Всего лишь тело

      Звезды… Такие далекие и холодные. Ганимед протянул руку к небу, пытаясь поймать их. Лишь воздух прошел сквозь пальцы, звезды как были крошечными точками на бесконечном темном небосводе, так ими и остались.       Когда-то давно Ганимед загадал желание, надеясь, что падающая звезда сделает его счастливым. Чуть позже он познакомился с Европой. Его жизнь разделилась на до и после, и это «после» посыпалось неуверенной штукатуркой, засыпая его желания, мечты и надежды.       Он был бесконечно влюблен в Европу, в ту прекрасную и уверенную в себе Европу. В ту девушку, с которой он протащился по всем барам города, иногда не в самом трезвом состоянии. В ту, которая была готова поддержать его, и терпела все его приступы самобичевания.       А что сейчас? Сейчас он стоял на морозе в одной майке и смотрел на звезды, которые изредка подмигивали ему, мол: «загадывать желания на падающие звёзды — это бред, братан…». И он верил, смотрел в упор, пытался разглядеть все свои сомнения в далёких мертвых телах… Без души… Без мыслей… Он смотрел и видел себя. Европа изменилась. Ганимед верил в каждую манипуляцию, каждое эгоистичное высказывание. — У тебя нет никого, кроме меня, — голос Европы слышен где-то на заднем плане; Ганимед стоял в ванной с изрезанными руками. Сладкая боль разлилась внутри него. — А теперь прибери это, истеричка.       Он помнил тот день: Европа в очередной раз его бросила. А из-за чего? Ганимед нахмурился, замечая силуэт парня на углу улицы. Его это насторожило, но он продолжил размышлять, сфокусировав свое внимание на возможной угрозе.       В тот день он был в библиотеке вместе с Юпитером, своим новым другом. Юпитеру определённо нравились книги; Ганимед хихикнул, вспоминая, какое сосредоточенное лицо он состроил, когда спутник огласил список его любимых жанров. — О, ты тоже читаешь фанфики? Ну, слушай, — Ганимед ухмыльнулся, перечисляя весь список кинков фикбука, фанфики с которыми он определенно читал, возможно даже одновременно со всеми кинками в одном фанфике; по сравнению с его жизнью, фанфики выглядели как сопливые рассказики, написанные за пять минут левой пяткой, ещё и не глядя на бумагу. Ганимед этим не гордился, вспоминая «забавные» бдсм игры с Европой, инициатором которых он никогда не являлся. — Эм, — Юпитер слегка замялся, его выражение лица оставалось серьёзным абсолютно в любой ситуации, Ганимед даже думал, что он не может испытывать эмоций в принципе. — Я попробую поискать, но ничего не обещаю… — Я пошутил! — смущённо пробормотал Ганимед; было слишком неловко смотреть на сосредоточенное лицо Юпитера, который обрабатывал его запросы. — Ты совсем не понимаешь сарказма?       Европе не нравилось их общение. И общение Ганимеда с кем-либо кроме её собственной персоны в целом. На следующий же день Юпитер был заблокирован во всех мессенджерах, имевшихся на телефоне Ганимеда. Да, Европа полностью контролировала его круг общения, и сообщение от Юпитера «Ты очень хороший парень, Ганимед. Не хочешь начать встречаться?» определённо взбесило её. Задница Ганимеда болела ещё долгое время, а его душа изнывала от чувства вины и пустоты, что сожрала его с головой. — Он все еще пялится, — раздраженно прошептал Ганимед, не замечая, как сказал это вслух. И, не придумав ничего лучше, он сделал пару шагов в сторону наблюдателя и кивнул ему в немом вопросе. А именно: «Какого хера тебе от меня надо? Я тут вообще-то смотрю на звёзды… Да, в одной майке. Да, в минус двадцать. И вообще, ты определенно ничего не понимаешь в ночной атмосфере и… Господи, как же тут холодно!»       За всеми размышлениями, Ганимед не заметил как стопроцентно промерз до костей и сломя голову бежал к переохлаждению. Мысли слегка запутались, и спутник устало вздохнул, так и не дождавшись от преследователя вразумительного ответа. В темноте лишь блеснули линзы очков, которые напомнили ему… кого-то… кого-то, кто однажды пропал из его соц.