▬▬ι══════════════ι▬▬
Подрастая, у Ло Бинхэ не было многого, не было никаких модных игрушек, которые продавались на рынке, не было личной комнаты, иногда даже не хватало еды, чтобы он не ложился спать с урчащим животом. Но он не позволил этому затмить то, что у него было: у него была любящая мама, которая делала для него все; у него был дом, в котором ему было тепло и сухо; и у него был тайный друг. Его мама сказала ему, что ему не разрешено никому рассказывать, но у него был самый лучший на свете друг. Его друг был потрясающим, умным, милым и иногда очень забавным. Ещё его друг очень хорошо пел, Бинхэ любил, когда он напевал. Но его друг также был грустным. Особенно когда он пел Бинхэ одну из любимых песен, его голос ломался и дрожал, как у Бинхэ, когда он собирался заплакать. Бинхэ знал, как это звучит, потому что Бинхэ много плакал. Его матушка сказала, что иногда он слишком много плакал, но он ничего не мог с этим поделать, когда он расстроен, у него щиплет нос и слезятся глаза, и с ее стороны действительно несправедливо ожидать, что он не заплачет. Он задавался вопросом, чувствует ли он то же самое, что и его друг. Ему хотелось обнять своего друга, как когда он плакал и его мама обнимала его. Но объятия маленького нефритового камня ни разу не приносили ему никакой реакции. Не то чтобы его друг на самом деле был всего лишь нефритовой бусинкой, Бинхэ знал, что это не так. Если бы это было так, его друг тоже смог бы его услышать. Тогда Бинхэ рассказывал ему все: о самом высоком дереве, на которое он забрался, и о его любимом укрытии под мостом. Как каша его мамы была лучшей в мире, и что она тоже учила его готовить. Как он собирался помочь ей, когда подрастет, чтобы ей не пришлось так много работать. Как сильно он любил пение своего друга и как много это действительно значило для Бинхэ. Он надеялся, что и для своего друга он тоже что-то значит. Его друг был действительно умным. Намного умнее Бинхэ, и для ребенка его возраста Бинхэ был довольно сообразительным. Но его приятель, его друг, казалось, знал все. Бинхэ часами слушал, как он рассказывал о монстрах, мечах или поэзии. Он не понимал то, что его друг говорил о числах и счете, но Бинхэ просто слушал его голос. Его друг был настолько умен и научил Бинхэ стольким вещам, что тот стал называть его учителем. Иногда учитель расстраивался и говорил слова, которые Бинхэ не разрешалось повторять. Однажды он попробовал, и его мама разозлилась на него. Когда он сказал ей, что учитель сказал это первый, она выглядела немного грустной. Она посадила Бинхэ к себе на колени и сказала ему, что ему не следует повторять все, что он слышит. — Тебе также не следует никому рассказывать о своем учителе. — Но почему нет? — Кто-то может попытаться украсть его у тебя. — Бинхэ почувствовал жжение в носу, просто подумав о том, что кто-то забрал учителя. Его крошечная грудь надулась, — Я им никогда не позволю! Она усмехнулась его браваде, а затем осторожно засунула маленький кулон ему за рубашку, поглаживая его рядом с сердцем. — Я знаю, что ты этого не допустишь, мой Бинхэ смелый и сильный, но если никто не узнает о твоем друге, никто не попытается его забрать. Он задумался над ее словами и в конце концов кивнул, она была права, было бы легче защитить учителя от плохих людей, если бы они о нем не знали. — Итак, ты обеспечишь безопасность учителя, а я буду обеспечивать безопасность Бинхэ, — она поцеловала его в лоб, и он захихикал. В детстве у Бинхэ было немного денег, но он был счастлив. У него была мать и свой учитель, пока они у него были, ему больше ничего не нужно.▬▬ι══════════════ι▬▬
Яркий солнечный свет проходил сквозь бамбук, а ветерок был теплым и легким. Действительно лучший день, чтобы посидеть в бамбуковом лесу и почитать книгу. Это была погода, ее нельзя было игнорировать. Шэнь Юань совершенно, со стопроцентной уверенностью, не прятался. Ну и что, что он должен был сидеть на очередной лекции со своими сверстниками. Люди постоянно пропускали занятия на Цинцзин, им предлагалось заниматься самостоятельно. Цинцзин мог предложить много уроков, и по большей части Шэнь Юань наслаждался его занятиями. Музыка, каллиграфия, живопись и даже тактика ведения войны — он добросовестно посещал все эти лекции. Это были лишь некоторые из новых уроков, которые ему было трудно высидеть. Неважно, если большинство учеников считали их самыми важными уроками на пути к совершенствованию? К нему это не относилось. Ему было бы гораздо лучше во время чтения сборника информации о демонах, который он нашел в задней части библиотеки. Даже уроки фехтования, которые ему так нравились несколько лет назад, теперь превращали его желудок в бурлящую яму страха. Вскоре его соученики будут изучать слова силы, и все они будут летать вокруг Цанцюн. В то время как Шэнь Юань застрял на земле, ему оставалось только наблюдать. В любом случае он даже не был настоящим учеником. Символы на странице начали расплываться, и он сглотнул слезы. Прошло так много времени с тех пор, как он считал себя отличающимся от своих сверстников, но это, наконец, дошло до него. Они все научатся быть великими заклинателями, а он будет просто безмолвным