Verlorene Seelen

Вода капает с волос на ткань футболки и, признаться честно, Лихан ощущает себя слишком странно. Чужая одежда, чужой запах на теле, чужая квартира — всё это заставляет захлёбываться в мыслях и воспоминаниях об ушедшей юности, из которой он помнит только любимые руки и бесконечные страдания. Зубы скрипят, пальцы подрагивают от волнения, да и в целом — вид в зеркале не радует. То, что происходило сегодня — определённо самые правильные и нужные события за последний год. Но ответственность давит вместе с чувством собственной никчёмности. Тэсан вновь делает все ради него, потому что любит. Лихан вновь не может сделать ничего сам, потому что привык к вечной непроглядной темноте как внутри, так и снаружи. Дверь ванной захлопывается за спиной, и Ким почти подпрыгивает от громкости её стука. Он заходит назад в спальню и тут же натыкается взглядом на фигуру Донмина. Когда старший вышел из душа, Лихан лишь старался всеми правдами и неправдами избегать своим взглядом его тело, потому что полуголый Тэсан в одних лишь пижамных штанах и с полотенцем на плечах — это слишком. Сейчас же на старшем есть футболка, и глаза Кима бегают по излюбленному телу от макушки к рукам. Правая ладонь сжимает телефон, а на всё левое предплечие натянут свежий бинт. Блять? — Донмин, что это?! — Лихан сам не понимает, как оказывается на коленях перед кроватью. Спокойно сидевший до этого момента Тэсан от внезапности откидывает телефон на простынь. Ким сжимает его пальцы на исполосованной руке и вытягивает её вперед к себе. Хан молчит, пытаясь подобрать слова, однако эта пауза делает только хуже. Донхёна трясёт, он прижимает чужую ладонь ко лбу и прикрывает глаза, с силой сжимая губы. — Иди сюда, — Хан шепчет и мягко гладит младшего по щеке свободной рукой. Он прекрасно понимал, какая реакция будет у парня. Это очевидно, их чувства совпадают… … ведь если бы Лихан сделал подобное с собой, Тэсан бы тут же вскрыл свою сонную артерию. — Блять, Донмин… — глаза парня блестят вырвавшимися наружу эмоциями, но он поднимается, чтобы сесть рядом с любимым. Тэсан поворачивается к парню всем телом и вздыхает, подгибая одну ногу под себя. Лихан отпускает его ладонь и утыкается в прижатое к груди колено, тяжело дыша. — Я плохо помню, что было вчера, — отдалённо начинает Хан, наблюдая за каждым движением парня перед собой. — В плане, после того, как Кюбин оторвал меня от тебя. Боже, прости, Лихан, это было ужасно, я на тебя набросился… — Я был не против. Я сам сел на тебя, Хан Донмин. Не извиняйся. Давай дальше. — Ты… — Тэсан сводит брови, запинаясь. — Хорошо, ладно… Кюбин пытался проследить, чтобы у меня не было с собой «ничего лишнего», однако, если наркоман захочет спрятать дозу — он спрячет. И как бы я ни хотел забыть старые привычки, они со мной надолго. Если не навсегда… — Передозировка? — Обдолбался я сильно, — Хан кладёт ладонь на чужие влажные волосы и легко поглаживает. — На самом деле, полагаю, что это был плюс. Потому что у меня настолько плыло перед глазами, что руку я тыкал наугад. Вену так и не нашёл. Донхён до боли кусает нижнюю губу и подбирает к себе вторую ногу. Вновь тянет ладонь Тэсана к себе и шепчет все молитвы, которые только знает. Хан чувствует горячие слезы на запястье и понимает, какое же он разочарование. Единственное, что когда-либо просил у него Ким, — просто сохранить свою жизнь. Молил его бросить наркотики, потому что они убивают; на коленях умолял не причинять себе вреда, потому что очевидно: если умрёт один из них, второй отправит душу на тот свет следом. И Тэсан действительно пытался: думал, что если бросит, то сможет стать для Кима лучшим парнем, от того и согласился пройти лечение; отказался от всех вредных привычек, кроме курения, потому что пустоту внутри нужно было заполнить хотя бы никотиновой отравой. Однако все старания разбились об одну несчастную ночь. Лихан умолкает и поднимает взгляд на Хана. По щекам бегут слёзы, которые Донмин старательно ловит губами. Продолжает разводить бардак в душе парня, пытаясь сказать как можно меньше. Но Донхён не может так. — Ты не закончил. Я хочу знать всё. У Тэсана лживые уста. Однако теперь ему уже точно нечего скрывать. Не сейчас, ведь они