мириады звезд обрамляют луну (a myriad of stars surround the moon)

Начинается все так: Дань Фэн в сотый раз откидывает волосы назад, и они снова падают ему на плечи, прежде чем успевает сгореть палочка благовоний. Он все же наваливается немного на стол, стараясь не задеть свежие черные чернила, на еще не высохшем свитке. Знойная жара Сяньчжоу обременяет его, и мазки кистью становятся все медленнее и медленнее, что гарантирует сверхурочную работу. Он заправляет чёлку за ухо. Она падает на глаза. С другого конца комнаты доносится смешок. Дань Фэн узнает его по первому шолоху и взгляд обращается к источнику, одновременно он корректирует свою осанку, чтобы выглядеть более презентабельно. – Инсин, – окликает он его. – Дань Фэн. Похоже, ты в затруднительном положении, – мужчина появляется из-за его плеча с наглой ухмылкой и разглядывает его, – Полагаю, я могу оказать тебе помощь по доброте душевной. Дань Фэн собирается подняться, но Инсин кладет ладонь на лопатки Верховного Старейшины и тем самым останавливает его. Прежде чем вопрос успевает прозвучать его внимание привлекает красная вспышка. Инсин проводит рукой по волосам Дань Фэна, словно знает, что делает. Неожиданное прикосновение чужих рук к незащищенной коже видьядхары пробуждает в нем инстинкт самосохранения, но он изо всех сил старается подавить его. Инсин завязывает ленту, собрав черные волосы в низкий конский хвост. – Спасибо. Ощущается уже вполне практично, – с искренней признательностью говорит Дань Фэн, наблюдая за тем, как другой мужчина уже обходит стол и садится напротив него. Он невольно потирает затылок. Инсин негромко хмыкает, опускается за стол и начинает перелистывать кипу эскизов, над которыми трудился как-то. – Я знаю. Я надеюсь на благодарность в будущем. Дань Фэн переставляет чернильный камень и кисти ближе к центру стола. – Конечно, я отплачу тебе в следующий раз, когда ты повредишь свои руки и не сможешь уложить собственные волосы, – поддается он на эту игру, улыбаясь, – это случится не скоро. Инсин укоризненно смотрит на него. Улыбка Дань Фэна не сходит с его лица, и он с вызовом наклоняет голову. В конце концов, Заоблачный Квинтет никогда не даст Мастеру Печи позабыть, как часто он оказывается с перевязанными руками и пальцами, будь то результат сражений или кузнечных дел. – Проехали. Я забираю ее обратно, похоже, она тебе не нужна, – нахмурившись, Инсин тянется к ленточке. Дань Фэн смеется и уклоняется, чтобы уйти от чужих рук. Он инстинктивно обвивает пальцами вытянутую руку Инсина, чтобы остановить и та расслабляется в его хватке. – Не надо так, – успокаивающе говорит Дань Фэн. Он вкладывает в широкую ладонь чистую кисть и заставляя обхватить ту пальцами. – Ты неблагодарный старик, – Инсин с трудом уступает, но лишь после того, как свободной рукой игриво щелкает его по лбу, а затем возвращается к своим наброскам с самодовольной усмешкой. Дань Фэн потирает лоб, обреченно вздыхая, и смиряется с этим. Он обмакнул кисть в чернильный камень между ними и продолжил с того места, на котором прервался. К своему несчастью, Верховный Старейшина проводит над своими бумагами всю ночь. Отчаявшись, он решил закончить как можно больше, пока старейшины не наградили его очередной порцией нудной работы. Ранее он насильно отправил Инсина домой, когда солнце спустилось с небосклона, слишком хорошо зная о склонности мужчины терять счет времени и забывать о еде, когда он слишком увлечен работой. Только когда Дань Фэн собрался укладываться на ночь, его внимание привлекает лента, все еще обвивавшая его волосы. Именно это и привело его сюда сегодня утром: к дому Инсина, в надежде застать мастера-оружейника до того, как он решит уйти на весь день. Он стучит, и дверь со скрипом отворяется, не заставив его долго