Ворон и Змей. Лунное Марево

Перемен требуют наши сердца Перемен требуют наши глаза В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен Перемен, мы ждём перемен (В.Цой)       Гарри       Снова, он снова на меня напал, ударил ментально, напустив ужас и страх. Но на этот раз я не выдержал атаки и потерял сознание. А очнулся в своей постели. Рядом, как и всегда Антонин, поддерживает карканием и шелестом крыльев. Сколько прошло времени? Не знаю, но тело меня слушается и голова не болит. Перед глазами картинка четкая, не расплывается. Значит, прошло несколько часов.       — Вы нас напугали, мистер Поттер, — слышу рядом голос декана, и вижу его, как только надеваю очки. И он не один.       Рядом с ним, за спиной, стоит Регулус. И как только профессор Снейп покинул край моей кровати, место тут же занял Рег. Он обеспокоено посмотрел на меня, держа за руку, спрашивая, как я себя чувствую, и запомнил ли напавшего? Но я ничего кроме тяжелой, давящей магии, вжимающей меня в пол, голоса и хохота не помню. Пришлось взрослых разочаровать.       — Нет, не помню, — и опускаю взгляд в низ.       — Отдыхайте, мистер Поттер, — пожелал мне декан, а у Регулуса попросил: — как будет время, загляните ко мне, Регулус, — тот посмотрел на декана и кивнул в знак согласия. — Мистер Нотт, вас уже ждут в моем кабинете.       Стоило двери открыться, а профессору и Теодору покинуть комнату, Рег тут же сократил между нами расстояние и прижал меня к себе. Слышу, как бешено бьется сердце, как жадно вбирают воздух легкие. Он сжимал меня вот так, в объятиях несколько минут, ровно до тех пор, пока не убедился, что я и правда в порядке.       — Я испугался, Гарри, не знал, на что думать и чего ожидать. Примчался тут же. Северус написал мне, зная, какие у вас с родителями отношения. — Что есть, то есть. Но отношений нет. Родительских, по крайней мере. — А теперь только для меня, — продолжая держать за руку, при этом, неотрывно смотря в глаза, задает вопрос Рег: — что ты видел, слышал, ощущал? Не упусти деталей.       — Регулус, я…       Не хотел рассказывать о профессоре Квирелле, ведь не факт, что это был он. Возможно, в первый раз, тот кто атаковал меня ментально и магически, просто принял его облик, чтобы не вызвать подозрений. Но зачем усложнять? Во второй раз ударил удаленно, так почему в первый нет? Да еще и через профессора. Или нет? И мне от накативших ощущений померещилось? Я запутался. А еще эта не пойми откуда взявшаяся размытая фигура, закутанная в плащ с капюшоном, спасшая меня от нападавшего, и странный, на грани подсознания голос, низкий, с бархатными нотками. Успокаивающий. Умиротворяющий, как бальзам, обращающийся ко мне милорд. Как есть разум пошатнулся. Поэтому:       — Я и правда ничего толком не понял. Разговаривал с Антонином, рассказывал о родителях, сжигал их письмо с отпиской, мол, дела не приедем, а потом Бах! И я теряю ориентацию в пространстве. На меня давит чья-то магия или энергия, тела не чувствую, в ушах шум, перед глазами туман.       — А смех?       — Жуткий хохот! — даже плечами от воспоминаний передернул.       — Понятно. Ничего такого, что привело бы к напавшему. — Расстроился Рег, покидая край кровати, но протягивая склянку с зельем, — Это Восстанавливающее. Выпей и поспи. Удар ментального типа был сильный. У тебя сотрясение средней степени. Нужен отдых и покой. — А потом обратился к сидящему на спинке кровати ворону: — Антонин, пригляди за ним!       — Кар! — ответил птиц, взмахивая крыльями.       