Отличница

Собственное подсознание терзало Машу, давало ей понять, что она не права, но та все время сопротивлялась. Ей казалось, что жить нужно по правилам, и что никакие душевные порывы не сделают ситуацию лучше. В работе это Марии уж точно помогало! Она могла спокойно сажать преступников за решетку, не ведясь на их душещипательные речи. Буква закона есть и будет превыше всего. Остальное уже лирика. Но была одна вещь, которую Швецовой не удавалось искоренить в себе. Она была до жути доверчивой к словам каких-то гадалок, предсказаниям и даже к собственным снам. И вот если к первым она могла попросту не обращаться и даже в рамках дел избегать, поручая допросы другим людям, то вот со снами дела обстояли куда сложнее. Тут нельзя было никому поручить за неё поспать или приказать мозгу не генерировать никакую чепуху. Мария, конечно, знала и что сны это лишь отражение переживаний, которые она заработала за день, но сегодняшние слова уж больно глубоко задели её за живое. Она знала кто именно нуждается в её помощи, но так боялась её оказать. Казалось бы, что от неё требовалось… Просто прийти в больницу, просто сказать пару теплых слов, просто пожелать выздоровления и уйти. Но Маша до ужаса пугалась, что увиденное больше никогда не оставит её. В последнюю очередь она хотела испытывать жалость к этому человеку. Олег всегда был сильнее, чем она, и вряд ли что-то поменялось сейчас. Он был готов сломя голову лететь хоть на край света, если Маше только грозила опасность, а вот она сейчас практически повторяла свой школьный подвиг: неприятное расставание, а потом бесконечные слезы и мысли, что разговор мог быть последним. Плакать сейчас Мария, конечно, не плакала, но вот тревога в её сердце зрела ещё какая. Если жизнь и дает вторые шансы, то Маша точно не умеет ими пользоваться. Но жизнь ведь упрямая… Она если захочет заставить урок выучить, так не отстанет. Ровно так же делала и сама Швецова в школьные годы, когда Олег уговаривал бросить уроки и пойти гулять. Теперь вот они поменялись местами. Мария прекрасно понимала, что ей надо что-то решать, да поскорее, иначе ни сна, ни нормальной работы, ни просто спокойной жизни не видать. Если Платонов для неё хотя бы один день в жизни значил нечто большее, чем просто сосед по парте, то она просто обязана что-то сделать для него. С такими мыслями Мария быстренько набрала номер Кораблева, но тут же скинула. Нет, пока что своим решением она не была готова делиться даже с ним. Мария стала думать как же ей достать номер больницы, где лежит Олег, и тут на помощь ей пришел её блокнот с номерами телефонов всех тех, кто может ей помочь при расследовании. Тут, конечно, расследованием и не пахло, в личных интересах Маша пока что этих людей не беспокоила. Она набрала номер одного из воздыхателей, который так и не получил от неё ничего, кроме очередной дежурной фразы, что они должны остаться друзьями, и стала дожидаться ответ. — Ого, привет, Маша! — Поздоровался Васнецов, не заставляя Швецову висеть на телефоне слишком долго. — Очень рад тебя слышать. — Привет, Паш. Слушай, я по делу… — Ну а когда ж иначе! — Усмехнулся Васнецов. — Что за дело у тебя? — Мне очень нужно узнать номер больницы, в которой лежит человек, пострадавший от нападения автоподставщиков. Наверняка ты в курсе, — Маша старалась звучать как можно более дружелюбной, хотя с этим человеком ей совсем не хотелось общаться. — Конечно в курсе, я и писал эту статью! Ты этим делом что ли теперь занимаешься? Я думал, что… — Я, я, — перебила его Швецова, не желая вдаваться в лишние подробности, — так знаешь больницу? — Знаю, Маша, сороковая. Хочешь я с тобой съезжу? Я там