Шэнь Юанем. Он был тих, никто даже не заметит, если он пропадёт. По крайней мере, он так думал и надеялся. Шэнь Юань должен был знать лучше. На Цинцзин ничего не происходило без ведома Шэнь Цинцю. Не успел он прочитать и две главы, как книгу бесцеремонно вырвали у него из рук. — Как думаешь, что ты делаешь? — голос главы Пика был ровным и холодным. Шэнь Юань встретил его взгляд своим собственным. "Читаю". Нелегко было передать бойкий тон, используя только жесты, но Шэнь Юань был почти уверен, что ему это удалось. — Ты знаешь, что имеет в виду этот мастер, — в словах звучала угроза, каким бы пассивным ни было выражение его лица, Шэнь Цинцю не мог смягчить свои слова. Какое право он имел злиться? Угрюмое настроение Шэнь Юаня сменилось раздражением. — У тебя урок, — это был тон, не терпящий споров, тот, который говорил всем, что Шэнь Цинцю был прав, а остальные были хуже его. Это разозлило Шэнь Юаня. Он стоял теперь почти на уровне глаз своего брата, его гнев придавал ему смелости. "Это пустая трата времени". Взгляд, брошенный Шэнь Цинцю на него, не сработал, его снисходительность только распалила Шэнь Юаня. — И что заставило тебя прийти к такому решению? "То, что у меня нет голоса", — его жесты были прерывистыми, он делал паузу, чтобы подчеркнуть каждый из них. — Этот мастер в курсе. Ему хотелось убрать это спокойное выражение с лица гэгэ. Это раздражало. — Раньше это не мешало тебе посещать уроки, почему ты позволил этому помешать сейчас? Как будто он снова был младшим учеником, Шэнь Цинцю намеренно уклончиво ждал, пока он сам найдет ответ, и Шэнь Юаню это уже надоело. Ему было пятнадцать, и он точно уже не был тем невежественным ребенком, которым был, когда впервые приехал в Цинцзин. Он не часто чувствовал необходимость кричать, но все равно попробовал. Это было бессмысленно, даже не дало ему никакого облегчения его гнева. Он переключил свое внимание на ответ. "Я не могу использовать слова силы если. У меня. Нет. Голоса!" Шэнь Цинцю посмеялся над ним, как будто это была неразумная позиция. Он подошел к побегу бамбука и сорвал единственный лист. Затем посмотрел на Шэнь Юаня, чтобы убедиться, что тот наблюдает и швырнул лист мимо головы мальчика. Его гнев растаял, когда его заменил шок, и он услышал позади себя звук листа, врезавшегося в стебель. Ему пришлось обернуться, чтобы убедиться – некогда безобидный лист превратился в опасный клинок в руках главы Пика. Он медленно повернулся, с трудом обрабатывая происходящее, и посмотрел на брата. — Этот мастер произнес какие-нибудь слова? Оглянувшись на лист, он покачал головой. — Совершенствование – это нечто большее, чем просто летающие мечи и связывающие слова. Тебе не нужно говорить, чтобы развивать ядро. — Шэнь Юань не... он никогда не думал об этом подобным образом. Мужчина постарше лениво раскрыл веер, — Для заклинателя существует нечто большее, чем просто его слова. Среди нас есть многие, кого можно назвать немыми, судя по тому, как они пренебрегают всеми остальными. — Более того, когда ты вернешь свой голос, будет слишком поздно учить тебя. Когда он вернет голос? Шэнь Юань уже давно отказался от возможности обретения своего голоса. Эта надежда умерла вместе с Су Сиянь, и теперь гэгэ говорил об этом так, как будто это было совершенно точно. Говорил с той проклятой королевской уверенностью, которая разозлила Шэнь Юаня всего несколько минут назад. "Но если я получу его обратно, смогу ли я его использовать?", — он давно не чувствовал себя таким маленьким, ему почти захотелось иметь веер, за которым можно было бы спрятаться. — Ты сможешь, — его голос ни разу не дрогнул, а глаза были устремлены на Шэнь Юаня. "Но откуда ты знаешь, что я верну свой голос?" — Потому что я свой вернул. Это признание поразило Шэнь Юаня, заморозив его на месте. Шэнь Цинцю никогда не рассказывал о своем прошлом, этому человеку нравилось, что его считали загадкой. Несравненный ученый, безупречный и красивый, перехитряющий людей на каждом шагу. Здесь он поделился с Шэнь Юанем сокровенной информацией, наблюдая за мальчиком, как будто провоцируя его оспорить ее. Так же внезапно он начал переводить тему от столь убедительного открытия. — Даже если меч не умеет летать, он все равно может глубоко ранить. Если ты не овладеешь этими навыками, как ты можешь рассчитывать присоединиться к этому мастеру на ночной охоте? Ночная охота? С ним? Шэнь Юань, честно говоря, никогда даже не задумывался об этом, некоторые из его сверстников уже были там, но он ни разу не думал, что сможет это сделать. Он всегда ожидал, что будет способен только читать о монстрах, населяющих мир. Это была захватывающая возможность — не запирать себя в клетку. Ему нужно было о многом подумать. Его мир изменился практически в одно мгновение, и ему нужно было благодарить за это гэгэ. Он собирался выразить свою признательность, но Шэнь Цинцю не дал ему шанса. — А теперь иди в класс. Он кивнул и убежал, гэгэ вел себя как колючка и никогда бы не показал этого, но ему было не все равно, и Шэнь Юаню было приятно знать, что, возможно, его не так-то легко забыть.▬▬ι══════════════ι▬▬