ждать. – Дань Фэн...? - тихонько пробормотал Инсин. Он протирает глаза ладонью и распахивает дверь пошире, приглашая войти. Ему приходится неловко проскользнуть внутрь, не ожидая, что его впустят без лишних слов. План состоял в том, чтобы просто вернуть ленту у двери и уйти. Он окидывает взглядом вечно захламленный письменный стол, виднеющийся с порога, затем аккуратные покрывала без складок. Похоже, не было смысла отправлять Инсина домой раньше времени. Оглядываясь назад, можно сказать, что простая смена места пребывания не смогла бы остановить этого трудоголика. Дань Фэн прочищает горло и объясняется: – Я не задержусь. Я пришел только для того, чтобы вернуть то, что позаимствовал, – В его руках появилась аккуратно сложенная лента. – Почему Иньюэ-цзюнь так спешит вернуть вещи этого скромного господина? – поддразнивает Инсин, после чего подавляет зевок, – Продолжай носить ее, жара все равно не пройдет в скором времени. – Неправильно будет, если я буду владеть твоими вещами бесконечно долго, – Дань Фэн не обращает внимания на насмешку. Инсин фыркает. Он протягивает руку к ленте, и Дань Фэн послушно отдает ее. Вместо того чтобы убрать ее, мужчина разворачивает его за плечи и привычными движениями перебирает пряди его волос, что напоминает о событиях минувшего дня. И снова Дань Фэн безропотно подчиняется его прихотям. В глубине души он отмечает, что не совсем против того, чтобы Инсин к нему прикасался. На этот раз Инсин подвязывает волосы повыше, и концы ленточки чуть щекотят его уши. Дань Фэн считает своей гордостью то, что он не вздрагивает, но ему все равно приходится прилагать усилия, чтобы подавить желание сбежать. ‘К этому, безусловно, нужно привыкнуть’ - думает Дань Фэн, чувствуя, как учащается сердцебиение и утренний ветерок обдувает его шею. – Ты будешь свободен где-то в середине дня? – спрашивает он вслух, мысленно прикидывая, как долго ему придется выслушивать старейшин, прежде чем будет социально приемлемо уйти, – если ты не против, после обеда я угощу тебя чаем, – он чуть косит взгляд туда, где предположительно находится Инсин, старательно выжидая, пока лента не будет надежно завязана. Инсин тихо мурлычет под нос в притворной задумчивости. Он рассеянно играет с прядью волос Дань Фэна, небрежно накручивая ее на палец. – У меня очень дорогой вкус, ты сможешь себе меня позволить? – ухмыляется он, развлекаясь этой небольшой беседой. – Не беспокойся об этом, – снисходительно отвечает Иньюэ-цзюнь, – но если ты не придешь хорошо отдохнувшим, я предоставлю счет тебе. – По порции Бисквита из поющего лотоса и клыкопирулета. Мне так же сяньчжоуский черный чай, а для моего спутника - Радость Небожителя. Прошу Вас и благодарю, - перечислил Дань Фэн работнице чайной. Как и было обещано, они встретились на центральной гавани звездных яликов, причем ремесленник казался более отдохнувшим, чем с утра. Может, даже обрадованным, хотя, возможно, Дань Фэн просто выдавал желаемое за действительное. Он решил привести его в "Неспящего Графа", трехсотлетнее заведение, которым управляла супружеская пара из лисьего народа, и в первый раз, когда видьядхара там побывал, его обслужили просто великолепно. Инсин доверил заказ ему, но при этом бесстыдно донимал его. – Если мне не понравится, то тебе придется угощать меня вновь и вновь, пока я не останусь доволен. – Тебе понравится, – невозмутимо заявляет Дань Фэн. – Уверен в себе, не так ли? – отвечает Инсин, и черты его лица смягчаются в улыбке. В ожидании заказа Дань Фэн замечает, что чужой взгляд обращен на его волосы, все еще подвязанные ярко-красной лентой. Из-за постоянных перемещений с места на место узелок ослаб, и несколько коротких прядей выбились из прически, обрамляя лицо. Инсин встает со своего места напротив и молча указывает