Рег покинул комнату, прося беречь себя и сделать так, как и советовал — поспать. В сон меня не клонило, но вставать я не собирался. Хотелось разобраться в себе, в том, что я запомнил в тот вечер и предыдущий. А еще хоть как собрать тот образ, спасший меня от напавшего. Но из всего того, что я запомнил в те мгновения, перед тем, как отключится, это: фигура, высокая, выше Регулуса на голову, широкая в плечах, в черной одежде. Лицо скрыто в глубоком капюшоне. Еще голос, этот пробирающий до самой души, но обволакивающий и защищающий. Казалось, что в его присутствии мне ничего не страшно, что он меня защитит.       — Кто же он, Антонин?       Задаю вопрос, касаясь пальцами гладких перьев птицы. Собирательный образ вышел смазанный, окруженный загадкой личности. Только закутанная в плащ фигура, да голос, обращающийся ко мне: Милорд! Больше я ничего не вспомнил. Как ни старался. Но зато понял, Квирелл был настоящий. И в первом случае и во втором, был он, а не кто-то принявший его облик. В этом я теперь точно уверен. Ведь я видел лицо профессора перед тем, как потерять сознание. И он что-то со мной хотел сделать. В его руке был какой-то сгусток. Заклинание или проклятие.       — Голова кругом!       Простонал я, потирая ноющие виски. Видимо, как и сказал Регулус, у меня сотрясение. Картинка начала расслаиваться, уплывать. А это значит, что мне и правда надо поспать. Закрыв глаза, накрывшись одеялом, погрузился в темноту, ничего мне не показывающую, просто принимающую в объятия.       ***       Странный сон.       Впервые его вижу. Никогда ранее ни видел ничего подобного. С первых моментов сон меня поразил, пленил. Бескрайность захватила своей красотой и ненавязчивыми красками, окружающими все пространство рядом. Сине-фиолетово-розово-серыми всполохами тумана, сверкающими в полупрозрачных клубах звездочек и едва заметной кромкой серебряного диска. А стоило мне сделать шаг вперед, чтобы осмотреться, под ногами тут же вспыхнула разноцветная дорожка, ведущая к большему скоплению звезд, и краю луны.       — Это приглашение? — поинтересовался я, смотря на мигающие звезды и переливающийся край луны. Но мне, естественно, никто не ответил. Звезды по-прежнему мигали, а луна сверкала серебром. Поэтому: — Значит, приглашение.       И сделал следующий шаг. А потом еще и еще. Сколько я шел по туманной дороге в россыпи звезд, освещенной луной, без понятия. Казалось. Что несколько часов. Но я продолжал идти. Видел перед собой выглядывающую покровительницу, словно манящую меня к себе пальцем. Шел и шел, дорога все не кончалась и не кончалась, тянулась разноцветной змейкой под моими ногами.       — Сколько мне еще идти, Госпожа? — спрашиваю я, смотря на Луну, скрывающую свою темную сторону за розово-сине-фиолетовыми всполохами тумана.       Задавая вопрос, не надеялся на ответ, лишь на прекращение бессмысленного движения вперед, к Луне, которая, как мне казалось, не приближалась, а наоборот отдалялась от меня все дальше и дальше. Но мне все-таки ответили. Не словами, письменами или мыслеобразами, а представшей перед глазами фигурой, окруженной серебряным сиянием. Женской фигурой, с длинными, серебряными волосами, с капюшоном на голове (Капюшон. Снова).       — Госпожа Луна! — остановившись, я опустился на одно колено и склонил голову. Действовал по наитию и попал в точку. Рука, теплая, окутанная звездным маревом, опустилась мне на голову, проводя по волосам и щеке. А слова, сказанные шепотом заставили меня проснуться, даже вскочить на кровати:       — Наследник Лунного престола!       — Во что я на этот раз угодил?       Вопрос риторический, так как ответ на него мне никто уже не даст. Придется, как и в случае с Лунным Маревом искать информацию в книгах, или через Регулуса. Но его я попрошу о помощи тогда, когда сам не справлюсь. У него и кроме меня забот полно. Не хочу его лишний раз втягивать и подвергать косым взглядам и осуждающим речам родителей и Сириуса. Они и так из-за меня в конфликте.       