Мысль о самоубийстве – могучее утешение, с ней проживаешь много трудных ночей. @Фридрих Ницше
Белый больничный свет синоним боли. А еще неподвижной тупой беспомощности. Минхо открыл глаза, сделал вдох и надсадно захрипел от распирающего чувства в груди. Сломанные в нескольких местах ребра повредили ткани и внутренние органы. Минхо провел несколько часов на операционном столе, а после – сутки в реанимации, но всё равно выход из наркоза был для него подобен рождению заново. Хотелось вопить пронзительно и страшно, но изо рта вырывались лишь слабые сухие хрипы. — Живой, мерзавец, — низкий сладкий голос брата совсем рядом. Минхо скосил глаза и первое, что материализовалось перед его взором из небытия ослепительного света, было милое веснушчатое личико его младшего братца-омеги. Феликс заплаканно дрожал и улыбался треснутой улыбкой полной боли. — Хва… хват...тит… нныть… Ликси… Минхо не узнавал свой голос. Язык еле ворочался во рту. Противный привкус крови, ее металическая вонь повсюду. Слюна собиралась у основания нёба, но сглатывать ее не хотелось. Мутными волнами накатывала тошнота. — Минхо, ты выглядишь как чертов труп, — Крис – правая рука и верный соратник в преступлениях тоже здесь. Этот альфа пойдет за ним в огонь. А уж в больничную палату и подавно. Минхо не удивился, если бы Крис заявился в операционную и держал там хирурга на мушке, чтоб не дай бог не накосячил. — Неважно, как он выглядит, — Чанбин как обычно держался в тени. Минхо его не видел, но слышал его голос. — Главное живой. Теперь резни не миновать. Сияющий белый потолок поплыл перед глазами. Минхо беззвучно заплакал от этой жуткой белизны, как дьявол, ослепленный чистым светом Рая. Главное живой. Воистину так. Темнота неумолимо наступит, лишь только силы вернутся к тому, кто несет ее всем страждущим. Молодой сильный альфа клана Ли пережил покушение. Выжил благодаря бронежилету и удивительной удаче. Из-за обилия пуль, выпущенных в него почти в упор, он получил серьезные переломы ребер, а также сквозные ранения мягких тканей. Однако убийцы не успели завершить начатое. Им помешали на этапе контрольного в голову, отправив на тот свет быстро и без сожаления. Везение всегда было на стороне Минхо и очень скоро он оправится, чтобы снова окунуться в кровавый угар криминального мира столицы.***
Война криминальных кланов разгорелась давно. Жертвами ее стали многие. Лес рубят – щепки летят. Кто считает загубленные жизни, когда на кону власть. Тщеславие – мой самый любимый из грехов. Минхо знал тех, кто организовал покушение на него. С кланом Ли, наследником которого являлся альфа, по-настоящему мог соперничать только один клан. Хваны. Могущественные и многочисленные. Двенадцать семей, объединенных под одним боном Дракона. Сеул их вотчина, их дом. Драконы жили здесь издревле. Ли – пришлые. Пусанские выскочки, поднявшиеся за несколько последних десятилетий. Зубами выгрызая себе путь к вершине, отец Минхо и Феликса погиб, застреленный в канун священного праздника Чусок чуть больше года назад, в конце сентября. А сразу после Нового Года Минхо, как новый глава клана, выхватил пулю, а если быть точным, то целую обойму. Но уцелел. И вот теперь спустя долгое время наступил переломный момент. Хваны выдохлись и согласились обсудить уступку важных территории в районе порта. К концу октября Минхо получил от главы клана Хван предложение о переговорах и собирался ответить согласием после собственного дня рождения. Всё шло к тому, что кланы, если не договорятся, то хотя бы дадут друг другу время передохнуть перед новым кровавым витком конфликта. Штиль был затишьем перед бурей и каждый это осознавал. — Минхо, малыш, роскошно выглядишь, — высокий платиновый блондин с лисьими глазами раскрывал объятия, вальяжно улыбаясь. Ян Чонин. Альфа. Молодой наемник. Жуткий тип. Огнестрелу предпочитает холодное лезвие клинка. В тринадцать лет зарезал отчима, пытавшегося грязно домогаться своего юного пасынка. Вместо колонии для несовершеннолетних попал в психушку, откуда слинял спустя два месяца, прихватив с кухни тяжелый тесак для разделки туш. И разделав этим самым тесаком двоих охранников на выходе из дурки. С тех пор Чонин свободен. От стен, решеток и собственной совести. — Ты тоже хорош, — Минхо усмехнулся, позволяя себя обнять. — Красавчик. Все омеги твои. Не стой рядом со мной. Иначе мне сегодня и трахнуть будет некого. Чонин почти нежно погладил альфу по спине. Рассмеялся тихо и загадочно. — На этот счет можешь даже не переживать. Сегодня твой день. Всё для тебя, малыш. В огромном зале белоснежного особняка, принадлежавшего братьям Ли уже вовсю шло празднование двадцать пятого дня рождения молодого главы клана. Минхо именинник. У него куча денег и недвижимости. Гаражи забиты тачками на любой вкус. Его клан силен как никогда. Его боятся, а значит уважают. И сегодня ему всего двадцать пять. Ли Минхо красивый статный альфа с бледной кожей аристократа и черными омутами глаз. На правом плече у него след от пули, а в левом предплечье раздроблена кость, теперь там титановая пластина, вечно пищащая под металлодетектором. У Минхо правильные черты лица и он выглядит немного старше своих лет, быть может потому, что всегда смотрит слегка надменно, свысока. Но мягкие вздернутые губы выдают его томную чувственную натуру, склонность к поиску запретных удовольствий. Секс, наркотики и смерть… — Ой ну развели тут сопли, — Чанбин подвалил, пьяно улыбаясь, с бокалом бурбона в руке. Пока молодняк долбил порошок в открытую, здоровяк Бинни топил за зож и по старинке налегал на вискарь. Алкоголь делал его бешеным, превращал в месиво всё то разумное, доброе, вечное, что и так в ограниченном количестве имелось у альфы в голове. Бухой Чанбин трахал всё, что двигалось, и калечил любого за лишнее слово или косой взгляд. Омеги ныкались от него, ища пятый угол, но Чанбин с детства обожал играть в прятки. Кто не спрятался, я не виноват. — Лобызаетесь как педики, — хмыкнул Чанбин, влезая третьим в объятия Минхо и Чонина. — Дайте-ка я с вами что ли. Чонин рассмеялся в голос, отпихнул благоухающего терпким алкогольным духом альфу и выскользнул из тройных обнимашек, нервно дергая плечами, непроизвольным жестом выдавая свою нелюбовь к излишней тактильности. — Опять надрался, — тепло и даже как-то ласково произнес Минхо. В отличие от Чонина он не спешил избегать загребущих лап Бинни. Минхо хорошо знал своего друга детства, с которым вместе рос и учился. Чанбин – животное. Но как всякий зверь он странно нежен со своими. Это не слабость. А лишь извечная изнанка глубинной животной сути: укусив хозяйскую руку, пес неистово лижет ее, пытаясь загладить вину. — С днем рождения, — пьяно дышал прямо в ухо Минхо Чанбин. — Долгих лет, Минхо. И чтоб вместе. До гроба. Горячие влажные губы альфы касались ушной раковины, пуская стаю мурашек по спине. Минхо не был геем и никогда не интересовался альфами. Но Чанбин своей неуемной натурой мог всколыхнуть кого угодно вне зависимости от ориентации. — Будешь так тереться об меня, я за себя не отвечаю, — улыбнулся Минхо. — Держи себя в руках. Чанбин даже не засмеялся. Просто пожал плечами и опрокинул стакан, выпивая остатки бурбона. — Мой животный магнетизм