастью. – Чего? Ты откуда знаешь всё это? – Очень хорошие связи, не поверишь. Информацию о тебе я же каким-то образом разузнал, а это было не сложнее подробностей о деле. – Тогда ты должен быть ещё в курсе того, что его жизнь была вложена в мои руки и... постой, ты сказал что-то про лишённую возможность? Чонгук, что ты сделал, черт возьми? — заёрзав на месте беспокойно, повышает голос Пак. – Спокойнее, малыш. Всего лишь упростил нам двоим задачу. Или ты так сильно сомневаешься в моей силе и способностях? – Я ничего не понимаю. Как? – Чего тут понимать то? Не ты один можешь кромсать всех подряд ножами из своей прекрасной коллекции. Просто я пользуюсь другими куда более удобными методами, о которых ты вполне осведомлён. – Не верю. – Даже так? Тогда как ты думаешь: чьим ремнём я тебе стянул руки, пока мы ехали сюда? — проговаривает, следя за сменяющимися эмоциями на лице светловолосого, когда до того доходит сказанное; затем продолжает: — Что, думал, только у тебя одного мания коллекционировать что-то по окончании дела? – Только не говори, что снял его с трупа, воспользовавшись потом им на мне. – Хорошо, не буду. – Ты больной, — неверующе, потупив взгляд, произнёс Пак. – Ты ведь не лучше, я прав? – Откуда ты знаешь чуть ли не о каждом моём шаге и, тем более, настоящем имени? – Видишь ли, весьма удобно и выгодно вариться во всём этом грязном бизнесе, когда имеешь родственные связи с важными шишками. Твой главный, которому ты подчиняешься - мой дядя, так что особых усилий выяснить что-либо о тебе мне не составило. Информация о тебе не так уж и конфиденциальна, как ты думаешь. Да и предполагаю, он не обидится, узнав, что заказ был выполнен не тобой. К тому же, я достаточно аккуратен и подчистил так, что не придраться, в попытке обличить деятеля, совершившего покушение. – Будь мои руки свободны, я бы даже похлопал тебе. – Не стоит. Аплодировать будешь после того, как я трахну тебя. – Чего-чего? Сладкий мой, спустись с небес и снизь планку самоуверенности. Думаешь, удосужишься услышать мои бурные аплодисменты? – Мне не свойственно думать. Я лишь уверен в том, что в конце у тебя не останется сил, чтобы поднять свои ручки вверх, так что в кое-чем ты прав: я себя немного недооценил, прости, раз уж так вышло. – Согласен, ты не больной. Ты ебнутый на голову, а это куда хуже, чем то, кем являюсь я сам. – Обижаешь, сладкий. – Иди на хуй. – Предпочитаю грешных искусителей пропускать первыми. Или как там тебя называют? — посмеивается Чон. – Имел опыт что ли, джентльмен хренов? Самого зовут «мотыльком», так какие вопросы? – О, мы переходим на новую стадию развития отношений. Чувствую ревностный прилив и комплимент в свою сторону - я на верном пути. А мотылёк, потому что я такой же ловкий, скрытный и вредоносный. Видишь, логично ведь? – Чувствую отсутствие мозгов в твоей черепушке и хорошего слуха. Логики никакой, ничего схожего с тобой не услышал, может, мы о ком-то другом? — не желая соглашаться, грубит Пак. – Не язви, тебе не идёт. – Что идёт тогда, раз ты уже мой спутник до гроба? – Ну, умирать нам пока рановато: я тебя ещё не трахнул. А вообще, меня радует твоя заинтересованность в моих предпочтениях. Значит так, я люблю, когда... – Завали ебало, мне похуй, какие у тебя там извращённые фетиши, — Чимин мотает головой в попытке исчезнуть из этого места и не слышать больше ничего. – Зря, — сердито чуть ли не прорычал Чон. – Чего? — с недоумением тихо пробурчал Пак. Не успев толком понять, что имел в виду брюнет, парень едва уловил его молниеносное приближение, почувствовав лишь пронзающую боль в голове от крепкой хватки за отросшие корни волос. – На меня смотри, сучка, — усиливая захват и удерживая в приподнятом состоянии его голову, приказал Чон. – Отпусти. Сейчас же, блять. Ты не имеешь никакого права... — ему не дают договорить, прерывая: – Разве? Кажись, связанный и обездвиженный на коленях передо мной в невыгодном положении находишься как раз-таки именно ты, малыш. Так что советую не капризничать, ты знаешь, что делают хорошие мальчики, извиняясь перед своими доминантами. – Пиздец, куда я попал? – Вроде, если я не ошибся, и ты до сих пор хранишь свежие воспоминания об интерьере, мы находимся в твоём бедненьком поместье, хотя его вряд ли таковым назовёшь. – Ты либо серьезно тупой, либо издеваешься надо мной. – Рад, что ты умеешь быстро соображать. Почему ж тебя подводит этот навык, когда он так необходим? – Повторюсь, отъебись от меня. Ты буквально угрожаешь мне изнасилованием. – Нет, предлагаю и ставлю перед фактом, а ты выёбываешься, хотя я более чем уверен, что ты давно течёшь там, пока мы возимся бессмысленно тут. – Я тебе что, дворовая собака что ли, чтоб течь? Иди на хуй, ублюдок ты конченый. – Да, жизнь тебя ничему не учит. Резким движением Чон притягивает за волосы Пака ближе, прижимая того лицом к своему паху, проезжаясь пару раз, стараясь не причинить боль. Чимин зажмуривает глаза и старается не обращать внимание на ощутимую выпуклость, к которой он буквально придавлен своим носом, отчего с трудом удаётся дышать. Брюнет, не жалея его и спускаясь руками ниже, обхватывает где-то в районе щёк так, чтобы можно было надавить на челюсть, насильно приоткрывая рот младшему и поддаваясь бёдрами вперёд. – Ну же, поработай своим язвительным ротиком так же усердно, как умеешь хамить мне. Думаю, учить тебя тому не понадобиться. – А что, если я не умею отсасывать? Научишь? — с трудом, чуть ли не приглушённо в ширинку пробормотал насмешливо Пак. – Не волнуйся, тебе достаточно и просто раскрыть свой милый ротик, предоставляя мне в личное пользование глотку, в которую