пальцем Дань Фэну, чтобы тот повернулся спиной к выходу, а не к стене. Мужчина понимает невысказанную просьбу почти без труда. Инсин коротко смеется, забавляясь быстро сформировавшейся привычке. Стоит только потянуть за ленту, и она развязывается. Верховный старейшина лишь закрывает глаза. Успокаивающее ощущение ловких пальцев Инсина в волосах приводит его в полный восторг, и он с радостью готов к этому привыкнуть. Инсин не спеша расправляет каждую прядку. Нежные руки терпеливо распутывают узлы, о которых Дань Фэн даже не подозревал. Каждое движение сопровождается манящим риском задеть его чувствительную обнаженную шею, и видьяхара вздрагивает от первого поцелуя кожи с кожей. От его тела исходит тепло, которое трудно не ощутить в хорошо проветриваемой комнате. Мужчина теряет счет времени. Заслышав шаги, приближающиеся к их чайной комнате, Иньюэ-цзюнь выныривает из своих грез. Он хватает руку Инсина, чтобы остановить его, и произносит задыхающееся "подожди", не понимая, почему оно звучит так неловко и чувственно. – Зачем? – Невозмутимый вопрос раздается прямо ему в ухо, и Дань Фэн чувствует его дыхание больше, чем действительно слышит какие-либо слова. Инсин делает паузу, но не убирает ладоней.. В этот момент официантка раздвигает шторки в их приватной комнате, принося заказ, на долю секунды замирает в проходе и не проявляет никаких эмоций, обслуживая их столик привычными движениями, которые в этот момент кажутся мучительно медленными. Она желает им приятного времяпрепровождения с хорошо отточенным поклоном. Если бы только Верховный Старейшина не уловил веселую улыбку на ее лице, когда она практически выскочила из комнаты, он, возможно, не был бы так смущен. Дань Фэн вздохнул, уткнувшись лицом в ладони. Поначалу он не придал этому особого значения: все, что происходит - это помощь другу с его прической, пусть и несколько более интимная, чем того требовалось, но мысль о том, что свидетелем этого может быть кто-то третий, рушит все его барьеры. Эоны, если Байхэн узнает об этом, он до самой смерти будет слышать ее смех. После того, как атмосфера изменилась, а еда и напитки были доставлены, Инсин, наконец, решает уложить локоны Дань Фэна в изящный полупучок и возвращается на свое место. – Ты стыдишься быть рядом со мной? – звучит вопрос прямо в лоб. – Нет... – замялся Дань Фэн. Он рассеянно провел рукой по пучку и уставился на занавески. Мысль о том, что официантка может разболтать владельцам чайного домика об сцене между ними, заставляет его задуматься о том, стоит ли в будущем снова появляться здесь. Инсин протягивает руку через стол, чтобы вернуть внимание видьяхары к себе и кончиками пальцев берет его за подбородок. – Если нет, то чего же тогда волноваться? – В его голосе проступает разочарование. Дань Фэн удивленно моргает, услышав перемену в тоне Инсина, но понимает, что тот старается не прозвучать обвиняюще, его хватка властна, но нежна. Эти глубокие глаза цвета индиго требуют честности, – Нерешительность - не та роскошь, которую могут позволить себе недолгоживущие виды, – продолжает мужчина после минутного молчания. Действительно, Дань Фэну никогда не приходилось переживать о том, что у него закончится время, так же, как у Инсина. Впрочем, рациональность и терпеливость никогда не были уместными словами для описания этого человека. Он с головой погружается в работу с азартом и жаром яростного ветра, постоянно руководствуясь спонтанными искрами вдохновения, часто забывая поесть и выпить для реализации своих желаний. Слишком многое нужно предусмотреть, и он знает, что Инсин не станет ломать голову над этими деталями. Кто-то из них должен этим заняться, и это будет он. Дань Фэн мягко, но уверенно убирает чужую руку. – Мне важно, чтобы ты получил ответ, который был серьезно