действует на всех. Чонин и Минхо синхронно рассмеялись. Вечер обещает быть томным. Надо вкинуться, пока еще при памяти. Минхо последние два месяца плотно сидел на порошке и не планировал соскакивать. Напряжение последнего года давало о себе знать. Так и до срыва недалеко. Кокаин прочищает мозги, выключает реальность и заставляет чувствовать себя всемогущим. — Идем, — Минхо кивнул Чонину и развернулся, увлекая за собой и Чанбина. — Хочу вмазаться, сил нет. Втроем они медленно двинулись сквозь толпу. Люди вокруг расступались, улыбаясь и заискивая перед хозяином дома. На этой безумной вечеринке пойло текло рекой, а кокаиновая пыль искрилась в воздухе. Самые красивые омеги ходили полуголыми, заглядывали в глаза, касались нежными ладонями. Их щебечущие голоса изливали патоку, а губы были влажными. Рядом с богатыми всесильными альфами, способными в один миг по щелчку пальцев изменить твою судьбу за краткий миг горячего секса, подарив квартиру или тачку, все омеги исходили слюной и захлебывались от похоти. И только одного омеги Минхо почему-то не видел в толпе. — Где мой брат? — альфа напряженно хмурил брови, оглядывая зал. — Если они с Крисом опять ебутся по углам, я ему колено прострелю. Меня это достало. Феликс отсутствовал и, как это обычно бывало, если омеги клана Ли не видать поблизости, то и Крис вне зоны доступа. Эти двое давно крутят шашни якобы втайне ото всех, но только идиот не понял бы, что они вместе. — Кому? — хищно усмехнулся Чонин. — Крису или Ликсу? — Крису конечно, — Минхо нервно размял шею. — Феликс омега. Я его не трону, даже если он конкретно накосячит. — Они вместе, — Чанбин со стуком поставил тяжелый бокал из-под виски на поднос проплывающему мимо официанту. — Но не так, как ты думаешь. Они уехали. Будут позднее. Минхо бросил долгий взгляд на друга. Чанбин не из тех, кто способен сохранить хоть какой-то секрет. Он не умеет лгать, и за это Минхо любил его как брата, прощая многое лишь за собачью преданность и честность. — Куда они свалили? — прямо спросил Минхо. — За подарком конечно же, — расхохотался Чанбин. — У тебя день рождения. Чуть погодя узнаешь. Это сюрприз, Минхо. Не дави на меня. Я не скажу, даже если ты приставишь дуло к моему виску. — Не ссы, тебе понравится, — подмигнул альфе Чонин. — Немного терпения и ты не пожалеешь. Минхо не любил тайны. Всё, что скрыто, он хотел бы вытащить на свет божий, обнажить и разобрать. Расчленить, выставив на обозрение самую жуткую правду. Лучше так, чем неведение и заговор. Любые подковерные интриги за спиной доводили Минхо до белого каления. Тот факт, к примеру, что Ликс пытается скрывать свою связь с Крисом, бесил Минхо так сильно, что он и правда мог в один прекрасный день прострелить альфе что-нибудь. Быть может не колено, но что-то не менее важное. Будь на месте старого друга кто угодно другой, уже валялся бы трупом и не заставлял лишний раз нервничать. Минхо потряхивало от желания срочно принять дозу. Пустить по венам кристальный кокаиновый кайф. Забыться в хрустальном призрачном мире ледяного замка Эльзы. Одиноким, неприступным и всесильным.***
В полумраке уборной зеленоватые отблески неона и глухие биты музыки словно издалека. Закрытый частный клуб только для омег в самом центре Сеула. Проникнуть сюда было крайне трудно. Пришлось подделать документы и устроиться на работу. На полном серьезе, впервые в жизни омега клана Ли по-настоящему работал. Наряженный ангелом, раскрашенный как шлюха Феликс разносил коктейли и флиртовал с посетителями. Развлекал гостей, позволяя себя лапать. За ночь ему в трусы пихали такую кучу денег, что Ликс в один момент решил, если их клан пойдет по миру, то способ заработать он теперь знает. Он снял с себя бутафорские крылья и включил воду. Хотелось умыться. Его тело всё покрыто блестками. Он откровенно заебался расхаживать склизким, сияющим как дискошар да еще и на каблуках. Самое странное, что он для себя уяснил за последние две недели нелегкого аниматорского труда, это что омеги тащатся от образа шлюхи ничуть не меньше альф. Только домогаются тебя иначе. Лезут в душу и пытаются развести на секс через эмоции и дружбу, а не тупо нагнуть, подчиняясь инстинктам. Феликс вдохнул и сунул голову под поток холодной воды из-под крана. Ледяной обжигающий холод так приятно покалывал на коже. Омега прикрыл глаза, наслаждаясь. Хлопнула дверь в уборную, и Феликс, вздрогнув, резко выпрямился, обливаясь водой с головы до ног. Он развернулся, уперевшись бедром в раковину, и замер, слепо моргая, разбрызгивая бриллианты капель с ресниц. У дверей стоял высокий стройный омега. Гибкий как тростник, красивый как бог и не имеющий запаха. Да это признак. Девственности и чистоты. Более того, у этого омеги еще не было течки. Ни разу. Ему семнадцать и он еще не созрел. Убегает в безопасные клубы только для омежек втайне от родителей и тусуется здесь под чужим именем. Всем пиздит, что зовут его Сэм. Но Ликси знает, кто этот сладкий красавец, к которому не прикасался ни один альфа. Аромат, позволяющий найти пару и возможно своего истинного, раскрывается только после первой течки. Но у этого парня ничего этого не будет. Феликс знает наверняка. Перед ним младший сын главы клана Хван. Единственный омега в их семье с целым выводком альф. Его настоящее имя Хёнджин. И сегодня он умрет. — Привет, — Хёнджин вытянул вперед руки, в неосознанном жесте, словно пытаясь успокоить. — Что-то случилось? С тобой всё хорошо? Феликс замотал головой и всхлипнул. Хёнджин впервые заговорил с ним. Парень очень осторожен и никогда не ходит один. Подобраться к нему невозможно. Но есть одно но. Он мягкосердечный. И жалеет тех, кто ниже по статусу. Ликс наблюдал за ним долгое время, стараясь узнать его слабые стороны. Одна слабость у Хёнджина несомненно была. Он легко доверялся тем, кто слабее. Они уже виделись в клубе. Ликс специально попадался омеге на глаза, чтобы Хёнджин запомнил его. Феликс усердно косил под люмпена и вжился в роль персонала как оскароносный актер. — Простите, простите, — залепетал он, вытирая мокрые ладони о тонкие блестящие шорты, больше напоминающие белье. — Уборная для персонала занята, я зашел сюда… тут никого не было... я подумал, никто не узнает… я сейчас, я уже ухожу… Он нагнулся за своими большими пушистыми крыльями и будто случайно подвернул ногу, едва не рухнув с двадцатисантимеровых каблуков. — Осторожно, — Хёнджин мгновенно кинулся к нему, поймал в объятия и помог удержаться на ногах. — Пожалуйста, не говорите никому, что я сюда зашел, — зашептал Феликс, вцепившись в плечи парня. — Нам нельзя в уборную для людей. В смысле для нормальных. То есть… Огромные ореховые глаза наполнились слезами. Не всякий омега чувствителен и легко плачет. Но у Ликса течка в самом разгаре, и он, даже принимая подавители, пахнет как кондитерская лавка. Шоколадом и кексами. Оказавшись в непосредственной близости, Хёнджин тут же понял это. — У тебя течка? — тихо спросил он, осторожно усаживая Феликса на край тумбы. — Какого черта? Вас заставляют работать даже в течку? А вдруг что-то случится? Не дожидаясь ответа, он наклонился и стал стаскивать с омеги неудобные массивные босоножки. На них как на ходулях даже маленький Ликс