Теперь пойдёшь домой?

Рабочий день для большей части жителей Мондштата закончился ещё пару часов назад, стоило солнцу окончательно скрыться за горизонтом и уступить небосвод своей сестрице луне, рассыпающей покрывало из звёзд. На своих местах остались только рыцари, что сторожили ворота города и вход в штаб Ордо Фавониус. И Альбедо… Как исключение из правил. Сокрушенно вздыхая, алхимик садится на стул с мягкой обивкой и откидывается на его спинку. Настольная лампа бросает свет на кипу документов и записей, разложенных на столе, а огонь свечей причудливо играет бликами на стеклянном оборудовании ученого. Из-за двери кабинета на него смотрит Альберих. Весь растрёпанный, с игривой улыбкой на влажных от вина губах и полузакрытыми веками. Тень длинных ресниц рисует причудливые узоры на смуглой коже. — Что тебе от меня нужно? – блондин вопрошает и не торопясь обводит фигуру капитана кавалерии взглядом. Даже растрёпанный он выглядит как древнегреческий бог, лишь дорисуй к его рукам кисть винограда и накинь белую ткань поверх голого тела. — Мне нельзя просто так прийти и навестить тебя? Альбедо берет в руки исписанные бумаги и складывает в ящик стола, после спешно убирает все пробирки и колбы куда подальше, прикидывая, что их может снести неповоротливый после выпитого Кейа. — Ты никогда не приходишь просто так, будь честен хотя бы с самим собой. Блондин невольно усмехается и встаёт с места, наблюдая за тем, как Альберих заходит в «лабораторию»(по истине своим рабочим местом алхимик мог назвать только лагерь на Драконьем хребте). Хочется проронить смешок, видя, как он проверяет замок на входной двери и непринужденно оглядывается, на секунду делая вид, что случайно забрел сюда. Выпил он не так много, что видно по ровной походке и осознанному взгляду, который он кидает на стопки документов. Скорее всего пара бокалов красного полусладкого была «для храбрости». Или его уговорили выпить за компанию те гуляки, которые смело называли его товарищем (в правдивость этих слов и в то, что сам Кейа считает их своими приятелями верилось слабо). — Я сегодня допоздна, если ты планировал забрать меня, то нет, у меня ещё много дел… Альбедо чувствует горячие пальцы на своей щеке и невесомый поцелуй в висок. Якобы пьяный мечник уже преодолел расстояние от входной двери до рабочего стола и по собственнически положил одну руку на талию голубоглазого. Парень смог только слабо улыбнуться, прикрывая глаза и невольно прижимаясь щекой к теплу чужой ладони. Кейа умеет располагать к себе, плавить взглядом, внешним видом и словами. Так и хочется изучить глазами его точёную фигуру и ответить на пошловатую шутку кокетливым замечанием или игривым упрёком. Это, пожалуй, стало фактом. Так ещё и общеизвестным. Слишком громко гремели и гремят по сей день рассказы о любовных похождениях Альбериха и разбитых им сердцах. Альбедо знает, что из всего обилия этих «легенд» с трудом можно вычленить хоть одну правдивую (часто случалось так, что юные девы разбивали своё сердце самостоятельно, без прямого участия Кейи. Тот мог и не знать о существовании влюблённой в него особы, а та уже пустилась в рассказы о том, как подло он поступил с юным созданием, только-только познавшим вкус истинной и чистой любви). Однако, даже так он не может отрицать всех «талантов» и способностей мечника на любовном поприще. Отдельным пунктиком и удовольствием для Альбедо было тепло чужой кожи. Как мотылька притягивает источник света, так и его тянет в чужие объятия. Даже сейчас он невольно притирается, с жадностью и нескрываемым удовольствием принимая те крупицы тепла, которые даёт ему раскрытая ладонь и пальцы, выводящие узоры на бледной щеке. Блондин невесомо касается уголка чужих губ своими. Оторваться сложно, но здравый смысл заставляет уронить ещё пару фраз о том, что сейчас не время, не место, да и Кейе стоило бы отлежаться дома, а завтра прийти на работу в нормальном состоянии. Тем более, что Кли уже давно просит сходить с ней на пикник «всей семьёй» (исключая Алису, та не могла по понятным причинам, но часто присылала своей дочке весточки о том, где она и какие приключения пережила). — Уверен, что эти дела ты придумал самостоятельно и не случится ничего страшного, если они будут выполнены завтра. Альбедо демонстративно хмурится, сжимает пальцы руки, которая всё еще покоилась на его талии и аккуратно убирает её. Со стороны капитана кавалерии слышится недовольный бубнёж и обвинение в том, что он «недотрога». Забавно. — Ого. Правда? — Не издевайся. Блондин звонко смеётся и всё же присаживается на край рабочего стола, подзывая парня к себе. Тот моментально оказывается рядом. Сейчас Альбедо очень хотелось сравнить его с преданным псом, которого стоит позвать к ноге и он тут как тут. Может быть и тапки принесёт, чтобы хозяин похвалил и за ушком почесал. В ночном полумраке лунный свет красиво очерчивает силуэт алхимика, играет белёсыми прядями и Кейа нетерпеливо тянется за поцелуем, смуглыми пальцами зарываясь в копну чужих волос. Поцелуй получается мокрым, смазанным и жадным. Опьяняющим. Ученый чувствует вкус выпитого Альберихом вина и запах чужого одеколона, ассоциирующегося с зимним вечером, горящим костром и еловыми