Шан Цинхуа принял несколько сомнительных решений в своей жизни. Большинство из них относились к серии романов, которые он время от времени публиковал, с помощью других ему удалось добиться повышения до главы Пика. Он до сих пор не совсем понимал, как все это получилось, но на самом деле он не собирался жаловаться, по крайней мере, на это. Вероятно, это было как-то связано с его хобби собирать информацию. По правде говоря, это была привычка, которую он подхватил, когда начал путешествовать с целью исследований для своих романов. Найти самых громких сплетников в городе и заставить их рассказать ему все. Вдохновение всегда можно было отыскать в драме жизни обычных людей. Он сохранил связи, когда понял, что те же самые сплетни могут облегчить и его работу. Тот факт, что он раскрыл секреты, которые никто не хотел, чтобы он знал, на самом деле являлось их ошибкой. Было необъяснимо легко знать слишком много, когда ты ну… знал слишком много. Он получал отчеты со всего мира, продолжая использовать уловку необходимости вдохновения для своих произведений. Если бы он тут или там подобрал сюжетную линию, то это еще лучше. Итак, он как бы случайно стал управляющим шпионской сети. Но это казалось подходящим хобби, и его писательский мозг часто соединял точки, которые некоторые люди предпочли бы не связывать. Но правда, ему нужны были все преимущества, которые он мог получить. Его развитие было неплохим, в конце концов, он стал управлять Пиком, но его возможности в словах силы не были идеальными. Слова силы действовали по-разному для каждого заклинателя. Конечно два заклинателя могли сказать одни и те же слова с одним и тем же намерением, но это не означало, что на них отреагируют одинаково. Даже произношение простой команды может иметь совершенно разные последствия. То, как вы говорите, было так же важно, как и то, что вы скажете. Слова могут подействовать немедленно или проявляться постепенно, с течением времени. Слова одного заклинателя могли быть убедительными, а слова другого можно было легко проигнорировать. Некоторые люди могли без труда отдавать команды, и мир подчинялся, другие могли развить свои способности сверх того, что должно быть возможно. Шэнь-шисюн был особенно искусен в отрицаниях, Му Цинфан был наиболее силен, когда был особенно конкретным, а Ци Цинци, хотя и не так четко, обычно воздействовала на большее количество людей одновременно. Шан Цинхуа был не такой. Если он хотел, чтобы его слова силы были наиболее эффективными, он должен был сформулировать их как просьбу. А это означало, что всегда была возможность отказаться, сколько бы ци он в них ни вливал. Итак, если у него была сеть шпионов, которые снабжали информацией, нужной ему для лучшего выполнения свою работы, кто мог его винить? Не рассказать своим боевым братьям и сестрам об указанной шпионской сети, вероятно, было не самым разумным решением, которое он мог принять, но и не худшим. К последним относился повелитель северных демонов Мобэй-цзюнь. Он был вдали от Цанцюн во время одной из своих исследовательских поездок в небольшой городок недалеко от границы с царством демонов, работая над своим следующим романом. Он специально поехал на границу, чтобы спросить о мире демонов. Он писал о несравненной красавице, которая пожертвовала собственную свободу повелителю демонов ради безопасности своего отца. Начало его работы было многообещающим, но ему нужно было узнать больше о демонах, чтобы отдать должное главному мужскому персонажу. Он не так уж много узнал о демонах от местных жителей: одна женщина настаивала на том, что ребенок использовал слова силы, а затем был похищен заклинателями. Она явно была сумасшедшей, но это была самая интересная история в деревне в тот день. Поэтому, когда он наткнулся на невероятно красивого демона в полубессознательном состоянии, истекающего кровью в переулке, он увидел в этом возможность, а не довольно плохо продуманное решение, каким оно было на самом деле. Забыв все сплетни, которые он собрал в тот день, вместо этого он отвел демона в свою арендованную комнату и провел ночь, накладывая лед на его бессознательное тело, сокрушаясь о том, насколько несправедливо, что демон все еще может быть таким потрясающе привлекательным, хотя и так тяжело ранен. Но это не имело значения, сделай он одолжение повелителю демонов, и, возможно, его шпионская сеть распространится на царство демонов, верно? Ну, не совсем так. Мобэй-цзюнь не был особенно благодарен после пробуждения. Единственным спасением Цинхуа было то, что он не пытался использовать слова силы, он полагал, что они, вероятно, все равно не сработали бы. Слова и демоны на самом деле не сочетались. Они не могли говорить их как заклинатели, но в этом и не было необходимости. Обычно они были хорошо оснащены собственной демонической силой, и некоторые слова могли воздействовать на демонов, но только на более слабых. Даже в этом случае, если вы хотите, чтобы они действительно прижились, вам нужно было использовать имя демона, что еще не было гарантией успеха. Если демон назвал вам свое имя, это означало, что он достаточно уверен в себе, чтобы разрушить любые слова, которые вы можете использовать. Именно поэтому заклинатели, чьи слова укрепляли их собственные