уже все разузнал, провожу тебя к доктору, — Павел всё не оставлял надежды наладить контакт с Машей если не как с женщиной, то как со следователем и своим личным информатором. — Нет, — резко ответила Мария, — да и ты туда не суйся лишний раз. Не нужно давать этому делу огласку! — Ну это уж не тебе решать, — усмехнулся Васнецов, — желаю успехов! Швецова даже ничего не успела возразить, как мужчина повесил трубку. Номер больницы она узнала, а остальное, собственно, было уже не так важно. Конечно, Васнецов может начать вынюхивать и узнает, что она дело вовсе не ведет, а там бог знает что он может раскопать, но сейчас Машу это не особо волновало. До начала работы было не так уж и много времени, чтобы успеть заехать к Олегу, поэтому пришлось звонить Ковину и отпрашиваться на часик. Она наплела что-то про врача, и он даже не стал расспрашивать о подробностях. У Маши была такая кристальная репутация, что в сущности можно было даже не предупреждать начальника. Однако так шансов не нарваться на лишние подозрения было больше. Швецова в дороге стала размышлять о том, что же можно принести Олегу. Еда ему пока что вряд ли нужна, цветы как-то глупо, а больше мыслей и не было, поэтому ехала Маша с пустыми руками. У больницы был большой газетный киоск, где можно было купить ещё и кофе, и Мария, которой ещё не довелось позавтракать, решила разжиться стаканчиком. Да и с мыслями собраться будет больше времени… — Латте с ванильным сиропом, пожалуйста, — улыбнулась она милой девушке за кассой. Оплачивая свой выбор, Маша вдруг заметила жвачки в баночке у терминала. Это были те самые, из детства. Конечно, тогда вкус у них был совсем другой, и фантики красивее, но Швецова была уверена, что все дело только в ностальгии. Жвачки были такими же что тогда, что сейчас. — А можно мне вот таких ещё? — Швецова положила парочку из них на прилавок и снова достала карту. Вот и то, что можно принести Олегу. Их примирительная жёвка, как говорил когда-то давно сам Платонов. В больнице плохо пахло медикаментами и бинтами, Маша никогда не любила этот запах, он непременно ассоциировался только с самыми трагичными событиями. И сейчас в её визите не было ничего радостного. К Олегу её может и вообще не пустят, она явно не ближайший родственник, и если удастся хотя бы одним глазком на него взглянуть, то это будет большая удача. — Добрый день, меня зовут Мария Швецова, — Маша показала удостоверение девушкам в регистратуре, — в какой палате Олег Платонов? — Добрый день, — услышав фамилию, к ней повернулся какой-то невысокий мужчина в возрасте, — я его лечащий врач. Вы кем ему приходитесь, Мария? Маша замешкалась. Что ответить на такой вопрос… «Если честно, то никем» — не вариант, точно отправят домой, «я же следователь» — чревато разговором только с доктором, а соврать что-то вроде «жена, жена я!» уж совсем странно. Не придумав ничего лучше, Мария ответила нечто неопределённое. — Ну, я… я его девушка. А ещё я следователь! — Так, — улыбнулся врач, — а в больницу вы пожаловали как девушка или всё-таки как следователь? — Как следователь! — Тут же выпалила Маша, которую совершенно сбила с толка эта улыбочка. — Ну-у, тогда вам только со мной общаться, к больному не пущу, — рассмеялся он, будучи человеком интеллигентным и где-то даже понимающим. — А если… — А вот девушку, особенно любящую и любимую, с удовольствием на пять минут пущу! Мария неловко улыбнулась, такая нагловатая попытка заставить её сказать правду напрягала, но сейчас Швецовой был важен результат, и она, кажется, попадет в палату. — Ну вот и славно! — Врач хлопнул в ладоши и повел Марию по больничным коридорам куда-то вдаль. — Где