казался высоким и рассекал толпу, возвышаясь над людьми. — А что может случиться? — Феликс размазывал слезы по щекам. В течку омеги нервные и могут заплакать из-за ерунды. Опасаться такое слабое существо мало кому придет в голову. — Тут нет альф. Только омеги. И я не против если меня кто-нибудь… такой красивый как ты… Хёнджин выпрямился и тут же оказался обвит руками и ногами. Ликси льнул к его телу, касался нежно, почти невесомо. Заглядывал в глаза. Хёнджин не спешил отталкивать его. Экспериментов с собственным телом он проводил крайне мало. И ни разу с другими людьми. Он даже никогда не целовался. А этот милый парень-омега такой сладкий и так близко. Феликс смотрел снизу вверх и облизывал свои пухлые капризные губы. — Давай я помогу тебе? — просто улыбнулся Хёнджин. — Отведу в служебное помещение. Или куда ты хочешь? Тут тебе и правда лучше не находиться. В этом клубе строгие правила. Персонал не считают за людей. — Прости, — Феликс сразу разомкнул объятия и больше не касался Хёнджина. Он не хотел спугнуть его. — Я лучше пойду проветрюсь у черного входа. Подышу воздухом. Приду в себя. И снова в зал. Работу терять мне совсем не хочется. — Не стоит выходить из клуба, — Хёнджин отступил, наблюдая, как омега слезает с тумбы и встает босыми ногами на холодный мраморный пол. — Тем более одному. — Я просто хочу подышать, — Феликс подобрал свои крылья и тяжелую обувку. — Всё нормально. Не стоит возиться со мной. Он сделал шаг и едва не упал. Разыгрывать слабость нелегкая задача. Но Ликс справлялся на пять с плюсом. — Иди сюда, — Хёнджин подхватил его за талию. — Обними меня за плечи. Я тебя свожу на улицу. Постою с тобой и вернемся назад. Со мной к тебе вопросов не возникнет. Расчет был верен. В этом клубе богатые дети-мажоры – господа и хозяева жизни. Им можно всё: обращаться с обслугой как с дерьмом или трахать словно куклу. Если Ликс пойдет с Хёнджином, ему слова не скажут. Даже внимания не обратят, что он бросил свои обязанности и болтается с клиентом. Тут в принципе клиентов нет. Только гости. И им всё позволено. Они вдвоем вышли из уборной, бросив там и крылья, и обувь. Милашка-ангел смыл свой грим и может больше не притворяться. Пройдя через зал, они свернули в темный коридор, ведущий к черному выходу на парковку позади здания. — Ты совсем не пахнешь, — в полумраке промурлыкал Феликс, почти уткнувшись Хёнджину в шею. — Течки еще не было? — Нет, — Хёнджин отрицательно мотнул головой. — Пока не пахну могу ходить незаметным. Отрываться втихую. Потом так уже не получится. Альфы начнут приставать. — Тебя еще не домогались? — хмыкнул Феликс. — Ты же красив как бог, тут и без запаха можно с ума сойти. Хёнджин рассмеялся. — Альфы животные, о чем ты говоришь? При чем тут красота? Они чуют свою пару, и у них встает без повода и смысла. — Пару? — удивился Ликс. — Ты про истинность? Ну так это редкость. Сейчас такое почти не встречается. Не верь в эти сказки. Они подошли к большой железной двери с горящей зеленой табличкой EXIT. Феликс набрал нужную комбинацию цифр на электронном замке. Толкнул тяжелую дверь, впуская холодный порыв ветра снаружи. — Мои родители истинные, — тихо произнес Хёнджин. Вдвоем они вышли в осеннюю тихую ночь. Ледяной колючий воздух сразу наполнил легкие. — А это значит… — Оу, — Феликс перестал цепляться за Хёнджина и теперь твердо стоял на ногах. Босиком на холодном асфальте. Еще секунду назад он казался слабым милым омежкой, а как только они вышли на улицу, и дверь клуба закрылась, отрезая их от громкой музыки и безумной толпы, тут же перестал притворяться. — Так это правда, что твой папаша наплодил ваш сучий выводок со своим истинным? Так вот почему вас так много. Да. Говорят трахать свою истинную пару дикий кайф. И потомство получается на зависть всем. — Феликс приблизился вплотную. Прильнул к Хёнджину всем телом и коснулся ладонью его щеки. В глазах омеги вспыхнул запоздалый огонь осознания. Хёнджин задрожал, но было поздно. — Твои братья красавцы. Но ты просто неотразим, Хёнджин. Твой истинный был бы счастливейшим из смертных. Жаль, что ты этого никогда не узнаешь. Услышав свое имя, Хёнджин всё понял. Его выманили сюда и этот малыш-омега вовсе не тот, за кого себя выдает. Эта мысль молнией мелькнула у него в голове перед тем, как Феликс бросился на него и вырубил одним ударом в челюсть снизу. Это был его коронный финт. Маленький, но сильный омега всегда бил либо боковым в подбородок, либо снизу вверх туда же. Снизу удар всегда оказывался сильнее и почти стопроцентно вырубал. Хёнджин завалился на него всем телом. Ликс подхватил его и потащил к парковке, откуда к нему навстречу уже бежал Крис. Вдвоем они запихнули омегу в машину и увезли, пока его не хватились те, с кем он пришел в клуб.***
— Минхо, вставай, Ликс приехал, — Чонин прочел сообщение на экране своего телефона и улыбнулся как ребенок рождественским утром в предвкушении подарка. — Бля, и что я должен идти его встречать? — Минхо и Чанбин сидели на мягком полукруглом диване у низкого стеклянного столика заставленного пустыми бокалами из-под виски и покрытого смазанными дорожками порошка. — Он сам не сможет найти дорогу в родные пенаты? Минхо унюхался в хлам и ему уже всё было по барабану. Свой пиджак он бросил где-то и сидел в расстегнутой до пояса рубашке. Ремень из брюк ему тоже вытащили, чтобы легче было добраться до главного. На коленях у Минхо сидел худой как щепка абсолютно голый молоденький омега и злобно зыркал на Чонина. Юный развратник уже почти достиг своей цели, практически сел на главный член этой гребаной тусовки и не собирался с него слезать до тех пор, пока Минхо не увидит небо в алмазах и не озолотит прекрасное порочное дитя. Пацан явно несовершеннолетний и трется тут после отбоя на свой страх и риск. — Минхо, идем, — неожиданно подал голос сидящий рядом Чанбин. У того на коленях ерзали голыми задницами аж двое хихикающих пьяных омежек. Морщась и поправляя стоящий колом член в брюках, Чанбин, скрепя сердце, снял с себя обоих омег и с трудом встал с дивана. Эту демонстрацию недюжинной силы воли и титанических усилий надо было видеть. Оторвать Чанбина от бухла и омег могло только что-то крайне серьезное. Ну или конец света не иначе. Минхо прихуел и грубо спихнул с себя отчаянно цепляющегося за него парня. — Вот возьми, — не глядя на омегу, Минхо снял с руки Rolex Cosmograph Daytona, платина 950й пробы и кинул расстроенному парню. — Я брал почти за два ляма. Сдай или носи сам. Как угодно. Омега дрожащими пальцами цапнул часы стоимостью в хорошую квартиру на окраине или же тесную студию, но в центре. Полтора миллиона долларов на дороге не валяются. Он рассчитывал хотя бы на сотню тысяч. В своих самых диких мечтах он не мог представить более легких денег. Даже трахаться не пришлось. Хотя Минхо был молод и понравился ему. С этим альфой омега с удовольствием занялся бы сексом почти за бесплатно. За выпивку и ласковое слово. Но деньги вместо секса тоже неплохой вариант. Минхо пошел за Чонином и Бинни, быстро огибая холл на первом этаже. Друзья вели его к задней двери, а вовсе не к парадному входу. Сюрприз, значит. Минхо ощутил странное тянущее чувство. Все рецепторы словно обострились. Это