обдуман, поэтому я прошу тебя подождать еще немного, – нервно он добавляет, – ты же не против? Ты не обязан соглашаться. Инсин проводит большим пальцем по ладони Дань Фэна взад-вперед. – Я знал, что ты так скажешь. Всегда нужно обдумать все возможные варианты, прежде чем решиться на следующий шаг, – нехотя согласился другой. Зная Дань Фэна, он должен понимать, что это лучший ответ, который он мог бы сейчас получить. Надув щеки и выдохнув воздух, он на несколько секунд погружается в раздумья, – В любом случае, это не было достойным признанием. В следующий раз ты не сможешь отказать, – наконец заявляет он, беззаботно глядя на него. Дань Фэн обескуражен таким детским выражением лица именитого мастера. – Ну что с тобой? – смеется он, ущипнув Инсина за щеку, и напряжение спадает с его плеч. Он берет соломинку от замороженного напитка и подносит к губам человека, - Охладись. Я же говорил, что тебе понравится, не так ли? Инсин послушно делает небольшой глоток напитка из рук Дань Фэна. Легкого дрожания ресниц достаточно, чтобы подчеркнуть его удивление. – Не думал, что чай из Сянчжоу может иметь такие вкусы. – Радость Небожителя - не традиционный чай, поэтому в других местах ты его не найдешь, – с удовольствием объясняет Дань Фэн, – Один из шифу этого заведения создал его, учитывая пожелания своей юной дочери. Полагаю, это также означает, что твой вкус вполне соответствует детскому. – Я слышал, что ты уже проделывал весь этот путь и попробовал напиток, который тебе даже не понравился, потому что искал причину, чтобы пригласить меня на свидание, – с самодовольным видом отвечает Инсин. Затем он воркует: – Спасибо, что позволяешь мне так часто занимать твои мысли. Покраснев, Дань Фэн возражает. – Если приложить немного усилий, несложно найти что-то по своему вкусу. В любом случае, мне удалось отблагодарить тебя за услугу с первого раза, так что это уже успех. Инсин щелкает языком. – Ну и ладно. Зато у меня есть шанс, что ты будешь расхаживать перед своими старейшинами с моей меткой, – беззастенчиво признал он, на долю секунды переведя взгляд на ленту для волос? – Жаль только, что я не могу воочию наблюдать за их реакцией. Дань Фэн замирает, потеряв дар речи. Кто мог знать, что этот человек сдерживается и способен на такое? – Это и было твоим намерением...? – Теперь снимешь? – казалось бы спокойно спрашивает тот. – Что ж... нет. – Отлично, – заливисто смеется мужчина. Инсин отчитал бы его за то, что он слишком много думает. Его здравый рассудок и так едва держится на плаву, а сердце так и рвется в объятия Инсина. Он знает, что наглое поведение Инсина поощряется тем, что он сам снисходительно относится ко всему, что делает другой мужчина, и всегда потакает ему так, как никогда не позволял никому другому. Между ними слишком легко формируются привычки, и у Дань Фэна нет ни малейшего желания их искоренять - он признает это, пусть и с сожалением. Ему никогда не приходилось задумываться о течении времени в глазах короткоживущего существа. Каково это, когда тебе отведена лишь горстка лет, а потом говорят, что необходимо использовать их по максимуму? Одна ошибка может стоить десятилетия, а то и столетия, чтобы исцелиться. Для Дань Фэна это может быть лишь мимолетный миг, но с тем же успехом это может быть остаток драгоценного времени Инсина. Пока не существует способа уменьшить продолжительность его собственной жизни до уровня жизни обычного человека, сможет ли он когда-нибудь поставить себя на его места и понять время так же, как Инсин? Сможет ли он выдержать давление того, что кто-то доверит ему остаток своей жизни, или, возможно, горе, когда песочные часы Инсина неизбежно остановятся? – Я уложу твои волосы. Инсин выказывает никакого изумления от внезапно нарушившего молчание Дань