боевые способности, такие как Лю Цингэ, лучше всего справлялись с царством демонов. У Шан Цинхуа не было шансов. Поэтому он делал то, что делал всегда, когда принимал ужасное решение, которое могло привести к его смерти. Он пресмыкался. Распростершись перед повелителем демонов, он изо всех сил старался обнять его бедро, называя его «мой король», чтобы это нельзя было принять за использование слов силы. Каким-то образом это сработало, и он вышел из этой ситуации практически невредимым. В то время он полагал, что в лучшем случае он никогда больше не увидит повелителя демонов, в худшем? Что ж, он посчитал разумным отказаться от своих исследований и как можно скорее вернуться в Цанцюн. У него будет больше шансов на выживание, если рядом будут его более боеспособные братья и сестры. Ему так и не удалось закончить этот роман. Чего он не ожидал, так это того, что однажды поздно вечером, почти два года спустя, он вернется в свою комнату и обнаружит, что повелитель демонов снова ранен и лежит в его постели. Раны не были слишком серьезными, но, похоже, повелитель демонов ожидал, что Шан Цинхуа позаботится о нем, как он делал это раньше. Что, конечно, и сделал Шан Цинхуа. Какой еще у него был выбор? Мобэй-цзюнь был самым ужасающе привлекательным мужчиной, которого Шан Цинхуа когда-либо встречал, и он знал Лю Цингэ. Это был первый из многих подобных визитов, и казалось, что Шан Цинхуа каким-то образом приютил бездомного кота в виде повелителя демонов. Просто его удача. Не помогло и то, что у повелителя демонов было более бесстрастное лицо, чем у Шэнь Цинцю, он никогда не мог сказать, был ли демон благодарен, у него запор или он готовился вырвать ему позвоночник. Он решил, что если он еще немного поунижается, то, в лучшем случае, ему никогда не придется это узнать.▬▬ι══════════════ι▬▬
Шэнь Юаню нечасто удавалось посетить другие Пики, хотя на этот раз он решил, что поездка в Аньдин необходима. Ему необходимо находиться подальше от бамбуковой хижины, пока Юэ Цинъюань был в гостях. Шэнь Цинцю никогда не повышал голоса, даже со своими учениками, даже когда Шэнь Юань вел себя мягко говоря плохо. У него была репутация и сверхъестественная способность показывать самую строгую власть одним лишь взглядом. Однако было одно исключение — лидер секты Цанцюн. Шэнь Цинцю, по крайней мере, проявлял милосердия, делая это только наедине. Это поставило Шэнь Юаня в невероятно неловкое положение – он оказался не только единственным свидетелем, но и единственным человеком, достаточно невезучим, чтобы оставить книгу, которую он читал, в своей комнате. Список с запросом не был срочным заданием, но, по крайней мере, он удержал бы его от одностороннего крикливого поединка, который должен был состояться на Цинцзин. Если бы ему повезло к тому времени, как он сходит и вернется, Юэ Цинъюань сдался бы продолжать делать то, что всегда приводило в ярость Шэнь Цинцю. Он не знал точно, почему Шэнь Цинцю всегда так злился на другого мужчину, все, что он знал, это то, что у него была горькая история, и ради его личной безопасности и здравомыслия ему лучше было не знать ее. Пытаясь остаться в неведении, он направился через Радужный мост, надеясь, что к тому времени, когда его поручение будет выполнено, он вернется в гораздо более тихий дом. У него никогда не было возможности познакомиться с большинством других глав Пиков, они не часто посещали Цинцзин, и, поскольку он изредка покидал Цинцзин, возможности пересечься с ними были немногочисленны и редки. Даже его разговоры с Юэ Цинъюанем, который чаще всего посещал Пик науки, были довольно ограничены. Обычно они заключались в том, что лидер секты спрашивал о настроении Шэнь Цинцю, а затем явно игнорировал любые предупреждения, которые Шэнь Юань пытался ему дать. Определенно лучше ему не знать. Большая часть того, что он знал о главе Пика Аньдин, исходила из мнения его брата. Шэнь Цинцю часто называл этого человека болтающим трусом, хотя он и упоминал, что глава Шан выполнял свою работу лучше, чем его предшественник. По меркам гэгэ, это была высокая похвала. Это означало, что когда он передал мужчине запросы для Цинцзин, он был не совсем готов к ответу этого человека. Шэнь Юань слишком привык к сдержанному характеру и тщательной организованности своего брата. Шан Цинхуа оставался неподвижным ровно столько, чтобы прочитать список, а затем начал действовать, быстро перебирая стопки бумаг, разбросаных по его столу, бормоча про себя о припасах и трудовых ресурсах. Было очевидно, что у него не было видимой системы хранения документов. Шэнь Юань хотел дать ему понять, что дело не срочное , но он не знал, понимает ли мужчина жесты его рук. Даже если бы он их понимал, он бы не удосужился оторвать взгляд от того, что делал. — А, оставил этот запас на складе, оставайся здесь, — почти без предупреждения, Шэнь Юань остался один в кабинете главы Пика, чувствуя себя довольно неловко. В порыве ухода главы Шан со стола слетело несколько страниц, он схватил их прежде, чем они успели упасть на пол. Не зная точно, кому они принадлежат и как долго будет отсутствовать их владелец, он начал их читать. Ему действительно не следовало этого делать, любые