кокаин так забирает или всплеск гормонов вызван чем-то еще? Чем-то глобальным, природным, неуправляемым? С чем Минхо еще не сталкивался. Он словно шел к краю пропасти и уже чувствовал ее утягивающую головокружительную глубину. Они втроем вышли в ночь и направились через парковку на заднем дворе к небольшому парку при особняке. Под сенью сбрасывающих листву деревьев Минхо наконец заговорил и не узнал свои низкий хриплый голос. Чужой, стонущий, нервный. — Какого хуя мы тут задницы морозим? Где Феликс? — Да вон они, — Чанбин кивнул, указывая на мелькающий свет фар впереди за деревьями. Там стоял джип Криса, сияющий всеми огнями как чертова рождественская елка. — Решили подарить мне прошлогодний порш Криса? — Минхо стучал зубами то ли от холода, то ли от странного тремора во всем теле. — Так себе сюрприз. Нищетой воняет. Он не чувствовал, что замерз. Нет. Это что-то другое. Но он не мог понять, что. Альфа решил, что слегка передознулся. Он столько нюхал, к тому же полчаса тискал этого липкого голого похотливого парнишку. У Минхо до сих пор стоял. Так сильно хотелось трахаться, что голова шла кругом. Под кокаином часто хочется секса или нарезать круги по стадиону. Бегать как псина, высунув язык бездумно и свободно. — Нет, малыш, — Чонин растягивал слова, облизываясь, словно хищник, почуявший кровь. — Крис свою тачку не отдаст. Ты же знаешь, у него две страсти. Скорость и твой сладкий братец. — Завались, — рявкнул Минхо. — Ликс – омега, но не такой как прочие. — Да, да, — хмыкнул Чанбин. — Я отсюда чую запах шоколадных кексов. Твой брат сладкая сучка. У него течка. Ты разве не чувствуешь? Минхо зарычал и едва не вцепился Чанбину в глотку. Чонин вклинился между ними и растолкал звереющих от наркоты и алкоголя друзей. — Хватит! Худощавый и жилистый Чонин был на удивление силен. Сплошные мышцы. Длинные цепкие пальцы. Такие изящные и в то же время смертельные. Обманчиво спокойный и даже приятный внешне Чонин мог голыми руками разорвать человека. И Минхо, и Чанбин наблюдали это не единожды. Небольшая аллея, по которой они шли, закончилась. Минхо вышел на поляну, укрытую от посторонних глаз в самом центре парка. Ветер ударил в лицо, выбил непрошеные слезы из глаз. Посреди поляны в слепящем свете фар на земле сидел омега. Минхо узнал его. С первого взгляда. Он много раз видел его фотографии в отчетах о слежке за членами семьи главы клана Хван. Он всех своих врагов знал в лицо, а зачастую лично. Но с младшим сыном Хвана, омегой по имени Хёнджин, Минхо знаком не был. Зато хорошо знал шестерых его братьев альф. Это их наемники в начале года пытались убить Минхо, а перед этим застрелили их с Феликсом отца. Хёнджин поднял взгляд и посмотрел на Минхо прекрасными, полными слез глазами. Руки омеги были связаны за спиной пластиковым хомутом-стяжкой. Парень сидел на коленях и выглядел загнанным испуганным зверьком. Скорее всего, он знал, что делают с теми, кто попал в лапы враждебного клана. Хван-старший точно также пытал, расстреливал и насиловал тех, кто попадался ему или был неугоден. Шестеро старших братьев Хёнджина всего полгода назад изнасиловали и выкинули из окна 123го этажа своего офиса омегу, продававшего сведения клану Ли. Минхо знал этого мальчика. Тот долгое время работал на него и был их дальним родственником из Пусана. Ему было всего двадцать два. Выбросили его еще живым. Но то, что с ним делали, полиция при всем желании не смогла бы установить. Разбитый и весь переломанный, он умер мгновенно. Впрочем Минхо знал, что с ним произошло. Знал в деталях. Старший брат Хёнджина скинул ему подробное двухчасовое видео издевательств над омегой. С комментарием, чтобы Феликс аккуратно ходил по улицам и не садился в машину к незнакомцам. Омегам нынче опасно просто так болтаться по городу. Всякое может произойти. Действительно всякое. Минхо усмехнулся. Он видел Хёнджина на размытых фотках слежки, на видео хренового качества. И знал, что парень охуенно красив. Но сейчас от внешности младшего сына главы клана Хван у альфы захватывало дух. Теплая медовая кожа, влажные карие глаза, волосы как смоль, и губы… пухлые капризные и …невинные… Минхо вздрогнул. Он не чувствует запаха. А это значит только одно… — С днем рождения!!! — Феликс прыгнул на Минхо с разбегу. Альфа поймал омежку на руки и закружил, как делал всегда. Феликс обнял его за шею и поцеловал в щеки прохладными нежными губами. — С днем рождения, Минхо!!! Вот мой подарок! Тебе нравится? Нравится? Скажи. Ну? Я молодец? — Молодец, — рассмеялся Минхо. — Конечно нравится, детка. Единственный омега клана Хван. Он стоит целое состояние. При этих словах Хёнджин вздрогнул, и в его глазах полыхнул огонек надежды. Если его используют как разменную монету в войне кланов, то, возможно, он останется жив и относительно здоров. — Состояние? — Феликс нахмурился. Он выскользнул из объятий брата и настороженно взглянул ему в глаза. — Какие нахуй деньги, Минхо?! Его семья убила нашего отца! Ты сам был бы мертв, если бы Крис и Чанбин вовремя не подоспели и не пристрелили тех ублюдков, которых послали его братья!!! Ликс срывался на крик и топал ногами. Только сейчас Минхо заметил, как странно тот одет. Джинсы, кроссовки и кожаная куртка на голое тело. Кожа на груди омеги была вся в блестках. Крис вынырнул откуда-то из темноты и схватил Феликса за локоть. Притянул к себе, успокаивая. Рядом со своим альфой омега расслабляется. Это всегда срабатывает. — Тише, Ликси, — мягко прорычал Крис. От запаха течного омеги, своего омеги, альфа сходил с ума и был на взводе. Все четверо альф и даже Минхо, которому Феликс приходился родным братом, были невольно взбудоражены разлитым в воздухе сладким ароматом. — Минхо шутит, как всегда неудачно. Не нервничай. Не нужны ему грязные деньги Хванов. Ему нужна их кровь. Наступила гнетущая вязкая тишина, нарушаемая лишь порывами ветра в кронах деревьев. Пожелтевшие сухие листья медленно срывало с ветвей и они, плавно кружась, опускались на еще зеленую аккуратно подстриженную траву газона. Все как по команде взглянули на тихо сидящего в ярком пятне света фар омегу. Хёнджин молчал и не двигался, но его животный дикий страх волнами разливался по поляне. — Бывают же такие красивые сучки, — как всегда не в кассу выдохнул Чанбин. — У меня яйца сейчас наверно тонну весят. Хочу ему вставить. Минхо, ты будешь распечатывать подарок или так и будем тут стоять и пиздеть? Минхо рассмеялся, и это всех расслабило и словно пробудило ото сна. Почти одновременно они все двинулись к Хёнджину. Тот не смог удержаться. Неконтролируемый ужас захлестнул его с головой, и он резко дернулся, попытался встать, отползти, сбежать. — Какой нервный, — Чонин оказался быстрее остальных. Подскочил к омеге и схватил его за вывернутые на спине руки. Дернул, поднимая на ноги. Хёнджин сразу же застонал от боли. Сухожилия натянулись на неестественно скрученных суставах. — Будешь так стонать, и я всажу нож тебе в дырку, сладкий, — Чонин прижал к себе Хёнджина и уткнулся носом в его волосы. — Не бойся этого чокнутого, — Минхо приблизился. Следом за ним остальные. — Он этого не сделает. Пока мы все тебя не трахнем. Калечить тебя будем позже. Когда надоест ебать. Чонин глухо