Фэна - видимо, к этому причастно то, что он бессовестно пялился на него в течение последнего часа, и книга, давно забытая на его коленях, не сильно помогала ему отвлечься. Ремесленник поднимает взгляд от полки с инструментами, довольный проделанной за день работой. Весь день они провели в его кузнице, наслаждаясь обществом друг друга. – Ты уложишь? – Инсин с сомнением приподнял одну бровь. Его волосы были заплетены в косичку, чтобы не мешали, но с тех пор растрепались, а пряди прилипли к щекам от пота. – Что плохого в том, что я это сделаю? – отвечает Иньюэ-цзюнь, слегка обижено, – Не критикуй то, чего еще не видел. Мужчина фыркает, даже не притворяясь, что верит Дань Фэну. Тем не менее он вытирает руки и достает из тумбочки свою привычную шпильку, чтобы вручить ее Дань Фэну. – Делай все, что хочешь, – поощряет он, поворачиваясь спиной к Дань Фэну. Полный решимости, Дань Фэн расплетает косу. Это занимает у него немного больше времени, чем ему бы хотелось, поскольку он сбивается с мыслей из-за завитков, что остались после косы. Прямые снежные локоны превратились в волны от того, что часами были стянуты в прическе. Он проводит пальцами по светлым волосам , не совсем понимая, что сделать, ведь перед ним словно чистый холст. ‘Надо же с чего-то начинать’- думает он, собирая в начале волосы в низкий хвост. Ссылаясь на собственные воспоминания, он собирает их в небольшой пучок у основания, закрепляя на нем корону, а затем вставляет в нее шпильку для волос. В тот момент, когда он считает работу законченной, то корона спадает, приземляясь на пол, а волосы Инсина водопадом спадают на плечи и спину. До этого спокойный человек разражается безудержным хохотом, не ожидая ничего другого. – Смотри внимательно, – говорит Инсин. Он наглядно демонстрирует и за несколько секунд искусно закрепляет волосы короной и шпилькой, а видьяхара смотрит на него с таким же недоумением, как и раньше, – Хочешь попробовать еще раз? – предлагает повторить он. По правде говоря, Дань Фэн с удовольствием бы это провернул, но единственное, что всплывает в его памяти- это ловкие пальцы Инсина, но он не собирается говорить об этом вслух, поэтому просто качает головой. – Может быть, в следующий раз, – вместо этого он подходит к тому же ящику, где лежала шпилька, и достает оттуда серьги-кисточки, что принадлежат Инсину. – Иди сюда, – зовет он мужчину, протягивая ему серьги. – Требовательный, не так ли, – восторженно замечает Инсин, не собираясь останавливать его. Он зачесывает челку назад и наклоняется ближе к Дань Фэну, чтобы тому было удобнее. Дань Фэн старается надеть серьги Инсину, не сделав ему новой прокол, и, возможно, проявляет чуть больше заботы, чем необходимо. Он стоит достаточно близко, чтобы суметь пересчитать ресницы Инсина, погладить мочку его ушей и провести тыльной стороной ладони по его челюсти. Почему-то сейчас он чувствует себя немного смелее. – Все готово, - с улыбкой объявляет он, отстраняясь. Он щиплет Инсина за оба уха и оглядывает его с ног до головы, оценивая. Подняв взгляд, он видит, что тот уже пристально разглядывает его тоже. Инсин ничего не говорит. Он прислоняется лбом к плечу Дань Фэна, а когда ему этого становится недостаточно, он разжимает кулаки, чтобы обхватить Верховного Старейшину и прижать к себе. – Ты такой... - Инсин сдается, вздыхая. Дань Фэн в кои-то веки чувствует ликование в собственной душе. Чувство рук Инсина на себе стало для него естественным. Даже когда ни одному из них не требуется помощь, иногда Инсин находит его, чтобы поиграть с его волосами, пока он работает. Дань Фэн накладывает на себя водный барьер, чтобы быть рядом с ремесленником, пока тот кует оружие, или перебирает его пальцы, когда он дремлет в покоях Дань Фэна, пока солнце еще не взошло. Теперь