ходили-то, следователь и девушка в одном лице? Столько дней уж лежит, а к нему только друг и начальник ходит. Не дело! А человеку человек нужен, тепло душевное и сердцу милая дама. — Как он себя чувствует? — Маша предпочла проигнорировать вопросы врача и решила задать свой. — Что же, состояние стабильное, кома, как вы знаете, медикаментозная, поэтому волноваться не о чем, всё под контролем. Травма спины, конечно, оставляет повод для беспокойства, пока еще рано говорить о последствиях, но это может быть серьезно. — И что с этим делать? — Заволновалась Мария, проклиная Лёню за то, что он всё-таки не сказал ей про это сразу. — Ждать, Мария, только ждать! Сначала мы с травмами остальным разберемся, ушибы пускай затянутся, а там и за спину возьмемся. Может всё и обойдется, — врач показался Швецовой довольно искренним, и повода ему не верить она не видела. — Вот его палата, можете зайти. Но не более десяти минут, Мария, он всё-таки очень слаб в силу своего состояния. Сразу скажу, что он вас слышит, но не ответит. Да и вряд ли запомнит, что вы приходили! — Я всё равно зайду… — Маша уже ни за что бы не пошла на попятную. — Так правильнее. — Конечно. Леночка! — Мужчина окликнул медсестру. — Последите за временем, тут к Платонову посетитель…ница. Швецова осторожно вошла в палату и прикрыла за собой дверь. Опутанный проводами Олег чуть ли не сразу довел её до полуобморочного состояния, Маше пришлось совершить над собой недюжинное усилие, чтобы собраться. Она на ватных ногах дошла до стула, приставленного к его кровати, и присела на самый краешек. — Привет, Олеж… Прости, что я к тебе только сейчас пришла. Мне сказал Лёня про эту беду, но ты же знаешь какая я трусиха. Я вообще жить не научилась как оказалось! Поэтому и наговорила тебе тогда какую-то ерунду, испугалась, что не справлюсь со своими чувствами. Но сейчас я понимаю, что просто не могу тебя потерять, когда я только нашла! Хорошо, что я могу тебе сейчас все это сказать, ты вроде бы меня слышишь, но точно не запомнишь. В глаза бы я никогда не осмелилась, правда. Маша перевела взгляд на мужчину и ей вдруг показалось, что он улыбается. Она быстро посмотрела на мониторы, но там едва ли можно было что-то разобрать непосвященному человеку. «Да нет, это паранойя, врач же сказал, что он ничего не понимает», — успокоила себя Швецова, а затем всё-таки решила продолжить. — В общем, поправляйся, пожалуйста, мне все равно придется с тобой объясниться, надеюсь, что ты не будешь обижаться. Я вот тебе что принесла! Наша примирительная… Мария осторожно взяла его руку в свою и вложила туда кубик жвачки. Второй она развернула сама и, положив в рот, принялась разглядывать надпись на фантике. Любовь — это то, что держит мир вместе. — Я обязательно скажу тебе, что люблю! Только ты, пожалуйста, продолжай бороться. За жизнь, за меня, да за всё! Знаешь же, что я зануда у тебя. Взрослая, а все ещё какая-то глупая. Ну может быть общаясь с тобой я всё-таки наберусь ума-разума. Сжав ещё разочек руку Олега, она встала со стула и направилась на выход. На душе стало явно легче. Маша верила, что у Платонова хватит физических сил, чтобы поправиться, а она теперь будет отвечать за его душевный покой. Он так много значил для нее на этапе становления, что теперь просто не мог быть брошенным. Снова. Швецова вышла из больницы и тут же отправилась на работу, чтобы не испытывать доброту шефа слишком сильно. Она добралась до работы и вдруг почувствовала, что у неё появились силы. Было так хорошо и спокойно, что Маша даже удивилась. Неужели у них с Олегом действительно такая сильная связь, что они, встретившись, снова синхронизировались с ним.