оба пережили слишком много — как вместе, так и порознь. — Сонхо-хён хорошо чувствует, когда с кем-то из наших что-то не так. Я не отвечал, ребята забили тревогу, приехали. Даже матери позвонили, — Хан выдыхает слова в лицо Лихана, прижимаясь своим носом к чужому. Горько усмехается. — Знаешь, как бы сильно я ни хотел умереть, у меня это никогда не выходило. Внутренности выгорают, и Лихан старательно пытается проглотить свою истерику. Донмин отстраняется и, наконец, захлёбывается слезами, стирая с губ вечную меланхоличную улыбку, к которой он уже так привык. Когда один плачет, второй должен искать выход из ситуации, — Хан всегда хотел быть для Лихана спасением, хотя по факту Киму и правда нужно от него бежать; перерезать горло осколком разбитых чувств и пытаться спастись, но Донхён уже давно умер в его объятиях, подсаженный на иглу такой банальной любви. — Я так сильно, Донмин, я так, блять, сильно люблю тебя, — Ким выпрямляется и слишком уверенно смотрит в чужие глаза. — Донмин, я правда… Я очень, очень сильно люблю тебя… Не знаю, просто… Пожалуйста, я буду рядом, но не надо… Не делай себе больно, если не ради себя, то ради меня, пожалуйста, — он хватает Тэсана за щёки и нависает над ним, вставая на колени. Лихан не умел давить, но пришлось научиться; Лихан не умел принуждать, но пришлось научиться. Донхён действительно свято верит в то, что Тэсан со всем справится. Как бы тяжело ни было, они справятся вместе. Нужно просто дать стимул, нужно просто быть рядом… В любом случае, все их чувства и эмоции одинаковы — они просто сделаны из одной грязи: из пустой траты времени для других людей. Обречённые ходячие проблемы. Но вместе они должны справиться. В ином случае Лихан выроет могилу для них обоих. Хан безмолвно кивает и обнимает младшего за плечи. Банально и больно, грязно и разбито. — Пока ты в моих руках, Лихан, я даже не посмею попытаться сделать что-то с собой.

***

20:31 — Пиздец, блять, — Лихан смотрит на своё заплаканное лицо через фронтальную камеру и вздыхает, потирая глаза. Тэсан вновь тычется пальцем в его щёку, отстранённо предполагая, что сам выглядит не лучше после часа истерики. Успокоиться, конечно, вышло, однако всё высказанное друг другу ранее всё ещё крутится в голове. — Ты всегда красивый, — пытается разрядить обстановку старший, откидываясь на подушки. Лихан поднимает уголок губ, кидая телефон в сторону. — Ты говоришь это только потому, что я тебе нравлюсь, — Ким ложится рядом с парнем, подпирая голову рукой. — Ты мне не «нравишься». Я тебя люблю. — Я тебя тоже люблю. — И нет, я говорю так не из-за этого. Донхён хмыкает и прикрывает глаза. Нужно поговорить о чём-то более позитивном, чем смерть. Вариантов, на самом деле, много, однако ни один пока что не кажется подходящим. Ким слышит щелчок зажигалки и запах табака, который и без того не успел выветриться из комнаты. Тэсан затягивается и пускает дым в потолок. Пепельница на тумбе переполнена, ведь это уже пятая сигарета за последние полчаса, а в последний раз окурки из неё выкидывали, дай Бог, два дня назад. — Знаешь, почему я не называю тебя Тэсаном? — тихо начинает Ким, всматриваясь в красивые тонкие пальцы. — Почему? — Так тебя называют друзья. А мы ими никогда не были. — В этом есть смысл, — Тэсан стряхивает пепел. — Мы всегда были чем-то большим. С тех самых пор, когда я поднял для тебя ручку. Хан тихо посмеивается и легко улыбается приятным воспоминаниям. Лихан тянется к нему и вырывает сигарету из пальцев. Втягивает дым в лёгкие и приближается к чужим губам, тут же впечатываясь в них своими. Донмин удивлённо распахивает глаза, придерживая Лихана за затылок, когда тот, для удобства, перекидывает ногу через бёдра старшего. Никотин сочится через губы и нос, пока Лихан уверенно толкается языком глубже, облизывает нёбо и сталкивается с чужим языком. Тэсан ведёт ладонями вниз по спине парня слишком аккуратно, далеко не так, как они оба любят, однако сейчас по-другому он не может, потому что боится надавить на один из синяков. Лихан отстраняется, оставляя тонкую нить слюны стекать по подбородку старшего, и тушит сигарету, после бросая её к таким же окуркам. Старший смотрит на него с восхищением и некой долей неверия