рассмеялся, шумно вдыхая и пытаясь разгадать неуловимый аромат омеги. — Он ничем не пахнет, Минхо. Чувствуешь что-то? — У него еще не было течки, господа, — Ликс скалился и вис на своем альфе. Крис обнюхивал своего омегу и облизывался, бросая горящие взгляды на Хёнджина. У них с Феликсом простой договор о верности. Если захочется кого-то другого, то он будет третьим. Крис может трахать других омег только вместе с Ликсом. И об альфах такой же уговор. Если Ликсу приспичит кому-то дать помимо Криса, тот должен присутствовать и тогда омегу просто будут драть вдвоем. Его альфа и тот случайный счастливчик. Минхо уже и так понял, что Хёнджин совершенно не имеет запаха. Омега-невидимка. Невинный мальчик, чей первый секс будет групповым изнасилованием насухую. — Не трогайте меня, — Хёнджин нервно выдирался из цепких лап Чонина. Тот особо не лапал омегу просто слегка помял ягодицы и нырнул горячей ладонью под рубашку к напряженному плоскому животу. Минхо должен быть первым. Потом уж Чонин свое получит. Ему всё равно когда и как. Главное, чтобы омега под ним орал от боли и не терял сознание слишком быстро. — Мой отец отдаст вам порт. Что хотите отдаст. Я его единственный сын-омега. Минхо! Пожалуйста! Минхо вздрогнул. Хёнджин смотрел ему в глаза, звал по имени, и от этого в сердце словно вспыхнула искра. Подожгла шнур и побежала, весело разбрасывая искорки по венам. Альфа подался к омеге и схватил его за горло. Притянул к себе, почти коснулся губами мягких пухлых губ. Нет это определенно передоз. Минхо так сильно повело, что он с трудом устоял. От близости Хёнджина срывало крышу. Такой красивый. Ничем не пахнет. Сладкий, чистый, только мой… Минхо впился в губы омеги и поцеловал сопротивляющегося стонущего парня насильно, грубо, глубоко. — Бля, — надсадно дышал совсем рядом Чанбин. — Выеби его скорее. Иначе я прям щас начну дрочить. Пока дождусь своей очереди спущу разок. Феликс рассмеялся и погладил Чанбина по плечу. — Надо растянуть его и повязать двойным узлом, — проворковал он. — Делал так когда-нибудь? Чанбин сглотнул и закатил глаза. Ему уже и так не до смеха, а Ликс подначивает, мелкий развратник. — Только растягивать долго, — продолжал задумчиво мурлыкать Ликс. — Пока кулак не войдет, лучше даже не соваться, а то порвется. — Блядь, — Чанбин заскулил и сжал свои яйца сквозь тонкую ткань брюк. — Феликс, ты садист. Завали ебало, я щас штаны испорчу. Феликс хохотал и повизгивал, пока Крис тискал его, пытаясь заставить замолчать. — Развяжи его, — Минхо с трудом оторвался от Хёнджина. Тот не умел целоваться. Даже рот не мог открыть нормально. Сразу разрыдался и нервно дрожал всю дорогу. Чонин рванул тугую сцепку и одним движением разорвал ее. Силы у этого альфы было немерено. Он стоял за спиной Хёнджина и норовил прижаться к нему всем телом. Освободившись, Хёнджин сразу стал отбиваться. Минхо, смеясь, хватал его за руки и тянул на себя. — Ну что ты, детка, не дергайся, — Минхо сдирал с омеги тонкую шелковую блузку. — Давай поиграем. Сколько ты продержишься в режиме постоянных фрикций. Если кончишь, значит, кто ты? Минхо толкнул парня в грудь, разрывая ему блузку спереди. Мелкие жемчужины бусин разлетелись по траве. Стоявшего позади Чонина отпихнул проворный Чанбин. Он ловко поймал омегу в свои лапы и прижал к себе, резко толкнулся и потерся выпирающим бугром в штанах о попку парня. — Значит ты блядь, детка, — Чанбин жарко лизнул дрожащего Хёнджина в ушко. — Только бляди кончают от изнасилования. — Не надо, пожалуйста, — Хёнджин выкручивался как мог, пытаясь избежать прикосновений жадных рук. Чанбин лапал его не стесняясь. В отличие от Чонина он себя в руках держать не особо пытался. Но самое страшное, что когда Минхо насильно целовал его, Хёнджин ощутил как у него внизу всё горит. Он знал это сладкое чувство. Возбуждение. И это было дико. Ужасно. Его явно сейчас изнасилует эта жуткая компания пьяных и обдолбанных людей. Отец говорил Хёнджину, что в клане Ли все конченые нарки и ублюдки. Попасть к ним в лапы, значит умереть в мучениях. Грязь не пристает к душе, но тело марает безвозвратно. — Еще как надо, — расхохотался Минхо. Также как и Хёнджина его раздирало странное чувство. Неконтролируемое возбуждение. Он ощутил, что еще немного, и сам кончит в брюки, прямо как говорил Чанбин. Причину такого дикого животного желания Минхо не понимал. — Думаешь, раз невинный одуванчик, так тебя будут трахать на кровати? Может еще свечи зажжем и музычку включим? Он наотмашь ударил Хёнджина по лицу, и тот резко откинулся на Чанбина. Его голова запрокинулась как у безвольной куклы. От хлесткого страшного звука у всех пошли мурашки. — Ах, блядь, заебись, — Чонин размял плечи и скользнул ладонью себе в брюки. — Избить его, чтоб визжал как свинка. Вот будет кайф. — Извращенец, — хмыкнул Крис, вовсю орудуя рукой в штанах своего омеги. Феликс постанывал и мутными глазами смотрел, как Минхо остервенело рвет одежду Хёнджина. Тот всхлипывал, и слизывал кровь с разбитой губы. Чанбин крепко держал омегу, не давая дергаться и одновременно вжимался в него, норовя потереться членом. Минхо хотел бы раздеть парня полностью, но сил терпеть уже не было. Он спустил омеге брюки и стал расстегивать свои. — Разверни его и нагни, — кинул он Чанбину. Тот ловко крутанул безвольно хныкающего Хёнджина к себе лицом и, ухмыляясь, прихватил за шкирку. — Не упрямься, милый, — хрипло сопел Чанбин, силой заставляя нагнуться, фиксируя в унизительной позе. — Прогнись давай. Выстави попку и раздвинь ножки. Такой красавчик и такой зажатый. — Ничего, это ненадолго, — Минхо ударил омегу ладонью по беззащитно выставленным голым ягодицам и надавил на поясницу со всей силы, заставляя парня со стоном выгнуться. — Красота. А говоришь зажатый. Стонет как блядь и выгибается. Красивый мальчик… На члене будет смотреться еще лучше. Минхо погладил бедра Хёнджина, ощущая дрожь его тела. Ему внезапно по непонятной причине захотелось поласкать парню промежность, растянуть, погрузить пальцы во влажную мокрую дырочку. Хёнджин совсем не тёк. Был напряженным и весь трясся от беззвучных рыданий. Его бы в течку трахать. Было бы круто. Минхо грубо раздвинул омеге ягодицы, большими пальцами обеих ладоней оттягивая нежную кожу, и смачно плюнул на плотно сжатый анус. Протолкнул внутрь один палец, смачивая узкое отверстие. — Охуеть ты нежный, — хохотнул Чанбин. — Я с ним таким не буду. Вставлю так, что он отключится. А когда придет в себя, у него дырка перестанет закрываться от долбежки. Я с него не слезу просто так. — Ты животное, Бинни, — усмехнулся Минхо. Альфа плюнул на пальцы и ввел сразу два. Хёнджин дернулся и завыл сквозь зубы. Ему явно было больно, хотя внутри он был тугим и горячим, но смазки всё еще не было. — Хочешь что-то сказать детка? — Минхо трахал омегу пальцами, постепенно расширяя вход. — Мразь, — простонал Хёнджин, задыхаясь в железной хватке Чанбина. — Мои братья с тебя с живого шкуру спустят. Сука. Тварь. Ублюдок. Чтоб ты сдох. — И это всё? Неубедительно. — Минхо выпрямился и, наглаживая рукой свой мокрый от смазки член, приставил головку к дергающемуся входу. — Ты такой холодный потому что девственник, Хёнджин? — от звуков своего имени в устах