документы на столе главы Пика могли содержать самую разную конфиденциальную информацию. Такая информация не должна быть доступна ученикам, не говоря уже о ком-то вроде него, у которого была такая двусмысленная позиция на хребте. Но, поскольку он всегда был таким заядлым читателем, невозможно было удержать свой взгляд от символов на странице, и когда он туда посмотрел, понял, что на этих бумагах нет ничего, даже отдаленно связанного с Пиком. Это была художественная литература. Плохая художественная литература. На тех двух страницах, которые ему удалось поймать, было написано о каком-то славном герое, сражающемся в праведной битве со своим соперником? Братом? Двойником? Это было не очень понятно. Это казалось действительно интересным отрывком, но диалог был довольно неуклюжим и клишированным. Настолько, что любой эмоциональный эффект, задуманный автором, оказался полностью перекрыт. Шэнь Юань поморщился. — Настолько плохо, да? — это его напугало. Как мог человек, который явно был ходячей катастрофой, так тихо войти в комнату? Повернувшись к главе Пика, он виновато вернул упавшие страницы. Он попытался изобразить маску безразличия, как это сделал бы Шэнь Цинцю. Шан Цинхуа взял страницы и задумчиво посмотрел на него. — Какое твое мнение? Он ожидал, что его отругают, поэтому энтузиазм, с которым был задан вопрос, сбил его с толку. Прежде чем он смог остановиться, он начал жестикулировать резкую рецензию на текст. Он прочитал много рассказов, но никто никогда по-настоящему не спрашивал его мнения о них. И у него было свое мнение. В середине рецензии он понял, что даже не знает, сможет ли Шан Цинхуа вообще это понять. Но мужчина, казалось, уделял ему пристальное внимание. Когда он закончил, человек перед ним заскулил. Буквальное нытье взрослого мужчины, одного из уважаемых глав мира совершенствования. — Да ладно, я имею в виду, я знаю, что это только первый черновик, но здесь будет гораздо больше смысла, если ты прочтешь остальную часть. Внезапно Шан Цинхуа снова быстро задвигался, растаскивая страницы из кучи на столе, приводя их в некое подобие порядка. Когда он был удовлетворен беспорядочной стопкой, он сунул ее в руки Шэнь Юаня. — Вот, возьми это с собой. Не потеряй их, это мой единственный черновик. Прочитай все это, а затем скажи мне, что ты думаешь. Мне нужно мнение со стороны, которое поможет мне разобраться в истории. Прежде чем он успел осознать, что только что раскритиковал роман, написанный одним из глав Цанцюн, его выгнали за дверь. Затем его бесцеремонно затащили обратно только для того, чтобы получить записку насчёт его первоначального запроса, а затем снова вытолкали. Его обратный путь по Радужному мосту был в полной растерянности. Он оскорбил писательство этого человека, а затем его попросили прочитать дальше. Его озадачивало, почему. Возможно, ему стоило вернуть рукопись с извинениями, если бы он прочитал эту чушь, ему было бы трудно льстить человеку, который ее написал. С другой стороны, глава Пика Шан, похоже, не слишком обеспокоился таким далеко не выдающимся первым впечатлением. Тем не менее, постоянное оскорбление главы одного из Пиков, вероятно, не пойдет ему на пользу. Он вернулся в бамбуковую хижину немного ошеломленный, но решил, что даже читать эту чертовщину не будет. Шэнь Цинцю уже настолько оскорбил других глав, что Шэнь Юаню не нужно было еще больше злить кого-либо из них. Он собирался открыть дверь, прежде чем услышал крик. Похоже, его брат еще не закончил ругать лидера секты Юэ, и казалось, что у него осталось ещё много язвительности. Он с грустью вспомнил, что книга, которую он собирался прочитать, все еще была заперта в доме, он, вероятно, мог бы учиться, но на самом деле он просто хотел провести день за чтением. Стопка бумаг съехала в его руках. Возможно, он просто прочитает данную рукопись еще раз, это будет вежливо.▬▬ι══════════════ι▬▬
Жизнь на Цанцюн продолжалась относительно мирно, Шэнь Цинцю еще не взял главного ученика, в результате чего Шэнь Юаню оставалось выполнять всю работу, для него предназначенную, за исключением обучения младших учеников. Он действительно преподавал один курс о том, как распознавать и обращаться с некоторыми из наиболее редких зверей, с которыми может столкнуться заклинатель, но его посещали только старшие ученики, даже тогда это были только те, кто лучше всего понимает его жесты руками. Иногда он волновался, и даже самым продвинутым ученикам было трудно уследить за жестами. Однако наличие небольшого количества уроков означало, что его брат абсолютно без колебаний отдал ему все документы Цинцзин. Честно говоря, обычно это было не так уж и плохо, но в последнее время это даже расслабляло. Шэнь Юань уже давно смирился со своим местом в секте. Он не использовал слова, но он все еще мог работать над своим золотым ядром, сосредотачиваться на физических формах своего меча, и он всегда будет главным экспертом Цинцзин по монстрам. Но это не означало, что его безмолвность не беспокоила его время от времени. Тем более, что приближалась очередное собрание Альянса Бессмертных, и именно он отвечал за всю документацию. Его брат попросил его помочь выбрать лучших учеников для