я смогу толкаться любимым темпом, что предпочитаю в минете. Так что твоё участие особо не требуется, могу и сам. Или, может, ты вдруг вспомнил о своих навыках? Чимин прекрасно понимал, что Чонгук его дразнит, но оттого сделать выбор ему было не легче. Хотелось, с одной стороны, взять первенство и довести старшего до истомы, продемонстрировав мягкость губ, обхватывающих натуго головку, умелый язычок, смачивающий обильно слюной член, пропуская его в свободную глотку, благодаря минимальному рвотному рефлексу. А, с другой стороны, заманчивое предложение: быть использованным как личная шлюшка, способная лишь принимать то, что позволяют. – Не можешь определиться? — доносится хриплым шепотом прямо рядом с ухом. Чимин сейчас не в состоянии мылить ясно и отвечать чётко, поэтому пытается кивнуть, демонстрируя согласие с домыслом Чона. – Бедненький, мне даже жаль тебя. Однако, так уж и быть, буду милостив к тебе: мы успеем опробовать оба варианта, — едко бросил в ответ он, продолжая одной рукой удерживать Пака, а второй спускаться к застёжке на тёмных брюках, пока Чимин неотрывно следит взглядом за его действиями. Тишину, возникшую временно в комнате, прерываемую лишь их тяжелым дыханием, разрезает звук расстегиваемой ширинки и лязг ремня. Решив не дразнить больше себя и старшего, Чон резким движением спускает вниз брюки вместе с боксерами, освобождаясь полностью от нижнего слоя одежды, отбрасывая вещи подальше от себя на пол, представая перед юношей нагим и демонстрируя свой крепкий, среднего размера, но вполне широкий, со вздутыми венками на нём член. Чимин пытается не обращать внимание на откровенный призыв к действию, медленно осматривает покачивающийся половой орган, нервируя тем самым его обладателя, поднимается взглядом выше и говорит: – Раз уж на то пошло, то мог бы снять заодно вверх. Мне возможности ты не предоставил, так справляйся теперь сам. Подчиняясь, Чон бросает ему в ответ один едкий смешок и не прерывая зрительный контакт, словно стараясь прожечь его своим взглядом, поднимается рукой выше, пальцами подхватывая край слегка растянутой, однако державшей форму майки, задирая ту и предоставляя вид на подкаченные и крепкие мышцы, образовавшие заметные кубики пресса на животе и грудной клетке. – Хочешь начать пробовать меня на вкус отсюда? — проводя кончиком пальца по тазобедренным косточкам, ведущим ровно по линиям к самому интересному, продолжая: — Или перейдешь сразу к главному? На этот раз Чимин вновь опускает взгляд на подрагивающий и покрывшийся, кажись, мурашками от прохладного дуновения ветра из открытых окон комнаты член парня, смачивает свои губы, проводя по ним языком, и предвкушает свои дальнейшие действия. Он припадает нежным поцелуем в сторону, где недалеко находится пупок младшего. Тот вздрагивает, не ожидая того и приподнимает ткань дальше, оголяя вставшие и немного покрасневшие от соприкосновения с одеждой соски. Пак, бросив на то изменение хитрый взгляд, продолжает задуманную пытку, то опускаясь губами ниже, проводя языком по выступу рядом с паховой зоной, то припадая к грудным мышцам, приподнимаясь с колен, стараясь удержать равновесие, пока всё ещё находится под контролем Чона. Брюнет прижимается к нему сам, льнет, требуя безмолвно не дразнить сильно, и шумно выдыхает накопившийся воздух, когда чувствует язык парня, обводящий ореол его соска, захватывающий мигом потом тот в рот. Он посасывает и прикусывает его, без намерения причинить боль, в ответ за игривость, как будто прося прощения, парень зализывает и нежно целует маленькую горошинку. Не унимаясь, юноша перебрасывается на второй, не забывая повторить с ним те же самые махинации, вслушиваясь в прерывистое дыхание сверху. – Чимин, пока я не обращу на то внимание, тебе следует самому приступить к основной задаче, иначе, клянусь, я перестану сдерживать себя. – Так перестань и покажи мне, на что способен. Или ты только на словах такой доминантный и неподвластный никому? Рыкнув, Чон вновь сжимает с силой его волосы, опуская головой в сторону паха, толкаясь в ответ бёдрами и приподнимая другой рукой свой член. Он направляет тяжелые и слегка опухшие от воздержания яйца прямиком в рот принимающему их Паку. Тот, не в силах вместить в себя поначалу два сразу, обволакивает теплом сначала одно, затем пробегается языком по второму, пока ниточка слюны свисает из его рта, протянутая от него до мошонки брюнета. Всасывая их поочерёдно, сжимая своими губами в попытке создать иллюзию вакуумного принятия, он старается выровнять своё дыхание и поднимает взгляд, встречаясь им с неотрывно следящими за ним глазами Чона. – Умничка, у тебя неплохо получается, но я бы на твоем месте постарался получше, — с намерением вывести Пака из себя и показать все свои способности наяву произносит, потешаясь, Чон. Сплёвывая скопившуюся слюну на член парня, Чимин отрывается от него, проговаривая хрипло и ядовито: – Так, может, попробуешь сам? Я против не буду. Не у тебя одного здесь недотрах, как ты видишь. – Может и попробую, а ты пока следи за своим язычком, иначе... — не договаривая, Чон берет в руки свой член, сжимая его и надрачивая себе несколько раз, спуская и освобождая обратно крайнюю плоть у головки, направляет ту рывком в рот Пака, который тот вовремя успевает прикрыть. Младший проходится сочащейся от предэякулята уздечкой, обмазывая выделениями пухлые губы светловолосого, надавливая на них и вынуждая того всё же не упрямиться и поддаться. Тот, обхватывая натуго лишь верхнюю часть, обильно смачивает её слюной, отчего по комнате раздается пошлый, приятный им обоим, интимный звук. Пройдясь пару раз