Выйди из этих голосов.

Хенджину удалось, спотыкаясь, выбраться из лекционного зала, надеясь, не слишком потревожив класс, и скрыться за дверью. Именно по этой причине он сел в конце ряда, но надеялся продержаться на лекции дольше десяти минут. Он действительно не мог позволить себе пропустить еще одно занятие. — Йени, — жалобно позвал Хенджин, когда прошел немного по коридору и присел на корточки. — Йени. — Прохладная рука скользнула в его руку, и голоса в его голове, наконец, перестали повторять имя Сынмина. Хенджин вздохнул с облегчением. Даже спустя недели послания ангелов не выходили у него из головы. Когда было очень тихо, он услышал все сообщение, не всегда в правильном порядке, но больше всего запомнились слова ‘Сынмин’ и ‘извини’. Они завладевали его мыслями, если только он не был действительно занят, их не заглушала музыка или когда Чонин держал его за руку. Ян сказал, что голоса, возможно, никогда не исчезнут, потому что люди не должны были слышать ангелов подобным образом, и уж точно не так много сразу. Он сказал, что это сводит людей с ума. Хенджин мог в это поверить. — Ты оставил свою сумку, — сказал Чонин, не обращая внимания на ослабленное состояние Хенджина. — Я заберу ее, когда урок закончится, — ответил Хван. Он поудобнее сжал руку Чонина и отодвинулся, чтобы сесть у стены. — Я не могу этого сделать, Йени. Мне придется уйти. — Ты не бросишь учебу, — строго сказал Чонин. — Ты хочешь, чтобы вся тяжелая работа Минни, которая привела тебя сюда, пропала даром? — Нет, — выдавил Хенджин, сдерживая слезы. Он не мог снова плакать из-за этого. Он не мог. Если бы Хван начал плакать, то и Чонин начал бы плакать, и у них снова был бы полный бардак. У них не было времени продолжать плакать из-за этого. — Что ты собираешься делать потом? — спросил Чонин. Хенджин знал, что именно так ангелы и должны помогать — побуждать людей решать их собственные проблемы, — но он привык к властному стилю Сынмина, и он просто отчаянно хотел, чтобы кто-то другой принимал решения и заверял его, что все будет хорошо. — Плакать, — ответил Хенджин. Он практически почувствовал, как закатились глаза Чонина, когда тот раздраженно вздохнул. — Это не решение. — Я этого не говорил, — возразил Хенджин. — Я сказал, что это то, что я собираюсь сделать. — Вставай, — сказал Чонин. — Вставай, или я отпущу твою руку. — Ну, тогда я точно не встану, — проворчал Хенджин, но поднялся. — Мы идем к торговому автомату, — сказал ему Чонин. — А ты купишь мне кока-колу без сахара. — Как это мне поможет? — спросил Хенджин, но сам пошел впереди. Чонину нравились толпы еще меньше, чем Сынмину, и он не научился изолировать свои крылья, как это делал Ким, поэтому он был либо полностью видимым и осязаемым, либо нет. Когда он держал Хенджина за руку на публике, ему приходилось быть невидимым, и поэтому у Хвана не было выбора, кроме как держаться подальше от популярных мест кампуса, чтобы у Чонина было меньше шансов, что люди пройдут мимо него. Хенджину не нравилось видеть это, вероятно, так же сильно, как Чонину не нравилось чувствовать это, поэтому в кампусе редко используемые торговые автоматы были единственным источником питания, которое они могли получить, не то чтобы Чонин в этом нуждался. Однако ему нравилась кола без сахара (и он утверждал, что она определенно отличалась по вкусу от обычной кока-колы), и Хенджин покупал ему одну за те неприятности, через которые он его заставил пройти. Ему, вероятно, тоже стоит купить что-нибудь для себя, потому что стресс от похода на лекцию выжег всю его энергию. К тому времени, как сахар перестал трясти руки, лекция Хенджина закончилась. Он не мог найти в себе сил для беспокойства. Хван очень сомневался, что смог бы вспомнить что-либо из сказанного, если бы был там. Однако его сумка провела весь час в лекционном зале, и ему нужно было забрать ее до начала следующего занятия. — Подержишь меня за руку? — застенчиво спросил Хван Чонина, когда тот встал, чтобы вернуться, и голоса снова стали громче. Чонин закатил глаза, но хлопнул их ладонями друг о друга и крепко сжал руку Хенджина. — Я не собираюсь говорить «нет». Моя работа — помогать тебе. — Я не хочу заставлять тебя, — пробормотал Хенджин. В эти дни он всегда чувствовал себя виноватым, особенно с тех пор, как его состояние было постоянным напоминанием о потерянном друге Чонина. — Хенджин, я не собираюсь оставлять тебя в муках, — раздраженно сказал Чонин. — Я знаю, что я не такой теплый и пушистый, каким был Сынмин. — Есть, — вмешался Хенджин. — Что? — Есть. Сынмин есть. Он не мертв. — Хенджин… — сказал Чонин тем ужасным жалостливым тоном. Хван проигнорировал его и быстрее повел их обратно в лекционный зал. Он слышал достаточно голосов, которые говорили ему, что Сынмин не был рядом каждый день, так что ему не нужен еще один. Хенджин толкнул дверь в холл, намереваясь взбежать по лестнице, схватить свою сумку и заказать ее, но его