участия, и он не мог полностью подавить кусочек ревности, который скользил по краям его разума. Ему никогда не удастся присутствовать, даже в качестве зрителя. Хуаньхуа обычно принимал гостей, а Шэнь Цинцю ясно дал понять, что он никогда не должен приближаться к представителям этой секты. С чем, честно говоря, он согласится пятнадцать лет спустя, и его кожа все еще покалывала при мысли о встрече с Лао Гунчжу. Но каковы были шансы, что старый хозяин дворца вообще его узнает? Особенно, если его отправят на трибуны вместе с сотнями других учеников. Это казалось мелочью, но ему хотелось бы по крайней мере стать свидетелем одного собрания, даже не ради участия в соревнованиях. В любом случае, сейчас он был практически слишком взрослым, чтобы участвовать. Настоящей привлекательностью была возможность увидеть такое множество разных монстров и зверей в одном месте, и, возможно, услышав, как его сверстники возвращаются с захватывающего собрания и рассказывают истории о соревнованиях, он почувствовал бы себя немного больше похожим на забытого ребенка, который раньше прятался в своей комнате и утыкался в книги. Отдаваясь историям и приключениям, которые он сам никогда не мог пережить. Ему было одиноко. Итак, если на той конкретной неделе он проделал несколько дополнительных кругов вокруг горы или, возможно, поручил своим ученикам прочитать несколько дополнительных глав, и внутренне обиделся совсем немного, кто мог бы его винить? Может быть, он разорвал бы на части последнюю главу романа Шан Цинхуа, от этого ему обычно становилось легче. Почему-то этот человек все равно просил его рецензии, как бы жестоко он ни критиковал прозу. Это была странная договоренность, Шэнь Юань не назвал бы это дружбой. Если бы он это сделал, Шан Цинхуа стал бы вести себя с ним еще более нелепо. Он все еще не мог понять, как этот человек стал главой Пика, и все, что Шэнь Цинцю мог сказать, это то, что он лучше, чем предыдущий глава Аньдин. Ему действительно нравилось читать рассказы Цинхуа, хотя в основном он делал это для того, чтобы он мог жаловаться на нелепо надуманные дыры в сюжете, одномерных персонажей и отвратительную романтику. Это заставило его почувствовать себя нужным. Итак, он смирился с вечером чтения, по крайней мере, так было до тех пор, пока его брат не подошел к нему. — Готовься к охоте. Му-шиди нужно, чтобы мы принесли яйца синерогого тигра. Выезжаем утром. — Они давно не выходили на охоту, но Шэнь Юань был совершенно уверен, что запасы Му Цинфана порошка из яичной скорлупы синерогого тигра едва ли иссякли. Это не был часто используемый компонент. Он понимающе кивнул и ухмыльнулся после того, как Шэнь Цинцю вышел из комнаты. Ты не хитрый, гэгэ, я вижу, что ты делаешь. Шэнь Цинцю не был любящим человеком, но ему было не все равно. Шэнь Юаню потребовались годы, чтобы понять это, но другой мужчина показывал заботу другими, более тонкими способами. Это были не крепкие объятия и нежные колыбельные, которые давала Су Сиянь, и Шэнь Цинцю никогда не признался бы в этом под страхом смерти, но это помогло отбросить часть одиночества, которое действовало на настроение Шэнь Юаня. Ночная охота была именно тем, что ему нужно, чтобы на несколько дней отвлечься от планирования собрания. Что-то, что напоминало бы ему, что он не бесполезен без голоса. Объективно он знал, что это не так, гэгэ давно убедил его в этом, но не помешало бы иметь осязаемое напоминание время от времени. Воодушевленный, он убрал рукопись Цинхуа и начал перебирать все, что им понадобится для охоты, тихо подпевая одной из любимых колыбельных шицзе.▬▬ι══════════════ι▬▬
Это была стрела Хуаньхуа. Смелый шаг, коварный и беспринципный, но смелый. Шэнь Цзю даже в своем изможденном состоянии должен был поапплодировать тому, кто выстрелил эту чертову штуку. Если бы они добились своей цели, если бы он или его брат были немного медленнее, это было бы идеальное убийство. Глава Пика и его ученик были замучены до смерти диким зверем. Никакая вина не пала бы на расточительную секту, и политические препятствия были бы устранены. Он не тешил себя мыслью, что был самым большим препятствием для Лао Гунчжу, но и никогда не позволял этому человеку сидеть на месте спокойно. Особенно после того, как он забрал Шэнь Юаня, особенно после смерти Су Сиянь. Это была достаточно легкая охота, А-Юань всегда увлекался изучением зверей, и это хорошо пригодилось на практике. Сидеть сложа руки и позволять молодому человеку найти свою жертву было весьма приятно. Он видел, как на него повлияло предстоящее собрание Альянса Бессмертных. Здесь, посреди какого-то богом забытого леса, к А-Юаню вернулась уверенность. Было поистине удивительно видеть, как съежившийся ребенок, которого он взял к себе много лет назад, стал таким уверенным и умелым человеком. Шэнь Цзю никогда не отличался сентиментальностью, но никто и никогда не мог обвинить его в том, что он ставил себя превыше чувства гордости. В этом районе были и другие практикующие, ученики Хуаньхуа, которые хотели подготовить арену для предстоящего собрания. Их цель была гораздо более свирепой, чем можно было бы считать подходящей для данного события, поэтому они держались