дни с прикосновением Инсина стали более привычными, чем дни без них. Когда они с Заоблачным Квинтетом отправляются на задания, то по возможности стараются работать в паре. Если ему не показалось, то в последнее время они стали намного слаженнее действовать в бою. Честно говоря, его больше удивляет, что остальные члены квинтета еще не начали подшучивать над ними: если Цзин Юань и Байхэн еще не заметили, то Цзинлю наверняка догадалась, с учетом их просьб к ней. Так незаметно пролетело время, и на Сянчжоу опустилась зима. Дань Фэн оказался перед дверью Инсина ранним тихим утром, когда солнце еще не успело взойти. Он знает, что Мастер Печи уже проснулся и готовится отправиться на задание за которое они должны были взяться вместе - провести разведку в предполагаемом убежище пораженных марой. В последнюю минуту возникла срочная проблема, касающаяся Видьядхар, и ему пришлось на время остаться в Возвышенном святилище, чтобы решить ее. ‘Все будет хорошо’ - убеждает он себя. Инсин будет не один, Цзинлю займет место Дань Фэна. Миссия не займет много времени, Инсин вернется всего через три недели. Дверь распахивается, с другой стороны - Инсин, уже одетый для дороги. – Уже скучаешь? – вот как приветствует его Инсин. Он удивлен, увидев Дань Фэна в такой час. Он этого как-то не ожидал, поскольку они уже попрощались прошлой ночью. – Да, – признается Дань Фэн, – но я здесь совсем не поэтому. – Он открывает маленькую деревянную шкатулку и достает из нее красную сережку-шпильку, такого же оттенка, как и их ленты. – Я читал, что люди особенно чувствительны к холоду, - начинает объяснять он. Одновременно он отстегивает одну из сережек в ухе Инсина, чтобы заменить ее на другую. - Она сделана на заказ, чтобы содержать в себе мою способность с облачными гимнами. Так ты будешь лучше переносить холод. Инсин хмыкает. – Меня не сломит мягкая непогода, глупышка. Разве ты не знаешь, сколько зим я провел в Сяньчжоу? – несмотря на свои слова, он спокойно стоит, позволяя Дань Фэну успокоить собственные беспокойства. В то время как видьядхара пытается застегнуть крепление на серьге, Инсин возится наручем на руке Дань Фэна, проводя по линиям из кораллового золота. –Я знаю. Просто хотел бы поехать с тобой, – задумчиво шепчет Дань Фэн. Наконец он слышит характерный звук застежки. Взгляд Инсина становится мягче. Распустив аккуратно уложенные волосы, он делает шаг за спину Дань Фэна. Верховный старейшина чувствует, как в его волосы с удивительной легкостью заплетается шпилька, а затем его обнимают теплые руки. Инсин утыкается носом куда-то меж шеей и плечом Дань Фэна, и так они остаются в таком положении некоторое время. В конце концов Дань Фэн изворачивается в объятиях Инсина, хотя руки, не желающие отпускать его талию, доставляют ему некоторые неудобства. Как бы ему ни хотелось не отпускать Инсина, у них обоих есть свои обязанности. – Будь осторожен, независимо от того, как хорошо ты переносил холод в прошлом, – говорит он, нежно похлопывая мужчину по спине. – Мм, – через некоторое время пробормотал Инсин. Дань Фэн думает, что на этом все и закончится, и уже готовится отпустить его, как вдруг тот снова заговаривает, – но я не удовлетворен этим подарком. – Что? – озадаченно спрашивает Дань Фэн, – Чего же ты тогда хочешь? Исин приподнимает голову, чтобы безмолвно поймать его взгляд. Затем он запечатлевает поцелуй на указательном и среднем пальцах, прикладывая их затем к губам Дань Фэна. Сердце Дань Фэна гулко стучит в ушах. – По возвращении я сам возьму все, что захочу. – обещание. – Не забудь. Дань Фэн отводит глаза, его ресницы трепещут. Он кивает. Вдох. Это обещание. – Я не забуду. Холодный ветер терзает его кожу еще сильнее, когда Инсин исчезает из виду, но фантом его тепла по-прежнему присутствует.