альфы омега вздрогнул. Глубоко внутри у него лопнул и растекся огненный шар удовольствия. Минхо резко вставил ему на всю длину с протяжным стоном боли. Омега не впускал его, сжимался, причиняя неудобства и себе и альфе. Но остановиться уже не было сил. Хёнджин рыдал и бился в руках Чанбина, ни в какую не желая подчиняться грубому вторжению альфы, которого он не знал и не хотел. Омега плакал от обиды и боли. Альфа держал его за бедра и натягивал на себя, как бездушное тело, с которым нет смысла церемониться. После нескольких глубоких толчков из глубины стала выделяться смазка. Тело милосердно спасало своего владельца от разрывов, реагируя на древние как мир движения. — Щас потечешь, сука, — хрипел Минхо. — Все вы омеги твари ебливые. Он плюнул на свой член, когда выходил, чтоб скользило легче и резко вогнал, выбивая из Хёнджина рыдания в голос. — Можно я хоть в рот ему дам? — заскулил Чанбин. В непосредственной близости от него Минхо грубо трахал самого красивого парня, которого Чанбин когда-либо видел. Альфе так хотелось пристроиться уже хоть как-нибудь. — Держи его и не вякай, — выпалил Минхо. — Сосать он всё равно не умеет. — Ничего, научим, — Чанбин прихватил Хёнджина за челюсть, приоткрыл ему рот и пропихнул туда два пальца. Хёнджин замычал, давясь слюной. — Такой мокренький, горячий, — сопел Чанбин, толкаясь пальцами во рту омеги. — Ох детка, будешь хорошо сосать, дядя Бинни тебя пожалеет. Стоявший рядом Чонин уже спокойно дрочил себе, расстегнув ширинку. Крис и Ликс сосались как полоумные и лапали друг друга. — Блядь, — Минхо рвано выдохнул, чувствуя, как внутри набухает крупный узел. Он ни разу не вязал омегу. Даже тех, которые ему безумно нравились. А тут с этим мальчишкой в парке... Он резко вытащил, пока не сцепился намертво. — Нихуя себе, — пробормотал Чанбин. — Впервые вижу такой крупный. Вытаращив глаза, он смотрел, как член Минхо болезненно раздувается в головке. — Хватит пялиться на мой член, — рассмеялся Минхо. — Это не дело. Тащите его в дом. Если вязать его, то надо это делать на кровати. А то застрянем тут нахуй до утра. Чанбин кивнул и подхватил безвольное тело омеги на руки. Чонин сразу подскочил, желая помочь и заодно полапать парня. — Вы идете? — Минхо с трудом застегнул брюки. Узел не спадал, причиняя довольно сильную боль. Крис и Феликс даже не думали расцепляться. Их уже было не оторвать друг от друга. — Идем, — Ликс тянул своего альфу в дом. — Может ну его нахуй? — бормотал Крис. У него есть омега, другого ему не нужно. Но Ликси хотел развлекаться. — Нет! Я тоже хочу поиграть, — капризно дул губы Феликс. — Будет весело. Идем.***
— Мразь! — задыхался Хёнджин. — Не смей меня трогать. Убери руки. — Вот же сука капризная, — Чанбин стянул с омеги брюки вместе с бельем и носками. Хёнджин не желал лежать спокойно. Его кинули на кровать в огромной гостевой спальне и раздели полностью. — Радуйся, что он орет и крутится, — Чонин, смеясь, боролся с обнаженным омегой на постели, заламывая ему руки. — К утру он будет виснуть на члене и перестанет реагировать. Трахать инертное тело такой себе кайф. — Тоже мне спец, — хмыкнул Чанбин, снимая с себя рубашку. Крепкое сильное тело альфы было всё увито татуировками. Ли – клан Тигра. У Чанбина на плече были набиты рваные полосы, будто следы от когтей. — Отпусти его, — Минхо вышел из гостевой ванной абсолютно голым с бутылкой шампанского, которое пил из горла. Он пытался остыть под прохладными струями в душе, но не смог. Узел жутко ныл и всё тело было в огне. — Опять ловить его по комнате, — скривился Чонин. — Нет уж. Пользуй, пока держу его. Он такой нервный малыш. Чонин наклонился к лежащему навзничь Хёнджину и нетерпеливо поцеловал. Омега крутился, не давал свои губы и морщился. Но альфе было похуй. Он стискивал руки омеги до боли, заставляя того стонать и поддаваться, отвлекаясь на яркие болезненные вспышки. — Отпусти, никуда он не денется, — Минхо схватил Хёнджина за ногу и дернул на себя его тело. Омега только ахнул и распахнул глаза. У края постели Минхо пристроился закинув его ноги себе на плечи и попытался войти в узкое горячее нутро. — Ох, бля, — Минхо погрузился полностью, ощущая, как Хёнджин сжимает его в себе и до последнего сопротивляется. Но внутри у парня позорно растекалась обжигающая магма смазки. — Потек, сучонок? — ухмыльнулся альфа. — Я же говорил. Скоро будешь как миленький подмахивать и скулить, выпрашивая любой член. Не волнуйся. У нас их много. Скучать не придется. Минхо, смеясь, вытянул руку с наполовину заполненной шампанским бутылкой, опрокинул, выливая Хёнджину на лицо, тот не успел увернуться и захлебнулся сладким шипящим алкоголем. — Ну вот, все разлил, — Чонин с другой стороны кровати уже тоже полностью разделся и наклонился, чтобы облизать и поцеловать омегу. — Какой ты грязный сладкий мальчик, Джинни, — прошептал Чонин. — Так хочется тебя попробовать. Ты дашь мне немного своей крови? Я вскрою тебя, когда ты уже не сможешь отказать. Открой рот, мразь. Чонин схватил омегу за волосы и оттянул так, что из его глаз брызнули слезы. Минхо размашисто трахал парня, собираясь повязать. Член альфы набухал все больше, с каждым толчком причиняя омеге острую распирающую боль. Чонин целовал глубоко, толкаясь языком ему в глотку, заставлял открывать рот и плевал Хёнджину в лицо, изредка сжимая его горло и перекрывая воздух на несколько мгновений. Хёнджин плакал от бессилия и боли, если бы он мог отключиться или умереть прямо сейчас, он бы это сделал. Он не знал, как ощущается, когда тебя вяжет альфа. Поэтому начал кричать, когда Минхо сцепился с ним и замер, прекратив двигаться. — Охуенно, — Минхо закатывал глаза, чувствуя, как кончает в сцепке, заполняя омегу спермой глубоко внутри. — Кричи сколько хочешь, дрянь. Щас растянем тебя и два узла затолкаю в твою сладкую задницу. Посмотрим, как ты тогда будешь выть. Хёнджин рыдал в голос, отпихивал от себя настырного Чонина, который уже не мог сдержаться и начал пихать горячий мокрый член в лицо омеге. Но стоило ему отвернуться, как с другой стороны его подловил уже забравшийся на кровать Чанбин. — Открой ротик, — сладко шептал альфа, хватая омегу за волосы. — Высунь язык и расслабь горло. Я научу тебя заглатывать, сладкий. Всё получится. Хоть и не с первого раза. Хёнджин не мог отвертеться. К тому же внутри у него всё скрутило от сцепки и сладкой, невыносимо прекрасной боли. Он никогда не ощущал ничего подобного. Всё его тело пылало, как будто он сейчас умрет. Взорвется, растает, рассыплется на атомы. Хёнджин застонал и открыл рот. Чанбин сразу скользнул головкой за щеку и погладил парня по волосам. — Соси, детка, иначе зубы выбью, будь паинькой, — Чанбин уже изнывал и этих неумелых ласк ему хватало, чтобы возбудиться до предела. Его член был уже страшного красно-фиолетового оттенка. — Языком поводи по стволу. Вот так… молодец. Из гостевой ванной доносились сладкие стоны и шлепки. Крис и Ликс всё же бросили их и трахались в душе. Минхо с трудом начал двигаться спустя минут двадцать после того, как узел потихоньку стал спадать. Хёнджин под ним уже не стонал. Он по очереди отсасывал альфам, пристроившимся с двух сторон и занявшим его рот надолго. Чанбин