на расстоянии, не беспокоясь о том, чтобы заботиться о чужой добыче. На синерогих тигров было не так-то просто охотиться, и было очень мало учеников, которых он осмелился бы взять с собой на такое дело. Еще меньше тех, кто мог собрать яйца, не убивая зверя. Найдя дремлющего в гнезде зверя, А-Юань настоял на этой особи. Синерогие тигры были редкостью. Их шкуры ценились богатыми людьми, а синие и черные полосы были признаком престижа. Тем более, что получить его означало, что ты имел дело с одним из них. Зловещие рога, вьющиеся из-под подбородка зверя, готовы были забодать любое существо, которому не повезло попасть в пасть тигра. Оставить это существо в живых не имело большого значения для Пикового главы, но он потворствовал требованию А-Юаня. Если бы они вели себя тихо и осторожно, подобрать несколько яиц было бы легко. Нет необходимости сталкиваться с монстром, и они смогут вернуться, если когда-нибудь понадобится больше яиц. Он мог оценить практичность этого. Кроме того, А-Юань умел молчать не только потому, что у него не было голоса. Шэнь Юань был тенью, спокойно приближающейся к гнезду, каждый шаг был почти устрашающе тихим. Ему удалось положить два яйца в свой мешочек цянькунь, прежде чем стрела попала в бок зверя. С опущенной головой, сосредоточившись на своей цели, у А-Юаня не было шансов. Шэнь Цзю двинулся, не раздумывая, оттаскивая А-Юаня от этих злых рогов, но в то же время сам стал пронзен ими. Он не мог сказать, свидетельствовал ли металлический привкус на его языке об активации слов или это была просто его собственная кровь. Ему не особенно хотелось думать ни над одним из последствий. Импульс заставил их обоих отлететь прочь от гнезда. Он старался держаться прямо между А-Юанем и тигром, но ему было трудно даже передвигаться самостоятельно. Тигр приготовился атаковать во второй раз, но, надо отдать должное Шэнь Юаню, который среагировал быстро. Послав шквал наполненных ци листьев, он отвлек существо и поднял Шэнь Цзю на ноги. Заклинатели пробирались сквозь кусты так осторожно, как только могли, и в конце концов наткнулись на нишу на склоне холма, скрытую за большим деревом. К счастью, она была свободна, и Шэнь Юань осторожно опустил его на землю. Ци, пульсирующая через рану, могла лишь облегчить боль, и он издал несолидное рычание, коснувшись земли. А-Юань схватил Сюя и положил рядом с собой. Когда он вообще успел обнажить меч? Это было бы полезно против зверя. Неважно. Хорошо, что А-Юань его схватил, он ему понадобится. Молодой человек начал суетиться над его травмой, доставая из своих запасов какую-то мазь. Выражение его лица стало еще более расстроенным, когда он пытался придумать, как намазать ее на кровавое месиво на боку Шэнь Цзю. Шипя, он схватил А-Юаня за запястье, — Не пытайся. Ты не целитель. Если бы он был в более осознанном состоянии, пораженное выражение лица Шэнь Юаня встревожило бы его. За прошедшие годы он почти усовершенствовал роль тени Шэнь Цинцю, и такое явное проявление эмоций должно было вызывать беспокойство. Он вздохнул, когда через новую точку соприкосновения прошло еще больше ци. А-Юаню придется остановить это, если он собирается совершить полет, к тому же Шэнь Цзю мог циркулировать свою собственную ци. Он не осмелился сам взглянуть на рану, ему не нужно было ее видеть, чтобы понять, что она плоха. Каким бы сбитым с толку он ни был, он все еще чувствовал, как кровь слишком быстро пропитывает его мантию. Вероятно, ему следует сначала сосредоточиться на том, чтобы остановить ее. Вместо этого он посмотрел в глаза А-Юаню, — Меня это не убьет, но тебе нужно привести Му-шиди. — Шэнь Цзю ненавидел просить о помощи, но даже у него хватило ума понять, когда она понадобится. Лицо Шэнь Юаня сменилось с опечаленного на гневное, и ровный поток ци усилился. — А-Юань, оно меня не убьет, — слова казались тяжелыми, но их знакомая искра окутала его. Его отрицание всегда было самым сильным, Шэнь Цзю преуспел в преодолении неизбежности, и это не станет исключением. Слова исполнятся, и он будет жить. — Тебе нужно вернуться в Цанцюн, — он выпустил руку А-Юаня, разорвав точку контакта передачи ци. Парень раздраженно прожестикулировал ему: "Ты не выживешь, путь туда займёт три дня". — Ты полетишь на мече. То, как в этот момент сморщилось лицо А-Юаня, напомнило ему, как он впервые спросил, как зовут мальчика. Этот момент был будто бы целую жизнь назад, и теперь он доверял этому мальчику больше, чем когда-либо кому-либо. А-Юань собирался отвернуться, но это было важно, поэтому Шэнь Цзю схватил его за воротник, удерживая его рядом. — Сфокусируй свою ци через камень и держи его в прикосновении с кожей. Не упади с моего меча, иначе ты потеряешь слишком много времени. — Он нарушил зрительный контакт, он не мог смотреть А-Юаню в глаза. Было достаточно тяжело просто осознавать, что он собирается сделать, в какое состояние он собирается себя поставить, — Ты знаешь слова для Сюя. Он давно пообещал себе, что никогда больше не попадет в такую ситуацию, но острый запах, цепляющийся за его ноздри, подсказал ему, что это будет лучший способ обезопасить А-Юаня.▬▬ι══════════════ι▬▬