по всему основанию языком, Чимин отрывается и сплёвывает вновь на головку, в этот раз наблюдая за тем, как слюна медленно стекает и обволакивает член брюнета. Насаживаясь затем на орган, он начинает раскачиваться, пытаясь принять так, чтоб можно было почувствовать давление на заднюю стенку горла. Чон улавливает желание старшего, поддаваясь ему с усмешкой, прижимает ближе к себе, начинает покачивать в такт его движениям бердами, проталкивая свой член глубже. Он безотрывно всматривается в глаза своего мальчика, стараясь удерживать с ним контакт, проводит нежно по нахмуренным бровкам пальцами, стискивает у корней прядки. Он принимается грубо вбиваться в податливую глотку старшего, слыша в тишине только хлюпающие звуки и мычание Пака, которое вибрацией приятно отдаётся по основанию органа. Решив продлить удовольствие себе, Чон приостанавливает толчки и фиксирует голову Чимина в одном положении, последний раз двинувшись чуть ли не до конца. Освобождает левую руку, чтобы перекрыть блондину доступ к воздуху, с небольшой силой зажав тому нос. Он чувствует копошение под собой и сдавленные хрипы, отзывающиеся по всему члену, доводя его до предоргазменного состояния. Продержав так ещё несколько секунд парня, Чонгук отпускает его, отодвигая на определённое расстояние от себя. Взяв орган в ладонь, брюнет принимается ласкать себя, закусив нижнюю губу и не отрывая взгляда от измученного лица старшего, по щекам которого текут не засохшие дорожки слёз. – Как тебе? Понравилось или я не достоин был тебя? – Знаешь, — прохрипел Пак, немного погодя продолжив: — Думаю, ты мог бы постараться получше, но на первый раз, так уж и быть, прощу тебе. – Не знаю, простишь ли ты мне следующее, потому что я собираюсь кончить тебе на лицо. Интересная смесь получится из моей спермы и твоих слёз, согласись же? – Сомневаюсь, что на вкус она будет столь же замечательна, как ты о ней говоришь, — пытаясь задеть, подначивает в ответ Чимин, побуждая Чона продлить их перепалку. – Ёрничаешь опять, — продолжая проводить рукой по всему основанию, изредка касаясь чувствительной головки, вторит ему младший. – А ты либо дрочить себе нормально не научился, либо являешься всё-таки старее меня, раз до сих пор не кончил. Чонгук ощущает холодную ладонь поверх своей, что с силой сжимает его член, кружа большим пальцем вокруг уретры, надавливая на неё и доводя парня перед собой до оргазма и надрывистого тяжёлого дыхания. Белёсая густоватая жидкость оставляет след на их чуть ли не переплетённых руках, пока Чон не приходит в себя и не начинает размывать ту по щекам светловолосого, зачерпывая ещё немного на пальцы, пропуская те в рот ему на пробу. – Признаюсь честно, я оказался прав: приятного в этом уж точно мало, — облизав и выпустив изо рта указательный и средний пальцы младшего, произнёс Пак. – Попробовать всё же стоило, — с некой горечью в голосе ответил ему Чонгук. Мужчина отходит от него, двигаясь в сторону прикроватной тумбочки, на которой лежала пачка салфеток, чтобы взять одну из них. Он принимается вытирать свои руки от подсыхающих следов их общего деяния, затем возвращается к блондину. С отсутствующей ранее страстью он аккуратно касается мокрым материалом кожи юноши, очищая его лицо от собственных выделений. Чимин с благодарностью в глазах следит за его неторопливыми действиями, выражающими скрытую заботу о нём. Покончив с этим, Чонгук уходит в ванную комнату, выбрасывая скопившийся мусор, параллельно включая в спальне Пака неоновую подсветку и убирая ненужный яркий свет от люстры. Подходя к парню со спины, он приступает к следующим действиям: медленно расстёгивает пуговицы кофты нежного персикового цвета сзади, оголяя вверх и открывая себе вид на завораживающую глаз татуировку, набитую по линии позвоночника. Трепетно обводя пальцем фазы луны, он достигает крепких бедер старшего, подхватив в миг его за них, поднимая того на свои руки, слегка подкидывая в воздухе, будто проверяя тяжесть его тела. Слышит удивлённый крик со стороны и несёт блондина на кровать, не намереваясь сильно задеть, бросает того спиной на матрас. – Я было подумал, что тебе хватило от меня одного минета и ты просто решил уйти. Знаешь ли, я всё ещё сильно возбужден и мне хотелось бы, чтобы ты тоже немного поработал. Вернее сказать, желательно, чтоб ты продемонстрировал мне уже не только на словах всё то, что так охотно мечтал воплотить в реальность. Думаю, ты понимаешь, о чём это я. – Ты об этом? — заводя руку за его спину, пробегаясь по голой коже и опускаясь вниз, брюнет достаёт из потайного кармана брюк Пака складной нож медной окраски с небольшими декоративными кристаллами по бокам основания. Прочесть разнообразие эмоций на лице Чимина удается с трудом. Он всё ещё пытается отойти от лёгкого удара при соприкосновении с мягкой и прохладной поверхностью кровати. Пак переводит дыхание, всматриваясь в ухмыляющегося и довольного собой Чонгука, который пару секунд назад оставил на его теле рой мурашек одним касанием руки, а теперь крутит перед его лицом острым ножом, что Чимин уж очень сильно любит использовать при выполнении поручений на телах других людей. Что ж, кажись, брюнет был совершенно серьёзен в своих планах на его счёт. – Миленько, не правда ли? — раскладывая предмет оружия, произносит Чон. – Чонгук, я не получу свой долгожданный оргазм, если ты продолжишь в том же духе осматривать мой нож, будто видишь его впервые. – Могу отрезать тебе член, тогда ждать не придётся вовсе, — серьезно заявляют ему в ответ. – Из тебя плохой шутник, ты в курсе? – Возможно, догадывался, — выдыхает с досадой младший, откладывая предмет