Антонин       Несколько часов назад…       Мне предстояло отчитаться перед лордом Грин-де-Вальдом, рассказать обо всем, что произошло. Как и о моем вынужденном вмешательстве, которое привело к смерти последователя Альбуса. Оставлять мальчика я не собирался, он нуждается в моем присутствии, это я по какой-то причине ощущаю. Без меня он спит тревожнее, беспокойнее. Со мной, сидящим рядом, на спинке кровати, спит спокойно и сладко, беззаботно.       Но связаться с господином необходимо. Поэтому применяю уловку рода Долоховых. Астральная проекция. Для этого принимаю истинный облик, опускаюсь на пол подле кровати мальчика, опираясь о нее спиной. Процесс прост в исполнение, но сложен в поддержке. Нужен внушительный магический источник и ментальное спокойствие, поддерживаемое все время переговоров. В противном случае будет обратная волна и шок разума.       — Милорд! — появляюсь я около его рабочего стола, чуть кланяясь, и извиняясь за оплошность: — мне пришлось уничтожить Одержимого.       — Подробнее!       Требовал лорд, отложив перо и документы. Моему визиту с помощью астральной проекции он не удивился, так как знал некоторых родовых способностях. Не растягивая, я рассказал о нападении, кратко, но детально. Не упустил момент и о черном сгустке, корне гнили, что Квиррелл хотел подселить в сердце мальчика.       — Всего мгновение, и я опоздал бы. Поэтому…       — Я понял тебя, друг мой. Ты все правильно сделал. — А потом задумался. И взгляд, этот взгляд меня не очень радовал. Так милорд смотрит тогда, когда задумал что-то особенно коварное, или же не приносящее радости никому, даже исполнителю. Думал, мне показалось, мало ли, но нет. Он и правда кое-что задумал. А именно: — Антонин, для тебя есть одно особо важное задание, — начало напрягает и нервирует, — мы, с помощью одной твоей родовой способности, убьем двух зайцев. И мальчика защитим, и к Альбусу будем ближе.       — Вы хотите… — не договорил, так как Геллерт призвал его — ворона. Такого же, как моя анимагическая форма. Простого, ничем не примечательного. — Я вас понял, милорд. Все будет сделано в лучшем виде! — поклон, отправленный в Хогвартс ворон и развеянная астральная проекция. — Затруднительно, но не невозможно. Ради вас, милорд, я готов превысить лимит используемой магии, — сказал, смотря на спящего парня, обнимающего подушку.       Знаю, что в данный момент он не оценит, но когда придет время и все раскроется, надеюсь, мне это зачтется. Но не хотелось бы видеть в глазах парня, когда он узнает кто ворон на самом деле страх или ненависть. Как и слышать слова, режущие образовавшуюся между нами нить.       — Я сыграю доверенную мне роль.       Улыбнулся, касаясь макушки уже прибывшей птицы. На кончиках пальцев загорается темно-синее пламя, образуется магический круг. Это наш с птицей договор. Теперь будет проще соединить мое зрение и сознание с сознанием и зрением птицы. Теперь я вижу все то, что видит она. Программа поведения, внедренная в разум — активирована. Ворон будет реагировать на мое имя также, как и я, когда находился в облике птицы. Полдела сделано. Осталось принять облик профессора Квирелла, окружить себя аурой Одержимого и находиться подле Дамблдора. Это задача выполнима, пусть мне и неприятна. Но, как и говорил, ради мальчика я это сделаю.       ***       — Вы звали меня, господин? — склонился перед директором школы потрепанный жизнью профессор Защиты от Темных Искусств.       