Бинхэ сидел рядом со скудной могилой, замерзший и более одинокий, чем он когда-либо был. Он слепил надгробие, этого было недостаточно. Этого никогда не будет достаточно. Его мать так много работала всю свою жизнь, и все, что он смог показать ей за эту работу – это плохо вырезанный надгробный памятник и он сам. Он сжимал нефритовый кулон, последний подарок, который она ему подарила, висевший под камнем учителя. Два самых важных для него человека теперь были близко к его сердцу, но все, что ему действительно хотелось, — это объятий. Он чувствовал себя настолько опустошенным, что когда она заболела, он изо всех сил пытался найти способ купить лекарства. В конце концов он даже не мог позволить себе еду. Его даже не было там, когда она умерла. Он пришел домой в таком восторге от того, что наконец наскреб достаточно монет для миски каши, что чуть не швырнул ее в стену, когда понял, что она покинула мир живых. Мысль о том, что она будет ругать его за трату драгоценной еды, остановила его. Особенно когда его собственный желудок болел от пустоты. Теперь ее не было, и он остался один. Один, впервые за свою короткую жизнь, даже учитель вел себя тише обычного, что только усиливало его чувство изоляции. Он позволил этому весу надавить на него, и знакомое жжение в носу поразило его. Лицо исказилось без его разрешения, и он больше не мог сдерживать слезы. Он упал перед ее могилой. Он всегда так легко плакал, но сейчас это было впервые то, что ему действительно было нужно, то, чего он заслуживал, и как только он начал, он уже не мог остановиться. Каждый всхлип перехватывал его дыхание, увеличивая тяжесть на груди. Поглощенный своим горем, он не заметил, как к нему подкрались мужчины. Его мать всегда предупреждала его остерегаться работорговцев. Она боялась, что они будут преследовать его, если он не будет осторожен, его лицо было слишком красивым. Однажды он посмеялся над этим как над комплиментом, но у нее были веские причины бояться. Пара рук схватила его, подняв из грязи, и после осознания этого он начал метаться. Нет, они не могли его забрать, ему все еще нужно было попрощаться с мамой, и он все еще хотел найти учителя. От этой мысли у него похолодела кровь, если они заберут его, они заберут и учителя, как говорила его мама. Он удвоил свои усилия, размахивая руками в надежде ударить похитителя по лицу. От него было мало толку, он был слишком мал и уже изнемогал от голода и горя. — Отпустите его! Тут же все стихло, работорговцы застыли на полпути. Тот, кто держал Бинхэ , уронил его, и он, ошеломленный, упал на землю. Это был голос учителя. У него хватило ума ускользнуть от нападавших, и в его груди зажглась искра надежды. Учитель был здесь! И он пришел спасти Бинхэ! Он повернул голову, надеясь найти человека, стоящего за голосом, в котором он находил утешение всю свою жизнь. Но никого не было. Работорговцы тоже явно это слышали и тоже крутились взад и вперед в поисках источника голоса. Настолько, что они совершенно забыли о Бинхэ. — Учитель! — он крикнул, но единственными людьми на поляне оказались Бинхэ и четверо работорговцев. Поняв это, его восторг угас. Он слышал учителя, он был в этом уверен, работорговцы тоже. Он прижал камень к шее. "Найди место, где можно спрятаться, нам нужно уйти отсюда", — это встревожило Бинхэ, который никогда раньше не слышал, чтобы учитель звучал так обеспокоенно, знал ли он, что Бинхэ в опасности? Черт, черт, черт возьми, где-нибудь спрятаться, не дать им нас найти. Это наконец подтолкнуло Бинхэ к действию, и он побежал. Вместо того, чтобы идти по дороге обратно к своему пустому дому, он побежал в лес. Если учитель сказал, что им нужно спрятаться, то он спрячется. В конце концов он нашел небольшую землянку под корявыми корнями деревьев. Вытерев слезы рукавом, он скользнул в расщелину. Он едва туда пролез. У работорговцев не было никакой возможности добраться до него. Он прикрыл рот рукой, чтобы не шуметь. Учитель говорил о том, что нужно молчать. В конце концов его дыхание выровнялось, и дневное напряжение, наконец, настигло его. Вот так он и заснул, похороненный под деревом, свернувшись вокруг себя, сжимая маленькую бусину, как спасательный круг.▬▬ι══════════════ι▬▬
Ужас отразился на лице Шэнь Юаня, когда он увидел, как Шэнь Цинцю потянулся к своей шее. Зачарованный, он наблюдал, как мужчина вытащил из своего горла небольшой нефритовый камень. Он знал, каково это, и все, что он мог сделать, это смотреть на темно-зеленый камень, когда брат сунул предмет в его бессильную руку. "Чего ты ждешь, иди!" — голос гэгэ прозвучал, но он был неправильным. Он слышал его не ушами, а в своей голове. Ему потребовалось еще мгновение, чтобы прийти в себя, и тогда он крепко прижал камень к груди. Он поспешно схватил Сюя и перед тем, как уйти, повернулся к раненому. — Я... я тебя не подведу, — произносить слова было неловко, они казались неуклюжими. Как будто его рот двигался быстрее звука. Больше всего беспокоил знакомый голос. Это были первые слова, которые он смог произнести за более чем пятнадцать лет, но голос, произнесший их, явно принадлежал Шэнь Цинцю. Когда он убежал в ночь, залезая на Сюя, он услышал в своей голове еще одно эхо. "Я знаю, что не подведешь."