Система: спасти главного героя!

Открыв глаза в уже знакомом белом пространстве Тихон не нашел в себе сил даже на удивление. Ну посмертие и посмертие. Второй раз как-никак. Че бунчать-то? Система шуршала ошибками, грозилась какими-то кодами безопасности и санкциями, возражала сама себе, мигала битыми пикселями в пространстве и всячески сходила с ума. Сидя посреди всего этого безобразия Жизневский мог только наблюдать, выжидая когда это безумие закончится само по себе: что-то подсказывало что Система сейчас не то что слушать его не станет, она попросту его не услышит, потеряв его запрос среди сотен своих проблем. Беспокойство, страх, тоска и немного радости отошли на второй план, видимо от шока подернувшись плёнкой отчуждения. Психика заботливо оградила себя от излишних переживаний. Понять сколько он так просидел было сложно. Все-таки время достаточно субъективно особенно для места, где понятие самого пространства очень условно. Замолкшая было Система разразилась трелью возникших одновременно уведомлений и чуть рассинхронизированным голосом объявила: —По правилам Системного протокола подселенец подвергнувший мир критичным изменениям надлежит быть уничтоженным незамедлительно, вместе с миром, в котором произошла девиация. Однако… В виду произошедшей с нашей стороны ошибки, не позволившей произойти канонному событию мы сделаем для вас исключение. Мир в котором вы были Хранителем будет подвергнут редактуре, все следы вашего пребывания, включая материальные и нематериальные будут уничтожены или изъяты. Проще говоря, мы сделаем так, будто вас никогда и не было в этом мире. Никто и ничто не вспомнит о вашем присутствии, это позволит вывести баланс мира на нужный уровень, удержав тем самым от разрушения. Система замолкла на некоторое время, пошуршала частотами и продолжила: —За ваши выдающиеся заслуги мы вернем вас в ваш мир на несколько минут раньше времени вашей фактической смерти, как и было оговорено. Также в качестве бонуса от нашей Системы ваши воспоминания о произошедшем останутся неизменны, однако мы накладываем мораторий на разглашение информации третьим лицам во избежание недопонимания. До свидания, Тихон. Мужчина только собрался открыть рот чтобы сказать… Да хоть что-нибудь. Но его сознание потемнело, а затем словно с горки в аквапарке вышвырнуло прочь из небытия. Родная квартирка встретила тихим гулом машин за окном, бульканьем увлажнителя, и песенкой играющего фильма на ноутбуке. Недоеденный злополучный бутерброд по-прежнему лежал в руке, и мужчина не поленившись, встал и выкинул его в мусорку с концами. Так, на всякий случай. На душе было муторно. Вроде закончилось все как нельзя лучше: героя спасли, хорошие выиграли, мир его стараниями в безопасности. Но… Так тоскливо и пусто от произошедшего стало на душе, что хоть волком вой. Рука потянулась захлопнуть крышку ноутбука, оборвав тем самым фильм ставший чем-то большим чем очередным проектом. Однако в самый последний момент лента имен прервалась незнакомым кадром. На экране стоял Трубадур, задумчиво рассматривающий свой золотой кулон. Переплетение линий с одной стороны и плоская бляшка с другой. Тихон не помнил, чтобы они снимали эту сцену и со странными чувствами вгляделся в свое-чужое лицо. Камера приблизилась к подвеске и ноги актера подкосились сами собой: на гладком металле отчётливо проступали нацарапанные чем-то острым буквы, сложившиеся в одно до боли знакомое имя. Юра. Трубадур на экране оторвался от созерцания, посмотрел прямо в камеру, солнечно улыбнулся, и помахал рукой далекому зрителю.