из рук в сторону на простыни. – Ты не будешь им пользоваться? — озадаченный поведением юноши, задаёт вопрос Пак. – Буду, просто чуть позже. Всему своё время, малыш. Чонгук принимается расстёгивать ремень на штанах лежащего, снимая те вместе с нижним бельем. Освободив юношу под собой от одежды, он мельком пробегается изучающим взглядом по стройному и накаченному телу Чимина. Откидывает его вещи на пол к куче, где лежат его собственные, добавляя к ним снятую только что майку, висящую до этого на нём. Теперь они оба на равных условиях перед друг другом и готовы приступить к долгожданному делу. – Просто хочу напомнить, что мои руки всё ещё связаны и неприятно так затекли, причиняя тем самым мне боль и неудобство, так, может, ты сделаешь с этим что-нибудь, а? – Совсем забыл, извини. Тебе придется потерпеть ещё немного, пока я не сделаю кое-что задуманное. – Чонгук, не смешно. Как долго мне ждать? Или ты меня и без рук оставить вдобавок решил? – Не паникуй, инвалидом я тебя делать не собираюсь. Мать-природа и без меня с тобой злую шутку сыграла, — посмеивается тот ему в ответ. – Ты что это имеешь в виду, мелкий ублюдок? — дрыгаясь на ровном месте от негодования, Пак смотрит на него со злостью в глазах. – Твой скверный характер, например, детка. – Никакая я тебе не «детка», — однако, он не успевает продолжить свои возмущения, потому что мягкие губы накрывают его: слегка опухшие и истерзанные за всё это время. Немедля, Чонгук углубляет поцелуй, проникая языком в рот старшего; в тот же момент интимно обхватывает его шею холодными ладонями, пуская очередные мурашки и дрожь по телу своей вредной «не детки». Отстранившись, он всматривается в спокойное лицо перед собой и прикрытые от наслаждения глаза. Сам опускается спиной на кровать, вовремя подхватывая за собой несопротивляющегося Пака, опуская ягодицы того себе на грудь, повернув его лицом к противоположной стене в комнате. Чимин удивлённо распахивает глаза от смены положения, оборачиваясь с вопросительным выражением лица на него, чтобы поймать зрительный контакт. Чон лишь порыкивает на него, заставляя отвернуться обратно; усиливает хватку на бедрах, разминая ягодицы старшего. То разводит их в стороны, дразня и открывая себе вид на сжимающуюся дырочку, то со всей силой шлёпает их поочерёдно, приказывая затем низким тоном: – Двигайся-ка ты своей прелестной попкой ближе ко мне. Чимин с осторожностью, не желая перечить, поднимается бёдрами по грудной клетке парня выше. С трудом удерживает своё тело в равновесии из-за невозможности использовать свои руки для передвижения, которые сзади заботливо придерживает Чон, не давая ему завалиться сторону. – Любимый, я сказал тебе «ближе», — напоминает с раздражением в голосе брюнет. Немного растеряв свою уверенность, Пак нерешительно двигается ближе, постепенно ощущая прохладное дыхание на своих ягодицах. Он начинает догадываться, к чему клонит младший, предвкушая и пугаясь того одновременно. – Что тебе непонятно в довольно прозрачном намёке, чтобы ты сел мне на лицо? Или ты собираешься дальше выводить меня из себя своими никчемными попытками, пока просто трешься в наглую об меня, а, похотливая шлюшка? Отвечай, Чимин! — за его словами следует сильный удар по правой ягодице, оглушающий тишину в спальне. В ответ Чонгук слышит лишь отчаянный стон, который вырвался из блондина. Он сжимает в крепкой хватке его зад, принимаясь наносить то незначительные, то оставляющие за собой алые следы шлепки. Чон слышит на свои действия откровенную ответную реакцию, но не остаётся доволен старшим. – Сколько раз мне нужно повторить, чтобы до твоей глупой головы дошли мои слова? Как думаешь, ты заслужил получить от меня сегодня хотя бы что-то? — грубо интересуется в который раз, слыша в ответ одни лишь мычания. За последующим шлепком, причинившим немалую боль, следует тихое и неуверенное: – Нет. – Что ты там вякнул? Повтори. – Не заслужил, — чётче, дрожа, произносит Пак. – «Не заслужил» говоришь? — усмехаясь, вторит ему парень, продолжая допрос: — Неправильный ответ, непригодная ты шлюха, Чимин. Как хорошие мальчики отвечают на поставленные им вопросы? – Я ничего не заслужил и не достоин тебя, папочка. – Сообразил, удивляешь. Как планируешь извиняться за своё неуважительное поведение ко мне? — с удовлетворением в голосе задаёт очередной вопрос Чон. Вместо ответа следует резкое и неожиданное приземление задницы Пака на его лицо. Тот пытается найти себе удобную позу, пристраиваясь у рта младшего своей заждавшейся дырочкой. Всё ещё ерзая, он чувствует хватку на своих бёдрах, которая регулирует его положение самостоятельно. Чонгук способен лишь с наслаждением промычать ему «так бы и сразу». Он дышит размеренно в сторону сжимающегося кольца мышц, устраивая старшему пытку-ожидание. – Папочка, прошу: сделай хоть что-нибудь уже, — с мольбой, звучащей в голосе, доноситься сверху. Однако, брюнет не спешит приступать к самому главному, дразня тем самым парня на себе. Чонгук сам потихоньку начинает чувствовать возвращающееся возбуждение, поэтому порыкивая, обводит кончиком языка пространство вокруг ануса парня. Спускается мокрыми поцелуями ниже, покрывая слюной раскрасневшиеся от его рук ягодицы блондина, а затем возвращается к самому желанному, что так волнительно сокращается, изредка раскрываясь для него в предвкушении. Он аккуратно дотрагивается языком дырочки, оставляя на ней первый медленный мазок. Повторяя впоследствии то действие несколько раз, слышит приглушенное мычание старшего и чувствует дрожь, пробежавшуюся по всему его телу. Продолжая удерживать одной рукой бедро, он проводит большим