ветками. Вдыхая поглубже, Альбедо тянет воротник чужой рубашки, на ощупь старается найти металлическую застёжку. Не с первого раза, но ему удаётся это сделать и открыть вид на выступающие ключицы и кадык. К тому времени Кейа уже скинул свою меховую накидку и проделал то же самое с чужим плащом, а юркими пальцами успешно расстегнул первые пуговицы рубашки. — У тебя такая бледная кожа… Мужчина тихо смеётся и получает раскрытой ладонью по плечу. Альбедо не любил разговоры. Не в такой обстановке и не о таких вещах, не в этом контексте. А Кейа говорил одно и то же, специально дразнил и получал за это. Иногда очень сильно, когда не затыкался и портил блондину весь настрой. — Ещё одно слово и ты вылетишь из этого кабинета как пробка. — Как грубо. — Ты заслужил. Альбедо закатывает глаза и уже сам тянется к чужим губам. Целует он медленно, со вкусом, периодически цепляя нижнюю губу партнёра зубами и усмехаясь, слыша со стороны недовольный вздох или шипение. Тонкие пальцы ведут дорожку от оголённого участка кожи вниз по груди и останавливаются на чужой ширинке. Умело цепляя металлическую застёжку, блондин спешно избавляется от чужих брюк, спуская их до колен. Тут капитан кавалерии перехватывает чужие ладони и поднимает к себе на плечи, смотря с лукавой улыбкой на губах и хитрым лисьим прищуром. — Ты торопишься так, как будто это не я пришёл к тебе, а с точность да наоборот. Алхимик звонко цокает и кусает горячую как раскалённый песок кожу под ухом Кейи, из-за чего тот запрокидывает голову и несдержанно стонет. Альбедо мажет по ней губами и с удовольствие прикрывает веки, улавливая даже тут знакомый ему запах. Наконец приходит осознание, что именно этот одеколон был подарен им самим Альбериху на первый Новый год, который они провели вместе. От этого в груди расцветает букет всё ещё непонятных, но приятных блондину чувств. Ещё чуть-чуть и он погрузился бы в свои мысли, силясь найти рациональное объяснение и определение, подходящие данной ситуации. Не даёт этому случиться Кейа, который бесцеремонно стягивает чужие шорты и опускается коленями на холодный пол. Голубоглазый растерянно опускает взгляд и хочет возразить, но синеволосый уже стягивает нижнее бельё вслед за шортами. Остаётся только сжать губы и вцепиться тонкими пальцами в край деревянной столешницы. Буднично холодной кожи касаются горячие влажные губы, целуют худые бедра и низ живота, который приятно сводит. На этот раз стон срывается с губ Альбедо, а одна рука путается в длинных локонах капитана. Снизу слышится самодовольный смешок. Чужие руки разводят бедра алхимика, Кейа припадает губами уже к нежной коже на их внутренней стороне, кое-где оставляя засосы и следы от зубов. Они тут же расцветают на тонкой коже красными и розовыми пионами. Алхимик тянет чужие волосы у корней, всем своим видом просит поскорее завершить начатое и перестать измываться. Альберих слушается. Его пальцы остаются на бедрах, удерживают их на месте, а губы накрывают головку стоящего члена. Он опять дразнит (привычное дело), ведёт языком вниз, собирает капли предэкулята и поднимает взгляд на блондина, который стонет, жуёт нижнюю губу и сводит брови к переносице. Ещё чуть-чуть и его терпения не хватит, он обязательно выскажет партнёру всё, что о нём думает. Кейа опять понимает. Он всегда понимает и видит ту грань, которая грозит ему лишениями. Губы опять смыкаются вокруг члена и опускаются ниже, вбирая добрую часть длины. Альбедо прикрывает рот ладонью, кусает её с внутренней стороны и жмурится до звёздочек перед глазами, пока Альберих ласкает его языком, тут и там ведёт своими юркими пальцами и прожигает взглядом, в котором так и читается вся гордость за проделываемую работу. Когда Кейа в очередной раз отстраняется и легонько дует на мокрую от слюны и смазки головку, его пальцы ползут по тонкую ткань чулок. Он цепляет резинку, оттягивает и играется с ней. Сверху на всё это слышит недовольный вздох и шипение, чужая рука с силой давит на затылок. У капитана, как и у алхимика, были свои «пунктики», одним из таких являлись ноги блондина. В частности обтянутые капроном. Они казались длиннее, тоньше, изящнее. И каждый раз хотелось поскорее стянуть чулки, сжать руками щиколотки или исцеловать тонкую полоску кожи между их краем и краем чужих шорт. Альберих всё же выполняет настойчивую просьбу, ускоряется и закидывает чужую ногу на своё плечо, сжимая под коленом и иногда проводя рукой вверх до бедра, дабы в полной мере насладиться бархатом чужой кожи. Ещё несколько быстрых движений вверх-вниз и по кабинету разносится сдавленный, но, в сравнении с другими, громкий стон. Смуглые щёки горят румянцем, когда их обладатель наконец отстраняется и проводит по влажным губам языком. Альбедо переводит дыхание, убирает ладонь от губ и жестом просит Кейу встать с холодного пола. Коленки неприятно ноют и мечник с радостью поднимается, натягивая свои брюки. Блондин вопросительно вскидывает бровь. На немой вопрос с радостью отвечают. — Теперь пойдёшь домой? Понятно, почему он ограничился этим и предпочёл застегнуть ширинку, следом затягивая ремень. Алхимик слишком размяк, чтобы отказать, поэтому молча кивает, тянется к чужим губам и оставляет на них лёгкий поцелуй.