в то, что это действительно реальность, а не сон. — Ты весьма талантлив, любовь моя, — Донмин кладёт руки на расставленные по обе стороны бёдра парня и поглаживает их, пока сердце начинает стучать явно в разы сильнее, чем обычно. Мысли о том, насколько же сильно Тэсан не хочет просыпаться и прерывать этот самый сладостный сон, заставляющий душу ныть. В прочем, это всё реальность. В которой личный ангел всем нутром умоляет Донмина остаться с ним. — У меня был хороший учитель, — Ким выпрямляется и разминает шею, похрустывая позвонками. — Многому меня научил. — Даже представить не могу, кто это. Дашь номерок? — Донмин… — он картинно закатывает глаза и вздыхает. Тэсан вновь шутит, значит план как развеселить его сработал прекрасно. И Лихан не может скрыть пелену радости во взгляде на него. — Вообще, без иронии. Я не помню, чтобы учил тебя цыганочке. Но очевидно, что другому ты бы не позволил, — старший поддерживает Донхёна за поясницу и выпрямляется, отодвигаясь к изголовью кровати, не снимая парня с себя. — Провалы в твоей памяти поражали меня и год назад, — Лихан поджимает губы. На самом деле, не удивительно, что Тэсан не помнит — он был под мефом. Но думать об этом сейчас не хочется вовсе. Не в момент, когда Ким и без того хочет перерезать себе горло от накатившего удовольствия после такой нужной близости. Слишком много эмоций за несколько дней. Слишком много, чтобы уместиться в человеческой плоти и избитой душе. Донхён думает, что ещё немного — и он, и Донмин точно разорвутся на куски. В прочем, он явно драматизирует. — Может, другое вспомнишь, — Лихан шепчет прямо в ухо старшего и легко целует парня в мочку. А после покусывает и облизывает, перекатывая серёжку между языком и зубами, потому что знает, в каких местах Хан чувствительнее всего. Из груди Донмина тут же вырывается рваный стон; парень хватает младшего за подбородок и серьёзно смотрит в глаза. Ким под этим взглядом тает и каждой клеточкой тела ощущает, насколько же, блять, сильно он скучал. Такая очевидная любовь к парню сжимает душу в тиски, заставляет загнанно выть и мелко поскуливать в ожидании чего-то большего. Большего хочется постоянно, в том числе и сейчас. — Ты что творишь? — Тэсан тяжело выдыхает, понимая, что одной лёгкой лаской Донхён решил довести его до края. Донхён же отводит взгляд и водит кончиками пальцев по бинту на руке, которой Тэсан его схватил. Задумывается, слегка прикрывая глаза, и, очевидно, вновь корит себя за необдуманные решения. Сейчас явно не особо подходящий момент для подобного, но… — Хорошо, задам вопрос по-другому, — Хан свободной рукой подхватывает младшего под бедром и переворачивает на спину, укладывая на кровати под собой. Подпирает его расставленные ноги своими коленями и вжимает хрупкое тело в матрас, вынуждая младшего издать тихий скулёж. Оглаживает скулу Донхёна, рассматривая его с нескрываемым вожделением, чтобы после выдохнуть прямо в губы: — ты уверен, что ты сейчас в подходящем состоянии, чтобы я тебя- — Донмин, — Лихан хнычет и не даёт старшему закончить предложение, упираясь ладонью в его грудь. Ресницы подрагивают, глаза темнеют. — Я ждал этого год. Я настолько сильно хочу тебя, что готов был сделать всё сам, чтобы ты даже не напрягал руку. Я не могу поверить, что это всё — правда, а не обычная грешная фантазия… В себе, на себе; Лихан хочет чувствовать возлюбленного всем телом и нутром. Душа уже обнажена, даже если тело все ещё скрыто под одеждой, и Ким всматривается в чужие глаза, поддерживая лицо Донмина, пока большие пальцы поглаживают его щёки. Младший вновь соприкасается с губами Хана своими, почти целомудренно и по-юношески невинно, а после оставляет россыпь поцелуев по всему его лицу. Настолько очевидное желание витает в воздухе, не давая обоим вдохнуть полной грудью. Хан прикрывает глаза и прикусывает губу, после облизывая её. После всего, что Тэсан пережил за последние дни, он был готов ко многому… … но не к этому. Хан опять целует: нежно и почти болезненно медленно; посасывает то верхнюю, то нижнюю губу, пока Лихан обвивает его талию ногами. Стоит Киму поманить, и у Донмина не то, что рука магическим образом болеть перестанет — все возможные посторонние мысли вылетят