Вид он имел неважный. Магический фон нестабильный, маска заимствованного облика сползала, являя на свет существо из подпространства, поработившее и захватившее тело. Одежда в копоти и гари, дырах. Движения смазаны, растянуты, неестественны. А всему причиной неожиданное нападение фигуры в черном балахоне, когда Одержимый хотел в очередной раз напугать мальчишку, чтобы пробудить в нем дремлющее наследие.       — Кто на тебя напал? — задал вопрос умудренный годами профессор, смотря через очки-половинки на своего слугу.       — Некромант, господин! — ввел этим ответом Альбуса в замешательство, — еле ноги унес, ушел в тень. А паршивец остался лежать в коридоре! — постепенно брал себя и свой облик под контроль, рассказывая о неудачной попытке открыть еще раз двери в Лунное наследие.       — Некромант, говоришь?       Задумался директор, вспоминая всех своих профессоров и старших учеников, у кого в роду могли быть хоть намеки на некромантию. Но после пятиминутного раздумья, так ничего и не вспомнил. Есть наследники, потомки родов, которые были на короткой ноге со Смертью, но ветвь их почти угасла вместе со способностью. Остались только некоторые умения. Полного наследия им не видать. Тогда кто? Такой вопрос тревожил Альбуса, понимающего, что планы на парня и его наследие придется резко перестраивать.       — Продолжай следовать за Гарри, Кривинус, — дал приказ директор, — но в этот раз без самодеятельности. На этот год хватит с него приключений. Уделим время другому ребенку. Пора!       Улыбка вышла широкая, слишком широкая, больше подходящая на оскал барракуды. А взгляд, привычный взгляд прозрачно-голубых глаз стал черен, как пропасть. Ни намека на свет, что так активно им проповедуется. Лишь непроглядная, безграничная тьма, что живет в самых отдаленных уголках хаоса.       Смотря на него, принявший облик Квирелла Антонин не мог понять, как еще все окружающие директора не раскусили его прогнившую насквозь натуру? Ведь невооруженным взглядом видно, что он протух насквозь. Все его деяния, слова и даже магия с душком. Определенным и уловимым.       «- Здесь что-то еще, — думает Долохов, покидая кабинет директора школы. Он направляется в покои профессора ЗОТИ, не смотря себе под ноги. Сопоставляет возможные варианты и причины, по которым Альбус по-прежнему занимает пост главы школы и одного из Верховных чародеев Британии. — Определенно, есть что-то еще. Но что?»       Бах!       Не заметил Антонин, как влетел в кого-то, валя с ног, летя на пол следом. В глазах летают пикси, в ушах шумит, ноги от неожиданности подкашиваются, не давая возможность встать. Да еще и кто-то лежит сверху. Пытается подняться, но не выходит. Руки запутались в широкой мантии, а ноги переплелись с ногами мага. Поза очень неловкая. А тот, кто с ним в ней оказался:       — Мистер Поттер!       — П-п-п-профессор Квиррелл! — испуганно произнес мальчик, смотря прямо в глаза русского, находящегося под обликом Одержимого, — простите, я…       Но что именно, так и не договорил, так как не смог от накатившего страха внятно выразить мысли. А просто еще раз извинился, кое-как поднялся и убежал, пятками сверкая. Долохов, все еще сидящий на полу, в раскоряку, и видящий пикси перед глазами, смотрел ему вслед.       — Да, тяжко мне придется. Шарахаться ты от меня будешь долго, — все-таки вставая, говорит Антонин, поправляя на голове тюрбан, расправляя с широкими рукавами мантию, направляясь туда, куда шел. В комнату. Как ни странно, но благодаря столкновению, мысли в его разуме разбрелись по нужным местам, встав как надо, по полочкам. — Но все равно надо проверить! — решил русский, поворачивая в крыло профессоров.       Мысль мыслями, а факты нужны. И желательно неоспоримые, чтобы прижать наверняка. Не давая возможностей уже поверженному, лежащему на земле врагу брыкаться и сопротивляться. И он их найдет. Уверен этом.