плевал омеге на грудь и поочередно ласково сжимал мокрые от слюны соски омеги. Небольшой член Хёнджина стоял и сочился смазкой. Минхо вдруг ощутил, что хочет видеть, как парень кончит, дрожа и сжимаясь внутри. Из-за узла и обилия спермы трахать омегу было уже восхитительно приятно. Член как поршень ходил свободно, не встречая преград. Хёнджин уже не сможет сжаться, даже если захочет. Если продолжать его растягивать, то можно легко вставить вдвоем. Альфа протянул руку и погладил член омеги. Хёнджин замычал с членом во рту и попытался дернуться, но ему не дали. Трое альф трахали его в рот и в зад, даже не думая прерывать это занятие. — Вот же шлюха, — рассмеялся Минхо, жестко надрачивая Хёнджину. — А еще скулил не надо. Можешь кончить, сучка. Если уж так сильно хочешь. Он стал вгонять глубже, задевая простату, которую и без того уже раздраконил узлом. И не оставляя в покое член омеги, довел парня до долгого болезненного оргазма, во время которого Хёнджин рыдал и давился членом, испытывая первые в жизни прекрасные и страшные ощущения, кончая под насильником. Разглядывая жемчужные капли спермы на смуглом животе омеги, Минхо ощутил первую волну. Его накрыло диким, сладким ощущением, словно окатило с головой. Нежность разливалась по венам, проникая в каждую клеточку тела. Это из-за узла. Мелькнуло в голове Минхо. Он резко вышел из горячего тела и опустил ноги омеги. Отступив на шаг, Минхо смотрел как из растраханного покрасневшего ануса вытекает его сперма. Ему захотелось вылизать омегу там между ног в зияющей черно-красной глубине. Избавить от боли и приласкать. Он резко мотнул головой, отгоняя нелепые мысли. Его сердце бешено забилось. Надо в душ. Под холодную воду, срочно. — Минхо, ты куда? — Чанбин окликнул его, но тот не ответил. Шатаясь, альфа шел в ванную, не чувствуя почвы под ногами. — Ты будешь его драть? Или? — Чонин дернул Хёнджина, укладывая на постели поудобнее. — Буду, — хмыкнул Чанбин. Волноваться о Минхо – последнее, что сейчас ему было нужно. — Не надо, пожалуйста, хватит, — слабо отбивался Хёнджин, пока альфы переворачивали его на живот. — Не хнычь, сладкий, — Чонин пихнул омеге под живот пару подушек, задирая его зад повыше. — Веселье только начинается. Сейчас мы с Бинни тебя оприходуем, и Минхо как раз вернется на второй заход. — Нет, нет, — выл Хёнджин, внезапно став опять нервным и злым. — Я не хочу… Не надо… Чанбин быстро пристроился сзади и, заломив парню руки, вставил до упора. — Блядь, наконец-то, — альфа наращивал темп и амплитуду, вбиваясь в сопротивляющееся рыдающее тело под собой. — Долго я не продержусь, малыш, — хрипел он, закатывая глаза. — Но второй раз, обещаю, буду драть тебя с оттягом. Чонин рассмеялся. Схватив Хёнджина за волосы, он поднял ему голову и резко ударил по лицу, приводя парня в чувство. — Не отвлекайся, соска, рот открой. Хёнджин дернулся от боли и послушно открыл рот. Чонин вызывал в нем дикий безотчетный ужас почти животного свойства. Этот альфа холодный и бешеный. Вместо сердца у него камень, а больше всего его заводят страдания других. — Расслабь горло и заглатывай, — Чонин толкался в тесное дрожащее горло, понимая, что еще немного, и он спустит в рот омеге. — И только попробуй выплюнуть, я тебе и очко, и рот порву. — Сука, — Чанбин задергался, сжимая бедра, и начал кончать омеге в зад. От слов Чонина ему стало дурно и он спустил так быстро и бурно, что его всего потряхивало еще несколько минут после. В гостевом душе Минхо застал картину, которую не особо хотел видеть. Крис трахал Феликса, держа парня на весу и вжимая в стену. Омега скулил и царапал альфе спину. Смотреть на это не было сил, и Минхо пошел прочь. В соседней спальне была своя уборная. Проходя через комнату, в которой альфы накачивали несчастного омегу с двух сторон, Минхо вдруг почувствовал резкий приступ тошноты. Его снова повело. Он замер у стены и едва не упал. Хёнджин протяжно и глухо стонал от боли. Его переворачивали, меняясь местами. Чонин теперь засаживал парню сзади, а Чанбин, не брезгуя, целовал соленые от чужой спермы губы парня. Этим двоим ничего не стоит затрахать омегу до смерти. Минхо всегда казалось, Чонин и Бинни как две стороны одной медали. Птицы одного полета. Вроде бы в корне полярные, но неуловимо идентичные. Их обоих отличает сила. Явная и скрытая. Неиссякаемый пласт физического ресурса, свойственный далеко не каждому. Они оба жестоки, но каждый по-своему. И в тандеме у них всегда всё слаженно, несмотря на глобальные различия. — Внутри охуенно, — Чонин вгонял член в растянутое нутро омеги и хрипел не своим голосом. — Щас кончу и попробую растянуть его, чтоб на двоих хватило. — Как там Ликси говорил? Кулак войдет? — Чанбин облизывал рыдающего Хёнджина и целовал его в засос. — Не надо… пожалуйста… — как заведенный повторял омега. — Мне кажется или ты чем-то то пахнешь, милый? — Чанбин обнюхивал Хёнджина, не обращая внимания на его тихий скулеж. — Чем может пахнуть эта грязная шлюха? — шипел Чонин. Он почти уже был готов кончить второй раз. — От него за версту тащит еблей. Минхо почти выбежал из спальни в коридор, зажимая рот рукой. Как только он добрался до ванной комнаты соседней спальни, то его тут же вырвало на ослепительно белый мраморный пол. Свет в ванной комнате по-больничному резал глаза. Боль. Острая страшная боль в груди на разрыв. Словно снова из тела торчат трубки и холодный голос хирурга где-то на границе сознания отдается медным звоном в ушах. По спине полз противный липкий холод железного стола, на котором ты лежишь как труп. Голый, немой и беспомощный. Повсюду разливался сладкий удушающий запах. Розы. Королевские алые розы. Кровавые бутоны разодранной любви. Минхо с трудом, держась за стену, дошел до душа и открыл воду. Ледяные хлесткие струи ударили в спину, проясняя картину и на мгновение очищая внутренний взор. Узел при первом же сексе. Дикая жажда от первого поцелуя. Имя на устах тает сладкими кристаллами кокаиновых слез. Минхо сполз по стене, сел на пол под потоками ледяной воды, обнял свои колени и зарыдал как ребенок. Легкие наполнялись безумным запахом роз, цветущих в последний раз перед закатом. У Хёнджина началась его первая течка. Его тело избавило парня от боли и стало источать сладкий аромат, свойственный лишь этому омеге. Неповторимый, индивидуальный. Течка началась не внезапно. А из-за того, что у Хёнджина первый секс был со своей парой. Так узнают истинных. По запаху, сводящему с ума. По нежности, накатывающей волнами. По страшному, неконтролируемому притяжению и невозможности навредить, причинить боль. И по тому, что боль твоей пары становится твоей. И если она слишком сильна, то ты легко можешь умереть, переживая чужое горе как свое. Минхо показалось, что его сердце лопнуло. Так быстро и внезапно он потерял сознание на холодном полу душевой.***