пальцем свободной по ободку отверстия. На пробу слегка надавливает, раздражая тем самым Пака и понимает, что ещё рано. Ровными движениями языка вылизывает кольцо мышц, причмокивая от удовольствия, которое испытывает сам, делая приятно своему партнеру. Собрав накопившуюся слюну, он сплевывает на дрожащий анус и наблюдает за содеянным. Жидкость плавно опускается вниз, попадая прямиком в раскрытую дырочку. Чимин сдавленно стонет на это, откидываясь назад и усаживаясь ему прямо на предоставленный в пользование язык. Пак приступает раскачиваться сам, буквально объезжая его рот. Чонгук поднимает левую руку выше, чтобы удерживать Пака в равновесии за талию, так как тот не в силах контролировать своё тело самостоятельно. Брюнет с упованием проталкивает свой язык глубже, трахая и растягивая им блондина. Добавляет к мокрому и грязному деянию палец, проникая им вместе с движением языка. Он приступает поочерёдно двигаться в раскрывающемся для него отверстии. Спустя время пробует примкнуть ещё одним пальцем к добавленному большому, чтобы ускорить процесс. Обильное количество слюны начинает стекать по его лицу, оставляя на нём беспорядок. Чимин уже не может сдерживать свои вопли, отвечая тем самым с благодарностью на быстрые толчки пальцев и языка младшего. Чон пробует раздвинуть пальцы на манер ножниц, проталкивая те дальше в поисках простаты парня, чтобы сделать тому ещё лучше и приятнее. Немного погодя, до него доносится оглушающий сверху крик, когда он задевает подушечками пальцев долгожданный комочек. Тогда он принимается намеренно толкаться лишь в его сторону, с каждым разом усиливая давление, массируя, чем вызывает беспокойные метания старшего. – Чонгук, я очень сильно хочу сейчас кончить, так что прекрати, пожалуйста, — скулит ему с просьбой Пак. Отстраняясь от задницы светловолосого, он хрипло пытается ответить: – Готов поспорить, что ты и без рук сможешь кончить, малыш. Не разочаровывай своего папочку, ладно? – Нет, я... Чонгук, я не думаю, что смогу, — сдавленно произносит юноша. – Сможешь, — уверенно вторит ему голос Чона, который оставляет последний нежный поцелуй на его сжавшемся кольце мышц. Затем он полностью отодвигается от его ягодиц, сбрасывая с себя разнежившееся от ласк тело на простыни животом вниз. Слышит удивлённый возглас и пристраивается обратно сзади у раздвинутых ног парня, приступая к полюбившемуся занятию, чтобы довести наконец лежащего под ним Пака до невероятно долгожданной им двоим истомы. Обхватив руками ляжки, он приподнимает Чимина вверх, ставя его в коленно-локтевую позу, развязывая тому ременчатый узел на кистях, однако ставит перед ним условие: – Рискнёшь дотронуться до своего члена - точно останешься инвалидом. А у нас работа с тобой такая, что ты прекрасно осведомлён о серьёзности моей угрозы. Ты же послушный мальчик? – Да, папочка, — хрипит в подушку Пак, разминая запястные суставы, и пристраивается поудобнее на кровати. В этой позе у него меньше шансов проехаться возбужденным органом по ткани и преждевременно кончить, что ему безусловно не нравится; а Чонгук знает об этом, потому специально поставил его в это положение. Темноволосый поднимается с нагретого их телами места и подходит к тумбочке рядом, доставая из неё пакетик со смазкой и презервативы. Чимин, негодуя, следит за его шагами, пока не видит содержимое, которое тот принёс и положил на простыни недалеко от него. В притихшей спальне слышится звук раскрывшейся смазки. Чон её выдавливает себе на пальцы, начиная равномерно разогревать для удобного использования; возвращается к своему мальчику и обводит ободок ануса смоченными пальцами, проникая в уже достаточно растянутый вход. Принимается смазывать отверстие изнутри, добавляя чуть больше смазки, выдавив её прямиком в дырочку. Он с уверенностью совершает толчки, наблюдая за подрагивающим телом. Другую ладонь Чонгук заводит под живот Пака, обхватывая в узко сжатое кольцо головку его члена, и принимается надрачивать ему в дополнение к точным попаданиям по простате пальцами. Всё тело светловолосого отзывается на его действия. Чимин блаженно закатывает глаза, скуля от приближающегося оргазма. Его губы опухли и покраснели вместе с лицом, дыхание сбилось, а лёгкий пот проступил на коже. Младший замечает изменения в его поведении и ответные покачивания бёдрами взад-вперёд для принесения удовольствия самому себе, поэтому временно откладывает задуманное. Он убирает свои руки от тела Пака и отходит в сторону. Разгневанное лицо старшего от его действий стоило ожидать ежесекундно. Тот переворачивается обратно на спину, смотря на довольное и хитрое выражение лица парня перед собой. Он бросает мелкий взгляд на собственный член, который незаслуженно так долго мучают, и тянет медленно к нему руку, удерживая зрительный контакт с вызовом во взгляде. – Только попробуй, Чимин. – Возьму и попробую, — ослушавшись, Пак проводит пару раз по основанию, дёргая плоть, мягко скользя по ней до покрасневшей головки и кончает с громким стоном, вырвавшемся из горла. Ему требовалось совсем ничего и думать о последствиях хотелось меньше всего, потому что сейчас ему непозволительно хорошо. Он выпускает обмякший орган обратно, дав ему упасть на живот. Пак загнано дышит, разлегшись на кровати со своими алыми щёчками, обкусанными губами и блаженной улыбкой на лице. Чонгук не имеет понятия, как ему сейчас предстоит наказывать это нежное чудо, лежащее в форме звёздочки на белых простынях. Однако, он обещал ему ещё кое-что: маленький штрих, что запомнится им двоим и оставит после себя напоминание о сегодняшней ночи. Поэтому парень берет себя в руки, предоставляя