сетей, а Европа объяснила это тем, что Юпитер посчитал Ганимеда омерзительным, слабым и еще около ста синонимов, которые, словно заученные наизусть, покидали ее рот друг за другом стройными рядами и разбивали сердце спутника на мелкие осколки. — Ты правда считаешь меня мерзким? — голос, раздавшийся из темноты, сильно напугал Ганимеда. Он сразу же узнал Юпитера. Вот же гад, преследует его. Стоп, что? «Мерзким»? — И навязчивым? Я думал, что мы довольно хорошо ладим.       Юпитер вышел из тени, и Ганимед не узнал его. Жестокий взгляд сжигал спутника до самых внутренностей. Его руки притаились в карманах брюк, словно в этих самых карманах могло что-то находится. И это что-то явно было опасным.       Ганимед нахмурился и сделал шаг назад, утопая ногой в сугробе. О да, он был в тапочках. Обыкновенных домашних тапочках, что прямо сейчас промокли в снегу. Парень поморщился, но тут же испуганно вцепился взглядом в Юпитера. В его глубоком угрожающем голосе не было ни намека на дружелюбность.       Юпитер, видимо, заметил его полный страха взгляд, да и поза «я лучше умру в сугробе, чем подойду к тебе» говорила сама за себя. Он смягчился и слегка улыбнулся, поспешно подходя к Ганимеду, словно ждал этого момента с того времени, как только начал следить за ним.       Ганимед сделал второй шаг в сугроб и замер, посмотрев на бывшего друга как побитая собака на обидчика. В тот же миг Юпитер подлетел к нему, чуть ли не сбивая с ног. На плечи Ганимеда опустилось его теплое пальто, а сам Юпитер обеспокоенно уставился в глаза парня. — Ты совсем не понимаешь сарказма? — серьёзное лицо Юпитер не сочеталось с этой фразой, но всё-таки он сказал, а затем продолжил, уже мягче. — Прости, если напугал тебя, я просто… Думал, что ты не хочешь меня видеть… Я так и не понял почему…       Ганимед поежился под терпеливым взглядом Юпитера. Слишком уж добрым и милым он был временами. — Ты грёбаный сталкер, ты понимаешь это? — просипел Ганимед, у которого зуб на зуб не попадал. Он тут же закутался в пальто, как будто оно было его собственным. — И ты ждал пока я замерзну насмерть, не так ли?       Повисло неловкое молчание, пока Юпитер подбирал слова для ответа. За его спиной на чернильном небосводе мерцали едва различимые точки, что люди называли звёздами. Ганимеду даже показалось, что светился сам Юпитер, а не далекие космические тела, до которых сейчас никому нет дела. Его неловкая улыбка и горящие глаза наталкивали спутник на мысль. Юпитер и правда соскучился. — Пошли, — Ганимед заговорщицки улыбался, настойчиво тянул Юпитер за рукав и время от времени хихикал. — Я хочу показать тебе кое-что.       Юпитер хмурился, не понимая, почему его отвлекли от чтения очередной книги, полученной не то с распродажи, не то с помойки. Ганимед иногда казался ему недостаточно серьёзным, но он принимал его в любой форме. Именно поэтому прямо сейчас он направлялся в соседнюю комнату своей же квартиры под руку со спутником.       Ганимед приходил к Юпитеру в гости, когда Европа была на работе и не могла его контролировать. Квартира Юпитера была достаточно просторной, и давала Ганимеду много места для самых безумных экспериментов, пока хозяин жилища преспокойно читал очередную «скучную» по мнению спутника книжку. Эксперименты «затопи соседей» и «сломай запястье» вписывались в рамки «безумия» Ганимеда по умолчанию.       И вот перед Юпитером предстал запыхавшийся Ганимед, который наконец-то довел его до нужной локации. И Юпитер замирает. Он не может отвести взгляд от такого живого, шумного и бесячего спутника, подкинутого ему на жизненном пути. Когда Ганимед опустился перед ним на одно колено и достал из кармана брюк самодельные парные браслетики с их именами, Юпитер растаял.       Ганимед не выдержал, и прижался к Юпитеру, зарываясь в его шею. Одинокая слеза скатилась по его щеке. Он слишком устал, чтобы плакать. — Забери меня отсюда, — твердо сказал Ганимед, зная, что Юпитер не сможет отказать.