из головы пулей, не давая ему даже вспомнить о чем-то, кроме обожания. И Лихан манит: скулит, прижимаясь ближе, создаёт слишком много трения между их телами, заставляя Хана задумываться о том, точно ли святой из них именно Донхён. В прочем, в грешника младшего превратил именно Хан. Затянул в свой ад похоти, в котором Лихан, на удивление, прекрасно обжился и стал его хозяином. Тэсан стягивает с младшего футболку и радуется, что Донхён снял с себя крестик. Потому что в ином случае это было бы уже как-то слишком. — Я убью твоего отца, — пальцы скользят по торсу, оглаживая следы побоев. На корне языка злость отдаёт горечью желчи и боли. Тэсан честно не понимает, как родитель может быть настолько жесток с собственным дитя. Лихан едва заметно улыбается ему, запуская пальцы в чужие волосы. Спокойствие Донмина утекает сквозь его пальцы, и он прикрывает лоб тыльной стороной ладони. Вторая рука опускается на твердеющий член Донхёна и поглаживает его сквозь ткань, от чего младший только ластится ближе. Лихан в одежде Хана выглядит слишком невозможно — настолько, что у Донмина в груди щемит, а в душе разгорается уже давно позабытый пожар из чувств чего-то теплого и домашнего. Хотя перспектива брать любимого в таком виде и звучит слишком уж привлекательно, Донмин всё равно выпутывается из плена его ног, чтобы помочь снять и нижнюю часть одежды. Хочется видеть податливое тело полностью обнажённым, ведь все долгие месяцы Тэсан мог об этом только мечтать. Лихану нечего скрывать перед старшим, ведь Тэсан — самый родной и любимый; тот, в чьих руках чувствуется защита и желание сделать приятно. Поэтому он демонстрирует себя полностью, вытягивая шею и закидывая голову назад. Донмин целует там, где нет гематом, и оттягивает крайнюю плоть от головки, собирая с уретры капли предэякулята. Этой жидкости слишком мало, Донмин проводит пальцами по внутренней стороне бедра любимого и тянется второй рукой к тумбе, чтобы достать из неё лубрикант. Лихан хмыкает и с прищуром смотрит на старшего. — У тебя был кто-то после меня? — Донхён косится на возвышающегося над ним парня, пока тот выливает жидкость на руку, чтобы согреть. — Разумеется. Аж двое, — Тэсану этот вопрос кажется абсурдным, однако взгляд Кима становится по-настоящему обиженным. — Правая и левая рука. Лихан, ну ты дурак? Даже если бы у меня было желание переспать с кем-то посторонним, вряд ли бы у меня без наркоты встал на кого-то, кроме тебя. — И правильно. Я не позволял тебе даже дрочить на кого-то, кроме меня. Лихан говорит слишком серьёзно, от чего из горла старшего вырывается тихий смех. — Разумеется. Люблю только тебя, хочу только тебя… Хан прерывается, потому что Донхён толкает его на спину и вновь придавливает своим весом. Тянет футболку старшего наверх и кусает за бок, а после тут же зализывает след от зубов. Тэсан понимает намёк и аккуратно выпутывается из ткани одежды, пока Ким опускается поцелуями ниже. Младший доходит до пижамных штанов и, недовольный тем, что полностью голый в этой комнате только он один, сухо облизывает головку парня через ткань. Тэсан улыбается и чистой рукой зарывается в его волосы. Донхёну действительно очень не терпится, поэтому он, не церемонясь, достаёт возбуждение старшего из белья и облизывает по всей длине. Сколько бы Тэсан ни показывал свою власть, насколько бы хрупким ни был Лихан в его руках, — любое желание Кима в постели Донмин исполнит. Поэтому и передаёт контроль над ситуацией младшему на какое-то время. Донхён берёт в рот до середины и с громким хлюпаньем тут же выпускает, оставляя слюну стекать по члену. Накрывает его ладонью и медленно поглаживает, растирая влагу по всей длине. Тэсан тихо вздыхает и тянет младшего на себя, заставляя того вновь раздвинуть ноги сверху на нём. Член одного прижимается к члену другого, и Тэсан проводит влажными пальцами между ягодиц Лихана. Ким выгибается, как кот, и чувствует, как в его теле пропадает одна фаланга любимых пальцев. Реальность сливается со всеми мечтами, в которых Донмин вновь искуссно драл его во всех самых неприличных позах. Они оба не любят «нежно», однако сложившиеся обстоятельства не дают Хану действовать иначе. Он хочет вновь уложить Донхёна на спину, чтобы