возможность Паку передохнуть, пока сам хватает ножик, принимаясь крутить его в разные стороны и прокручивать заново весь заранее составленный ход действий в голове. Даже в интимных делах он потрудился продумать всё до мелочей - удивительно. – Ну что, малыш, позволишь мне опробовать твоего любимчика на себе? Уж извини, в этот раз поиграемся лишь с ним, но обещаю тебе: у нас будет предостаточно времени, чтобы в дальнейшем испытать всю твою драгоценную коллекцию. Не зря же ты именно этот так полируешь и пылинки с него сдуваешь, ведь я прав? — приблизившись к старшему, уточняет он. Чонгук поглядывает на тело Пака, которое всё ещё дрожит в послеоргазменной неге. Тот разомкнув сухие губы, произносит: – Прости. – Чего? — с недоумением звучит в ответ. – Папочка, прости, что твоя непослушная детка кончила без разрешения. Больше я так не буду. Конечно, ты можешь делать теперь со мной всё, что пожелаешь. – Какой ты у меня хороший, однако, — ласково хвалит брюнет, поглаживая по волосам парня, приводя в порядок ему причёску, и продолжает: — Не боишься? – Нет, Чонгук. Только давай без фанатизма. Мы с тобой оба профессиональные киллеры и, казалось бы, что со мной уже не происходило и каким бесстрашным я не должен был бы быть, прошу одного: можешь оставлять порезы, но сильно не дави и обойдись без серьёзных ран, ладно? Я не перенесу такого на себе, если мы ещё и трахаться в конце всего будем. – Я тебя услышал, малыш. Доверься мне, — Чон оставляет трепетный поцелуй на лбу блондина и осматривает в который раз нож в руке, обдумывая услышанное признание. Кажись, не только Пак сейчас слаб перед своим страхом, что он усердно пытается спрятать, но и Чонгук не менее слабым себя ощущает перед ним, потому что чувствует, будто перед ним лежит самое сокровенное и хрупкое воплощение его грёз в виде Чимина. Он ни капли не солгал о своём желании, когда писал тому тайное сообщение, так что теперь настала пора доказать свои слова заждавшемуся его парню. Однако, в то же время Чонгук осознаёт, что спланированная игра с ножом в любой момент может выйти им боком, так как изначально была лишь его идеей в голове, ставшей предлогом к встрече с Чимином. Какими бы опытными и бесстрашными они не были в своём деле – в данный момент парни друг для друга незнакомцы, о чём Чон напоминает себе, чтобы избежать неблагоприятного исхода их полового акта. Защита от каких-либо заражений и стерильность при работе с ножом важна при любых обстоятельствах, поэтому младший обеззараживает нож, дезинфицируя его хлорсодержащим раствором, подготовленным им заранее перед началом их неумелой первой «сессии-практики». Казалось бы, доверие от Пака он заполучил и ярких попыток сопротивления в сторону своих действий пока не наблюдает, но отчего-то сердце быстро постукивает, а дрожь пробегается по всему телу, руки холодные и липкие от пота. Да, Чонгук немного сомневается в своих способностях, что для него происходит впервые спустя много лет, ведь перед ним лежит живой человек, которого не нужно убивать. Он просто боится причинить ему вред или сделать что-то не так. Один неверный штрих по телу блондина – и Чон себе не простит того. Чимин помутненным взглядом наблюдает за его копошениями, подготовкой. Замечает поток мыслей в его голове, о котором можно догадаться, лишь посмотрев на нахмурившееся лицо парня. Это означает, что того что-то беспокоит, потому Пак решает развеять его сомнения, заговорив: – Чонгук, выдохни и постарайся расслабиться. У меня столько травм было и до сих пор множество шрамов не зажило после ранений от неудачно выполненных заданий, когда что-то шло не так. Я особо не боюсь боли, но раз для нас двоих такой опыт первый, то без обоюдного доверия, понимания и согласия мы ни к чему не придём, так что заканчивай свой внутренний спор и иди ко мне. Если меня будут не устраивать твои действия или я почувствую дискомфорт, то мы сразу же прервёмся и, может, никогда больше не будем возвращаться к подобным играм; вдруг, нам сейчас с тобой вообще не понравиться, ладно? – Да, хорошо. Пожалуй, ты прав, — мягким тоном выдохнул Чон. Юноша приблизился обратно к краю кровати, залезая, чтобы потом встать перед лежащим на колени для собственного же удобства. Начищенное лезвие ножа сверкает в холодном свете люстры, отражаясь затем в глазах напротив, так как брюнет выключил неоновую подсветку для безопасности процесса. Нагое и хрупкое тело предоставлено ему доверчиво в пользование, что вызывает в нём приятные чувства где-то в груди, заменяющие былую тревожность. Он не один – с ним рядом Пак, значит они справятся вдвоём. – Чимин, тебе желательно не дёргаться, потому что есть шансы на промах; я буду всё равно придерживать тебя и стараться избежать того, но мне стоило об этом предупредить. Какое у тебя будет стоп-слово на всякий случай? – Пусть будет «мать». – Мать? — с удивлением переспрашивают в ответ, продолжая: — У нас так скоро соберется полноценная семья: папочка, мать... мотылёк, искуситель - явно лишние. Так почему именно это слово? — всё ещё посмеиваясь от собственных рассуждений, интересуется Чон. – Никогда её не видел, вот хотя бы так посмакую на языке: какого это произносит слово «мать». Да, ситуация, конечно, неподходящая, но мне нравится такой юмор, а тебе как? – Не знал, прости. Правда, неуместно как-то. – Чонгук, неуместно – это когда ты продолжаешь ничего не делать, — с упрёком доносится до парня. – Понял-принял, дорогой. Атмосфера заметно разредилась отвратным юмором Пака. Настроившись заново на необходимый лад, Чон принимает серьезное выражение лица, сдвинувшись ближе к Чимину. Он садится на его