***

Платонов валялся на кровати и крутил в руках ленточку Маши, которую она подарила ему на память сегодня под лестницей. — Олежа, как твои дела в школе? — Вошедшая в комнату мама присела к нему на кровать и решила зайти издалека. Поговорить с сыном ей хотелось очень давно, но она не знала как правильнее начать разговор. — Да как обычно, — пожал плечами Платонов, у которого, к счастью, сейчас все было стабильно благодаря помощи Швецовой, — а что? — Мне казалось, что что-то происходит. Ты стал чаще гулять, а друзья все жалуются на твое невнимание. По учебе подтянулся… — Женщина улыбнулась, когда Олег подскочил на кровати и уставился на неё. — Ну, сыночек, не смущайся ты так. У тебя девочка появилась? — Откуда ты узнала? — Платонов заволновался похлеще, чем когда его ругали за проступки в школе. — Я же всё-таки мама, — улыбнулась она, — чувствую! Её ленточка? — Да, Машина, — Олег отложил вещицу в сторону и немного расслабился, ругать вроде бы никто его не собирался. Он был в доверительных отношениях с матерью и в принципе был бы рад обсудить с ней такие события. — Маша, какое чудесное имя. Не хочешь пригласить её к нам на ужин? Познакомимся, пообщаемся. — Её не отпустят, — покачал головой Олег, — у неё родители очень строгие, так что точно не просто так… Может на мой день рождения! — Ладно, — усмехнулась мама, потрепав Олега по волосам, — если сможет, то ты мне скажешь. Я приготовлю свою фирменную курочку. — Ма, а если Маша не придет, то можно ты все равно курочку фирменную приготовишь? Я люблю! — Платонов заискивающе посмотрел на женщину. — Можно, милый! Наутро Олег уже был готов отправляться в школу, как вдруг его догнала мама и протянула ему бумажный свёрток. Он непонимающе посмотрел на это, не понимая в сущности ничего. — Вот, держи, Олежка. Держи-держи, Машеньке подаришь. Мне отец твой привез из рейса, мне уже вроде не по возрасту такие модные резинки носить, а девочке твоей очень даже впору будет. Платонов с благодарностью улыбнулся матери и сунул кулечек с подарком в карман школьной сумки. Он слабо представлял, что можно дарить девочкам, поэтому такая помощь мамы была очень кстати. Олег давно хотел сделать Маше какой-то приятный сюрприз, но карманных денег хватало только на то, чтобы купить в переходе импортную шоколадку и съесть её на двоих. Подарок Швецову восхитил так сильно, что Олег даже и не ожидал. — Мне-е? Такая красивая, спасибо! — Маша чмокнула его в щеку. — Теперь буду с высоким хвостом ходить, сейчас ведь очень модно. — А ты мне и с косичкой нравишься, — что-что, а комплименты Олег точно умел делать на отлично, — тебе вообще всё идет. Пока Мария любовалась своим подарком, Платонов все не мог решить стоит ей говорить о маме и о приглашении или не стоит. — Кстати, я… я вчера маме о тебе рассказал. О нас! И вот она приглашает тебя к нам на ужин. — Правда? — Швецова застыла на месте, не зная как реагировать. Во-первых, она была удивлена, что Олег это сделал, а во-вторых, это было удивительное совпадение, она и сама хотела сегодня рассказать родителям. — Ну да. Она сама догадалась, конечно, но потом я рассказал и… Маш, тебя отпустят? — Не знаю, — мечтательно улыбнулась Швецова, — я расскажу сначала родителям сама, а потом спрошу. Может и отпустят! Но как же Мария ошибалась… Она не рискнула начинать сразу с рассказа о себе, а всего лишь решила прощупать почву, начав беседу с обычного «одна моя знакомая». — Ну, Маша, и к чему ты нам рассказываешь про шашни своих одноклассниц? — Спросила Марию мама за вечерним чаепитием. — Тоже мне повод для разговора! В вашем возрасте какие мальчики? Учиться надо, а не о мальчиках думать. Сергей, скажи! — Да, — коротко ответил отец, зарывая мечты Швецовой о поддержке куда поглубже, — потом такие вот в подоле приносят или интердевочками становятся. — Я пойду делать уроки, мне русский остался, — грустно ответила Маша, понимая, что Олеге ей ни при каких обстоятельствах нельзя рассказывать, иначе поедет в монастырь. — Конечно, Машенька, — тут же смягчилась мама, — конечно иди. Я твою классную встретила, она тебя так хвалит! Ты у нас умница, одни пятерки. Папа скоро в командировку поедет, так привезет тебе подарок за это. Что ты хочешь? — Лосины! — Маша знала ответ, но попытаться стоило. — Мария, лосины — это неприлично. Что за дурацкая мода? Иди делай уроки.