***
Они сидят так на пустой остановке ещё около двух часов, лениво и без особой надежды пытаясь словить попутку, когда мимо, поднимая тучу брызг, проносится винтажная тойота труено. Проносится, чтобы затем визгливо притормозить и — с игриво поднятыми фарами, обратным ходом сдать к ним. Под задним бампером болтается цурикава. Владельца этой показухи Юнги узнаёт ещё до того, как опускается тонированное стекло. — Тэхёни-хён, я вперёд!! — вопит Чонгук, подскочив. О, он мог пытаться выкинуть его из своих мыслей, но не из кармы. А вот это уже больше похоже на настоящее наказание, потому что в их предпоследнюю такую случайную встречу кое-что произошло. Юнги должен сделать неспешный вдох и срочно придумать вескую причину дойти до Тэгу пешк- — Что смотрим? — обращается тот персонально к Юнги. — Садимся в машину.***
Юнги валяется на заднем сидении, скинув кеды, вокруг которых понемногу начинает образовываться лужа. Переночевать их Тэхён отвезёт к себе, конечно — и это ситуация, вокруг которой начинает образовываться проблема. Допустим, ебейшие снотворные пилюли, что Чонгук то ли хитростью достал, то ли просто-напросто где-то украл, остались дома — и он снова будет лежать без сна, глядя в умопомрачительно медленно сереющий потолок, в уме расставляя близких в ряд по росту. Допустим, ему очень хочется курить и ещё совсем чуть-чуть — сигануть с моста. Или с крыши. Допустим, он пока не определился и потому рассматривает тэхёнов профиль из-под прикрытых глаз: аккуратные губы, тёмные кудри, родинку на щеке, линию челюсти. Избалованно красив. И ужасно отвлекает от цели, которой нет. Они случайно пересекаются взглядами в зеркале заднего вида. Юнги, пойманный с поличным, поспешно отворачивается, утыкаясь носом в шероховатую обивку. Лучше бы им было и вовсе никогда не встречаться. Потому что общего у них примерно столько же, сколько у молочного коктейля и вдребезги разбитой серверной.***
Тэхён почти уже задремал под включенный на телеке ютуб, когда ракшасы посреди ночи притащили в его комнату Юнги. Вот зачем пришёл, что блять хотел? До утра молча просидеть спиной к нему и набраться сил перед тем, как в очередной раз прекратить жить? Тэхёну думалось иногда, что человек перед ним — вовсе не живой и носит лишь призрачный доспех. Его никакими петлями невозможно было привязать, он имел привычку гулять сам по себе, а значит ему не о ком было грустить. Но он всегда, абсолютно всегда оставался какой-то переменно-облачный. Замёрзший непогоде друг. Тэхён часто ощущал как на душе у Юнги болезненно громыхает, но за всё время их знакомства не видел ни единой вспышки молнии — ни в его меланхолично прикрытых глазах, ни в сардонических улыбках, ни в интонациях, обращённых к другим… Так откуда взялась эта блядская грусть? Была в этом странность, колющее противоречие, привлекающее внимание и не дающее покоя. Он всю душу Тэхёну вытрепал, честно. — Иди сюда ну, — глухо говорит он и тянет Юнги за капюшон худи, покрепче перехватывая за талию и заглядывая в лицо. — Ко мне же припёрся. — Ещё раз тронешь, — Юнги неспешно отнимает от себя тэхёнову руку, шепеляво проговаривая каждое слово точно в раскрытую ладонь. — И я задушу тебя подушкой. Подрагивающие уголки губ выдают его вместе с его ебанутой игрой в отвержение наперегонки. Стоило разозлиться, наверное. Но ничего более волнующего этой кривой усмешки, закованной в медицинскую сталь, Тэхён не мог припомнить. От чужого дыхания становится немного щекотно, а от слов — весело. — Ладно, — бархатно смеётся он, переплетая их пальцы. — Но с чего ты решил, что мне не похуй? — и, вздыхая, прижимается щекой к спине Юнги на случай, если тот запоздало передумает его заёбывать и всё-таки решит пойти спать в гостиной вместе с Гуком. От него чувствуется монотонная, звенящая нота — латекс, озон, электричество, холод металла; так действительно мог бы пахнуть киборг, который одной неуклюжей ласке предпочтёт сорок ножевых. — Тэхён, пожалуйста, — Юнги ведёт плечом. И наверняка хмурит брови — ему это всё как глоток тёплой колы. — В следующий раз остаться разрешу только за разговор по душам, — он послушно отстраняется, берёт подушку и запускает ему прямо в голову. — Тебе тут не ночлежка. Юнги даже не пытается увернуться. — Тогда надеюсь, что следующего раза не будет, — раздаётся ироничный ответ. Иного от этого дурака ожидать и не стоило. Юнги устраивается у Тэхёна в ногах — падает на бок поперёк кровати, обнимая подушку обеими руками. В электрическом свете видно, как пятнами пошла бледная шея и подрагивают ресницы, по обыкновению прячущие взгляд. Значит, сегодняшний вечер всё-таки будет записан в разряд томных. Тэхён наверное мог бы сделать его по-настоящему томным. Юнги, на удивление, в свою сторону позволял очень многое, очень. Не взаимность, но снисходительное разрешение. Совсем не то. Достаточно и будто случайного прикосновения шершавых, обветренных ледяных ладоней к коленям. Может, спросить, мечтает ли он об электроовцах?