— Минхо? И вновь из белоснежного небытия возник размытый образ брата. Феликс склонился над ним, тревожно хмуря брови. — Минхо, ты как? Проморгавшись, Минхо огляделся. Это не больничная палата. Это его личная спальня. И уже утро. — Что случилось? Почему я… Минхо задохнулся, вспомнив вчерашнее. Он резко сел в постели и огляделся. — Не вставай, — Феликс кинулся к брату. — Тебе вчера стало плохо. Я нашел тебя в душе одной из гостевых спален. Позвал остальных. Тебя перенесли сюда. Вызвали врача. — Где Хёнджин? — хрипло прошептал Минхо. От ужаса его всего трясло. — Я его запер в той спальне. У него течка началась, он отключился. Течка первая. Врач вколол ему убойную дозу подавителей. Через пару дней очухается. Лежит там стонет как шлюха. Альфы под дверью воют. Но я их не пускаю. Это твой подарок. Тебе и решать, что с ним делать. Феликс неопределенно пожал плечами. Ему было абсолютно пофиг на какого-то течного омегу из враждебного клана. Убить его и дело с концом. — Хёнджина нужно отвезти в больницу, — тихо произнес Минхо. — Немедленно. — Зачем? — вскинулся Феликс. — Чтобы он там пришел в себя и сдал нас всех? Мы его похитили и изнасиловали. Улик более чем достаточно. В больнице сразу поймут… — Позвони доктору Киму, — Минхо, шатаясь, встал с постели. — Водителя мне. Через пятнадцать минут пусть ждет внизу. Ты верно заметил. Это мой подарок. Я решаю, что с ним сделать. Минхо пошел в гардеробную, а Феликс смотрел ему вслед и кусал губы. Ему еще вчера показалось всё это странным. Минхо упал в обморок как раз в тот момент, как у Хёнджина началась течка, которую все ощутили. Даже Крис перестал трахать своего омегу и потянулся в спальню. Если бы не случившееся с Минхо, альф бы от Хёнджина невозможно было оторвать. Хорошо, что Ликс допетрил запереть омегу в спальне. Оставалось надеяться, что дверь не вынесли, пока он тут сидел с Минхо. Дверь была цела. Возле нее сидел Чанбин в одних брюках, по коридору туда сюда расхаживали Крис и Чонин. Из спальни доносился совершенно изумительный аромат свежих роз. — Минхо, ты как? — Крис кинулся к нему, как только альфа показался на этаже. — Вон отсюда, — рявкнул альфа. — Все вон. Минхо толкнул Криса в грудь так, что тот едва не упал. — Что с тобой? — сидящий тут же у стены Чанбин медленно поднялся на ноги. — Убирайтесь, — процедил сквозь зубы Минхо. Он склонил голову и смотрел упрямым взглядом исподлобья. Его кулаки сжимались будто сами по себе. — Я не управляю собой. Неужели не ясно? Чонин первый понял, в чем дело. Аромат течного омеги всех сводил с ума. Но Минхо реагировал на него слишком сильно. Лучше свалить, пока не дошло до драки. Превозмогая себя, он схватил Чанбина за руку и потащил прочь по коридору. Крис неуверенно поплелся за ними, время от времени оглядываясь. Минхо стоял у дверей и ждал, когда все уйдут, чтобы одному в тишине войти в спальню. Его так сильно тянуло туда и в то же время он никак не мог себя заставить войти. Простояв так несколько долгих минут, Минхо всё-таки вошел. Запер за собой дверь и прижался к ней спиной. Спальня утопала в нежном приторном аромате. От этого хотелось плакать. Минхо стоял не в силах пошевелиться. Истинность это не любовь и даже не влечение. Это судьба. Жестокая и неумолимая. Это предназначение. И ты выполнишь его так или иначе. Есть то, что выше нас. Наша природа. То, что нас подчиняет и порабощает. Можно много говорить о том, что мир изменился. Но законы природы остались непреложны и будут такими всегда. Хёнджин лежал на постели, зарывшись в одеяло как в кокон. Он спал, укутанный с головы до ног, и сладко постанывал во сне. Из-за течки его тело стало слишком чувствительным и жаждало прикосновений. Но лишь одного человека – своего истинного альфы. Минхо приблизился и сел на краешек кровати. Ему хотелось лечь рядом и обнять спящего омегу. Прижаться к нему. Дышать его безумным запахом. И всё. Просто быть рядом. Истинные чувствуют друг друга. И Хёнджин почти сразу же очнулся, когда Минхо пришел к нему. Омега выглянул из одеяла и жалобно протяжно заскулил, требуя объятий и близости. Омеги чувствуют себя в безопасности рядом со своим альфой. И эта потребность у них неизменна. — Хёнджин, — Минхо притянул к себе парня, прижал к своей груди и тихо зашептал. — Вставай, Хёнджин. Мы должны ехать. — Куда? — всхлипнул омега. — Зачем? Ты же здесь со мной. Что еще нужно? Хёнджин смотрел пустым стеклянным взглядом. И улыбался как сломанная кукла. Минхо грешным делом подумал, парень поехал головой. Смог ли он осознать и почувствовать то, что понял Минхо? То, что они истинные. Его альфа, его истинный и его мучитель-насильник один и тот же человек. Хёнджин обнюхивал альфу и Минхо ощущал, что рядом им обоим становится легче. Истинные могут исцелить друг друга. Но могут и убить. Жить без истинной пары можно. Но назвать это жизнью нельзя. По какой-то странной закономерности омеги, теряющие истинных, живут вполне обычной жизнью достаточно долго. Они хранят светлую память о настоящей нерушимой связи двух сердец. И живут этой памятью до самой смерти. Альфы умирают очень быстро. Вдали от своего омеги жизни для альфы нет. Потеряв свою судьбу, он умирает и никакая память в разлуке не греет его разорванное в клочья сердце. — Ладно не вставай, — треснуто улыбнулся Минхо. — Я отнесу тебя в машину прямо так в одеяле. Хёнджин обвил руками его шею и уткнулся в ключичную ямку своего альфы. Он часто и с трудом дышал. Его сердце билось рвано. К тому времени, как они приехали в госпиталь святого Петра в двух кварталах от особняка клана Ли, Хёнджин потерял сознание и больше уже в него не приходил. На долгие три месяца он впал в кому. Врачи не давали никаких гарантий. Но Минхо безвылазно торчал в больнице как привязанный. Многое произошло за это время. Война кланов перешла в горячую фазу. О том, что сделал наследник клана Ли, узнали все. Но также все узнали и о том, что Минхо истинный единственного омеги клана Хван. Хван-старший рвал на себе волосы, но ничего поделать уже не мог. Он сам был истинным своего омеги и знал, что это значит. Законы жизни и смерти ничто перед судьбой. Предначертанного не стереть. Врачи говорили, присутствие Минхо влияет благотворно. Истинные тянутся друг к другу. Возможно, когда-нибудь Хёнджин очнется. Так и случилось. Спустя три месяца омега пришел в себя и первый, кого он увидел был его истинный. Минхо по первому ясному взгляду понял, что Хёнджин ничего не помнит. Врачи сказали ему, что вполне вероятна кратковременная потеря памяти из-за пережитого стресса и препаратов поддержания жизнедеятельности в течение трех месяцев. Это нормально. Такое часто случается. Но то, что Минхо его пара Хёнджин сразу ощутил… Они просто сидели обнявшись и не разговаривали. За окном медленно кружил пушистый снежок. Январь походил к концу. — Какой сейчас месяц? — тихо спросил Хёнджин. — Завтра февраль, — Минхо изо всех сил держался, чтобы не чмокнуть омегу в ароматную теплую макушку. После всего, что между ними случилось, трогать и целовать омегу он боялся так сильно, что его разрывало от страха. Хёнджин должен вспомнить. И тогда всё решится. А до тех пор… — Значит скоро весна? — Хёнджин уткнулся в грудь Минхо, не понимая, почему его альфа такой зажатый и словно чужой. Его родители истинные и прекрасней этой связи ничего нет на свете. Быть может, у них с Минхо были какие-то разногласия перед тем, как Хёнджин заболел. Омега не знал. Ему не рассказывали. Еще рано. Он только-только начал поправляться. — Да, Джинни, скоро весна… Минхо гладил беспечно улыбающегося омегу по волосам и глотал обжигающие слезы.