бёдра, стараясь сильно не давить своим весом сверху. Нож опускается постепенно ниже, пока он просто пробегается тупой стороной по груди, поднимается выше и доходит до приоткрытых пухлых губ; обводит их контур, мягко прижимая сталь к ним и переходит на покрасневшие щёки; он не намеревается припугнуть Чимина, однако реакция ему приятно льстит: тот хоть и уверен в действиях парня напротив, но небольшой испуг от неожиданности был заметен во взгляде карих глаз. Другой рукой младший придерживает тело под собой, чтобы то не вертелось и было удобнее работать с кожей при оставлении следов. Он возвращается к грудной клетке; достигает намеченной цели: приподнявшихся сосков от возбуждения и прохладного ветра, дующего из открытого окна. Желая лишь подразнить, Чон проходит по ним боковой стороной ножа, создавая контраст от температур предмета и разгорячённого тела. Он играется с каждым по очереди, спускаясь ниже лезвием, слегка надавливает на пробу и поднимается обратно. Внимательно следит за состоянием партнёра, прежде чем приступить к самому захватывающему. Контролируя какое-либо смещение положения тела в сторону, Чонгук прижимает острую часть ножа плотнее к коже, оставляя первый небольшой надрез. Капельки крови ожидаемо выступают, её не особо много выделяется, что пока к лучшему. Несмотря на что-либо, брюнет будет готов оказать первую помощь и в любом случае по окончании обработает все оставленные после себя порезы. Медленно опускается ниже, очерчивая лезвием накаченные мышцы. Цепляет кожу рядом с пупком, пометив место обычной царапиной. Шаг за шагом умелые, хоть и обучающиеся тому сейчас руки оставляют всё новые и новые надрезы, пока глаза наблюдают за алыми струйками, стекающими вниз. Следы от ножа остаются и на предплечьях, дальше Чонгук заходить и сам не желает, как раз вовремя слыша сдавленное: – Мать! Быстро сообразив, он убирает нож в сторону, поднимается с постели и отходит, чтобы взять аптечку и обработать образовавшиеся шрамы. Брюнет очищает тело от крови и каким-то провинившимся взглядом всматривается в глаза напротив спокойно дышащего Пака. Чимин с самого начала так и не произнёс ничего, молча пролежав весь процесс. То ли терпел, то ли просто изучал нервные попытки Чонгука справиться с поставленной задачей. Он не знает, потому и интересуется: — Тебе не понравилось? Я что-то сделал не так? – Всё нормально, не переживай сильно. Для первого раза, думаю, нам хватило двоим. Я вновь возбужден, Чонгук, так что тебе следовало бы побыстрее пристроится у моей, как ты сказал: «восхитительной попки», и отодрать меня как подобает хорошим папочкам. Ты ведь умеешь так, ведь да? — хитрые глаза смотрят в его, умоляя о таком. – Ты меня когда-нибудь с ума сведёшь - это уж точно. Ты то на расстоянии меня раздражал, когда отбирал моих клиентов, то сейчас переходишь все рамки дозволенного. – Ну-ну, кто бы говорил, — затем громко вскрикивает от того, что его резким движением перевернули обратно на живот, ставя в привычную коленно-локтевую, которую они так и не успели опробовать полагающим образом. Он сам расставляет ноги шире, предоставляя Чону доступ к себе. Прогибается в спине и поудобнее устраивается на локтях, опираясь ладошками о кровать; сжимает простыни в предвкушении. Однако, не забывает пригрозить: – Только попробуй вставить в меня свои пальцы, если захочешь проверить качество растяжки. Можешь не переживать, ты уже сделал более, чем достаточно; так возьми теперь же меня и не медли. Я так скучал по чувству наполненности. Поэтому прошу тебя наконец-то войти в меня своим членом и трахнуть так, чтоб я потом неделями ходил прихрамывая, ты меня понял, Чон? – Более чем, малыш, — порыкивают ему в ответ, пока раскатывают презерватив по основанию члена, хищным взглядом смотря в ответ. Опустив руки на ягодицы старшего, он притягивает того с силой к себе, затем сжимает их, разводит в стороны и ударяет несколько раз, оставив следы от хватки и шлепков. Чон любуется мокрой и сжимающейся нетерпеливо дырочкой, подставляя к ней головку своего члена, удерживая его правой рукой. На пробу надавливает на отверстие, покачивая бедрами: дразнит, вернее сказать. Затем он отстраняется и обмазывает мышечное кольцо выделившимся предэякулятом, добавляя к нему ещё немного смазки из пакетика, похлопывает в последний раз по ягодицам парня и входит, частично заполняя собой блондина. Выходит, возвращаясь назад, чтобы толкнуться с силой полностью, вызвав тем самым оглушительный звук от соприкосновения двух тел. Пак под ним скулит, требуя хорошего траха, умоляя его не сдерживаться и показать все свои способности, что Чон и принимается делать. Оставляя отпечатки своих пальцев при захвате мягких ягодиц, он совершает толчки, увеличивая их амплитуду с каждым новым сорванным вздохом снизу. Парень вколачивается со всей страстью, опускаясь свободной рукой к спине Чимина. Он очерчивает линию позвоночника, доходит до шеи и сжимает её, слегка придушив. Сам прилегает к телу блондина, придавливая его к матрасу, чтобы рвано выдохнуть ему прямо в ухо. Чувствует, как от переизбытка внимания к нему и эмоций Чимин сжимает его, принося большое удовольствие. Он зацеловывает ему шею, то прикусывает ее, оставляя свои собственнические, любовные пометки. Опаляет дыханием тому ухо и шепчет: – Достаточно хорошо я тебя трахаю или для такой шлюхи, как ты, стоит постараться лучше? Чимин нервно дышит в ответ, пытается собрать мысли и слова в голове, мычит. Однако, всё ещё с дерзостью в голосе бросает, не соображая ясно: – Думаю, другой папочка мог бы удовлетворить меня получше тебя, — за его словами сразу же следует весомый