тот не напрягал измученное тело слишком сильно, однако Лихан обожает быть верхом. Остаётся лишь сдерживать себя, стараясь не хвататься за талию чересчур крепко. — Я так понимаю, ты в душе не только мытьём головы занимался, — Тэсан хмыкает, понимая, что Лихан слишком легко раскрывается под его напором. Достаёт пальцы и льёт на них больше смазки. Жидкость холодная, и когда Донмин вставляет сразу два, Ким вздрагивает. Он не стесняется слов старшего, как, в целом, не стесняется ничего, когда дело касается Тэсана. Лишь упивается наслаждением, тычась в чужую шею носом. Хан пережимает его член у основания прямо перед тем, как разводит пальцы в стороны и давит на простату. Как Лихан помнит все эрогенные зоны Тэсана, так и Донмин помнит все точки на теле младшего, на которые нужно давить. Он добавляет третий палец и целует Лихана в лоб, второй рукой оттягивая его ягодицу в сторону. — Может, всё-таки ляжешь? — пытается хотя бы предложить Донмин, продолжая оглаживать влажное нутро парня. Однако в ответ встречает лишь скуление и горячие губы на своих губах. Лихан сам слезает с его пальцев и заводит руку за спину, чтобы опереться на чужое колено и дать телу передышку перед главным. Мышцы пульсируют, пока Ким из-под полузакрытых век смотрит на то, как Тэсан выливает жидкость на свой член, после размазывая ее по всей длине. Вместе с младшим на своих бёдрах придвигается к стене и откидывается на изголовье, перекладывая ладони на тонкие изгибы талии. Целует младшего в нос и приподнимает его, пока сам Лихан направляет чужой член в себя. Садится на него, принимая миллиметр за миллиметром, и сводит брови. Тэсан крутит ладонью по члену младшего и похрипывает, потому что сердце пытается выпрыгнуть из грудной клетки. Из головы не выходит мысль о том, что Лихан и правда для него благословение. Ким опускается до упора и задыхается, упираясь руками в чужой торс. От натяжения на глаза наворачиваются слёзы, которые Хан спешно слизывает с его щёк. Играет с сосками и второй рукой царапает бедро изнутри, а после вновь надрачивает, от чего Лихану в моменте становится слишком приятно. — Будто это наш первый раз, ха-ха, — губы дрожат, и Донхён скользит по члену вверх, почти выпуская его из себя полностью, а потом вновь садится до основания. — Нет, Донмин, я… Давай по-другому, я и правда не смогу прыгать на тебе… Тэсан коротко кивает и, не выходя из парня, меняет их местами. Лихан кладёт голову на подушку и рвано дышит, пока старший закидывает одну из его ног на своё плечо, чтобы каждый будущий толчок попадал в нужную точку. Донхён скрещивает запястья на груди, и Хан понимает его без слов — задирает ладони парня, прижимает к изголовью кровати над его головой и резко толкается, вырывая из чужой глотки крик. Лихан чувствует себя на своем месте: полностью раскрытый, как телом, так и душой; полностью в чужой власти, прикованный чужим телом к кровати. Тэсан толкается глубоко и размашисто, заставляет младшего теряться между реальностью и сладкими грёзами. Один его взгляд режет получше ножа, а поцелуи добивают, перекрывая какую-либо возможность вдохнуть полной грудью. Ким знает, что Донмин всё ещё сдерживает себя, ведь во все предыдущие разы он был долгим и ненасытным; возможно, тому виной были наркотики, которые изуродовали его душу. Хотя, вероятно, что Тэсан просто настоящий демон, ворвавшийся в мир Донхёна, чтобы сжечь до тла и построить заново. Его улыбка всегда была единственным спасением, а объятия — единственной надеждой на то, что когда-то действительно станет легче. Даже если все надежды были ложными тогда, сейчас Лихан верит в них слишком искренне. Член трётся о собственный живот, а длительная разлука добивает. Тэсан тяжело дышит, когда Лихан сжимает его сильнее в оргазменной неге, и отпускает ладони младшего. У Кима перед глазами — яркие вспышки и пелена слез, а запястья ноют от того, как сильно Донмин их сжимал. Однако, когда старший начинает выходить, парень цепляется за его плечи и мотает головой. — Нет, Донмин… Кончи в меня, пожалуйста, я хочу этого, — он хнычет и обнимает за шею. Тэсан снимает его ногу со своего плеча и наклоняется. Целует настолько нежно и трепетно, что Ким хочет вновь разрыдаться в голос.