профессор все еще была на подиуме и подняла глаза, когда он вошел. — Мне жаль, — быстро сказал Хенджин, останавливаясь и склоняясь в глубоком поклоне. Профессор Ю действительно была одним из его любимых лекторов, и ему понравилось содержание ее курса, поэтому он почувствовал непреодолимый стыд за то, что пропустил так много, а затем сорвал лекцию, уходя сегодня. — Хенджин! — удивленно сказала профессор Ю, спускаясь ему навстречу и подталкивая его обратно встать. — Ты в порядке? Это на тебя не похоже — пропускать занятия, и ты ушел сегодня в такой спешке. — Да, эм, — сказал Хенджин, все его мысли перемешались. — Извините. Я… Несколько недель назад…я…я потерял своего… своего лучшего друга и… — Он не ожидал, что так расчувствуется. На самом деле он еще никому не говорил, поскольку Чонин сам все объяснил друзьям, которые знали Сынмина. В уголках его глаз выступили слезы, когда его профессор посмотрела на него таким сочувствующим, материнским взглядом. Он скучал по своей собственной матери и по тому, как она всегда могла решить за него любую ситуацию. Это была первая серьезная проблема, с которой ему пришлось столкнуться в одиночку. — Я не могу, — прерывисто прошептал он, когда слезы покатились по его лицу. — Я не могу перестать думать о… о его улыбке, его смехе, его объятиях, о его лице, когда ему было страшно. Чонин крепче сжал его руку, успокаивая, но он не мог сделать ничего большего, когда рядом был другой человек. — О, милый, — сказала профессор Ю, протягивая руку, чтобы успокаивающе погладить Хенджина по спине. — Шш, шш. Ты не обязан мне говорить. В университете действует политика в отношении тяжелой утраты, — предложила она. — Тебе не обязательно продолжать приходить на занятия. Возьми небольшой отпуск и выздоравливай. — Но у меня экзамены, — фыркнул Хенджин. Он пообещал Чонину и себе, что будет хорошо учиться в школе ради Сынмина. Он должен был заставить Кима гордиться им. — Ты можешь быть освобожден, — заверила его профессор Ю. — На этом занятии вы, безусловно, представили достаточно курсовых работ в этом году, и я могу поговорить с другими вашими преподавателями о том, можно ли рассчитать вашу итоговую оценку на основе того, что вы представили на данный момент. Какова ваша степень? Спортивная инженерия? — Хенджин покачал головой. — Дизайн разработки продукта, — он почти выбрал спортивную инженерию, но в конце концов не смог решиться и выбрал более широкий курс. — Профессор Хан? — сказала себе профессор Ю, назвав куратора курса Хенджина. Хван вытер слезы и кивнул. — Хорошо, я напишу ему по электронной почте, — заверила она его. — Я все организую для тебя и отправлю тебе электронное письмо, чтобы сообщить, когда все будет завершено. Все нормально? Хенджин кивнул. Мысль о том, что ему не придется встречаться с классом, принесла огромное облегчение. — У тебя есть друг, который может заехать за тобой? — следующим спросила его профессор. — Ты не должен быть один в таком состоянии. Я никогда не бываю один, подумал Хенджин. Даже сейчас Чонин все еще держал его за руку, сдерживая голоса. — Я в порядке, — солгал Хенджин. — Я могу пойти домой сам. — Его профессор выглядела противоречивой, как будто она сама рассматривала возможность забрать его домой. Хенджин знал, что выглядит плохо. За последние несколько недель он достаточно часто видел в зеркале свои налитые кровью глаза, и у него не было сил даже ходить так, как раньше, не говоря уже о том, чтобы поправить прическу или одежду. — Я могу позвонить своему соседу по квартире, — вместо этого предложил Хенджин. Джисон знал, что сегодня он бросает вызов внешнему миру и сказал, что бросит все, чтобы приехать, если он понадобится Хенджину. — Да, сделай это, — сказала профессор Ю, облегчение от того, что Хенджин станет чьей-то проблемой, ясно читалось на ее лице. — Он в кампусе? У меня начинается урок, но я могу остаться с вами. — Идите, — сказал ей Хенджин со слабой улыбкой. Он перестал плакать и, надеюсь, выглядел немного менее близким к срыву. — Я в порядке. — Вы уверены? — спросила профессор Ю, нервно теребя ремешок своей сумки. Вероятно, она уже опаздывала на этот урок. — Я уверен, — сказал Хенджин. Он поднял свой телефон. — Я сейчас напишу Джисону, он будет всего через несколько минут. — Хорошо, если ты уверен, — она отстранилась и сделала полшага к двери, все еще не решаясь оставить его одного. Хенджин подошел к ближайшему месту и сел, их соединенные руки заставили Чонина сесть в ряд перед ним. — Я подожду прямо здесь, — заверил он своего профессора. — Поторопитесь, пока не опоздали. — Я отправлю эти электронные письма и перезвоню тебе, — пообещала профессор Ю, выходя за дверь. — Хорошо отдохни, Хенджин. — Я так и сделаю, — сказал Хван. Как только она скрылась из виду, он позволил улыбке сойти с его лица и откинул голову на стол позади себя. — Я хочу вздремнуть, — сказал он Чонину. — Если ты вздремнешь здесь, я тебя ударю, — пригрозил Ян.