шлепок по ягодице, отчего он протяжно стонет. Чонгук прижимается ближе к нему, зло порыкивая и надавливая двумя пальцами на губы, требуя впустить их в рот. – Соси их, сучка. Ты знаешь, что делать, — и Чимин делает. Всасывает их, обильно смачивая слюной; пытается приглушить свои возгласы, нечаянно прикусывая подушечку одного, слыша на то: – Держи свои зубы при себе, не вздумай кусаться. Ты наглый, способный лишь принимать мой член в свою шлюшью дырку, я ведь прав? Скажи мне! – Папочка всегда прав, — отстраняясь от облизывания пальцев, шепчет старший. – Я не расслышал тебя. Чимин, говори яснее и громче, — давя своей аурой и властью над ним, указывает Чон. – Ты прав: я годен лишь для того, чтобы мной пользовались для личного удовлетворения и не более, — уверенно, загнанно дыша, вторит ему парень. – Так-то бы сразу, — отрываясь от тела, довольно говорит Чонгук. Он резким движением поднимает блондина на руки, придерживая того на весу, благодаря своим крепким и сильным рукам; подбрасывает пару раз и пристраивается около стены рядом с кроватью. Насаживает парня вновь на свой член, принимаясь вдалбливаться в покрасневшее и чувствительное кольцо мышц со всей пылкостью и вожделением. Новый угол проникновения ощущается иначе и острее, позволяя головке члена метко попадать по простате старшего, доводя того до экстазного состояния и отрывисто звучащих стонов. Он то поскуливает от наслаждения с каждым последующим толчком, то прерывисто дышит ему в шею, обхватив ту руками, чтобы удерживаться хотя бы за что-то. – Тебя никогда ещё до этого так не трахали? – Нет, — жалким голосом протягивает Чимин. Тот чувствует ускоряющееся движения младшего, шлепки от действий которого, разносятся по всей комнате, смущая его тем самым. Немного погодя, Чонгук замедляет движения, раскачиваясь в размеренном темпе, и находит губы старшего перед своими. Он обхватывает верхнюю и нижнюю поочерёдно, целуя того со страстью и чувством, на которые он способен. – Я сейчас кончу, Чонгук, — мычит ему в губы Пак, разъединяя контакт между ними, оставив за собой лишь тянущуюся ниточку слюны. – Хорошо, тогда кончай, давай, — хрипит в ответ, опуская руку на изнывающий по прикосновениям член парня, чтобы сжать его несколько раз, проводя рукой вверх-вниз, отодвигая крайнюю плоть и дразня уретру. Чон видит закатывающиеся глаза светловолосого, слышит громкий вскрик и успевает словить на свою руку пару капель выстрелившей спермы, когда Чимин кончил, блаженно растёкшись в его руках. Чон чувствует тесноту вокруг своего члена, погружённого в тиски тугих стенок. Он замечает, что Пака слегка трясёт от чувствительности, поэтому сжаливается над ним и выходит из горячего нутра. Брюнет несет расслабившееся тело обратно в постель, укладывая на остужающие жар тела простыни. Сам снимает презерватив, откладывает его в сторону и принимается дрочить себе, чтобы кончить следом. Смотрит неотрывно в блестящие глаза, усмехается, прикусывает губу и протяжно стонет, пачкая своими выделениями бёдра Чимина. Обмазывая его, пока вводит головкой по коже, придерживая член в руке и затем отпускает его, удовлетворенно улыбаясь. Им двоим требуется время, чтобы отдышаться, прийти в себя и поразмыслить над произошедшим. Чон знает, что ему следует бережно обтереть их испачканные тела мокрым полотенцем, принесенным из ванной. Ведь только потом он имеет право прилечь рядом, захватив старшего в свои обжигающие теплом объятия, на что тот протестующе шипит, пытаясь вырваться. Однако, получает в ответ успокаивающее прикосновение мягких губ к носу, потому решает замолкнуть. Повертевшись недовольно ещё какое-то время, Чимин, прекратив упрямиться, всё же прилег ближе к Чону, повернувшись в его сторону. Пак трепетно проводит пальцами по груди младшего, стараясь привести дыхание в порядок, и спрашивает: – Чонгук, если честно, то ответь: откуда ты узнал мою личную информацию? Знаю, что у нашего главного нет никаких племянников и близких друзей. Мог бы не лгать так тупо. – Ладно, раскусил. Ты только не обижайся сильно, но в вашем отделе работают продажные придурки. Было достаточно пригрозить им незаряженным пистолетом, как сразу выдали всё с поличным. Так что, признаюсь честно: это было самое лёгкое, что мне когда-либо удавалось совершить. В конце пуская смешки, он ловит бьющие его ладошки светловолосого, захватывая их и целуя поочерёдно, чем вызывает скрытое смущение со стороны. – А вырубать меня было зачем? Я ведь реально испугался, хоть и не впервые. Вроде бы ничего мудрёного, однако: то сообщение с неизвестного номера с откровенным содержанием, то похищение и потеря контроля, чувства безопасности. Чонгук, если захочешь в следующий раз меня трахнуть, можешь просто сказать об этом лично мне. – О, тогда ты наверняка знаешь, что я собираюсь тебе ответить... – Ну, нет. Уж точно не сейчас. Для начала требую в качестве извинения за нанесённый ущерб хотя бы один романтический ужин при свечах - всё как положено, — с нахмуренным выражением лица ставит вердикт Пак. – Чимин, мы оба наёмные убийцы, которых когда-нибудь точно упекут за решётку, а ты ждёшь от меня цветы и поездки во Францию? – Было бы неплохо, знаешь ли. – Значит, придётся постараться хорошо в этот раз и, может, я исполню все твои заветные мечты, слышишь? – Слышу, только будь теперь предельно осторожным на заданиях, обещаешь? – Постараюсь, — отвечает мужчина, и чтоб не слышать упрёков и наставлений в свою сторону дальше, Чон обхватывает лицо старшего и со страстью целует его, тем самым погружая комнату в тишину, нарушаемую лишь причмокиваниями - мелодией, возможно, зарождающейся симпатии.